-Приветствую тебя, очередной гость! Зачем ты пришел во владения Коллекционера смеха? Что? Ты хочешь познать саму суть того, что люди считают смешным? Замечательно! Тогда ты пришел по адресу.

Коллекционер смеха.

-Приветствую тебя, очередной гость! Зачем ты пришел во владения Коллекционера смеха? Что? Ты хочешь познать саму суть того, что люди считают смешным? Замечательно! Тогда ты пришел по адресу.

Старинная комната освещена газовыми светильниками, но в ней царит полумрак. Возле стен стоят шкафы с книгами различной степени древности. Где-то в углу вяло тлеет камин. В центре комнаты стоит глубокое мягкое кресло. Рядом с креслом - небольшой столик, на нем – фужер с красным вином. В кресле сидит… Коллекционер смеха. Его нельзя назвать человеком, но и не-человеком – тоже. Да, он похож очертаниями и одеждой на человека, причем аристократа. Однако свет в его глазах, его манера говорить и все его плавные движения выдают в нем существо столь древнее, что первое воспоминание первого динозавра, бродившего по земле и завершение Второй Мировой Войны - столь мелкий период времени, прожитый Коллекционером, что он его не замечает.

А его голос… О, его голос оплетает слушателя подобно ползучему растению! Он столь мягок и приятен для восприятия, что любой человек, хотя бы раз в своей жизни услышавший звуки речи Коллекционера, безнадежно влюблялся в эту мелодию и не может уже перевести свое внимание ни на что другое.

Где жил Коллекционер? Чем он занимался? Ответы на эти вопросы мало кому известны. По сути, они заключены в единичных экземплярах давно забытых людьми книг. Но ходили слухи, что Коллекционер смеха жил в огромном замке со множеством этажей, балюстрад, галерей и комнат. По другим версиям, Коллекционер обитал в огромном бесконечном лабиринте взаимопересекающихся не без помощи четвертого измерения комнат. Однако все легенды сходились в одном – Коллекционер смеха обладал самым обширным в мире и времени собранием того, что люди (а все они были, скажем так, его слабостью, его любимыми экспонатами) считали смешным.

И каждый гость, который каким-то чудом умудрялся найти и проникнуть в жилище Коллекционера, мог рассчитывать на длинную экскурсию с правом бесплатного обозрения всех экспонатов Коллекционера.

-Итак, мой дорогой гость, - голос Коллекционера оплетал и приковывал к себе внимание слушателя, изгоняя из его головы все отвлеченные мысли и размышления. – Ты нашел меня. Без сомнения, тебе пришлось потратить немало времени для того, чтобы отыскать нужную книгу. Не меньше времени ты, полагаю, провел за переводом с давно забытого языка описания того, что ты нашел в этой книге. И уж тем более, ты потратил немало времени, чтобы попасть сюда.

За это ты получаешь право на бесплатную экскурсию, - прервав свою речь, Коллекционер плавно поднялся из кресла и подошел к скрытой в полумраке двери. Он медленно отворил ее – за нею начинался тускло освещенный коридор с каменными стенами, обшитыми деревянными панелями. То тут, то там, на стенах висели занавеси из тяжелого бархата красного или синего цвета. Между складками бархата, примерно на одном и том же расстоянии, в стенах коридора были двери. Двери были разные: каменные, деревянные, пластиковые… Можно даже смело утверждать, что некоторые из них были выполнены целиком из глины.

-Итак, гость, позволь тебе показать то, что содержится за первой дверью, - Коллекционер плавными шагами подошел к первой двери и медленно отворил ее. – За нею то, что люди считали смешным до того, как «начали постигать азы цивилизации».

За дверью сидели три первобытных человека. И были они обильно волосаты и замотаны в шкуры убитых животных. В руках каждый из них держал деревянную дубинку. Люди сидели и о чем-то неторопливо беседовали. Если только их лепет можно расценивать как суррогат речи.

Периодически двое людей вставали и начинали колотить друг друга дубинками. Третий же, остававшийся сидеть, начинал громко хохотать и стучать кулаками по полу.

-О, это так мило! – неторопливо говорил Коллекционер. – Насилие над другими людьми! Смотри на них: они так счастливы! Бьешь одного человека, или делаешь больно себе – и наблюдающий начинает хохотать! Если ты посмотришь чуть дольше, то заметишь, что тот, кто бьет своего «собеседника» больше, тоже смеется. Они счастливы! Но мы слишком задержались у этой двери! Позволь пригласить тебя ко второй!

Вторая дверь, покрытая затейливой резьбой, плавно отворилась. За нею было множество людей: одни сидели на стульях и внимательно смотрели на тех, кто стоял в центре просторной комнаты. Те, кто был в центре, носили костюмы из просторной ткани разных цветов («Они называют это тоги и туники» - прокомментировал Коллекционер) и огромные маски не самой изящной работы. Находившиеся в центре комнаты люди рассказывали какую-то длинную путаную историю о любви, облаках и древних богах, спускавшихся в мир смертных. Они говорили долго, пространно и великолепно поставленными голосами. Актеры периодически сменяли друг друга. После окончания выступления, зрители разражались бурей оваций. Кто-то свистел, кто-то хохотал.

-Видишь, гость? Это называется «античная комедия». Собственно, комедией ее назвать очень трудно, ибо в понимании этих людей комедией является все то, что не является трагедией. А, поскольку в этом представлении никто не умер – это, несомненно, комедия. И обрати внимание на проработку костюмов и масок! И на работу хора, вторящего речи актеров! Нравится? Тогда идем же дальше!

Следующая дверь целиком состояла из широких деревянных досок. Доски были скреплены толстыми железными полосами. То тут, то там на ней виднелись выбоины и выщербины, будто кто-то неоднократно стрелял в эту дверь из лука или рубил ее топором.

Из-за двери слышался гул множества голосов и взрывы хохота.

-Смотри, мой дорогой гость! Это – средневековье! То, что так старательно романтизируют ваши писатели. Узри же суть смеха средневековья!

За дверью был огромный зал со множеством столов. На столах стояли сотни блюд с едой, десятки кувшинов с вином и тысячи тарелок. За столами сидели люди и ели. Они громко чавкали, рыгали и периодически гадили либо в горшок, стоявший непосредственно под их креслом, либо вставали, уходили за шторы и гадили там. При этом, окружающие смотрели на происходящее, как на само собой разумеющееся.

Периодически где-нибудь за столом вспыхивала перепалка, и один спорщик убивал клинком другого. Завидев такой поворот трапезы, окружающие люди начинали громко хохотать и стучать кулаками по столу, опрокидывая кубки.

Примерно раз в полчаса, на небольшой помост, сооруженный у одной из стен, выходили люди. В первый раз это были бородатые женщины. Они стояли и просто поворачивались из стороны в сторону, выставляя на обозрение свои груди и неподдельные бороды.

Зрители смеялись до слез.

Потом женщины уходили, и на сцену поднимался грязный и вдрызг пьяный шут. Он рассказывал что-то несвязное, выкрикивал какие-то слова и тряс трещоткой. Порой зрители бывали счастливы и смеялись. Но чаще они начинали швырять в шута еду и кружки, требуя, чтобы пустозвон убирался прочь.

Но самую бурную реакцию у пирующих вызывали калеки и уроды: хромые, горбатые, одноглазые… Он просто выходили на сцену и все, кто сидел за столом начинали смеяться так, что у них выступали на глазах слезы. А уж если урод принимался что-то делать или говорить, некоторые из зрителей начинали даже судорожно извиваться, не в силах совладать со столь мощным приступом смеха.

-Видишь, мой дорогой гость? И это смешно, - тихо говорит Коллекционер. – Женщины с бородами, пьяные выкрики пестро наряженного человека… Смешно ведь! Смейся! А почему ты не смеешься над уродами? Ведь только подумай: некоторые из этих людей были рождены с уродствами. А некоторые – получили травмы, зарабатывая себе на кусок хлеба. Я уж молчу о ветеранах многочисленных войн – там людям отрубали конечности и те, кто выживал, если они не были достаточно знатны и влиятельны, одним своим видом вызывали вот такую бурю эмоций! Знаешь, мой гость, а ведь некоторые люди специально похищают младенцев. Они одевают на них железные или деревянные ящики или колодки, чтобы они выросли непропорциональными: с маленькими головами, телами, кривыми руками… О, я вижу, что тебе не нравится такая природа смеха? Позволь тогда пригласить тебя к следующей двери…

Помещение, находившееся за следующей дверью, выглядело как небольшой трактир. Оно было заставлено деревянными столами, за которыми сидели, пили и курили люди в широкополых шляпах. Где-то вдалеке высилась барная стойка, вдоль которой на высоких стульях сидели люди. Где-то в углу атонально гремело пианино. Под эти звуки, больше всего походившие на бряцанье ложек и вилок в металлическом стакане, на сцене, возведенной у одной из стен помещения, плясали пёстро одетые женщины. Они размахивали своими просторными разноцветными юбками и веселыми голосами горланили какую-то песню. Слой косметики на их лицах был на столь велик, что выражение лица с трудом угадывалось в движении этой красочной маски.

Однако посетители салуна были счастливы: они хлопали и улюлюкали танцовщицам.

-Кабаре, - прокомментировал Коллекционер. – Чаще всего этих певиц убивали из револьверов. Других убивал сифилис. Мало кто из них доживал до старости. Вот такая вот шутка, мой гость. Но позволь же пригласить тебя к следующей двери!

Из-за следующей двери слышался тихий треск, бряцанье пианино и негромкие шепотки.

Открыв дверь, Коллекционер отошел в сторону.

Помещение было сильно затемнено и из него сильно пахло табачным дымом. Дальняя стена была ярко освещена и на ней быстро менялись картинки. То был первый синематограф.

В фильме, проецируемом в данный момент, три человека гонялись друг за другом и периодически пинали друг друга под зад. Иногда один из них подстраивал ловушку другому: то краска на голову свалится, то с лестницы упадет…

-Кинематограф… Все то же насилие над другими людьми, но уже не в серьез и запечатленное на киноленту. С одной стороны, люди стали добрее, с другой – ничего не изменилось. Разве что уродства теперь не вызывают смех.

Следующая дверь, мой гость, моя любимая. И пусть она отстоит во времени так же далеко от предыдущей, как кабаре от средневековья, но все же… Да. Это – конец двадцатого века и начало двадцать первого…

Дверь была пластиковой и разрисованной какими-то каракулями. А то, что оказалось за ней… Там было очень много разных объектов, но больше всего там было молодых людей обоих полов, которые курили что-то омерзительно пахнущее и пили жидкости, чуть менее крепкие, чем очищенный этиловый спирт. При этом, все они смеялись, и им было не важно на что смотреть: они могли смотреть на стены, покрытые какими-то каракулями и убого нарисованными рожицами. Могли они смотреть и на мониторы, где безостановочно прокручивались подборки коротких видеозаписей. На этих видеозаписях были говорящие или просто что-то делающие животные, падающие люди, разбивающиеся машины, люди, получающие травмы или бьющие друг друга… Одновременно, люди вступали в споры, зачастую заканчивающиеся драками. Те, кто наблюдал за спором, иногда отпускали псевдосмешные комментарии, что порождало еще больше споров и драк. Всем было весело, все смеялись.

-Смотри же, мой гость, смотри! Знаешь, над чем они смеются? Они смеются все над тем же насилием людей друг над другом. Над их болью, болезнями, глупостью и безысходностью. Это – жестокость, доведенная сначала до предела, потом – до абсурда. После этого, жестокость была канонизирована и признана смешной. Но этого людям стало мало и они решили смеяться над убожеством. Вглядись в эти каракули и кое-как нарисованные рожицы с облачками слов! Это – тоже смешно. Порой люди воруют друг у друга эти картинки, меняют в них детали и выдают за свои. А теперь посмотри на спорящих: вместо построения конструктивного диалога, они попросту оскорбляют друг друга. Причем чем быстрее – тем лучше! А остальным это нравится и они тоже начинают всех оскорблять. Сейчас взгляни на этого малыша – ему от роду всего лет восемь-девять, а он уже участвует в очередной словесной баталии. Причем уверяет всех, что он – эксперт.

Ну а теперь я отвечу на следующий твой немой вопрос: что они пьют? Это алкоголь различной степени крепости. Ты помнишь тех, из средневековья? Они пили лишь вино. Эти же пьют все, что содержит этиловый спирт. Ей-богу, даже одеколон! Видишь курящих людей? Ты помнишь, как курили посетители кабаре и первых кинотеатров? То был табак. А это – различные комбинации наркотических веществ. Все они знают, что наркотики – это плохо и смертельно опасно, но что ни сделаешь для того, чтобы… посмеяться? Что же ты не смеешься? Тебе печально? Ты злишься? Почему? Этих людей никто не заставлял! Они сами все это выбрали для себя. Они – свободны волей и телом. Правда, свою свободу они променяли на глупость, жестокость и отраву. Нравится? Тогда пойдем дальше.

Следующая дверь была заперта на ключ. Коллекционер смеха подошел к ней и отпер ее.

-А тут, мой гость, располагается жемчужина моей коллекции. Я всегда показываю ее своим малочисленным гостям на последок. Тут хранится то, что люди пытаются постигнуть, приходя ко мне. Ты хочешь взглянуть? Да? Тогда… Заходи! – с этими словами Коллекционер отходит от дверного проема. Следует резкий толчок и Коллекционер мгновенно запирает гостя за дверью. – Там сидят все предыдущие люди, посмевшие вторгнуться в мою обитель. Там хранится то, что люди пытаются постигнуть, приходя ко мне? Пожалуй, да. За этой дверью – человеческое любопытство и глупость, заключенные во всех предыдущих моих гостях.

Любопытство заставляет человека впервые ударить другого. Или впервые напиться. Или сделать что-то такое, что вызовет смех у других людей. А глупость лишь подогревает жар от комичности ситуации. Надеюсь, что люди рано или поздно поймут, что они – сами по себе смешны, что они сами вызывают смех у других, совершая какие-то глупые, необдуманные поступки.

Искоренение глупости приведет к повышению интеллектуального уровня шуток, - с этими словами Коллекционер прячет ключ в карман и, тихо насвистывая мелодию, безостановочно звучащую из комнаты с первым кинотеатром, медленно удаляется в свою комнату, чтобы спокойно продолжить коротать вечность в ожидании нового экспоната своей коллекции.

Дата добавления: 2015-08-29