Выражения лица юноши медленно менялось с полного непонимания на подозрение, что его глупо разыгрывают и, наконец, на озадаченно-негодующее. Физиономия же его подруги застыла на мимической иллюстрации вечного вопроса молодежи «Че?». Невинное юное создание долго смотрело на Ника широко открытыми карими глазами и, в конце концов, сформулировало свое резюме:
– Туфта, в натуре.
– Гнилая наколка, мужик, – поддержал подружку Билли.
– Фуфло, – безапелляционно вынесла окончательный приговор суждениям Ника Дэлла после небольшой паузы. Они не подумали бежать, оправдываться или возмущаться. Просто дали понять незнакомому мужику, что он говорит глупости. Правда, с помощью довольно специфических терминов, которые не должны быть присущи тихим домашним мальчикам и их первым подружкам. Это смущало, но вот так просто он не собирался отказываться от выбранной тактики. Почему бы не поиграть по их правилам.
– А если я предъяву кину, со свидаками?
Молодежь некоторое время молча переваривала эту фразу. Возможно, просто пытаясь понять ее смысл.
– Тогда, кто-то – шиз! – изрек, наконец, Билли, – или мы, или ты, или свидетели твои.
Убедительно. Тем более, что никаких свидетелей у него не было.
– Я не просек, че за альбом? – спросил Билли, не дождавшись ответной реплики Ника, – музон? Или большая тетрадка с картинками?
– Большая книжка с фотографиями. Очень большая, – Ник показал руками приблизительный размер.
– Не, такую ему негде было бы положить?
– Кому?
– Байкеру этому. Она бы и за пазухой была видна.
– Ага! Значит, с мотоциклистом вы все-таки общались?
– Слушай, мужик, иди ежей паси! Он мимо пропилил два раза и все.
– И потом еще круг сделал, когда мы сюда пошли.
– И с вами не говорил?
– Не было базара.
– А почему у вас свидания по утрам?
– У Дэллы дрессировки вечером.
– Что?
– Уроки танцев в Майями, – наконец-то начала переводить их речь на английский девушка.
– А ты, Билли, что же – не танцуешь?
– Не, он даже на топтухи не ходит.
– Куда?
– На дискотеки. И правильно – еще задавит кого-нибудь, – парень неожиданно покраснел. Ну что теперь подумать? Еще одна парочка умелых притворщиков? Или детектив Слотер еще раз прокололся?
– Ладно, ребята, сдаюсь. Наезд был плохой идеей. Вижу, что вы не причем. Но не понимаю, почему вы так говорите?
– Как?
– Туфта, наколка, фуфло, ежей паси – вы что, и с родителями так разговариваете?
– Нет... Мы это от… растерянности. Испугались и заговорили как обычно друг с другом.
– А друг с другом-то, почему так говорите?!
– По привычке. Все ребята так говорят. И в школе и на улице.
– Ясно… Так что, мотоциклист ни разу не останавливался?
– На Прогрессе, точно – нет. Но он кругами ездил, по кварталам, может, на той стороне?
– И вы, конечно, тоже его не узнали?
– Нет. А должны?
– Вряд ли. Его никто не знает. Ну, ладно, еще раз – извините. Спасибо за сведения, я пройду.
Насколько Ник понимал, искать этого байкера по округе можно было сутками. И ничего не найти. Он решил, что лучше будет найти Сондерса и выяснить, почему тот задержал вчера поставку деталей. Пора было вернуться за руль.
Джек чуть отодвинул занавеску и глянул за окно. Редкие прохожие жались к теневой стороне улицы, прятались под модные зеркальные зонтики и обмахивались, чем придется. Да, в такую жару лучше сидеть на пляже. Или, как он, в полутемной комнате с кондиционером. Можно читать, смотреть что-нибудь по телевизору или в интернете, играть или спать, в конце концов. Можно глядеть в окно. Вот только доходов это не принесет. Доход приносит работа, а для нее нужен клиент. Он оглядел свои владения. Всюду порядок и чистота. Все заказы выполнены и ждут, когда хозяева придут за ними. Только вот, в такую погоду, люди действительно предпочитают сидеть у воды. Или прямо в воде. Или в кондиционируемом помещении. Конечно, можно было рассчитывать, что клиенты подтянутся ближе к вечеру. И чтобы забрать готовые заказы, и чтобы сделать новые. Но надо признать: фотобизнес на этом острове – дело не самое прибыльное. Впрочем, его предупреждали.
Колокольчик над входной дверью неуверенно звякнул. Джек мгновенно сбросил ноги со стола и принял деловую позу, пытаясь разглядеть, кто же это там нарисовался в прямоугольнике солнечного сияния. В конце концов, глаза привыкли к яркому свету, и он разглядел даму весьма почтенных лет, тяжело дышащую, и держащуюся за дверной косяк.
Похоже, старушке не помешало бы присесть. Джек устремился к ней со словами:
– Позвольте предложить вам опуститься на этот мягкий кожаный диван. – Он аккуратно взял бабулю под локоть и медленно препроводил вглубь комнаты, где обычно ожидали выполненные заказы посетители. Та с кряхтеньем доковыляла до дивана и медленно перевела согбенное тело в сидячую позу. Джек заметил, что, несмотря на то, что в столь жаркий день она была облачена в теплый жакет поверх наглухо застегнутой блузки, на ее лице не выступило ни капли пота. Похоже, кровь совсем не грела эту ходячую мумию.
– Ох, простите, молодой человек, ради Бога простите. – Произнесла мумия слабым голосом и закашлялась. – Не надо было мне, кхе, идти пешком эту остановку. Автобус-то ведь меня обогнал, и я его видела, когда из своего выходила, только сослепу не поняла, что это он. Очки, дуреха, надела для близи, а надо было для дали. А я и те и другие всегда беру с собой, обязательно, как в моем возрасте-то без этого. Как без валидола. Да только, если ты вообще без очков, немудрено перепутать-то и не те одеть, ну я и одела. Смотрю, что-то желтеется, думала дерево, а это автобус в обратную сторону шел. Мой-то ведь только отъехал, можно было бы сравнить, а я не догадалась. Да и опять же – очки не те. В очках для дали я бы все поняла сразу.
Джек не знал, как остановить эту очково-автобусную белиберду и просто спросил:
– Так вы по какому, собственно, вопросу?
– Так ведь мне фотоателье надо, молодой человек.
– Это оно и есть.
– Да? Позвольте, – старушка несмело обозрела окрестности, – как же это я? Скоро девятый десяток пойдет, совсем никудышная стала. В автобусе пассажиры все как один говорили, что выходить надо не здесь, а на следующей. И я послушалась. А потом все прохожие говорили, что надо было выходить на предыдущей остановке, и что тут совсем недалеко идти обратно. И я опять поверила. А сама – еле дошла. Хотела перейти улицу и поехать обратно, но все-таки пошла. Да какое там, пошла – побежала. Вот дурочка-то. А теперь сама не понимаю, где оказалась.
– Вы в фотостудии «Лазурь». Осталось только выяснить зачем.
– Зачем? Зачем... – старушка продолжала оглядываться, словно надеясь на какую-то подсказку. Наконец, она, похоже, что-то увидела в шкафу, – ах, да! Есть у меня старая подруга Зельда. Н-да, старая. В моем возрасте все подруги – старые. Но с Зельдой мы знакомы очень давно, почти с пеленок. В соседних колясках нас, можно сказать, возили. А коляски, скажу вам, молодой человек, в наши времена были совсем не те, что нынче. Я вот посмотрела, в какой моего правнука катают – это устройство посложнее автомобиля. Да что там, коляски, погремушки были другие. У меня была деревянная погремушка, представляете? Вот память: не помню, что ела на завтрак, хотя сама его готовила, а какая погремушка у меня была в два года – помню. Зельда-то получше меня сохранилась. Крепкая еще, руки не дрожат, глаза кое-как, но видят. Внуки ей младенцев доверяют, да. «Бабушка Зельда, подержи малыша!» И держит ведь! И убаюкает и спать положит. А я и чашку с чаем не всегда удержу. Она – замечательный человек. Недаром мой покойный муж, Джереми, всегда говорил, что таких людей, как Зельда, Господь подольше к себе не призывает. Она здесь, на Земле, больше душ спасла, чем любой священник. Ах, Джереми, Джереми… – Она, наконец, ненадолго замолчала, видимо горюя по умершему супругу.
Джек не знал, что делать. С одной стороны, он испытал неловкость от того, что выслушивал откровения этой бабушки. Точнее прабабушки. Похоже, она сама не понимала, что рассказывает и кому. С другой стороны, они ни на шаг не приблизились к цели ее визита, и идиотизм бессмысленной беседы начинал его понемногу утомлять
– Так что там с вашей подругой Зельдой? – все-таки решился спросить он, когда заподозрил, что посетительница засыпает.
– Зельдой? – она посмотрела на него непонимающе, через мощные линзы очков, – а откуда вы знаете? Простите, а вы вообще кто?
Вот только этого недоставало! Склероз во всей красе! Хотя, он, кажется, ей не представлялся. Минутку, у кого здесь склероз?
– Я Джек Клингер, хозяин этого заведения.
– Заведения… – Она принялась в очередной раз осматривать салон.
– Ну да. Это фотоателье и я здесь работаю. Только никак не возьму в толк, для чего вы сюда пришли?
– Фотоателье… Зельда… Ну конечно! У Зельды же скоро юбилей. Восемьдесят лет. Не каждый дотянет. Спасибо вам, э-э-э, Джек, что напомнили. Я хочу сделать ей подарок. Если сама доживу, конечно.
– Само собой, доживете, – он постарался придать своему голосу наибольшую убежденность. Во всяком случае, он надеялся, что она доживет до конца их беседы, – вы хотите, чтобы я отснял юбилейные торжества?
– Нет. На это и без нас с вами найдется немало желающих. Но у Зельды есть множество старых, черно белых еще фотографий. Она хранит их в полиэтиленовых мешках. Это неудобно и, по-моему, глупо. Надеюсь, она меня простит. Ну что за радость, скажите, каждый раз их вытаскивать и раскладывать. А потом – обратно. Они царапаются, рвутся, истираются друг о друга. А ведь мы с ней так любим это все смотреть. Наша молодость. Все такие красивые, сильные, здоровые. Живые, – она снова умолкла, сраженная очередным приступом воспоминаний.
– Так вы хотите, чтобы я их оцифровал? – не желая, чтобы смысл разговора опять растворился в длинных бессодержательных сентенциях, Джек попытался взять быка за рога.
– Что, не поняла?
– Вы хотите, чтобы я их отсканировал и перевел в электронный вид?
– Это чтобы по телевизору смотреть? Нет, так мы с Зельдой не любим. Это уж пусть молодые делают, после нас. А нам нужен, – она с кряхтением встала и направилась к шкафу, – большой фотоальбом в кожаном переплете. Вот такого типа. Только много больш, – гостья вытащила из шкафа то, что ей показалось альбомом. Джек-то знал, что это просто муляж. В эпоху планшетов, смартфонов, ультрабуков и цифровых рамок фотоальбомы мало кому нужны. А те, кто все же не мог без них обойтись, как правило, удовлетворялись современным пластиковым ширпотребом. Интерес пожилой дамы к старинным кожаным изделиям вполне понятен, и не произвел бы на него особого впечатления, если бы не вчерашняя встреча с мисс Фелпс. Пятьсот долларов на дороге не валяются. Только услышав слово «фотоальбом», он уже насторожился. А уж когда выяснилось, что он должен быть большим и кожаным.
– Простите, мэм, это всего лишь коробка, замаскированная под альбом. Настоящий старинный альбом в кожаном переплете сейчас большая редкость. Новые такие изготавливают только на заказ. Когда-то давно, еще до войны, на островах было много кустарных мастерских. Говорят, на некоторых делали даже шедевры. Но сейчас это искусство утрачено. Наверное, вам лучше сходить в магазин канцтоваров и купить большой современный альбом из пластмассы. Есть довольно симпатичные.
– Что ж вы у себя их не продаете? – довольно ехидно спросила старушка, – или в витрину не ставите, вместо этой лже-старины? Нет, Джек, мне не нужны эти современные разноцветные безделушки, которые разваливаются после третьего пролистывания. Я хочу, чтобы на старости лет Зельда могла часами просиживать за просмотром своих фотографий, переворачивая тонкие, но прочные страницы с картинками прошлого и не заботясь, что они могут порваться или лопнуть. Не волнуйтесь, молодой человек, деньги у меня есть. В моем возрасте и при моем здоровье, их не имеет смысла экономить. Вы представляете, как это здорово, когда бабушка в окружении внуков и правнуков достает из шкафа увесистый том, раскрывает наугад и начинает рассказывать удивительные истории из далекого прошлого.
Добравшись до сути своего визита, старушка начала рассуждать на удивление внятно и убедительно. Джек понимал, что ей надо, но ничем не мог посодействовать. Ведь даже Фелпс он ничего не предложил, хотя и получил от нее полтысячи. И получит еще столько же, если выяснит побольше о причинах интереса этой древней ораторши к древним же фотоальбомам.
– И как вы себе его представляете?
– Ох! – бабушка, наконец, добралась обратно к дивану и уселась на прежнее место, – как представляю? У вас водички не найдется? Только не очень холодной, а то я легко простужаюсь, – попросила она, увидев, что Джек направляется к кулеру. Он постарался как можно точнее исполнить ее просьбу.
– Спасибо. Старушечья память устраивает такие выкрутасы. Утром смотришь на полку с лекарствами и не можешь вспомнить, от чего они. А вот, как выглядит альбом, который нам с Зельдой в детстве показывала ее бабушка, я помню. Он был очень большой, дюймов пятнадцать, не меньше. Коричневая обложка, а корешок серый, и, по-моему – все из кожи. По краям обложки такой кант из золотистого металла, а на углах - треугольники. С передней стороны, на обложке, была надпись крупными буквами. Что-то вроде «Фото моей жизни», точно не вспомню. Но слово «фото» было с буквы F. И еще мне почему-то казалось, что страницы, словно прозрачные были. Ну, может, полупрозрачные, с какими-то цветными прожилками. Очень твердые. Хотя и тонкие. Причем, тогда он был совсем новый, только что купленный…
Джек был поражен. Гостья говорила о том же предмете, что и Фелпс, только сообщила намного больше подробностей. Фелпс упоминала только о размере и разноцветных волокнах. Увы, ни той, ни другой Джек ничем не мог помочь.
– Вот приблизительно такой альбом я ищу.
– Понимаю. Но полупрозрачные листы с вмурованными нитями – это почти легенда. Вроде бы их делали как раз здесь, на островах Флорида-Кис, еще до войны. Причем делали вручную, кустари-одиночки, используя волокна из стеблей каких-то редких растений, по секретным технологиям, которые теперь никто не помнит. Но я такого ни разу не видел. И даже не видел того, кто видел, – Джек говорил правду. Только правду. Но это была не вся правда. Ему было неловко, словно он обманывал бабушку, но иначе он обманул бы мисс Фелпс. Чего делать не хотелось. И не только из-за полученных денег. Она была весьма суровой женщиной.
– А что-то похожее?
– Последний раз я продал нечто подобное три месяца назад, коллекционеру с континента.
– Коллекционеру?!
– Да. Люди собирают все, в том числе и фотоальбомы. Как марки или бабочек. Это старое здание, туристы заходят сюда просто, чтобы посмотреть, что внутри. И один такой сфотографировал мой интерьер. А потом выложил фотку в интернет.
– Выложил?..
– Ну да. А коллекционер этот, – он открыл на компьютере свою бухгалтерию, – вот он, из Сент-Питерсберга, увидел на ней тот альбом и приехал за ним. Не поленился. И торговаться не стал. Без разговоров отдал восемьсот долларов. Я теперь думаю, что и тысячу можно было попросить.
Гостья, презрев усталость, подошла, чтобы посмотреть на монитор. Лишь заметив недоуменность в ее взгляде, он понял, что увидеть она хотела не строчки из торгового баланса, а ту самую фотографию. К счастью, Джек помнил, где ее искать.
– Вот он, видите, – пояснил он, тыкая в корешок на экране, – такой зеленоватый.
– Восемь сотен! – воскликнула старушка, – вот уж не ожидала. Серьезный вызов моей щедрости.
– К сожалению, мне нечем бросить этот вызов. Ничего подобного у меня сейчас нет в ассортименте. Увы… Но тот экземпляр, о котором вы говорили, стоил бы намного больше. «Еще бы, если за одну только информацию о нем и им интересующихся, я могу получить тысячу». Это, как я уже говорил, шедевр. Если только он существует.
– Намного?
– Да, может быть, несколько тысяч.
– Несколько тысяч! Вот раскатала губу, старая дура. Скажите, Джек, а вы-то как тот, проданный экземпляр, получили, если не секрет?
– Купил с рук, у кого-то из местных жителей. Сейчас уже не помню, как его звали. Пожилой мужчина. Тучный такой, с довольно темной кожей. Кажется, он жил где-то неподалеку, – Джек виновато развел руками.
–А про него ничего нет в ваших записях? – она кивнула на монитор.
– К сожалению, нет. Это ведь расходы, а не доходы. С них налоги платить не надо. И документально оформлять покупки с рук не обязательно, если только продавец не настаивает. А этот как раз не настаивал. Сразу получил свои три сотни и, довольный, ушел.
– Может, у него другие альбомы есть? – с робкой надеждой в голосе спросила гостья.
– Не думаю, иначе он бы давно их принес ко мне. С деньгами у мужика явно туго.
– Что же мне делать?
– Даже не знаю, что посоветовать. Моя основная работа – фото и видео съемка. Без ложной скромности, скажу, что у меня получается. Не зря учился. Чуть хуже выходит монтаж и редактирование, но тоже жалоб нет. А торговля аксессуарами – это так, приработок. Вообще-то, где-то на острове есть антикварная лавка.
– Есть, но у них нет фотоальбомов, я там уже была. Собственно, это оттуда меня направили к вам.
– Можно походить по гаражным распродажам. Ну, знаете, когда люди вытаскивают старый хлам с чердаков, подвалов, сараев и отдают соседям за центы. Чтобы те снова попрятали это в погреба и гаражи.
– Вы же понимаете, что на это надежды мало. Мы не в большом городе живем.
– Есть еще один фотосалон, на другом берегу острова. Это, конечно, мой конкурент, но я не настолько жаден. Вот их адрес, – Джек достал из ящика стола рекламную карточку и протянул бабушке.
– Спасибо. Ох, но это уж не раньше завтрашнего дня. Два таких путешествия за сутки мое тело не выдержит. Спасибо, Джек, вы были очень добры и внимательны ко мне. Я ведь понимаю, какими утомительными мы, старики, бываем.
– Ну, что вы, мэм, у меня так мало клиентов. Я только рад возможности с кем-нибудь поговорить. Если вы оставите свой номер, я обязательно позвоню, когда что-нибудь появится.
– Ой, Джек, я же и не представилась даже. Вот старая склеротичка. Конечно! – она углубилась в свою сумку и через некоторое время выудила-таки оттуда визитку, - возьмите, пожалуйста. Меня зовут Фиона Аптон.
– Я непременно сообщу, если будут хоть какие-то сведения, миссис Аптон, – Джек посмотрел на карточку. Там было только имя и телефонные номера.
– Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Вы не переведете меня через дорогу? Сейчас такое движение!
– Ну конечно! – Джек взял ее под руку. Точнее под рукав. Ткань жакета оказалась настолько плотной и толстой, что человеческая конечность сквозь нее совсем не прощупывалась.
Время давно перевалило за полдень, но и до заката было еще далеко. Самая жара. И как только бабушка Фиона не плавится в своих одеждах? Они вышли на раскаленную улицу. Редкие полураздетые прохожие спешили мимо, к спасительным пляжам и кондиционерам, совершенно не проявляя интереса к фотографированию. А вот машины действительно имелись в обилии. Мимо прополз грузовик с продуктами из северного порта, таща за собой целую вереницу легковушек, не способных обогнать его из-за интенсивного движения по встречной полосе. Миссис Аптон вцепилась в руку Джека.
– Вот видите. Думаете, кто-нибудь захочет пропустить бедную старую женщину?
– Не волнуйтесь, – Джек властным движением руки притормозил подъезжающий «Матиз» и повел попутчицу на проезжую часть, – надо совсем немного наглости. Тогда они начинают принимать тебя за своего, за равного себе.
На противоположной стороне она отпустила попутчика, но только, чтобы ухватиться за подоконник ближайшего окна.
– Уф! Спасибо, Джек. Чтобы я без вас делала?! Дай Бог вам здоровья. Ну, дальше я сама. Вроде, остановка тут рядом. Всего вам самого хорошего!
– До свиданья. Надеюсь, у меня будет повод вам позвонить.
Старушка неуверенно двинулась в сторону павильона, который действительно был совсем неподалеку. Джек некоторое время смотрел, как она осторожно перемещается, прижимаясь к стене. Но не потому, что там была тень, а для подстраховки. Ему, в самом деле, казалось, что он обманул ни в чем неповинную, хорошую бабушку Фиону. Хотя сведения, которые он утаил, не могли ей помочь, они могли нести угрозу. Он вздохнул и быстро вернулся в свою студию. А там сделал то, за что ему пообещали деньги. Чуть отодвинул жалюзи на окне у входной двери и стал следить, за миссис Аптон. Та, добралась-таки до скамейки под навесом и уже собралась усесться, но тут подошел автобус. Водителю пришлось изрядно подождать, пока она вскарабкается в салон. Наконец, общественный транспорт смог продолжить движение по маршруту. Через несколько секунд автобус скрылся за поворотом, увозя загадочную старушку и тайну ее интереса к альбому, который интересовал не только ее. Недолго поколебавшись, Джек протянул руку к телефонной трубке…
Частный детектив Ник Слотер спешил. Ни напарница, ни лучший друг-бармен не желали отвечать на его телефонные вызовы. А ему так хотелось поскорей обменяться добытыми сведениями и отправиться, наконец, пообедать. Бог его знает, как Сильвии удалось заставить его сегодня вовремя прийти на работу, но это стоило Нику завтрака. Хорошо, хоть Линда ушла еще раньше и не успела обидеться на его отсутствие. Правда, сведений у него было немного. Визит к Сондерсу ничего не дал. Задержка с поставкой деталей возникла еще на Гаити, и работодатель Даймлера гнал из порта на пределе, чтобы сократить хоть чуть-чуть его ожидание. Никакой вор не мог об этом знать заранее. Получается, что похитители просто забрались в дом, сразу после ухода хозяина, понятия не имея, когда он вернется. Или рассчитывая успеть найти альбом за час. То, что в доме все оказалось перевернуто, не значит, что их было несколько. Самому Нику часа вполне бы хватило. Ломать – не строить. Но, в любом случае, воры должны были быть совсем рядом, когда Даймлер ушел. А никто их не видел потому, что было еще слишком рано. Уйти они могли через соседнюю улицу. Правда, опрос тамошних жителей тоже ничего не дал. Они никого не видели. Просто не смотрели в нужную сторону в нужное время. А воры на то и воры, чтобы уметь скрываться от глаз обывателей. Ник не имел ни то, что подозреваемых, даже маломальских серьезных гипотез мотива похищения.
В такой ситуации оставалось надеяться только на Сильвию. Не зря же она отключила телефон. Наверняка, что-то серьезное нарыла. Правда, нахождение напарницы до сих пор «Вне зоны действия сети», скорее всего, означало, что она не закончила своих серьезных дел. Ну, да и ладно. Он заскочит в офис, проверит, там ли Сильвия, и, даже если не обнаружит ее, отправится к Пауку. Тот не отвечает на звонки, скорее всего, из-за очередной потери телефона.
Припарковав джип у дверей здания, он еще с лестницы увидел, что дверь офиса приоткрыта.
– Сильви! – Окликнул напарницу Ник еще из коридора. Никакого ответа. – Сильви, у тебя трубка не работает. – Опять молчание. Это уже настораживало. Ник притормозил и, на цыпочках, подкрался к открытой двери, на всякий случай, нащупывая пистолет за поясом. Аккуратно заглянул внутрь. На рабочем месте партнерши восседала какая-то старуха. Она рылась в старой кожаной сумке и что-то бурчала себе под нос. Ник не стал убирать пальцы с рукояти оружия.
– Не понял! – громко заявил он, рассчитывая на эффект неожиданности, – что вы делаете в моем офисе, гражданка? И как вы сюда попали? – эффекта это не произвело. По всей видимости, бабуля не могла похвастаться острым слухом. Во всяком случае, она даже не подняла головы, по-прежнему, крайне заинтересованная содержимым своей котомки, – мэм, я к вам обращаюсь, вы слышите?
– Молодой человек, где ваши манеры? – старушка вперила в него взгляд через толстые линзы очков. У нее был слабый, хриплый голос, – вас что, не учили, что мужчина должен первым представляться даме, тем более намного старше вас? Ввалились сюда без приветствия, кричите на гостью.
– Я вообще-то здесь работаю. Плачу арендную плату за эту комнату. Здесь лежат мои личные вещи, ценные документы. Здесь должна была находиться моя напарница, в конце концов! Ключи от двери есть только у нее, меня и хозяина здания. Как вы-то здесь оказались?!
– Ну и молодежь. Ему сделаешь замечание, а он огрызается. Вашим родителям должно быть стыдно. Наверняка же они воспитывали вас, старались вырастить из сына достойного человека. А вы их позорите. Конечно, я уже привыкла, что мне хамят наглые юнцы. Сейчас встретить вежливого молодого человека или девушку трудней, чем инопланетянина. Все дерзят, язвят, пререкаются. Ты ему слово, он тебе десять. Вот мы в молодости никогда себе такого не позволяли. Почтительность и уважение к старшим – вот чему нас учили сызмальства. И ведь мы слушались. И не потому, что боялись наказания за непослушание, а потому что старшие были авторитетами. А теперь? Даже посетителей обхамят без тени зазрения. Куда катится этот мир?! – пожилая дама уставилась в экран Сильвиного компьютера и даже принялась одним пальцем тыкать по клавиатуре. Хотя, судя по отсутствию отсветов на ее лице, машина была отключена, и тыканье было просто демонстрацией пренебрежения.
– Если, – начал было он, собираясь продолжить словами «…вы умеете читать», но вовремя осекся, – я не ошибаюсь, у входа должна быть табличка «Ник Слотер и Сильвия Жирар, частное сыскное бюро». Так вот, Слотер – это я, а Жирар – моя напарница, на стуле которой вы сейчас сидите. Надеюсь, это она привела вас сюда, ибо в противном случае мне придется расценивать ваше появление, как незаконное вторжение на частную территорию. И принять адекватные меры, вплоть до нейтрализации вторгшихся и препровождения их в полицейский участок.
– Нет, вы посмотрите, он еще и угрожает. И каким это способом вы собираетесь меня нейтрализовать, к-хе… юноша? Я ж и на стуле-то с трудом сижу.
– Так как же вы сюда попали? И где, все-таки, Сильвия?
– Если вы детектив, то должны осознавать, какую нравственную ответственность налагает на вас ремесло. Человек, стоящий на страже добра и справедливости, – продолжала разглагольствовать старуха, игнорируя его вопросы, – обязан служить примером во всем, в том числе и в отношении к старикам. К тем, кто создал, для вас, молодежи, этот мир изобилия и благоденствия. Создал своим тяжким, иногда непосильным трудом.
Ник махнул рукой на бесконечное словоизлияние. Сейчас ему больше всего хотелось пить. Он шагнул мимо бабульки к кулеру. Тот встретил его радостным бульком. Воды осталось совсем немного, у горлышка бутыли, но охладитель был включен, и ледяная жидкость устремилась в стаканчик.
– За водой надо бы сходить, Ник. Это последняя наша бутыль, – раздался за спиной голос Сильвии. Ну, слава богу, объявилась. Он обернулся, держа пластиковый сосуд у рта, да так и застыл. Бабушка по-прежнему сосредоточенно осматривала клавиатуру, медленно водя указательным пальцем в поисках нужной клавиши, а больше в комнате никого не было. Пару секунд Слотер поразмышлял над увиденным. Потом подошел к ней, сел на корточки рядом. Она удивленно воззрилась на него через толстые выпуклые стекла. А за ними Ник увидел большие синие глаза. Очень синие. Понятно. Очки увеличивают, линзы уменьшают, глаза кое-как видят.
– Здесь клавиша «С» западает, мэм, – Ник осторожно протянул левую руку к клавиатуре, показывая какую именно кнопку он имел ввиду, – ее периодически надо отщелкивать, – Бабушка машинально перевела взгляд на его пальцы, и тогда он мгновенно метнул правую ладонь к ее голове и, что есть сил, дернул за седую шевелюру.
– Ах! – Только и смогла воскликнуть она.
Белый парик довольно легко соскочил с головы, оставшись в пальцах Слотера. Под ним обнаружились густые рыжие волосы, плотно уложенные по поверхности черепа.
– Да что вы позволяете себе, хулиган! – Воскликнула Сильвия старушечьим голосом и хлопнула рукой по столу.
Ник смотрел на ее лицо и не мог скрыть восхищения. Морщинистый лоб, дряблые обвислые щеки, бородавки на носу, сморщенные, потрескавшиеся губы, седые волоски на подбородке – все это выглядело так натурально.
– Обалдеть! – Только и нашел, что сказать он. Сильвия отобрала у него парик и кинула в сумку. Ник только сейчас понял, что даже уши и шея были загримированы.
– Обалдеть… – повторил он, совершенно ошеломленный. Перевел взгляд на ее кисти, грим был и там. Не удержавшись, Ник схватил ладонь Сильвии и потрогал подушечки пальцев. Так и есть! Там были ложно-папилярные нашлепки. К чему же она так тщательно готовилась?
– Ну, ты даешь! Надеюсь, этот маскарад не для меня?
– А тебе не приходит в голову, что он для кого-то, кто вот-вот придет? – сварливо спросила она, но уже своим нормальным голосом.
– Да?– ошарашено спросил он. Такое ему в голову не приходило. Но отключенный телефон мог значить именно это. А поведение Сильвии говорить: «Узнай меня, но не подавай вида, подыграй мне. Сейчас придет зритель нашего спектакля». Ведь она и в обычной жизни его пилит, – прости, если я…
– Да не переживай, я просто только вошла. За пару минут до тебя. И переодеться не успела, и телефон включить. Хотела одну идею проверить по компьютеру, – она вытащила телефон из сумки и включила.
– Но я бы тогда тебя видел. Я как раз подъезжал и смотрел на наш дом издалека.
– Я сзади вошла, через черный вход, у нас же есть ключ.
– По-прежнему ничего не понимаю. Может, ты объяснишь все быстренько? Или я пойду в бар пообедаю?
– Объясню, объясню. Дай только минутку передохнуть и вернуться в исходное состояние, – она расслабленно откинулась на спинку стула и прикрыла глаза старческими веками в пигментных пятнах, – ты-то что-нибудь полезное обнаружил?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |