Рецензия на непрочтенную книгу

Раиля Шаяхметова

В СЕРДЦЕ БОГА

Это для тебя, Земля!

Рецензия на непрочтенную книгу

Шла я в веселой толпе с Новогиреевского моста после салюта 9 мая. В толпе шли небольшие и маленькие толпы. Я не представляла собой толпу, даже маленькую, даже пару, - была сама по себе. Самая веселая небольшая толпа шла близко ко мне. Молодые и очень молодые люди шли радостные и радостно кричали: «Вперед, Россия! Вперед, Россия!». Потом им надоело, они решили выдумать что-нибудь новое. Быстренько выдумали и закричали: «Москва для москвичей, Москва для москвичей!». Я подумала, интересно, как они догадываются, кто из москвичей истинные москвичи, а кто неистинные? Наверное, по лицам. Самым близким неистинномосковским лицом было мое лицо. Все молодые и очень молодые люди были веселые и много было в них энергии и совсем не хотелось им по домам, а хотелось что-нибудь такое сделать, сотворить. Чтобы жизнь еще сильнее закипела. Я подумала, начнут ли они кричать «Россия для русских! Россия для русских! Россия для русских!»? Это было бы логично. Мыслят ли они логично? И еще я подумала, следуют ли у них за словами дела? Мы все дружно друг другу следовали, бодро шагали, чуть ли не маршировали праздничными толпами и толпишками по просторной нарядной улице к Новогиреевскому перекрестку. Мы все немножко перепутались, и я уже представляла из себя маленькую толпу, вернее, я была в сердце молодой и очень молодой толпы. Я подумала: вполне возможно, в моей веселой толпе наличествует не только логическое мышление, но и дела следуют прямо за словами. Я вспомнила: у меня не просто неистинномосковское лицо, оно совсем, совсем, ну, просто явно нерусское. Может, веселая толпа решит претворить слова в дела и – ну, так, слегка, - побьет кого-нибудь из числа явных немосквичей или из числа неявных москвичей? Может, она решит – слегка – побить, например, меня: я совсем близко, прямо внутри. Я подумала: интересно, вот со стороны, я – явная немосквичка или неявная москвичка? Да, лицо все-таки в жизни много значит. И кожа, цвет кожи, тоже значит. И не только для маленькой веселой толпы. Но, с другой стороны, вот, бывает, и лица похожи, и даже кожа та же, и языки как двойняшки, и сами народы, ну, если не родные братья, то двоюродные, однако, не только на самом деле не братья, а уже почти враги, или враги почти. И даже некоторые из братьев объединяются с другими народами – ну, явно и совсем не братьями, ну, не их братьями, - против своих же собственных – явных – братьев. Даже если не родных, то уж точно двоюродных. Кузенов. И совсем неродных зовут уже не только кузенами, а даже и братьями. Старшими причем. Большими братьями. Получается, если мыслить логически, сами они теперь совсем младшие братья. Совсем небольшие, даже совсем маленькие. Малыши. Получается, родной народ родному народу не кузен. Почему так? Тогда причем тут кожа и лицо? Выходит, не причем. Выходит, мыслю я не логически. Или логически? Тогда я логически – умственно – перемещаю мою веселую маленькую толпу – она стала мне как родная – в то же время, в тот же час, но в иное место: в Башкирию, в Уфу. И вот, отгремел салют 9 мая, и идет моя родная толпа – вся из истинных русских - вся из моих сплошных старших братьев – по моей младшей Башкирии и весело кричит: «Вперед, Россия!» Кричит логично? Кричит логично. Потом весело кричит: «Уфа для уфимцев!» Это логично? Как-то вроде нелогично… Но если – Москва для москвичей – все-таки в какой-то мере логично, то почему вдруг – Уфа для уфимцев – менее, гораздо менее и даже менее гораздо логично? Почему? А вот потом истинная толпа в Башкирии кричит: «Россия для русских!» Ну, нет, это совсем и явно нелогично. Но почему – ведь это толпа истинно русских и логично, что она кричит «Россия для русских». Но ведь эта толпа в Башкирии. Значит, тогда она должна кричать «Башкирия для башкир!» А еще лучше «Башкортостан для башкир! Башкортостан для башкир!» Нет, нет, я продолжаю мыслить логически. И вдруг – логически – я понимаю: есть одно, нет, есть два условия, при которых толпа истинных русских в Уфе, в Башкирии может спокойно, ну, пусть не совсем спокойно, идти по улице и кричать все, что ей – толпе – вздумается: «Европа для европейцев!», «Земля для землян!», «Евразия для евразийцев!», «Океаны для селедкам, нет барабулькам!», «Кинешма для кинешмацинцев!» Толпа истинных может даже в Уфе спокойно кричать «Москва для москвичей!» Более того, она может в Уфе, в Башкирии, прямо-таки в самом Башкортостане даже спокойно кричать: «Россия для русских!» И это будет совсем логично – Башкирия входит в Россию. Ну, правда, кто-то может возразить, что уж тогда, что уж в таком случае, как входит, так и выходит. Входит и выходит. Выходит и входит. Даже ослик это явно понимал. И наглядно демонстрировал. Правда, веселый и радостный воздушный шарик был уже не шарик, а так, тряпочка. И горшочек с нефтью, то есть с газом, тьфу ты, с красным вином, да нет же, с чистой пресной водой, ах, да, с медом, просто с лучшим в мире башкирским вот медом, был уже просто горшочек, без всякого меда. Значит, когда что-то свободно входит и выходит, оно должно входить в уже пустое, опустошенное, выкраденное и съеденное, перекачанное и перемещенное, и само оно должно быть уже тоже разрушено. Либо, если оно еще целое, то, - по мере вхождения и выхождения, - оно непременно разрушится. Но зато выйдет. Или войдет. Но зато разрушится. Но зато свободно. Но зато… Да. Я, как истинная женщина, позабыла, о чем это я мыслила. Да. Два условия. Первое: толпа должна быть большой, ну, очень большой. Второе: у толпы должно быть оружие. И вот тогда – кричи что хочу. И входи, и выходи. Выгоняй, прогоняй, загоняй, отгоняй, перегоняй, даже догоняй, или просто погоняй. Имей все прелести языка и речи, истинного русского, истинной русской. Нет, это не годится. Я куда-то не туда заехала со своей логикой. Моя логика явно бедная. Мне лучше оставаться здесь и сейчас: с моей восьмиюродной молодой веселой толпой, которая без всякого оружия совсем мирно и совсем жизнерадостно кричит, что Москва, мол, для москвичей. И вовсе они не собираются никого бить. Им это в голову не приходят. Не мыслят они логически. Им просто празднично и хорошо. И вообще, если кого-то и бьют, так это редко. И не всегда до смерти. А если до смерти, то только иногда. И обычно мужчин. И вообще мужчин рождается больше: это умная природа все логически предусмотрела: поэтому логично, что их убивают больше женщин. Гораздо. Правда, один раз убили девочку, у которой было неистинное лицо. Это же один раз. Не четыре. Так что я спокойно и уже даже еще веселее все иду вперед и вперед со своею собственною толпою. Из истинных. Со своим не совсем собственным или даже уже еще совсем не собственным русским языком. Истинным.

Потом проходит несколько дней и мне вручают книгу. Говорят, надо написать рецензию. Я беру книгу, смотрю на нее и радуюсь. Я уже давно заметила, что если мне что-нибудь очень надо, то судьба мне этого не дает. Не дает вообще, или дает с драматическими опозданиями. Или дает, но не успела я еще на это надышаться, тут же быстренько отнимает. Но есть одно исключение. Мне как-то неловко называть это исключение, но придется. Это – мысль. Только я подумаю, что нужна мне очень вот такая-то и такая-то мысль, или у меня у самой забрезжит мысль, но потребует в подмогу других мыслей, или нужно срочно понять, а внутри нет никаких мыслей для понимания, и нужна хоть какая-нибудь, хоть мысль, хоть мыслишка, хоть хвостик мыслишки, за серый кончик хотя бы чтобы уцепиться, и вытащить, наконец, репку. Я имею в виду: разбить, наконец, яичко. И судьба моя – уже тут же и быстро и щедро и в полном изобилии прямо из рога – на тебе, на тебе – сыплет мне мышки, нет, на истинно русском, - сыплет мне мышек. Засыпает мышами. Вот поэтому смотрела я на книгу и радовалась: я знала: это она, нужная мне нечаянная радость, еще одна прекрасная мышка, нет, мышь, нет, мышыща. Исполинская мышь. Я задумываюсь об истинном значении мыши в истории и культуре человечества. Если бы не мышка, так и сидела бы в земле репка. Если бы не мышка, так и не разбили бы дедка да бабка яичко. Ни золотое, ни даже простое. И как бы компьютер, как бы компьютер без мыши? Но вот ноутбук – без мыши. Но вот мышь, - без мыши – никуда. И никак. Я думаю, мышь – это мысль. Во всех этих истинно народных русских сказках мысль – это мышь. Правда, мысли бывают не только умные, мысли бывают глупые. Иногда я думаю, куда бы мне деваться от своих глупых мыслей. Вот, например, глупая мысль: в русском – мысль и мышь, в английском – mouse, mice, mind, во французском - souris, cerveau. Аа! Меня озаряет: мозг, он серый и мышка тоже, она серая! Правда, и ослики тоже серые… А чем ослики нехороши? Нет, эта мысль неправильная, не годится она. Ааа! Меня вновь и вновь озаряет! Прямо озарение такое! Вот какое: мыши очень любят сыр! А я как раз намедни узнала: мозг – человеческий – пахнет сыром. Зеленым. Этот сакраментум – из истинных источников: сами нюхали. Только что понюхали. Нюхнули. Аж заколдобились. Хирурги. Наверно. Ну, не хирурги, так нейрохирурги. Ну, наверняка. Да, ничего такого, и они никогда, никогда не собираются толпами. И, видимо, источникам неудобно было сообщать, что это запах заплесневелого, подгнившего сыра. Поэтому они и сказали: зеленого. Так вот оно все почему… Изначально, наверно, подгнило. Или не так давно, но подгнило. В давние-давние времена, когда репку растили, яйца били… К чему? К тому – к мысли. Если мысль может быть и умной и глупой, может ли быть мысль истинной и неистинной? А может быть, что мысль умная и в тоже время неистинная? А глупая, вот глуповатая, а все же истинная? Пути не только неисповедимы, они еще и извилисты… А истина, может она быть извилистой? Или она всегда пряма и проста как правда? А вот если взять и… А если не брать? А если я сама? И где я? Все вперед и вперед с истинною толпою? Обратно в рог? Или я здесь и сейчас? С мышью, без мышью? В Башкортостане с русскими? Без русских в России? Или «не русский я, но россиянин?» Но, какой бы ты весь ни россиянин, как ни крути, язык - не российский, - русский. И не родной, мой неродной. А, вот где я, - нашла себя: я в университете, на улице, в метро, снова на улице, - и все в обнимку со своею нечаянною радостью. Обнимаюсь с исполинской мышью. С горой. Гора эта называется «Древнеарийская философия». Написал это один человек: С.Д.Белов. Как только я прочитала на титульном листе, о чем эта книга, дух у меня захватило. Я сразу поняла: наконец-то вот теперь – через эту книгу - я пойму все. Все понять – это всегда было целью моей жизни. Моей сверхзадачей. Да и какой российский не любит глубокой книги! Вот что на титуле: «Модель Мироздания – следствие Высшего Промысла. Математические основы древнеарийской философии. Научное наследие исчезнувших цивилизаций. Единая схема структуризации материи. Логическое обоснование квантовой физики. Неизбежность зарождения жизни и появления человека. Логика языка генетического кода.» Ну, вот теперь-то я, наконец, узнаю все тайны Мирозданья! И все про Промысел! Я радовалась, что это первый том. Значит, последует еще второй том. Может, и третий. Радости не будет конца. Меня, правда, смутило посвящение. Там написано: «Моей Родине, России, посвящается». Как-то странно звучит – неистинно, хотя, может, и правдиво. Смогла бы я какую-нибудь книгу посвятить прямо так и сразу – России? Нет. Если уж посвящать, то я бы посвятила так: «Родному башкирскому аулу Йылым». Без «посвящается». Без «посвящается», а просто «Моей Родине, России», по-моему, уже не только правдиво, но и истинно. И еще один парень, хоккеист, на днях, прямо-таки намедни, в священной радости и ликовании кричал прямо в телекамеру, даже не кричал, а чуть ли не зверино орал: «Это для тебя, Россия!!!» Это было супер! Супер была победа, супер был этот ор: «Это для тебя, Россия!!!» Как они все смешиваются: правды и неправды, истины и шайбы и голы, и мысли, и слова. Ведь это просто слова – ничего больше: Москва для москвичей, это для тебя, Россия, посвящается, Башкортостан для башкир. А иногда одно, единственное слово – посвящается, - убрать его или оставить. И все меняется. Получается другая мысль. Другая правда. «Истинно тебе говорю, истинно…» И репка – не на столе, а пропадает в земле. И яичко не разбилось. И дед с бабкой плачут. Но это я опять ушла в сторону. А нужно идти вперед и вперед.

Но я и шла вперед и вперед – до самого дома с книгой в обнимку. Еще в пути решила избавиться от одной из своих дурных привычек: читать книгу, которую мне очень надо, как бы по-мусульмански, от конца к началу, да еще кусками - то тут, то там. Эту важную для меня книгу я решила читать как полагается: от начала, с первой строчки, строчка за строчкой. Так и поступила: прочитала страницы «От автора», начала «Введение», прочла стихи Даниила Андреева «Иерархия», прочла подглавку «О чем надо сказать сразу же?», удивилась тому, что не совсем поняла, и не совсем поняла то, чему удивилась, начала читать подглавку «Кто это делает?», и уже совсем ничего не поняла. Я совсем ничего не понимала. Прочитала три абзаца еще раз. Удивилась, при чем тут еврейские башкиры и какие-то еще международные башкиры. Увидела, что это на самом деле еврейские банкиры и международные банкиры. Посидела вперив глаза. И пошла опять вперед, вернее, опять назад: опять прочла «О чем надо сказать сразу же?» и «Кто это делает?». Ума и понимания мне это не прибавило. Я не понимала. Действительно, «О чем идет речь?».

ТЕЗА

В двух абзацах перечислялись многочисленные названия некоего явления. Вот эти названия: теория международного еврейского заговора, жидомасонский заговор, мировая закулиса, глобальная синагога, тайное мировое правительство, финансовый интернационал, международная финансовая мафия, мировая финансовая мафия, жидомасонерия, масонерия, фармазоны, международное еврейство, мировое еврейство, еврейский фашизм, сионизм, сиононацизм, мондиализм, жидократия, еврейские банкиры, международные банкиры. Почему-то мне стало грустно. Печально. Мысли зашевелились. Я решила трезво подумать. Я застряла на девятой странице книги. Какое-то разочарование наступило. Не какое-то – глубокое. Печальное. Я решила трезво подумать. В книге 700 страниц. И все о тайнах Мирозданья. О Высшем Промысле. С математическим обоснованием. С квантами. Это всего лишь девятая страница. Каждый может писать о том, о чем пишет. И говорить имеет право о чем говорит. Видимо, я как-то не правильно читаю. Неправильно воспринимаю. Человек просто перечисляет различные названия некоего явления. Он так и должен делать: это научная книга, философская, и даже уникальная – философско-математическая, и он все делает тщательно, скрупулезно. Дотошно. Да, мне это почему-то не нравится. Меня это коробит. Я должна быть трезвой и не коробиться. Постараюсь не коробиться. Еще раз читаю на девятой странице слова, и среди них слова: «данное мерзкое явление». Решаю все же идти вперед. Перебираюсь на десятую страницу. Читаю слова: «Приведенные определения вселенского зла, если не все, то многие, берут свое начало от слова «еврей» или «евреи»». Я никогда не понимала, что это такое – вселенское зло. Но я и предположить не могла, что такое, как мне казалось, непостижимое, или труднопостижимое явление, на самом деле такое простое, проще некуда. Все вселенское зло вмещается в одно лишь коротенькое слово – «еврей». Вот оно как. Вот что такое зло. Вселенское зло.

Иду дальше. В следующем абзаце читаю: «самое мерзкое явление в истории человечества».

Я всегда думала, наука – это анализ. Я думала, философия – это анализ. Я думала, человек – это мысль. И я думала, мысль – это анализ. Что это теза, антитеза и синтез. Но «мерзкий» - это не анализ. «Мерзкий» - это оценка.

Я не могу это читать. Я не могу это анализировать. Я хочу дать этому оценку. Я решаю не давать этому оценку. Я решаю читать это дальше. Читаю дальше.

Как это ни странно, как это ни удивительно, совсем скоро, уже на одиннадцатой странице читаю про саму себя. Меня никогда не привлекали глубокомудрые слоганы типа «Познай себя», «Путь к себе» и т.п. Мне кажется, я довольно просто устроена: что в глубине, то и на поверхности. Но то, что я прочитала о себе в начале одиннадцатой страницы, мне показалось уж как-то очень простым. Но с другой стороны, не мне судить о самой себе. Вот этот абзац: «Не следует питать иллюзий и относительно тех представителей других национальностей, которых евреям удалось ослепить, подавив в них способность адекватно оценивать окружающую обстановку и различать истинное направление усилий глобальной синагоги. Они используются мировым еврейством в своих грязных интересах как биороботы, и по такой причине не следует как-то отделять их от международного еврейского заговора.»

Что-то как-то странно я себя чувствую. Как-то остыла я к разгадкам тайн Мирозданья. И какие-то совсем неправильные, наверное, мысли шевелятся: может быть, Бог с ней, с этой сверхзадачей моей жизни – все понять и понять все: буду жить без тайн Мирозданья: не буду я читать книгу про древнеарийскую философию, про всякие Промыслы и космогонии, про темные силы с Демиургами. Это будет мой маленький и собственный протест. И на свете есть даже целый один человек, которому этот протест нужен. Этот человек – я. Ну, даже если не совсем человек, а просто биоробот.

АНТИТЕЗА

Я останусь в этом мире, с земным злом, земным добром, моим злом, их добром, пойду вперед, вперед с маленькой веселою толпою, со своими бедными богатыми евреями, банкирами, ленивыми упрямыми башкирами, умными и глупыми и мертвыми шумерами, моими вымирающими братьями аборигенами - австралами-астралами, с тысячью и тысяч лет спящею в пещерах глубоких близких и далеких уральскою аральскою алтайскою Укокою княжною – моей единодуховною сестрою: сестра моя, глубокая и древняя, проснись, не просыпайся; я здесь, я остаюсь, я в стороне, с моими выпимшими бабами и мужиками и дряхлыми старухами и стариками - в деревнях, кишлаках, аулах, весях, хриплю с твоим поэтом, Земля, – Колькою Рубцовым, хриплю мои твои последние слова перед последней смертью – люблю тебя! – на шее пальцы твои, моя возлюбленная, сестра моя и жизнь и вечная жена, а я – люблю тебя! – моими пальцами душу, давлю, сжимаю, убиваю я тебя любовь моя; друг мой Колька, брат мой, душа моя, моя родная кровь, зло, добро мое, мое ты преступленье и нежное кровосмешенье, любовь и ненависть, любовь – кровосмешенье, все смешивается кровь, вся наша кровь смешалась, где кровь Иуды, где Христа, кто князь – татарин, варвар, барбар, басурман, кто чистый, кто нечистый, кто чья пара, кто кому не пара, кто родил кого, кто меня убил, кого я убиваю, когда всё кончено, когда начнется, когда тебя увижу, в каком метро, ты бог, приспешник ты, все хлопаешь одной ладонью, хлопнул дверью, последней дверью, первой дверью, врата всё хлопают – адовы врата, нет, райская калитка, определи по звуку, шум один, быть человеком – зло, попробуй быть добром, останься человеком, живи не продаваясь, продайся и продай, ешь ананасы, жуй рябчиков, с голоду всё пухнешь, познай все тайны рая ада сердца своего, познай свою родную тетку – голод, не хочешь, ты мать – съешь свое дитя, не ты последняя, не первая, все ели, ешь и ты, не околеешь, скорми трем старшим, потом еще родишь, а так – все околеете, ну, съешь тогда хоть дядьку – он старый, долго не протянет, да и зачем тянуть, никчемный старикашка, ну, что Христа родил, не он родил, жена его, не от него, от Бога все, да брось, Бог всё простит, все спишет, опять же сродственник, и как не порадеть родному человечку, Исусовых детей, Иудиных детей, ну, не было детей Иисуса и Иуды, дети Сатаны, мы Божьи дети, евреи все мы, все мы мусульмане, мы все банкиры и банкирши, башкиры мы, башкирки, азиаты, чуваши и ацтеки, даже синтоисты, все мы немного дзен, все умерли, умрем, родим друг друга, вновь съедим, убьем, и все познаем мы все тайны Мирозданья, истлеем все, вернемся в Бога, в землю, в Землю, в мать, в твою, в мою, какая разница, все её пояли, и Бог, и ты, и мы, тебя, меня, его, и нас, и вас ис дас, и их в провалах времени, в зиянии пустот, вишневый темный рот и мозг, пронизанный, пронзенный. Тоской. Безумием. Любовью………………….

ТЕЗА

Стр. 10: «Дело в том, что далеко не все евреи приветствуют международный еврейский заговор и правильно считают, что он представляет собой самое мерзкое явление в истории человечества. Но, несмотря на то, что таких евреев, видимо, не так уж и мало, они относятся к так называемым «сухим ветвям» еврейства. Иначе говоря, они не играют никакой роли в формировании еврейского самосознания или не оказывают на данный процесс сколь-нибудь значимого влияния. Обычно их третируют заправилы мирового еврейства или «высший раввинат», стремящийся контролировать и направлять в нужное себе русло действия любого еврея.»

АНТИТЕЗА

И все-таки «О чем идет речь?» Как происходит то, о чем идет речь? Почему это случается? Почему это случается и случается? И небо падает, не рушась.

Почему война? Почему – расизм, фашизм, антироссиянизм, нацизм, антисемитизм, антирусизм, антикавказизм? Почему выгнать с земли, выгнать обязательно ночью, и быстро, и везти как скот, в товарных вагонах, и оставить обязательно в степи, и обязательно в голой, обязательно зимой, в стужу, в холод, в мороз. Чтобы умерли не сразу, а постепенно. Чтоб смерть сладкой показалась. Почему Осипа Эмильевича не пристрелить сразу, а мучить, и мучить, оттуда – сюда, и отсюда – туда, и чтобы там – подольше и побольше, чтоб не сразу издох, чтобы подыхал, чтоб ползал на четвереньках, чтоб кожа свисала с костей, чтоб рылся пальцами, длинными, тонкими, высокохудожественными, музыкальными своими еврейскими, тысячелетними, тощими сухими паучками, медленными паучками, - в свалке, мусоре, в мусорной гулаговской свалке, - чтоб что-нибудь найти себе там, чтоб съесть, проглотить, что можно найти, что съесть на гулаговской свалке, Осип, Осип, меня очень волнует одна из тайн Мирозданья, мне кажется, эта самая глубокая, самая волнующая тайна, самая тайная тайна тайн Мирозданья, - ответь мне, Осип, почему они тебя просто не прикончили, не удавили, почему не сразу и просто, а медленно и долго? Им от этого было хорошо? Но им же было все равно и не до того. Не до тебя. Нас же было много. И ведь это не они. Это мы. Везде всегда мы. Это мы, Господи. К тебе мы. Чтоб смерть сладкой не показалась.

Да, Осип, я тут только что узнала, оказывается, ты - «сухая ветвь» еврейства. Ты не имеешь значения. И небо падает каждый день. Не рушась.

Говорят, Бог непостижим. Мне кажется, он постижим. Непостижим человек. Непостижимы его обстоятельства, случаи жизни. Книги, которые он пишет. Непостижимо, как в его сердце рождается любовь. Непостижимо, как в его сердце поселяется ненависть. О, Господь, это мы.

СИНТЕЗ

Однажды я читала. И прочитала: у человека есть в сердце точка. Эта точка, в которой может поселиться Бог. Через эту точку человек может постичь Бога. Но, наверное, может и не постичь. И тогда в этом человеке, наверное, Бога не будет. Но, скорее всего, Бог все-таки будет: потому что точка эта есть.

Мне все это очень понравилось. Но одна вещь мне не понравилась. В книге было сказано: не у всех людей есть точка в сердце. Есть люди, у которых точки в сердце нет.

Книга эта великая и древняя. И вся о тайнах Мирозданья. Но мне кажется, и в древности и в мудрости бывают свои неправды. Мне кажется, в сердце каждого существа, в – живом, а может быть, и не в живом, и, конечно, во всяком звере, всякой птице небесной, и даже не небесной, во всём – есть сердце, и есть точка в сердце. И у людей – у всех. У самых последних. У самых первых. У мертвых, умерших, живых. Рожденных. Нерожденных. Даже оно – дитя – еще только задумано, и даже еще не задумано, и даже, может быть, вовсе не будет. Не было, нет, и не будет. И сердца – соответственно – не было, нет, и не будет. А точка – есть. Всегда.

И этой точке ничего не нужно: ни случаев, ни обстоятельств. Ни даже сердца.

Я могу верить и не верить. Это неважно. Бог может быть и может не быть. Это неважно. Но точка эта есть у каждого. И это – важно.

И если бы я верила, если бы думала: Бог есть, я бы думала, что он – огромен, огромнее огромного, он больше Мирозданья; Мирозданье – Вселенная, и эта, и бесконечные количества других, бесчисленные множества и множества, - все это лишь часть Бога, всего лишь часть, и есть пределы, есть границы, - и там кончаются все эти множества и множества, все множества множеств; и там, где они кончаются, - где всё кончается, - продолжается Бог, и он всего лишь продолжается, он просто длится, потому что – бесконечен; и если бы я верила, если бы думала: Бог есть, я бы думала: все обозримое и необозримое, все постижимое и непостижимое, все мирозданье – всего лишь сердце бога, все –сердце, и мы все – в божьем сердце; а может быть, все мирозданье – часть сердца, одна из камер, желудочков, всего лишь клапан. И если бы я верила, если бы думала: бог есть, я бы знала: в сердце бога есть точка.

И эта точка – Человек.

P.S. И что-то мне подсказывает: человек этот – лицо без определенной национальности, без определенного места жительства, без определенного…

Дата добавления: 2015-08-29