Тогда Куза не обратил особого внимания на эту лестницу — в любом замке есть потайные ходы. Но теперь это был путь к свободе для Магды.
— Ты уйдешь через этот ход, как только стемнеет. Из ущелья направишься на восток. Доберешься до Дуная, по нему — до Черного моря, а оттуда — в Турцию или…
— Без тебя?
— Разумеется!
— Забудь об этом, папа! Я останусь с тобой.
— Магда, я, как отец, приказываю тебе, и ты должна повиноваться!
— И не думай! Я не брошу тебя. Я себе этого потом никогда не прощу! Как ты не понимаешь!
Профессор был глубоко тронут ее словами, но не подал виду. Было ясно, что командирский тон на этот раз не поможет. И тогда он решил сменить его на умоляющий. За многие годы он научился подбирать к сердцу дочери ключи. Тем или иным способом, не мытьем, так катаньем, он всегда добивался своего. Иногда он презирал себя за то, что так беззастенчиво ломает ей жизнь, но она была его дочерью, а он — ее отцом. И он нуждался в ней. И вот теперь, когда ей необходимо освободиться от него и спастись самой, она отказывается.
— Пожалуйста, Магда. Сделай последнее одолжение умирающему старику, который сможет с улыбкой сойти в могилу, зная, что ты в безопасности и нацисты тебя не найдут.
— А я, значит, должна жить с сознанием того, что бросила тебя одного им на растерзание? Ни за что!
— Пожалуйста, послушай меня! Возьми с собой книгу «Аль Азиф». Она громоздкая, я знаю, но, по всей вероятности, это единственный уцелевший экземпляр. В любой стране мира тебе дадут за нее большие деньги, и ты сможешь безбедно прожить всю жизнь.
— Нет, папа!
Такого решительного тона профессор не слышал из уст дочери никогда.
Магда повернулась и вышла в другую комнату, прикрыв за собой дверь.
«Уж слишком хорошо я ее воспитал, — думал профессор. — Настолько сильно сумел привязать к себе, что теперь мне не оттолкнуть ее даже ради ее же собственного блага. Не поэтому ли она так и не вышла замуж? Из-за меня…»
Куза потер глаза руками в матерчатых перчатках, вспоминая прошедшие годы. Магда рано стала предметом мужского внимания. Что-то в ней привлекало самых разных мужчин, причем каждого что-то свое. Ни один не оставался равнодушным… Она давным-давно вышла бы замуж и имела кучу детей, а он — внуков, если бы одиннадцать лет назад внезапно не умерла ее мать. Магда, которой тогда исполнилось только двадцать, как-то сразу изменилась, став для него компаньонкой, секретарем, помощником, а потом и сиделкой. Мужчины вскоре почувствовали ее отчужденность. Магда воздвигала вокруг себя стену, сквозь которую мог пробиться только Куза. Для прочих девушка оставалась недоступной.
Однако сейчас пришло время думать о другом. Магду ждет весьма короткое будущее, если она не уберется из замка. И еще этот ночной визит. Куза был уверен, что страшное существо явится снова, и хотел избавить Магду от этого кошмара. Леденящий душу страх охватывал профессора, стоило ему вспомнить взгляд этого существа. Плотоядный. Алчущий… Пусть Магда уйдет отсюда как можно дальше.
Но больше всего профессор хотел остаться один на один с загадочным существом. Надо прожить не одну жизнь, чтобы дождаться такого. Встретиться лицом к лицу с мифом, существом, которым на протяжении столетий пугали детей! Да и взрослых тоже! Документально подтвердить его существование! Он должен заставить это существо говорить. Должен выяснить, в каких легендах есть правда, а в каких — нет!
При одной лишь мысли о предстоящей встрече сердце начинало бешено колотиться. Как ни странно, Куза не испытывал особого страха перед этим существом. Он знал его язык и даже смог объясниться с ним прошлой ночью. Существо исчезло, не причинив им вреда. Профессор чувствовал, что они могут найти точки соприкосновения, могут общаться. Конечно, он не собирался причинять этому существу вред или мешать ему убивать нацистов.
Профессор посмотрел на заваленный книгами стол. Ничего, что представляло бы угрозу для ночного посетителя, в старых записях нет, профессор в этом уверен. А запрету книги подверглись лишь потому, что вызывали отвращение. Но в игре, затеянной им с двумя враждующими между собой немецкими офицерами, они могли сослужить хорошую службу. Он останется в замке до тех пор, пока не узнает все, что можно, о таинственном существе. А потом пусть немцы делают с ним, профессором, что хотят.
Но Магда… Пока Магда не будет в безопасности, он не сможет думать ни о чем другом. Добровольно она не уйдет… ну а если ее просто выставят? Для этого, кажется, можно использовать капитана Ворманна. Ему, похоже, тоже не по душе присутствие женщины в военном гарнизоне. Да, и если его каким-то образом спровоцировать…
Куза презирал себя за свои намерения, но выбора не было.
— Магда! — позвал он. — Магда!
Она приоткрыла дверь:
— Надеюсь, ты не собираешься снова уговаривать меня уйти из замка, потому что…
— Нет, не из замка, а всего лишь из комнаты. Я голоден, а немцы сказали, что будут кормить нас со своей кухни.
— Они принесли нам поесть?
— Нет. И вряд ли принесут. Тебе придется сходить самой.
Магда ушам своим не поверила.
— Идти через двор?! Ты хочешь, чтобы я вышла отсюда после того, что случилось утром?
— Я уверен, ничего подобного больше не произойдет. — Ему было противно лгать ей, но иного пути не было. — Офицеры предупредили своих солдат. И к тому же это не темная подвальная лестница. Ты будешь на открытом месте.
— Но они так смотрят на меня…
— Все равно нужно поесть.
Наступила пауза. Дочь молча смотрела на него, затем кивнула:
— Да, конечно.
Она застегнула кофту на все пуговицы и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.
Куза ощутил комок в горле, когда за ней закрылась дверь. Она такая храбрая и верит ему… А он ее предал. И в то же время спас. Есть ему не хотелось, но он умышленно послал ее за едой, зная, что может произойти.
Глава 16
Дельта Дуная, Восточная Румыния
Среда, 30 апреля
ч 35 мин
Снова на горизонте показалась земля.
Бесконечные шестнадцать часов, когда каждый час казался вечностью, подходили к концу. Рыжий стоял на носу потрепанного бурей суденышка и смотрел в сторону берега. Они спокойно прошли по Черному морю, лодка двигалась на хорошей скорости, но недостаточно быстро для того, кто спешил к своей цели. Хорошо еще, что встретившиеся им два патрульных катера — один русский, другой румынский — не остановили их. Проверка могла обернуться для рыжего катастрофой.
Прямо по носу лежала дельта Дуная, который множеством протоков вливался здесь в Черное море. Болотистый и заросший зеленью берег был усыпан бесчисленными бухточками. Высадиться здесь несложно, а вот пройти через трясину до берега, возможно, проблема. И времени совсем нет!
Придется искать другой путь.
Рыжий оглянулся на старого турка, сидевшего у руля, затем стал снова смотреть в сторону дельты. Плоскодонка имела высокую посадку и могла легко пройти дальше по реке — ей вполне хватило бы четырех футов глубины. Значит, на ней можно пройти по одному из протоков вверх к основному руслу, а оттуда подняться выше, скажем, до плеса восточней Галаца. Придется, конечно, идти против течения, но все равно это значительно быстрей, чем тащиться пешком несколько миль через трясину.
Он сунул руку в пояс с деньгами и достал две золотые мексиканские монеты по пятьдесят песо. Обе они весили около двух с половиной золотых унций. Опять повернувшись к старику, рыжий показал ему монеты и сказал по-турецки:
— Кямиль! Получишь еще две монеты, если подбросишь меня вверх по течению!
Рыбак молча уставился на монеты, закусив нижнюю губу. Он получил от своего пассажира уже столько золота, что стал самым богатым человеком в деревне. На какое-то время, во всяком случае. Но ничто не вечно, и скоро ему снова придется выйти в море и забрасывать сети. Так что две монеты совсем не лишние. Кто знает, сколько еще дней потребуется провести в море, сколько новых шрамов появится на руках, насколько сильней заболит спина и сколько пота придется пролить, разгружая улов на консервном заводе, чтобы заработать такие деньги.
Рыжий спокойно наблюдал, как Кямиль взвешивал в уме все «за» и «против», и в свою очередь обдумывал возможные опасности этого мероприятия. Придется идти днем, вблизи от берега из-за узости фарватера на большей части пути, плыть в румынских водах на турецкой лодке.
Чистое безумие. Если даже им каким-то чудом удастся добраться до Галаца, вряд ли Кямилю так же повезет на обратном пути. Его обязательно поймают, лодку конфискуют, а самого отправят за решетку. Для рыжеволосого риск невелик. Если их и поймают и доставят в порт, он найдет способ сбежать и продолжить свой путь. Но вот Кямиль в лучшем случае потеряет лодку. А возможно, и жизнь.
Игра не стоит свеч. К тому же это просто нечестно по отношению к турку. Рыжий убрал деньги как раз в тот момент, когда Кямиль уже потянулся за ними.
— Пожалуй, не стоит, Кямиль. Лучше высади меня на берег где-нибудь здесь, как мы и договорились.
Старый рыбак кивнул скорей с облегчением, чем с сожалением. Вид золотых чуть было не спровоцировал его свалять дурака.
Лодка повернула к берегу. Рыжий перекинул через плечо веревку, которой был связан узелок с пожитками, и взял под мышку длинный плоский футляр. За фут или два от зарослей тростника и мшистых кочек, песка и грязи, которые служили здесь берегом, Кямиль выключил двигатель, и рыжий, перемахнув через борт, шагнул на сушу.
Сделав несколько шагов, он оглянулся и посмотрел на старого турка. Кямиль помахал рукой и начал потихоньку отчаливать.
— Кямиль! — закричал рыжеволосый. — Лови!
И одну за другой кинул обе золотые монеты рыбаку. Тот ловко поймал их на лету смуглой мозолистой рукой.
Сопровождаемый громкими словами благодарности именем Магомета и всего прочего, что было свято в исламе, рыжий начал пробираться по болоту. Тучи насекомых, ядовитые змеи, бездонные трясины и коварные плывуны ждали его впереди, а за ними — солдаты Железной гвардии. Остановить его они не могли, но отнять драгоценное время — вполне. Но эта опасность была ничтожной по сравнению с тем, что ждало его на перевале Дину.
Глава 17
Замок
Среда, 30 апреля
ч 47 мин
Ворманн стоял у окна, наблюдая за солдатами во дворе. Вчера они все были вместе, вперемешку серые и черные, солдаты СС и люди Ворманна. Сегодня же держались порознь, как будто их разделила невидимая линия.
Вчера у них был общий враг, убивающий независимо от цвета мундира. Но этой ночью никого не убили, и ко второй половине дня они уже вели себя как победители, причем каждая сторона приписывала победу себе. Вполне естественное соперничество. Эсэсовцы считали себя элитными войсками, специалистами по особым видам военных действий. Солдаты же регулярной армии полагали, что только они — настоящие воины, и, хотя и побаивались черной формы СС, считали эсэсовцев просто отборными полицейскими.
Началось за завтраком. Все шло спокойно до тех пор, пока во дворе не появилась Магда. Сразу пошла шутливая толкотня, каждый пытался протиснуться к ней, пока она шла, набирая пищу для себя и отца. Никаких инцидентов не произошло, но само ее появление во дворе во время завтрака положило начало разделению солдат на два лагеря. Эсэсовцы считали, что, поскольку она еврейка, они вправе поступать с ней как заблагорассудится. Солдаты же регулярной армии полагали, что такого права не имеет никто. Она была красавицей. Ни старая косынка на голове, ни бесформенное тряпье, в которое она была одета, не могли скрыть ее женственности. Гладкая нежная кожа, тонкая грациозная шея, изгиб губ, огромные лучезарные карие глаза. Она была достойна внимания любого мужчины, и каждый настоящий солдат считал делом чести заполучить ее первым.
Ворманн не сразу понял, но первые трещины в отношениях между двумя группами солдат появились именно в тот момент.
В обед снова началась возня между серыми и черными — и снова в то время, когда девушка проходила между рядами. В возникшей толчее двое даже упали, и Ворманн вынужден был послать сержанта, чтобы срочно навести порядок, пока не завязалась настоящая драка. К этому времени Магда уже взяла еду и ушла.
Вскоре Ворманн снова увидел ее во дворе. На сей раз она искала его. Она сказала, что ее отцу нужен крест или распятие для работы с книгами. Не мог бы капитан одолжить? Он мог — маленький серебряный крестик, снятый с одного из убитых.
Солдаты, свободные от наряда, сидели во дворе, а остальные продолжали разбирать стены в задней части замка. Ворманн напряженно обдумывал, как избежать неприятностей во время ужина. Не лучше ли относить еду старику и дочери прямо в башню? Чем меньше девица будет мелькать во дворе, тем лучше.
Тут его внимание привлек шум прямо у него под окном. Ворманн глянул вниз. Там опять была Магда, которая, чуть поколебавшись, решительно вздернула подбородок и двинулась с ведром к подвалу. Солдаты сначала просто следили за девушкой, затем вскочили и направились к ней, окружив со всех сторон, — их тянуло к Магде, как тянет мотыльков на огонь.
Когда она вышла из подвала с полным ведром, они обступили ее и, отталкивая друг друга, пытались протиснуться поближе, чтобы получше ее рассмотреть. Они окликали ее, вертелись под ногами, мешая пройти к башне. Один из эсэсовцев преградил ей путь, но его тут же оттолкнул армеец, который с нарочитой галантностью выхватил у нее ведро и понес вперед. Обиженный эсэсовец со злости пнул ведро ногой, но выбить не сумел, лишь на ноги армейцу полилась вода.
Черные заржали, а армеец побагровел от злости. Ворманн мгновенно понял, что за этим последует, но предотвратить события с высоты третьего этажа не мог. Капитан успел увидеть, как солдат в сером бьет со всего размаха эсэсовца ведром по голове, а в следующую секунду уже летел вниз по лестнице.
Пробегая первый этаж, он заметил мелькнувший подол юбки перед тем, как дверь в комнату евреев захлопнулась, а выскочив во двор, увидел самое настоящее побоище. Ему пришлось дважды выстрелить в воздух, чтобы привлечь к себе внимание дерущихся. Он пригрозил пристрелить того, кто посмеет нанести еще хоть один удар. Лишь после этого драка прекратилась.
Девушку надо было срочно убирать из замка.
Когда все улеглось, Ворманн, оставив своих людей на сержанта Остера, прямым ходом поспешил на первый этаж к евреям. Пока Кэмпффер разбирался со своими, он хотел, воспользовавшись моментом, поскорей убрать Магду из замка. Главное — успеть выдворить ее за ворота и поместить в корчме прежде, чем Кэмпффер сообразит, в чем дело, а потом он сумеет устроить все так, что Магда останется там.
На сей раз капитан и не подумал постучаться, а сразу вошел и громко позвал:
— Фрейлейн Куза!
Старик все так же сидел у стола, самой же девушки видно не было.
— Что вам от нее нужно? — спросил профессор.
Ворманн не ответил и снова позвал:
— Фрейлейн Куза!
— Да? — взволнованно откликнулась она, выходя из соседней комнаты.
— Быстро собирайтесь. Вы немедленно переходите в корчму. Две минуты на сборы. Не больше!
— Но я не могу бросить отца!
— Две минуты, и вас здесь не будет! С вещами или без!
Ему нужно было оставаться непреклонным, и он надеялся, что у него достаточно решительный вид. На самом деле он испытывал неловкость, разлучая старика с дочерью, — профессор, несомненно, нуждался в уходе, а лучшую сиделку, чем Магда, трудно было найти. Но он в первую очередь должен думать о своих подчиненных, а девушка вызывает ненужные осложнения. Отцу придется остаться в замке, а дочери — перебраться в корчму. Без вариантов.
Ворманн видел, как умоляюще она смотрела на отца, видимо, в надежде, что он вступится за нее. Но старик молчал. Не дождавшись помощи, Магда тяжело вздохнула и направилась в соседнюю комнату.
— У вас полторы минуты, — бросил ей вслед Ворманн.
— Полторы минуты на что? — раздался за спиной у Ворманна голос Кэмпффера.
Чертыхнувшись про себя, Ворманн повернулся к эсэсовцу, готовый дать отпор.
— Вы, как всегда, вовремя, майор, — начал он. — Я как раз велел фрейлейн Куза собрать вещи и отправиться в корчму.
Кэмпффер открыл было рот, но не успел произнести и слова, как раздался исступленный крик профессора:
— Я запрещаю! Я не позволю вам забрать мою дочь!
Глаза Кэмпффера зло сощурились, и он смерил старика презрительным взглядом. Даже Ворманн изумился столь внезапной вспышке гнева у профессора.
— Ты запрещаешь, старый жид? — прохрипел майор, медленно приближаясь к калеке. — Ты запрещаешь? Так вот что я тебе скажу: ты ничего здесь запретить не можешь! Ничего!
Старик покорно склонил голову.
Удовлетворенный результатом разыгранной ярости, Кэмпффер бодро обратился к Ворманну:
— Проследите, чтобы ее немедленно убрали отсюда! От нее одни неприятности!
Слегка ошеломленный и в то же время развеселившийся, Ворманн проводил взглядом Кэмпффера, который удалился столь же внезапно, как и возник. Затем он перевел взгляд на профессора, который уже поднял голову и отнюдь не выглядел покорным.
— Почему вы не возражали до прихода майора? — поинтересовался капитан. — Мне показалось, вы сами хотите, чтобы она покинула замок?
— Может быть. Но я передумал.
— Да, я заметил… Причем сообщили об этом в самой провокационной манере и в самый подходящий момент. Интересно, вы каждым человеком можете так манипулировать?
— Дорогой капитан, — серьезно ответил Куза, — мало кто обращает внимание на калеку. Люди смотрят на тело, искалеченное либо в результате несчастного случая, либо болезнью, и считают, что разум тоже разрушен. Рассуждают примерно так: «Раз он не способен передвигаться, то и соображать не может». Этим и пользуются люди, подобные мне, чтобы заставить других сделать то, чего хотят сами, а те уверены, что действуют по собственной воле. Это не манипулирование — скорее, своеобразный метод убеждения.
Когда Магда появилась в дверях с чемоданом в руке, Ворманн с горечью и в то же время с восхищением сообразил, что им тоже манипулировали — или просто смогли его «убедить», и отдал должное уму профессора. Теперь он точно знал, кто виновник частых походов Магды во двор и в подвал. Впрочем, это открытие его особо не огорчило. Он и сам считал, что женщине в замке не место.
— Я оставлю вас в корчме без охраны, — сообщил он Магде. — Думаю, вы и сами понимаете, что, если вы убежите, вашему отцу от этого лучше не станет. Так что полагаюсь на ваше честное слово и преданность отцу.
Он не стал объяснять, что приставить к ней охрану — значит нажить еще большие неприятности. За этот пост, дающий двойную выгоду — отдаленность от замка и близость к привлекательной женщине, — начнется свара между черными и серыми, и напряженность возрастет. Поэтому у капитана не было иного выхода, как доверять ей.
Отец с дочерью переглянулись.
— Не бойтесь, капитан, — сказала Магда, не сводя глаз с отца. — Я не собираюсь сбежать и бросить его здесь.
Ворманн заметил, как старик гневно сжал кулаки.
— Возьми лучше это. — Куза придвинул к ней книгу, которую называл «Аль Азиф». — Изучишь, а завтра обсудим.
Улыбка Магды была несколько озорной.
— Ты же знаешь, что я не понимаю арабского, папа.
Она взяла со стола том поменьше.
— Пожалуй, возьму лучше эту.
Они снова переглянулись. Эти двое явно мерились силой воли, и Ворманн это хорошо понимал.
Внезапно Магда обошла стол и, нагнувшись, поцеловала отца в щеку. Она погладила его редкие седые волосы, затем выпрямилась и посмотрела Ворманну в глаза.
— Позаботьтесь о моем отце, капитан. Пожалуйста. Кроме него, у меня никого нет.
Прежде чем Ворманн успел подумать, слова сами сорвались у него с языка:
— Не волнуйтесь. Я лично обо всем позабочусь.
И тут же выругался про себя. Он не должен был ничего обещать. Это противоречило его офицерской выучке, его прусскому воспитанию. Но что-то в ее взгляде не позволило ему поступить иначе. У него не было дочери, а если бы была, он хотел бы, чтобы она заботилась о нем так же, как эта девушка о своем отце.
Нет… Не стоит беспокоиться, что она убежит. А вот отец — тот еще хитрец. За ним нужен глаз да глаз. Ворманн решил, что доверять этим двоим нельзя.
Конь мчался во весь опор, нес рыжего по подножиям крутых холмов к юго-восточному входу на перевал Дину. В спешке он даже не заметил, что вокруг все цветет. Чем больше солнце клонилось к закату, тем круче становились холмы по обеим сторонам дороги, которая к тому же сужалась, пока не превратилась в тропку не больше двух футов шириной. Только бы проскочить это ущелье — и он окажется на широком плато перед перевалом. Дальше уже просто, даже в темноте. Эту дорогу он хорошо знал.
Он уже хотел было поздравить себя с тем, что благополучно избежал встречи с многочисленными патрулями, как вдруг налетел на двоих солдат, преградивших ему дорогу с винтовками наперевес и примкнутыми штыками. Осадив коня, рыжий быстро сообразил, что делать, — лишние неприятности ему не нужны, поэтому он решил прикинуться ягненком.
— Куда это ты так торопишься, козопас?
Говорил тот, что постарше, рябой, с густыми усами. Молодой заржал при слове «козопас». Вероятно, в нем было что-то унизительное.
— В свою деревню. Она наверху, через перевал. У меня отец заболел. Пожалуйста, пропустите меня.
— Всему свое время. И докуда ты хочешь доехать?
— До замка.
— Замка? Никогда не слышал. Это где?
Ага, все ясно. Значит, в окрестностях замка боевых действий нет, иначе эти люди знали бы хоть что-то.
— Почему вы меня задержали? — спросил он, прикинувшись испуганным. — Что-нибудь не так?
— Такие, как ты, не задают вопросов Железной гвардии, — нахмурился усатый. — Ну-ка, слазь с коня, чтобы мы могли тебя получше рассмотреть.
Значит, это не простые солдаты, а Железная гвардия. От них отделаться сложней. Рыжий молча спешился и встал возле коня.
— Ты, похоже, нездешний, — хмыкнул усатый. — Покажи-ка документы.
Именно этого рыжий боялся на протяжении всего путешествия.
— У меня их нет при себе, господин, — сказал он извиняющимся тоном очень почтительно. — В спешке забыл их взять, но могу вернуться за ними, если желаете.
Солдаты переглянулись. С человеком без документов не о чем разговаривать — он нарушитель закона, и этим все сказано.
— Значит, никаких документов? — ухмыльнулся усатый, приставив винтовку к груди рыжего и сопровождая каждое слово тычком по ребрам. — Откуда же мы узнаем, кто ты такой есть, а? Может, ты везешь оружие партизанам в горы?
Чтобы не злить усатого, рыжий моргнул и отступил, сделав вид, что ему очень больно.
«Ничего не изменилось, — подумал он. — В любом месте в любое время солдат есть солдат, как бы он ни назывался».
Усатый отступил чуть назад и взял рыжеволосого на мушку.
— Обыщи его! — приказал он напарнику.
Тот перекинул винтовку за спину и начал грубо обыскивать рыжего. Нащупав пояс с деньгами, он замер, ловко расстегнул рубашку и сорвал пояс. Увидев золото, солдаты снова переглянулись.
— Где ты его украл? — рявкнул усатый, сильно ударив рыжеволосого прикладом по ребрам.
— Это мое, — ответил тот. — Здесь все, что у меня есть. Но вы можете забрать его себе, только пропустите меня.
Рыжий говорил правду. Золото ему больше не нужно.
— Уж конечно, заберем, — усмехнулся усатый. — Но сначала посмотрим, что у тебя еще имеется! — Он указал на плоский длинный футляр, притороченный справа к седлу. — Открой-ка вот это! — обратился он к молодому.
Рыжеволосый решил, что с него достаточно. Он не мог позволить им открыть футляр.
— Не трогайте! — приказал он.
Солдаты, услышав явную угрозу в голосе задержанного, изумленно уставились на него. Усатый, злобно поджав губы и шагнув вперед, еще раз с размаху ударил рыжего прикладом.
— Какого…
Все последующие движения рыжего казались хорошо продуманными, но на самом деле действовал он чисто рефлекторно. Не успел удар усатого достичь цели, как рыжий ловко выхватил винтовку у него из рук. Пока усатый тупо смотрел на свои пустые ладони, рыжий ударом приклада сломал ему челюсть. Дальше оставалось перебить ему гортань, а это было уже несложно сделать коротким ударом по открытой шее. Тут он увидел, как молодой патрульный судорожно срывает с плеча винтовку. Сделав резкий выпад, рыжий вогнал штык на всю длину в грудь солдата. Тот слабо охнул и уже мертвый осел на землю.
Рыжеволосый невозмутимо смотрел на дело собственных рук. Усатый был еще жив, но при последнем издыхании. Судорожно выгнув спину, с посиневшим лицом он отчаянно рвал руками горло, тщетно пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха.
Как и раньше, когда он убил Карлоса-контрабандиста, рыжий не испытывал ничего — ни сожаления, ни радости. Он считал, что мир не обеднеет, потеряв двух членов Железной гвардии, и понимал, что, промедли он еще, лежал бы сам на земле, раненый или убитый.
К тому времени, когда рыжий уже подвязал пояс с деньгами себе на талию, усатый перестал хрипеть и неподвижно лежал рядом с напарником. Оттащив трупы и оружие за камни на северном склоне ближайшего холма, рыжий вскочил на коня и помчался во весь опор к замку.
Магда мерила шагами крохотную, освещенную свечами комнатушку, в которой ее поселили в корчме, нервно потирая руки и время от времени останавливаясь у окна и бросая тревожные взгляды в сторону замка. Ночь была темной — с юга надвинулись тучи и закрыли луну.
Темнота пугала ее. Темнота и одиночество. Она уже забыла, когда в последний раз оставалась ночью одна. Здесь она была совсем беспомощна и беззащитна. Конечно, немного утешало, что в корчме была еще одна женщина — Лидия, жена Юлиу, но вряд ли от нее будет какой-нибудь прок, если тварь, обитавшая в замке, перейдет ров и появится здесь.
Из окна открывался прекрасный вид на замок — это была единственная комната с окном на север. Именно поэтому Магда в ней и поселилась. Никаких трудностей не возникло — кроме нее постояльцев не было.
Юлиу вел себя весьма любезно, даже заискивающе, чем слегка удивил девушку. Конечно, он и раньше был предупредителен с гостями, но не до такой степени. Он перед Магдой буквально стелился.
С того места, где стояла Магда, было хорошо видно освещенное окно на первом этаже башни, где находился отец. Никакого движения там она не заметила, значит, отец оставался один. Сперва девушка рассердилась, сообразив, каким образом он заставил ее покинуть замок, но со временем обида улеглась и уступила место беспокойству. Как же он будет там без нее?
Она повернулась и, прислонившись к подоконнику, осмотрела оштукатуренные стены. Комнатка была крошечной — узенький шкафчик, тумбочка с зеркалом, табурет на трех ножках и широкая, слишком мягкая кровать. На ней сейчас лежала мандолина — с момента своего переезда Магда так к ней больше и не прикоснулась. Книга, «Культ Гули», лежала в нижнем ящике тумбочки нераскрытая. Магда и не собиралась ее читать — взяла ее лишь для отвода глаз.
Нужно пойти прогуляться. Она задула две свечи, оставив гореть одну — не хотелось возвращаться в темную комнату. После прошлой ночи она теперь, пожалуй, всю жизнь будет бояться темноты.
По полированной деревянной лестнице девушка спустилась на первый этаж. Корчмарь с удрученным видом сидел на нижней ступеньке и строгал какую-то деревяшку.
— Что-нибудь случилось, Юлиу?
При звуке ее голоса корчмарь поднял голову, мельком заглянул ей в глаза и вернулся к своему занятию.
— С вашим отцом… с ним все в порядке?
— Пока да. А что?
Юлиу отложил нож, закрыл лицо руками и быстро-быстро заговорил:
— Это из-за меня вы здесь оказались. Мне так стыдно… Я не мужчина… Но они хотели знать все о замке, а я ничего не мог рассказать. И я вспомнил про вашего отца, которому известно о замке все, что только может быть известно. Я не думал, что он так болен, и не представлял себе, что они и вас сюда привезут. Но я ничего не мог сделать! Они меня били! Жестоко били.
В первый момент Магда возмутилась — он не имел права рассказывать немцам об отце! Но потом подумала, что, наверное, при таких обстоятельствах она и сама рассказала бы все, что знала. По крайней мере, теперь ясно, как они нашли отца. Этим же объяснялась и необычайная почтительность Юлиу.
Его умоляющий взгляд тронул Магду.
— Вы ненавидите меня, да?
Магда подошла, положила руку ему на плечо.
— Нет. Вы ведь не хотели причинить нам зла.
Юлиу накрыл ее руку своей ладонью:
— Надеюсь, все обойдется.
— Я тоже.
Магда медленно пошла по тропинке к ущелью. Тишину нарушал только хруст мелких камешков под ногами, эхом отдававшийся во влажном воздухе. Она остановилась в густом кустарнике чуть правее моста и поплотней запахнула кофту. Наступила полночь — сырая и холодная, однако дрожала девушка не только по этой причине. Сзади блеклой тенью виднелась корчма, впереди, за мостом, высился сверкающий огнями замок. К нему подкрадывался, наползая с перевала, туман, и сквозь него виднелся свет во внутреннем дворе, который казался большим фосфоресцирующим облаком. Замок выглядел как роскошный лайнер, плывущий в призрачном море тумана.
Магду, по мере того как она смотрела на замок, все сильнее и сильнее охватывал страх.
Прошлая ночь… Дневные страхи и заботы помогли ей не думать о ней. Но сейчас, в темноте, она вспомнила — и глаза, и ледяную хватку. Провела рукой по тому месту возле локтя, которого коснулась жуткая тварь. Там до сих пор оставалось светло-серое пятно, и она никак не могла его отмыть. Кожа выглядела мертвой. Отцу она об этом ничего не сказала. Но пятно на руке служило доказательством того, что все произошедшее прошлой ночью было явью. Существо, которое она всегда считала плодом человеческой фантазии, оказалось реальным и находилось здесь, в стоящем перед ней каменном здании. Там же был и отец. Магда знала, что как раз в данный момент он сидит и ждет появления таинственного существа. Прямо он этого не сказал, но она и так знала. Существо придет, а ее не будет с отцом, никто не поможет ему. Прошлой ночью тварь их почему-то пощадила, но можно ли рассчитывать на такое везение две ночи подряд?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |