Старик опять весело закашлялся.
Известно куда, за оградку Поттеровского участка, а местечко он там получил в бессрочное пользование, с чертом на пару! Что же вы не смеетесь, молодой человек? Вчера утречком, я так думаю, он окочурился, потому как днем, когда я его нашел, он был еще тепленький. Сидел точно аршин проглотил. Я зачем к нему поднялся? Или десять центов гони или отдыхай. Вот теперь он и отдыхает за казенный счет в ящике глубиной в шесть футов. Собственная шутка вызвала у него очередной приступ старческого веселья.
Ничего странного вы не заметили? спросил я, сам себе не осмеливаясь признаться в том, как много вкладываю в свой вопрос. Чего-то не совсем обычного?
Что-то такое было. Так сразу и не
Я положил на конторку доллар, чтобы освежить его память; хотя бумажка и на этот раз исчезла с завидной скоростью, ожидаемого смеха-кашля не последовало.
Еще как заметил, оживился старик. Труповозку то кто всегда вызывает? так что я в покойниках знаю толк. Где я их только, прости Господи, не находил! И на дверном крюке, и в постели, и на пожарной лестнице в мороз, синих как Атлантика, с бутылкой между колен. А один лет тридцать назад захлебнулся у нас в ванной. ну а этот этот сидел под винтовой лестницей в своем коричневом костюме волосы прилизаны, грудь колесом, как какая-нибудь важная персона из тех кварталов. И левой рукой держал правую за кисть. Да, всяких я повидал, но такого не видел: чтобы человек помер, сам себе руку пожимая!
Я отправился пешком в доки, и всю дорогу, как заезженная пластинка, меня преследовала эта его последняя фраза. Чтобы человек помер, сам себе руку пожимая!
Я прошел до конца мола, туда, где о ржавые сваи билась грязная серая вода. Там я достал из кармана чек на тысячу долларов и изорвал на мелкие клочки, которые выбросил в воду.
Джордж Грегсон изменил позу и откашлялся. В камине дотлевали угольки, просторная ломберная комната все больше выстывала. Столы и стулья казались ненастоящими, призрачными, словно увиденные во сне, где размыта граница между прошлым и настоящим. Слабые язычки пламени отбрасывали тусклый оранжевый свет на буквы, выбитые на каминном цоколе. СЕКРЕТ В РАССКАЗЕ, А НЕ В РАССКАЗЧИКЕ.
Я встретил этого человека один раз, снова заговорил Джордж, а он и сейчас стоит перед глазами. Кстати, тот случай помог мне забыть о моей скорби: тот, кто может беспрепятственно находиться среди людей, уже неодинок Стивенс, вы не принесете мне пальто? Поковыляю-ка я домой, мне давно пора лежать в постели.
Когда Стивенс принес пальто, внимание Джорджа привлекла родинка на лице дворецкого у левого уголка рта. Он улыбнулся:
До чего же вы все-таки похожи. У вашего деда в этом месте была точно такая же родинка.
Стивенс молча улыбнулся в ответ. Джордж вышел из комнаты, а вскоре и мы разошлись.
ОТРАЖЕНИЕ СМЕРТИ
В том году мы его переносили; ну и намучались же, однако! говорил мистер Карлин, пока они взбирались по ступеням. Перетаскивали, конечно, на руках, иначе и нельзя. Мы застраховали его от повреждения у Ллойда, прежде чем выносить из комнаты Единственная компания, которая стала страховать на указанную нами сумму.
Спенглер молчал. Его собеседник явный дурак, а Джонсон Спенглер давно усвоил одну простую истину: единственно возможный способ общаться с дураком игнорировать его.
Застраховали на четверть миллиона долларов, закончил мистер Карлин, когда они взошли на второй этаж. Рот его искривился в усмешке, напоминающей оскал: И влетело же нам это в копеечку!
Он был низенький, кругленький, хотя и не слишком толстый, в очках. Загорелая лысина сверкала, как начищенная. Со стен бесстрастно взирали резные амуры из красного дерева.
Спенглер осматривал длинный коридор, стены, лепнину, драпировки холодным глазом профессионала. Да, Самуэль Клаггерт закупал вещи в неограниченных количествах, но качество при этом хромало. Как многие другие самоучки, выбившиеся в магнаты в конце 1800-ч, он был скорее ломбардщиком, чем истинным коллекционером. Слезливые новеллы, собрания непонятно чьих сочинений в дорогих переплетах, осколки древностей и современных глиняных монстров объединяют такого рода люди под именем Искусства.
Стены сплошь были увешаны подделкой под марокканские драпировки слишком обильно и некстати. Бесчисленные мадонны сжимали на руках бесчисленных младенцев. Авторы, конечно, неизвестны. Стаи ангелов летали о всех направлениях, всюду были расставлены нелепые, в помпезных завитушках, канделябры. Картину завершала полунепристойная, с улыбающейся нимфеткой, люстра.
Конечно, не а этим приехал старый пират в частный музей имени Самуэля Клаггерта (экскурсия для взрослых доллар, для детей 50 центов в час, ежедневно). Если это контора на 98% состоит из хлама, то хотя бы по теории вероятности имеются 2% действительно ценных вещей. И это было так: ружье Кумба над камином в кухне, странная штучка камера обскура в гостиной, а главное
Зеркало Де Ивера было убрано из нижнего зала после одного неприятного происшествия, говорил мистер Карлин. Конечно, и раньше бывало всякое: резкие слова, предубеждения, желание уничтожить зеркало но это была единственная попытка действительно взять, да и разбить его. Мисс Сандра Бейтс пришла сюда с камнем в кармане. К счастью, ее замысел не удался: она плохо прицелилась, камень скользнул по краю, и зеркало осталось невредимо. У мисс Бейтс был брат
Впечатляет, не правда ли? мистер Карлин кинул на собеседника странный, чуть искоса, быстрый взгляд. Была английская герцогиня в 1709 и пенсильванский торговец коврами в 1746 не говоря уж
Я ознакомлен с историей, холодно повторил Спенглер. Это моя работа, стало быть, в моих интересах знать все о предмете. Теперь вопрос подлинности
Подлинности! мистер Карлин издал короткий сухой смешок. Сдавленный скрипящий звук, как если бы кто-то потер друг о друга кости в шкафу под лестницей. Все проверено экспертами, мистер Спенглер.
Как и Страдивари.
Ну да, вздохнул мистер Карлин. Но, знаете ли, там не шла речь о характерных эффектах странных эффектах, присущих зеркалу Де Ивера, и только ему!
Да, пожалуй, терпеливо ответил Спенглер. Он помнил, что теперь болтовне служителя не будет остановки раз уж затронули его любимую тему, словесный потом неизбежен, пожалуй, да.
Однако Карлин не стал продолжать, и на третий и четвертый этажи они взошли молча. По мере приближения к крыше становилось все жарче, в темных верхних галереях стояла почти невыносимая духота. Стал явственно ощущаться столь знакомый Спенглеру запах плесень и древесные жучки, давно умершие мухи и истлевшая ткань Запах веков, который Джон Спенглер вдыхал всю свою сознательную жизнь, неотъемлемая принадлежность музеев и мавзолеев. Так должна пахнуть, наверное, земля на могиле юной девственницы, похороненной лет сорок тому назад.
Экспонаты здесь были свалены в беспорядке, что усиливало ассоциацию с ломбардом. Мистер Карлин вел своего спутника сквозь бесконечные ряды портретов, помпезных золотых клеток для птиц и уродливых скелетов старых велосипедов. Они подошли к стене, к которой была прислонена старая стремянка. Вверху виднелась дверь с пыльным висячим замком.
Слева скульптура Адониса с пустыми, без зрачков, глазами. На протянутой руке висит желтый знак вход строго воспрещен.
Мистер Карлин достал связку ключей из кармана пиджака, повозившись, выбрал нужный и стал взбираться по лестнице. На третьей ступеньке он остановился. Лысина слабо поблескивала в полутьме, голос был глух:
Я не люблю это зеркало. Никогда не любил. Я боюсь глядеть в него. Понимаете, боюсь, что рано или поздно гляну в него и увижу то же, что и они.
Они ничего не видели, кроме своего отражения, ответил Спенглер. Мистер Карлин хоте что-то возразить, но передумал, покачал головой и стал устраиваться поудобней, чтобы вставить ключ в замок. Он дергал ключ, вертел головой и бормотал:
Должен подходить Сейчас Ах, черт!
Замок неожиданно открылся и слетел с петель. Мистер Карлин хотел удержать его и едва не упал с лестницы сам. Спенглер ловко поймал стремянку и взглянул на мистера Карлина: тот, смертельно бледный, трясущимися губами, крепко уцепился за лестницу.
Вы, кажется, слегка нервничаете? мягко спросил Спенглер, но ответа не последовало: казалось, его собеседник абсолютно парализован. Спускайтесь, пожалуйста. Пока вы не упали.
Карлин медленно полез вниз. Он цеплялся за каждую ступеньку, как человек, висящий над пропастью. А когда, наконец, ноги его ступили на пол, задергался, будто под ним был пропущен электрический ток. Включился и голос:
Четверть миллиона. Четверть миллиона долларов страховка, чтобы перенести эту штуку снизу вверх. Они применяли специальный блок, чтобы поднять ее на чердак. Вот сюда, быстро говорил Карлин. И я надеялся сперва неотчетливо и смутно, потом до отчаяния надеялся, то чьи-нибудь пальцы соскользну, или протрется веревка, или сломается механизм. И эта чертова штуковина разобьется, разлетится на тысячи осколков
Факты, перебил его Спенглер. Только факты. Попробуем обойтись без дешевых новелл, без страшных сказок и всей этой бури эмоций. Первое. Джон Де Ивер английский мастер нормандского происхождения, изготовлявший зеркала в елизаветинскую эпоху. Он жил и умер без приключений. Никаких пентаклей на полу, запаха серы и таинственных бумаг в кровавых пятнах. Ничего даже приблизительно похожего. Хоть сколько-нибудь шокирующего. Факт второй: его зеркала сделались изюминкой любой коллекции из-за великолепного мастерства, тончайшей шлифовки, легкого увеличивающего и искажающего эффекта. По этим характерным особенностям легко определить руку мастера. Третий факт. Только пять зеркал Де Ивера в настоящее время сохранились, два из них в Америке. Они бесценны. Факт четвертый: ваше зеркало и то, что было уничтожено в Лондоне, приобрели дурную славу из-за совпадений и преувеличений, чьей-то, возможно, некомпетентности и
Факт пятый: вы редкостный ублюдок, Спенглер, вы это понимаете?!
Спенглер со вздохом посмотрел в бесстрастные глаза Адониса. Придется запастись терпением. Карлин продолжал:
Я вел экскурсию детей, среди которых был брат Сандры Бейтс. Он посмотрел в это зеркало, в ваше тончайшей шлифовки зеркало, Спенглер. Было ему лет около шестнадцати, школьник еще. Я рассказывал о мастерстве и бесценности, совсем как вы, потом перешел к свойствам стекла, когда Бейтс перебил меня: А что это за пятно в левом верхнем углу? Повреждение? Один из ребят спросил его, о чем он говорит; Бейтс начал объяснять, затем остановился. Он приблизился к зеркалу, натянув ограждающий шнур, почти касаясь стекла. Затем оглянулся, как если бы то, что он видел, было отражением кого-то кого-то в черном за левым плечом мальчика. Похоже, это человек, задумчиво произнес он, но я не вижу лица А теперь он ушел. Вот и все. А потом
Продолжайте-продолжайте, устало сказал Спенглер. Конечно, вы хотите сказать мне, что это был Жнец весьма логичное объяснение, не так ли? избранные люди видят отражение смерти, и так далее, и тому подобное, из вас выйдет хороший рассказчик; воскресные газеты охотно напечатают эту захватывающую историю. Теперь поведайте мне об ужасных последствиях встречи со Жнецом; и не дайте мне раскрыть рта, чтобы объяснить все разумно Что там с мальчиком? Задавила машина? Выбросился из окна? Или что?
Мистер Карлин нервно хихикнул:
Вам лучше знать, Спенглер. Вы же дважды повторили, что как это а, ознакомлены с историей Де Ивера! Не было никаких ужасных происшествий. Никогда и никаких. Вот почему зеркало Де Ивера не приобрело скандальной славы, как например, бриллиант Кохинор или гробница Тутанхамона, и воскресные газеты не возьмутся за эту тему Вы, должны быть, считаете меня дураком?
Да, ответил Спенглер. А теперь нельзя ли подняться наверх?
Конечно. Мистер Карлин вскарабкался по лестнице и толкнул дверь. Она со скрипом открылась, нехотя, словно преодолевая сопротивление каких-то призраков по ту сторону. Карлин исчез в чердачной тьме, растворился в тенях. Спенглер последовал за ним. Адонис проводил его холодным безжалостным взглядом.
На чердаке было невыносимо душно. Маленькое грязное окошко под потолком едва пропускало свет, тут и там виднелась паутина, все было покрыто толстым слоем пыли. Зеркало в деревянной раме было поставлено под углом к солнечным лучам, и на дальней стене поблескивал жемчужный блеск отражения. Мистер Карлин не смотрел на зеркало. Упорно, старательно не поднимая глаз.
Вы никогда не протирали его? спросил Спенглер, впервые заметно раздраженный.
Я я берег его, как зеницу ока, невыразительным тихим голосом произнес Карлин. Если оно будет оставаться открытым, все время открытым, то возможно
Но Спенглер не обращал на его слова внимания. Он снял пиджак, сложил его пуговицами внутрь, и с предельной осторожностью, едва касаясь выпуклой поверхности стека, стряхнул пыль. Затем отошел и посмотрел в зеркало. Оно было великолепно, гениально, подлинный Де Ивер. Руку мастера узнаешь сразу. Пыльная полутемная комната, сам Спенглер, фигура Карлина вполоборота все в зеркале было четким, ясным, практически трехмерным. Легкое увеличение давало чуть искажающий эффект, почти четвертое измерение картины, приобретающей необычайную глубину и выразительность, однако Спенглер почувствовал новый прилив раздражения:
Карлин.
Карлин молчал.
Вы законченный кретин. Вы видите. Зачем было говорить мне, что девчонка не повредила зеркало?
Ответа не последовало.
В левом верхнем углу трещина, продолжал Спенглер. Видите? Так что, девчонка попала в стекло? говорите же, ради всего святого говорите!
Вы видите Жнеца, ответил Карлин. Голос его был тих и бесстрастен. Никакой трещины в зеркале нет. Поднесите к нему руку О, Боже Спенглер стянул рукав пиджака и осторожно поднес манжет к левому верхнему углу зеркала.
Вы видите, ничего сверхъестественного. Я прикасаюсь к нему
Прикасаетесь? И что, вы нащупываете трещину?
Спенглер медленно опустил руку и посмотрел в зеркало. Все в нем выглядело чуть более искаженным; пыльные углы комнаты, казалось, готовы соскользнуть куда-то в четвертое измерение
Пятно исчезло. Поверхность была безукоризненно гладко. Спенглер неожиданно ощутил приступ страха и тот же презрение к себе за то, что поддался слабости.
Похоже на Жнеца, не правда ли? спросил мистер Карлин. Он был бледен как мел и не отрывая глаз от пола. На шее спазматически подергивался какой-то мускул. Это фигура в капюшоне, стоящая сзади вас как это выглядит?
Это выглядит как трещина в стеке, твердо ответил Спенглер. И, поверьте, ничего более.
Мальчик Бейтс был высоким и, знаете, таким крепким, быстро заговорил Карлин. Его слова падали в душную тьму комнаты как камни в темную воду. Как футболист. И в свитере с надписями. Мы были на полпути к верхним выставочным залам, когда
Мне не по себе от этой жары, произнес Спенглер. Он вытащил из кармана платок, вытер пот. Казалось, по поверхности зеркала прошла мелкая рябь или все это плывет перед глазами?
Затем паренек сказал, что он хочет глоток воды глоток воды, ради всего святого Карлин повернулся и уставился на Спенглера диким взглядом полубезумца. Но как я мог знать?!
Где у вас уборная? Мне кажется
Его свитер Он мелькнул в лестничном пролете, когда мальчик сбегал по ступеням когда -кажется, я болен
Карлин потряс головой, словно отгоняя наваждение, затем вновь уставился в пол, пробормотал:
Да-да, конечно. Третья дверь слева, как опуститесь на второй этаж. Он взглянул верх с мольбой и отчаянием: Но Боже, как я мог ЗНАТЬ тогда?!
Но Спенглер уже ступил на стремянку. Под его весом что-то треснуло, и на секунду Карлин подумал понадеялся что лестница упадет. Но этого не произошло. Сквозь проем в полу Карлин видел, как Спенглер медленно спускался, прижимая ладонь ко рту
Спенглер!
Поздно. Ушел.
Карлин прислушался к эху шагов; оно становилось все тише и тише и, наконец, затихло. Карлин вздрогнул. Он попытался двинуться к лестнице, но ног не слушались. Этот мелькнувший свитер ребенка Боже!
Будто невидимая рука чудовищной силой сжала его голову и повернула ее в зеркалу. Сам того не желая, Карлин уставился в колеблющиеся глубины Де Ивера.
Там ничего не было.
Лишь отражение комнаты, пыльные углы подергивают, словно все готово провалиться в неведомую бездну, в таинственную Вечность Отрывок полузабытого стиха Теннисона всплыл в сознании Карлина, и он пробормотал: мне навевают тени страх, сказала леди
Он не мог оторвать взгляда от зеркала, спокойная глубина притягивала и манила. Слева от рамы чучело буйвола пялило на него свои плоские обсидиановые глаза.
Мальчик хотел воды, фонтан находился на первом этаже; он спустился по ступенькам и
Никогда.
Никуда не вернулся.
Как герцогиня, что решила сходить в гостиную за ожерельем, как коммерсант, который пошел к своему экипажу и оставил после себя лишь пустую коляску и пару запряженных в ней лошадей.
И зеркало Де Ивера было в Нью-Йорке с 1897 по 1920, когда Джуди Кратер
Карлин смотрел как зачарованный в колышущуюся глубину. Сзади, внизу глядел в пустоту бесстрастный Адонис.
Он ждал Спенглера, как семья Бейтсов своего сына, как муж герцогини возвращения своей жены из гостиной Он напряжено глядел в зеркало и ждал И ждал и ждал
ПЛЯЖ
Космический корабль Федерации Эй-Эс-Эн/29 [Эй-Эс-Эн (ASN) Atomic Strike Net, сеть подразделений. задействованных для нанесения ядерного удара] упал с небес и разбился. Спустя какое-то время из треснувшего пополам корпуса, словно мозги из черепа, выползли два человека. Сделали несколько шагов, а затем остановились, держа шлемы в руках и оглядывая то место, где закончился их полет.
Это был пляж, но без океана. Он сам был, как океан застывшее море песка, черно-белый негатив поверхности навеки замерзшего моря в гребнях и впадинах, гребнях и впадинах... Дюны...
Пологие, крутые, высокие, низкие, гладкие, ребристые. Дюны с гребнем острым, точно лезвие ножа, и гребнем размытым, почти плоским, извилистые, наползающие одна на другую дюна на дюне, вдоль и поперек. Дюны. Но никакого океана. Прогалины, или впадины, между этими дюнами были сплошь испещрены извилистыми мелкими следочками каких-то грызунов. Если смотреть на эти кривые прерывистые линии достаточно долго, начинало казаться, что читаешь некие таинственные письмена черные слова на белом фоне дюн.
Проклятие... выругался Шапиро.
Ты погляди, сказал Рэнд. Шапиро хотел было сплюнуть, затем передумал. Вид этого песка заставил его передумать. Незачем тратить влагу, тут ею, похоже, не пахнет Завязший в песке Эй-Эс-Эн/29 уже не походил на умирающую птицу, он напоминал лопнувшую тыкву, чрево которой зияло чернотой. Произошло возгорание, находившиеся с правого борта грузовые отсеки с горючим взорвались и выгорели дотла.
Да, не повезло Граймсу... сказал Шапиро.
Ага. Глаза Рэнда все еще обшаривали бескрайнее море песка, тянувшееся до самого горизонта.
Граймсу действительно не повезло. Граймс был мертв, Граймс являл собой сейчас не что иное, как большие и маленькие куски мяса, разбросанные по всему багажному отсеку. Шапиро заглянул туда и подумал: Словно сам Господь Бог захотел съесть Граймса, пожевал, попробовал, решил, что не очень вкусно, и выплюнул. Шапиро почувствовал, что и его собственный желудок выворачивает наизнанку. От одной этой мысли, а также при виде зубов Граймса, разлетевшихся по полу багажного отсека.
Теперь Шапиро ждал, что Рэнд скажет что-нибудь умное и подобающее случаю, но тот молчал. Глаза Рэнда продолжали обшаривать дюны, изгибы темных впадин между ними.
Эй! окликнул его Шапиро. Что будем делать, а? Граймс погиб, теперь ты командир. Что делать?..
Делать? Глаза Рэнда продолжали впиваться в мертвое пространство, изрезанное дюнами. Сухой напористый ветер шевелил прорезиненные воротники специальных защитных костюмов. Если у тебя нет волейбольного мяча, тогда не знаю.
О чем это ты?
А что еще делать на пляже, как не играть в волейбол? ответил Рэнд. Играть в волейбол, именно...
Шапиро неоднократно испытывал чувство страха во время полета, был близок к панике, когда на корабле начался пожар, но теперь, глядя на Рэнда, почувствовал, что его объял пронзительный невыразимый ужас.
Большой... мечтательно произнес Рэнд, и на секунду Шапиро показалось, что товарищ имеет в виду обуявший его, Шапиро, ужас. Просто чертовски огромный пляж. Похоже, конца ему нет. Можно пройти сотню миль с серфинговой доской под мышкой и так никуда и не прийти. И все, что увидишь, это шесть-семь собственных следов за спиной. А стоит постоять минут пять, так и их не увидишь, все песком засыплет.
А ты успел захватить топографический план местности перед тем... как мы упали? Рэнд просто в шоке, решил Шапиро. В шоке, но не сумасшедший. И если понадобится, он сумеет привести его в чувство. А если Рэнд и дальше будет нести всякую чушь, он, Шапиро, вкатит ему укол, вот и все. Ты видел на нем...
Рэнд покосился на него и тут же отвернулся.
Что?
Зеленый пояс. Вот что собирался сказать Шапиро, но почему-то не смог. Ветер отдавал звоном во рту.
Что? повторил Рэнд.
План! План! заорал Шапиро. Ты когда-нибудь слыхал о такой штуке, придурок? Что это за место? Где океан? Где кончается этот гребаный пляж? Где озера? Где ближайшие зеленые насаждения? В каком направлении? Где кончаются эти пески?
Кончаются?.. О, хочу тебя поздравить. Они нигде не кончаются. И никаких зеленых насаждений, никаких ледяных шапок, никаких океанов! Ничего этого нет. Это один бесконечный пляж без всякого океана. Только дюны, дюны и дюны, и они нигде и никогда не кончаются!
Но где нам найти воду?
Нигде.
А корабль? Его нельзя как-нибудь починить?
Ни хрена, Шерлок.
Шапиро умолк. Да и какой, собственно, у него был выбор? Или замолчать, или продолжить истерику. А у него возникло предчувствие, что, если он продолжит истерику, Рэнд продолжит разглядывать дюны до тех пор, пока он, Шапиро, не выдохнется окончательно.
Как называют пляж, который никогда нигде не кончается? Пустыней, как же еще! Самой большой во вселенной долбанной пустыней, разве не так?
И он представил себе, что бы ответил на это Рэнд: Ни хрена, Шерлок.
Шапиро еще немного постоял возле Рэнда, надеясь, что парень наконец очнется, предпримет хоть что-нибудь. Но в конце концов терпение его иссякло. Он отошел в сторону и начал спускаться с гребня дюны, на который они поднялись обозреть окрестности. Он шел и чувствовал, как в ботинки просачивается песок. Хочу засосать тебя. Билли, прозвучал в его ушах голос песка. Сухой, скрипучий, напоминавший голос женщины, старой, но все еще сильной. Хочу засосать тебя прямо здесь, а потом... крепко-крепко... обнять тебя.
Тут вдруг он вспомнил, как еще мальчиком, играя на пляже, позволял другим ребятишкам закапывать себя в песок по самое горло. Как же они тогда веселились!.. А теперь это его просто пугает... Но он тут же отключил этот внутренний голос, нашептывающий воспоминания, Господи, до них ли сейчас! и продолжал шагать, резкими рывками выдергивая ступни из песка, подсознательно пытаясь испортить безукоризненно ровную и гладкую его поверхность.
Куда это ты? Впервые за все это время в голосе Рэнда прорезалась какая-то заинтересованность и тревога.
Радиомаяк, ответил Шапиро. Хочу попробовать починить радиомаяк. Мы же были на радарах, верно? И если удастся его починить, нас обязательно засекут. Это лишь вопрос времени. Знаю, положение серьезное, но, возможно, они успеют добраться сюда до того, как...
Да разбился он ко всем чертям, этот твой радиомаяк! сказал Рэнд. Разбился, когда мы грохнулись.
Может, его можно починить, бросил Шапиро через плечо.
И, нырнув в люк, почувствовал себя лучше, даже несмотря на запахи вонь обгорелой проводки, горьковатый запах вытекшего фреона. Вернее, он старался внушить себе, что ему стало лучше, подняла настроение мысль о спасительном радиомаяке. Пусть даже он и сломан. Раз Рэнд сказал, значит, скорее всего сломан. Но он просто был не в силах видеть эти дюны, этот огромный, бесконечный, сплошной пляж. Вот почему ему сразу стало лучше.
В висках стучало, щеки обдавало сухим жаром. Когда он снова, пыхтя и задыхаясь, поднялся на гребень первой дюны, Рэнд все еще стоял там. Стоял и смотрел, смотрел... Прошел уже, наверное, целый час. Солнце висело прямо над головой. Лицо у Рэнда блестело от пота, отдельные капельки угнездились в бровях. Другие капли, покрупнее, сползали по щекам, точно слезы. И по шее тоже сползали, затекая за воротник защитного костюма. Словно бесцветное смазочное масло, которым накачивают робота.
Придурок он, вот кто, подумал Шапиро и вздрогнул. Вот на кого он похож! Не робот, а самый настоящий тупица, придурок, наркоман. которому только что вкололи в шею огромный шприц, полный дури. И потом, Рэнд ему наврал.
Рэнд?
Молчание.
А радиомаяк-то вовсе и не сломан...
В глазах Рэнда блеснул какой-то странный огонек. Затем они снова стали пустыми и неподвижными и уставились на холмы и горы песка. Застывшие горы, подумал Шапиро, а потом вспомнил, что пески двигаются. Ветер дул не ослабевая. Медленно-медленно, на протяжении столетий... они ползут. Да, кажется, именно так называли они дюны на пляже. Ползучие... Он запомнил это слово с самого детства. Или со
Школы?.. Или откуда-то еще?.. Впрочем, разве это, черт побери, так уж важно?..
И он заметил, как с одного из гребней осыпался тоненький ручеек песка. Словно он слышал...
(слышал, что подумал он, Шапиро)
Шея у него вспотела. Да, видно, он тоже маленько тронулся. Да и кто бы не тронулся, если уж на то пошло? Ведь они попали в очень скверное место... очень скверное. И положение у них хуже некуда. А Рэнд, похоже, этого не осознает. Или же ему просто плевать.
Туда попал песок, и подающее сигналы звуковое устройство треснуло, но у Граймса полным-полно запасных частей, и мне удалось... Да слышит он меня или нет?!
Не знаю, как мог попасть туда песок. Ведь маяк находился там, где ему и положено быть, в герметичном отсеке, однако...
О, песок умеет распространяться... Попадает в такие места, что просто диву даешься. Или ты забыл, как мальчишкой бегал на пляж, а. Билли? Возвращался домой, и мать начинала ругаться. Потому что песок был везде. На диване, на кухне, на столе, даже под кроватью... Этот пляжный песок, он... тут Рэнд взмахнул рукой, и лицо его осветила мечтательная, несколько неуверенная улыбка, он вездесущий, вот что.
И однако же маяк он не повредил, продолжил Шапиро. Резервная энергосистема тоже работает, и я подключил к ней маяк. Потом надел наушники, всего на минуту, и установил дальность сигнала в пятьдесят парсеков. И послышались такие звуки, словно кто-то что-то пилит. Значит, работает. И наши дела не так уж плохи, как могло показаться.
Все равно никто не появится. Даже Парни с пляжа. Да Парни с пляжа вымерли лет эдак восемь тысяч назад. Так что добро пожаловать в Серфинг-Сити, Билл! Серфинг-Сити sans [без (фр.)] серфинга.
Шапиро уставился на дюны. Интересно, как долго находится здесь весь этот песок? Триллион лет? Квинтильон?.. Была ли тут хоть когда-нибудь жизнь? Существовал ли разум? Реки? Зеленые насаждения? Океаны, наличие которых превратило бы эти пески в настоящий пляж, а не пустыню?..
Стоя рядом с Рэндом, Шапиро размышлял об этом. Ровный и сильный ветер трепал волосы. А потом вдруг он почему-то подумал, что все эти вещи были, были, и отчетливо представил, как и почему все кончилось именно так.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |