– БЕГИ! – заорал солдат вросшей в землю от охватившего ее ужаса вьетнамке. – БЕГИ!!! БЕГИИИИИИ!!!!
Она не знала языка, но тон, которым он выкрикнул это, понял бы любой человек в мире. Так кричат подвергающемуся смертельной опасности.
– БЕГИИИИИИИИИИИИИШ!
Руки его разъехались в скользкой жиже, и он рухнул лицом в вязкую жирную кашу. Влага, просочившаяся между зубами, хлынула в рот, и ему пришлось вытолкнуть ее языком. Краем глаза он увидел, как девушка бросилась бежать.
Солдат приподнялся на локтях, глядя ей в спину.
А секундой позже в воздухе возник черный шарик ручной гранаты. Пока он летел по наклонной вверх, быстро настигая вьетнамку. Вот граната достигла апогея и понеслась вниз по большой невидимой горке. Она упала в трех метрах перед девушкой и взорвалась как раз в ту секунду, когда нога ее наступила на черный металлический шар. В воздух взметнулся длинный фонтан рыжего пламени, дыма и грязи. А когда он опал вниз горячим дождем, на прогалине осталась лишь воронка и клок розовой рубашки, секунду назад бывшей на девушке.
Сержант запрокинул голову к черному, без малейшего просвета, небу и захохотал, ловя широко распахнутым ртом резкие дождевые струи. Его надтреснутый смех – смех сумасшедшего – раскатился по джунглям, запутавшись в ветвях пальм, сплетясь с лианами, застряв в развилках деревьев.
Он смеялся, когда рядовой, поскальзываясь в коричневой жиже, поднимался на ноги. Он смеялся, когда солдат поднимал перепачканный грязью Ар-15. Он смеялся, когда темная фигура устремилась к нему, держа автомат наперевес.
И смолк, лишь когда штык, пройдя через "джанглфетигз", вонзился ему в живот. Лицо сержанта вытянулось, мгновенно став злым и бледным. Безумие ушло из темных глаз. Осталась лишь ярость. Дикая, животная ярость.
– Я же говорил, мальчик, что ты – один из них, – выплюнул он, вместе с розовыми пузырями крови.
Крепкая широкая ладонь обхватила Ар-15 за ствол и с силой оттолкнула от себя, извлекая из живота блестящее лезвие с темнеющими на нем черными каплями.
Сержант быстро нагнулся и, подняв валяющийся у ног "кольт", резко выбросил вперед руку, одновременно нажимая на спуск… БАНГ! БАНГ! БАНГ! – Всполохи пламени освещали перекошенное ненавистью лицо.
Что-то сильно ударило солдата в грудь, отбрасывая к середине тропы, и, уже падая, он нажал курок автомата.
Грудь сержанта вспенилась пулевыми разрывами. Клочья камуфляжа полетели в разные стороны, перемешиваясь с кусочками плоти. Пистолет продолжал дергаться в его руке, выплевывая свинцовые кулаки, которые настигали солдата, нанося страшные удары в тело, в шею… Что-то горячее стекало по его спине и руке, но в тот момент ему было все равно.
Внезапно раздался страшный хруст, дождливое небо лопнуло и раскололось пополам, обрушив на землю потоки яркого золотистого света.
А потом снова наступила темнота… Голова Джи-эр'44 дернулась и медленно повернулась в сторону сержанта.
БЫВШЕГО СЕРЖАНТА.
Тот стоял, забросив руку с автоматом за спину. Вторая, в которой был зажат пистолет, вытянута. Ствол качается в трех дюймах от головы девушки.
– Пленку, – спокойно и жестко произнес Джиэр'13, продолжая в упор, не мигая, смотреть на Ронни.
– Эй, приятель, что ты делаешь? – возмутился Хью. – Она же ничего… Договорить он уже не успел. "Кольт" быстро переместился от головы девушки к его лбу, а палец надавил на курок. Выстрел прозвучал отчетливо и сухо.
Оператор жутко захрипел. Ладони взлетели к окровавленному лицу, а через мгновение Хью уже заваливался на спину, словно тряпичная кукла.
– Господи! – взметнулся голос в наушнике. – Джи-эр' 13, прекратить огонь! Это приказ – прекратите огонь!
Унисол только ухмыльнулся и перевел пистолет к голове окаменевшей от безумного ужаса Ронни. Из ее горла доносился какой-то хрип. Будто она никак не могла вдохнуть. Палец медленно пополз, нажимая спусковой крючок.
– ТАО!!! – гортанный крик, больше похожий на сдавленный выдох, рванулся из груди Джи-эр'44.
Серебряная молния метнулась от песка к Джи-эр' 13, а в следующую секунду мысок бутсы обрушился на зажатый в руке 13-го пистолет.
– ХООООООООУ!!! – еще не до конца осознавая свои действия, Джи-эр'44 впечатал короткоствольный "Хеклер и Кох" в лицо бывшего сержанта.
Удар был настолько силен, что ноги Джи-эр' 13 подогнулись, и он рухнул на холодный песок, рядом со своей жертвой.
Размытая ассоциация вновь всплыла в одурманенном мозгу унисола:
– ЕГО ПАЛЬЦЫ, СМЫКАЮЩИЕСЯ КОЛЬЦОМ НА ХРУПКОЙ РУКЕ ЧЕРНОВОЛОСОЙ ДЕВУШКИ… Джи-эр'44 схватил трясущуюся в беззвучной истерике Ронни и, одним рывком поставив ее на ноги, потянул за собой к стоящему в двадцати футах "шевроле".
Его мозг послал телу команду:
– СПАСТИ НЕВИНОВНОГО! – и унисол начал исполнять приказ с той же тщательностью, с какой исполнял приказы людей.
Ноги девушки подгибались, но солдат не давал ей упасть, продолжал тащить к автомобилю. Там было спасение, выполнение задачи.
Джи-эр'13 оперся на локти, пытаясь вновь обрести сбитую ударом ориентацию. Белая от яркого света земля вздыбилась перед глазом, встав плотной стеной, у которую уткнулись его ладони. Эта стена колыхалась, то погружаясь в странную голубоватую дымку, то вновь выныривая из нее. Но, как ни старался унисол, она не желала принимать горизонтальное положение и становиться обычным песком.
Со стороны это выглядело довольно забавно. Джи-эр'13 ползал по земле, словно огромный, выброшенный из воды краб. Но оценить это было некому. 44-й наконец распахнул дверцу автомобиля и затолкал в него Ронни. Сам унисол забрался на место водителя и выжал газ. Форсированный двигатель "шевроле" взревел. Выбросив из-под колес полтонны песка, пикап рванулся вперед.
В наушнике верещал чей-то встревоженный голос:
– Что он делает? Что он делает, мать его?
– Пятьдесят шестой, остановить девушку!!! Стрелять, если нужно.
Сзади затрещал "Хеклер". Пули сорок пятого калибра ударили в дверцу пикапа. Следующая очередь пробила заднее стекло, оставив на нем с десяток крупных дыр, окруженных сетью мелких морщинок.
"Шевроле" вильнул в сторону, врезаясь в стену темноты, растворяясь в ней, оставляя за собой лишь красные мигающие огоньки стоп-сигналов. Стрелка спидометра перевалила за отметку 25 миль. Мотор напряженно урчал.
Свет прожекторов лихорадочно заметался по песку, отыскивая цель, наконец нащупал и облепил "шевроле". Яркий, предательский.
Голос в наушнике умолк, а затем вдруг четко и уверенно приказал:
– Джи-эр'44, остановить машину! Это приказ!
Унисол ударил по тормозам так быстро, что девушку швырнуло грудью на приборный щиток. В последний момент ей все-таки удалось подставить руки, и она ударилась о стекло ладонями, а не физиономией.
– Он остановился! – прошипел из мембраны задыхающийся голос. – Он остановился!
Ронни не могла разобрать, какие слова произносят эти люди. До нее доносилась лишь быстрая, сливающаяся в одно слово, монотонная скороговорка.
Она не понимала причин остановки. Ни поломок, ни препятствий девушка не видела. К тому же, обернувшись, Ронни разглядела в свете прожектора два черных зловещих силуэта.
Унисолы пока стояли на месте, направив в их сторону автоматы. Но ее не покидало ощущение, что через секунду они бросятся к машине, подобно сильным хищным животным, готовым впиться клыками в живую плоть и рвать ее на части до тех пор, пока жертва не умрет.
Ронни повернулась к своему спасителю. Тот сидел, обмякший и безвольный, тупо глядя перед собой. Голова его чуть склонилась к плечу, словно он прислушивался к этому странному, едва различимому бормотанию. – Что ты делаешь? – закричала она. – Почему мы остановились? Поехали!
Поехали скорее отсюда!
Унисол медленно повернул голову, равнодушно взглянув на девушку.
– Джи-эр'44, разверни машину. У тебя просто сбой.
– У меня просто сбой, – механически-бесцветным голосом доложил солдат девушке.
– Да о чем ты говоришь? – взвизгнула она. – Поехали, слышишь?
– Не слушай ее! – приказал голос в наушнике.
Унисол скосил глаза на камеру и снова чуть наклонил голову, прислушиваясь.
– Это что еще за дерьмо у тебя на башке? – зло спросила Ронни, срывая камеру у него с головы.
И голос в наушнике вдруг прозвучал отчетливо и громко:
– Черт! Эта сука отключила его!
“Так, так, так. Вот оно что! Значит, это не просто транслятор, а что-то, вроде дистанционного управления".
– Поехали! – рявкнула девушка, открывая дверцу и швыряя камеру на песок.
– Я должен выполнять приказы, – спокойно констатировал солдат.
– Да пошел ты! – заорала Ронни, вбивая педаль газа вместе с его бутсой в пол ударом ноги. – За дорогой смотри!
“Шевроле" взревел и, мигнув на прощание огоньками, скрылся в темноте. … Джи-эр'13 смотрел вслед удаляющейся машине. В его глазах застыла такая жгучая ненависть, что, если бы полковник Перри увидел их в эту секунду, он бы не раздумывая отключил унисола и отправил на свалку. Но ни полковник, ни Вудворт, ни Грап, никто другой не могли взглянуть в эти безумные глаза.
Они отдали последний приказ:
– Джи-эр'13, Джи-эр'56, возвращаться на базу.
А затем отключились, зная, что унисол выполнит приказ.
Универсальные солдаты, действительно, выполнили его, но перед тем, как отправиться в свой ледяной дом, – СЕРЖАНТ ЭНДРЮ СКОТТ – процедил одно-единственное слово.
И слово это было:
“П Р Е Д А Т Е Л Ь".
ЧАСТЬ II
БЕГЛЕЦЫ
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Часы на приборном щитке перевалили за отметку двенадцать. Внезапно налетел ветер, принеся с собой прохладу и облегчение, сдернув покрывало жары с разомлевшей сонной земли. Он играл листьями деревьев, травой, гнал облака, то и дело заворачивая в них ухмыляющийся мертвым оскалом белый серп месяца.
Серая лента шоссе торопливо убегала под колеса "шевроле", накручивая все новые цифры на барабане спидометра. В свете фар мелькали дорожные столбики, отмечая пройденный путь. Изредка "шевроле" обгоняли попутные машины. Они возникали из темноты, несколько секунд мчались рядом, а затем уходили вперед, постепенно растворяясь во мраке.
Широкий, выкрашенный голубой флюоресцентной краской щит вынырнул из ночи в двадцати футах перед машиной. Белые буквы гласили: "Добро пожаловать в Аризону, самый приветливый штат США".
Следом за ним черный плотный мрак исторг из себя еще одну табличку, предупреждавшую о возможном патрулировании полицейских вертолетов. Где-то в стороне мелькнули огоньки окон. Видимо, это была небольшая деревня.
Джи-эр'44 предпочел не останавливаться, объехать ее стороной. Обдумывая новый приказ:
– СПАСТИ НЕВИНОВНОГО! – он просчитывал степень опасности, величину риска и процентное соотношение двух возможностей: отрыва от преследования и гибели.
Он знал, что их станут искать. Но 44-й был унисолом, существом, созданным для ведения боевых действий. В любых условиях. Сейчас солдат выбирал из нескольких вариантов, нащупывая компромисс между наибольшей безопасностью и наименьшими физическими и временными затратами.
Джи-эр'44 умел уходить от преследования, и, если бы его не стесняла девушка, сделал бы это без малейшего труда.
Сжимая баранку руля, он изучал местность, дорожные указатели и рекламные объявления. Ему нужно было найти какое-нибудь заведение, по возможности многолюдное, где легко было бы затеряться среди шумной разномастной толпы. Его костюм будет слишком бросаться в глаза. Нужно сменить комбинезон на любую "гражданскую" одежду. Унисол понимал это и старался отыскать вывеску, рекламирующую что-нибудь увеселительное, шумное и не слишком яркое.
Несколько раз он видел цветные огни придорожных мотелей и различных забегаловок. Солдат притормаживал, внимательно изучал подъездные пути, оценивал сооружение с точки зрения охотника и жертвы. К сожалению, почти все время первые оказывались в более выгодном положении. Лишь один раз ему попался мотель, отвечающий всем запросам жертвы. Подходящий беглецам во всех отношениях.
Солдат уже собирался свернуть к нему, но вовремя заметил приткнувшийся к обочине полицейский "кадилак".
Патрульные могли караулить кого-то другого, но могли поджидать и их. Лица обоих сидящих в машине копов скрывала тень. Что за выражение сейчас отпечаталось на них? Напряжение или скука?
44-й не знал, сообщили ли их приметы полиции, а если сообщили, то касается ли это Аризоны. Хотя в любом случае зеленый "шевроле"-пикап с белой надписью на дверцах: "Вооруженные силы США" был бы немедленно замечен. И полицейские, естественно, поинтересовались бы, "что делают здесь странные ребята, разъезжающие на военной тачке с невадскими номерами, посреди ночи?”
Скорее всего машину арестовали бы и сообщили бы об этом в часть. И такой вариант подходил унисолу меньше всего, поэтому "шевроле" проехал мимо, провожаемый равнодушными взглядами копов.
И снова яркие разноцветные неоновые огни вывесок сменились полуночной темнотой. "Шевроле" уносил своих пассажиров все дальше на восток. От плотины, от Хендерсона, от страшного аэродрома. От преследователей. Вперед по серой пыльной ленте шоссе, связывающей прошлое, будущее и подминаемое колесами настоящее.
В ту самую секунду, когда беглецы миновали мотель с торчащей в тени полицейской машиной, на аэродроме царило мрачное затишье. Поднятый по тревоге взвод "зеленых беретов" перекрыл дорогу и оцепил грузовик-трайлер, "джипы" и серебристую сигару "Локхида". Автоматчики внимательно вслушивались в шорохи ветреной ночи. Им был дан четкий однозначный приказ: "При появлении незнакомых – стрелять".
В лаборатории собрались все, кто имел хоть какое-то отношение к программе "Унисол".
Полковник Перри хмуро поглядывал через толстое стекло на лежащего в своем кресле Джи-эр'13, сжимая в крепких пальцах толстую сигару. Те, кто общался с полковником достаточно долго, знали: если Перри закурил, значит, он крайне взволнован.
За спиной военного сидели Гарп и еще двое специалистов-операторов. У входа, положив руку на кобуру, застыл молодой лейтенант, помощник Перри. Вудворт мерил шагами коридор, время от времени поглядывая на широкую камуфлированную спину полковника, размышляя о сегодняшнем дне.
Похоже, все гораздо страшнее и опаснее, чем ему казалось. У 44-го опять всплыли воспоминания – да, да, что бы там ни твердил Перри, он теперь уверен, что это не просто сбой, а воспоминания, – 13-й пристрелил репортера. Кстати, тоже скорее всего из-за воспоминаний. Только своих. Кто будет следующим? И что станет делать этот "следующий", когда очухается от действия препарата? Перестреляет их? Или пойдет дальше – возьмет автомат и будет стрелять по всем, кто попадется на глаза?
– Если кого-нибудь здесь интересует мое мнение, – хмуро объявил он, –то лично я считаю, что программу нужно остановить. Хотя бы на какое-то время. Провести полное обследование и перепрограммацию всех унисолов. А этого, – кивок в сторону 13-го, – лучше отключить совсем. Мы должны это сделать, если не хотим новых неприятностей. Я даже настаиваю. ОН УБИЛ ЧЕЛОВЕКА!
Перри криво ухмыльнулся, глядя на свое отражение в оконном стекле. Он настаивает. Дерьмовый лекаришка. Легко сказать: "Я настаиваю". А что делать ему? Бросить двадцать пять лет жизни в мусорное ведро? И все из-за того, что какой-то пронырливой сучке приспичило сделать фотографию унисола!!! Да еще этот спятивший ублюдок 44-й удрал. В конце концов, мертвый парень вполне увязывается с его планами. Одной проблемой меньше. А что делать с девкой? Не было бы при ней унисола, он бы сообщил в полицию, и ее поймали бы в течение суток. Дерьмовая проблема заключается в 44-м. Если он попадет в руки копов, вся история выплывет наружу, тут уж не отвертишься. Значит… Да. Скорее всего с ними придется поступить так же, как обошлись с приятелем этой сучки. Да, унисола придется убрать. А 13-й… То, что он пристрелил репортеришку, еще не доказывает, что у него сбой. Возможно, ему просто показалось, будто парень лезет за оружием. А всей группе известно: унисол защищает себя! Так приказывает ему программа.
Перри закусил кончик сигары и сильно сжал ее зубами, пытаясь погасить возникшее в нем раздражение. Крошки табачных листьев налипли на язык, и это разозлило его еще больше.
Дерьмо. Этот чертов доктор даже не сможет доказать, что Джи-эр'13 опасен. Не может, потому что не уверен в этом. Пусть докажет – убедительно докажет, – что это неполадка, и он тут же прикажет отключить унисола. Но ладно, представим на секунду, что это сбой. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НАСТОЯЩИЙ сбой. И что дальше? "Тринадцатый" не делает попыток скрыться, наоборот, отлично подчиняется приказам. В конце концов, в окружении восьми других "приятелей" он менее опасен, чем "сорок четвертый", разгуливающий на свободе. Менее. В любой момент можно отдать приказ, и эти восемь скрутят "тринадцатого". А вот с "сорок четвертым" сложнее. Им понадобятся унисолы, чтобы обезвредить его. Все. Каждый универсальный солдат будет на вес золота… Полковник затянулся, чувствуя, как все новые и новые крошки налипают на язык, небо, щеки. Он сплюнул коричневатую массу, выдохнув при этом целое облако голубоватого ароматного дыма.
– Не говорите мне, что делать, Вудворт, – чуть подрагивающим от напряжения голосом процедил Перри. – Нам сейчас понадобятся все солдаты, чтобы захватить эту парочку.
Он даже не взглянул на доктора, продолжая изучать собственное отражение. Мужественное лицо, широкие – в меру – скулы. Только вот глаза подкачали. Слишком холодные, темные. Собеседники не любят, когда он смотрит им в лицо.
– Полковник Уильям Перри, – твердо обратился к нему Вудворт. – Вы убили не в чем не виновного человека.
Теперь Перри ухмыльнулся. Он повернулся так, чтобы оказаться лицом к доктору. Полковник не торопясь сделал еще одну глубокую затяжку. Чувствуя, как тяжелый терпкий дым ворвался в легкие, заполнил их и растекся по телу успокаивающей волной, он опустил глаза и несколько секунд изучал огрызок сигары. Затем выпустил пахучую голубую струю в лицо врачу и насмешливо спросил:
– Да ну? И что же нам теперь делать? А, Вудворт? Может, давай отпустим эту журналистку вместе с унисолом. Как? Нравится такая мысль? –улыбка начала медленно сползать с его губ. – Или еще лучше, позовем по репортеру от каждой газеты, пусть снимают здесь все, что захотят, а? И на прощание вручим каждому унисола. Представляешь?
Лицо Вудворта пошло красными пятнами.
– Но мы не можем скрывать это!!! У нас есть моральные обязательства!
– горячо начал он. – Мы должны сказать правду!!! Мы хотя бы дол…
– А я-то думал, ты умнее, Вудворт, – совершенно серьезно и спокойно вздохнул Перри. Он смотрел на врача с какой-то жалостью. Так обычно смотрят на не совсем здоровых в умственном отношении людей. Полковник помолчал секунду и пояснил: – Вся эта программа проводится без разрешения высшего командования. Ну, ну, ну. – Он зло усмехнулся, глядя, как вытягиваются лица медиков. – Только не надо делать вид, будто никто из вас не догадывался об этом. Неужели ты, Вудворт, думаешь, что эти кретины из Пентагона позволили бы воскрешать мертвых солдат? Американских солдат!
– Так, – доктор растерянно оглянулся на Гарпа. – Я не могу участвовать дальше в этом экспери…
– Брось, Вудворт, – оборвал его Перри. – Если сейчас вся эта история выплывет, мы все сядем. Все. Тебе ясно? – он увидел, как сник Вудворт, оглядел остальных.
Гарп уставился в пол. Мысок черной модельной туфли нервно подрагивал.
Ему было не по себе. Негр пытался понять, блефует Перри, или все, что он говорит, имеет под собой почву. В конце концов Гарп решил: даже если их не посадят, неприятностей будет столько, будь здоров. Газеты поднимут такую вонь – от Фриско до Нью-Йорка ни одно приличное заведение не возьмет его на работу.
Один из сидящих рядом медиков – Брайан Спилберд – достал сигарету и принялся разминать ее в пальцах.
Жесткое лицо Перри перекосила мрачная ухмылка.
В трайлере повисла напряженная тишина. Было слышно, как насосы с шипением нагнетают в холодильную камеру ледяной воздух. Словно какое-то могучее животное дышало, выпуская едкое зловоние через пупырчатые ноздри.
Перри ухмыльнулся еще шире. Будто лопнуло небольшое зеркало. Он первым нарушил затянувшееся молчание.
– Ну, я вижу, вы все правильно поняли, джентльмены. И если ни у кого нет возражений, прошу вернуться на свои места.
Вудворт остался стоять у стены. Гарп и двое медиков повернулись в крутящихся креслах к пульту управления.
Полковник еще раз затянулся и неторопливо спросил у начальника лаборатории:
– Скажите, Вудворт, какое время Джи-эр'44 сможет продержаться без охлаждения?
Доктор вздрогнул и посмотрел на Перри.
– Ммм… Думаю… Часа три-четыре, не больше. А может быть, даже меньше, учитывая физические нагрузки… Вудворт пожал плечами. Он думал о том, как же ему неприятен этот человек. Но понимал: Перри прав. Унисола нужно задержать. И не потому, что это может повлечь за собой крупные неприятности, а потому, что находящийся на свободе, среди людей, он очень опасен. Чрезвычайно опасен. И его нужно задержать во что бы то ни стало. Нельзя позволить универсальному солдату вот так, запросто, разгуливать по улицам.
Вудворт вздохнул и повторил:
– Да, я думаю, часа три.
– Отлично, доктор.
– Система слежения включена, – буркнул Гарп.
– Они далеко? – полковник повернулся на каблуках к мониторам. – Как скоро мы сможем их догнать?
– Сигнал устойчивый. Они движутся на восток. Расстояние – девяносто миль. – Гарп сверился с показаниями компьютера. – Похоже, они уже в Аризоне. Догнать их мы сможем через полтора-два часа.
– Хорошо, – кивнул Перри. – Отлично. Вперед!
“Шевроле" продолжал уносить беглецов на восток. В салоне, освещаемом холодным светом неоновых фонарей, повисла тишина.
Ронни Робертс думала о своем, прокручивая в голове события проходящей ночи.
С каким спокойствием этот ублюдок пристрелил Хью. Интересно, это ему Перри приказал, или он сам проявил инициативу? Сволочи.
Ронни вовсе не была жестокосердной или равнодушной к смерти. Напротив, смерть пугала ее едва ли не больше всего на свете. Просто за годы своей работы на телевидении она привыкла думать о смерти, как о чем-то, идущем рука об руку с репортером. Такова профессия, такова жизнь. В мире, где ремесло репортера считается одним из самых опасных, нужно все время помнить о смерти. О самой возможности умереть в любую секунду. И не стоит питать иллюзий насчет того, что эта работа состоит только из почестей. Смерть занимает в ней одно из главных мест.
Возможно, именно поэтому Ронни не билась сейчас в истерике, а довольно спокойно вспоминала все подробности произошедшего с ними кошмара. Уверенная рука, сжимающая пистолет. Выстрел. И черный бездонный зрачок ствола, смотрящий ей в лоб. И глаза унисола, наблюдающие за ней. В них смешались ненависть и холодное презрение.
Почему же он выстрелил? Кто отдал приказ?
– Ну, клянусь, это так вам не сойдет с рук.
44-й молча повернул к ней голову, ожидая приказа. Но, поскольку его не последовало, вновь вернулся к наблюдению за дорогой.
Впереди, в темноте, возникла светящаяся вывеска:
“Мотель "Лакки". Мы открыты круглосуточно. Ресторан. Двухместные комнаты на любой срок. 5 миль".
Некоторые слова унисол не понимал, но это его не смущало. Он оценивал лишь один фактор – безопасность. Наличие удобств солдата не интересовало.
“Шевроле" начал притормаживать. Джи-эр'44 изучал подступы к мотелю.
Возможность скрыться, если их найдут.
– Слушай, – девушка вдруг подозрительно посмотрела на него, – а почему ты помогаешь мне?
Унисол повернулся к ней. Никаких эмоций на застывшем спокойном лице. Безразличный голос произнес одну из самых странных фраз, которые Ронни доводилось слышать в жизни:
– Мой срок вышел. Я хочу вернуться домой. Но я не могу, пока не выполню приказ. Пока ты не будешь в безопасности.
Она ничего не понимала. Какой срок? Какой приказ? Чей? Кто-то приказал ему спасать ее? Кто? И почему он не может вернуться домой, пока не выполнит этот приказ?
– Постой, – "шевроле" резко сбросил скорость. – Эй, эй, что ты делаешь?
– Я останавливаю машину, – лицо унисола не изменилось.
Оно вообще ни разу не изменилось за то время, что они провели вместе.
– Зачем?
– Выполняю приказ.
– Чей?
– Твой.
Челюсть у Ронни отвисла. Ей стоило большого труда вернуть ее на место и спросить:
– Да о чем ты говоришь-то? Я не отдавала никаких приказов.
– Ты отдала приказ, – равнодушно возразил солдат. – "Постой". Унисол должен выполнять приказы. Я останавливаю машину.
– Езжай дальше.
"Шевроле" снова набрал скорость и устремился вперед. Ронни вздохнула. "Да, с этим парнем нужно держаться осторожно. Не дай бог скажешь что-нибудь ненароком. Он тебе тут же голову и отвернет. Или что похуже, – девушка вздохнула еще раз. – Так что он там говорил насчет ее безопасности? А, да. Существует какой-то приказ. Интересно. Ну, по крайней мере, унисол будет рядом какое-то время. Все лучше, чем ничего. Особенно, если этому полоумному Перри стукнет в голову искать ее. Да. Тут уж этот парень окажется как нельзя кстати".
Она окинула любопытным взглядом сидящего за рулем солдата и почти сразу заметила кровоточащую рану на ноге, чуть ниже колена.
– Господи, да ты ранен! – воскликнула девушка. Вид сочащейся кровью плоти вызвал у нее легкий приступ тошноты.
“Вот уж не думала, что ты такая впечатлительная, подруга". Ронни едва заметно сморщилась и взволнованно сказала:
– Нужно остановить кровотечение. Тебе же больно, наверное?!
Ей вовсе не улыбалось потерять единственного защитника. Солдат, не говоря ни слова, вдавил в панель кнопку электрозажигалки, подождал, пока она нагреется, и, вытащив из гнезда раскаленный докрасна цилиндр… Лицо Ронни перекосило от отвращения.
… Сунул его себе в рану. Раздалось отвратительное шипение, и в салоне резко запахло жженой человеческой плотью. Девушка почувствовала: еще секунда и ее стошнит. Кислая слюна заполнила рот.
– Кровотечение остановлено, – спокойно доложил унисол.
Он знал другие способы остановки кровотечения и залечивания ран, но приказ был отдан, и нужно было повиноваться.
"О, господи, – подумала Ронни. – Этот парень вообще ничего не чувствует, что ли? Вот это да". У нее появилось странное ощущение, что сидящий рядом водитель вовсе не человек, а ожившая кукла. Робот. И кровь у него – не кровь, а лишь имитация.
– Ты совсем не чувствуешь боли? – спросила она унисола.
Он отрицательно покачал головой:
– Совсем-совсем?
Солдат снова кивнул.
– Ну надо же… – Ронни ошарашено вскинула брови.
В эту секунду мотор "шевроле" чихнул и заглох.
– Что? – встрепенулась девушка. – Что случилось? Почему ты остановился?
– Кончился бензин, – доложил солдат.
Ронни взглянула на щиток, на котором тревожно мигала маленькая красная лампочка с изображением бензоколонки.
– Господи, ну конечно. Бензин кончился… – горестно констатировала она.
Сегодня, похоже, весь мир сговорился против нее. Ну хоть в чем-нибудь повезло бы.
Унисол молча выбрался из машины.
Хотя в живых осталась. Уже хорошо. Но… Что толку в спасении, если все равно погибнешь через час. Ну через два.
– Черт! – восклицание вырвалось у нее совершенно непроизвольно, когда она ткнулась телом в щиток.
“Шевроле" резко дернулся и покатился по шоссе, постепенно увеличивая скорость. Мотор его молчал, а за рулем было пусто.
Ронни оглянулась.
– О, боже!
Упираясь ладонями в задний борт, унисол толкал машину. Мышцы на его руках вздулись, а на лбу выступили капельки пота. Но, несмотря на это, лицо оставалось совершенно непроницаемым.
Стрелка спидометра отклонялась вправо все больше и больше, пока не застыла где-то в районе тридцати двух миль. Глаза девушки округлились, став размером с долларовую монету.
– Господи Иисусе, – тихо прошептала она. – Хотела бы я знать, чего не может этот парень.
Автомобиль уверенно и ровно продолжал катить вперед.
Эшфорт, Аризона.
Мотель "Дакки" оказался тихим и достаточно безопасным местом. Погруженный в полумрак, освещаемый лишь неоновым светом реклам и вывесок, он выглядел оазисом в холодной пустыне ночи. Административный домик, залитый приглушенным светом, находился в конце автомобильной дорожки, рядом со стоянкой для автомашин. Справа раскинулся жилой сектор. Он не был разбит на отдельные домики, как это принято в большинстве мотелей, а состоял из одного длинного корпуса, где стена одного номера являлась одновременно стеной соседнего. За ним расположился небольшой ресторанчик, все окна которого, по случаю позднего часа, были погашены. Правее – Ронни испытала ни с чем не сравнимое облегчение – громоздились стойки заправки.
Девушке хватило одного взгляда, чтобы оценить заведение. В слове "Лакки" не горит буква "Л". Постояльцы предпочитают ставить машину прямо перед дверями своего номера. Все ясно. Рядовой второразрядный мотельчик. На завтрак можно получить недоваренное яйцо и пережаренный бифштекс. За отдельную плату, разумеется.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |