Легко предположить, что если в литературном произведении появляется образ библиотеки или библиотекаря, следует ожидать появления книги, а значит, и человека, ее читающего. Поэтому нам интересно,

Ведущий	Легко предположить, что если в литературном произведении появляется образ библиотеки или библиотекаря, следует ожидать появления книги, а значит, и человека, ее читающего. Поэтому нам интересно, какими видят люди искусства и библиотекарей, и самих читателей. Как отражен «человек читающий» в творчестве прозаиков, поэтов и драматургов? Какими предстают библиотекари и читатели на сцене, на экране, на холсте живописца и как меняются эти образы с течением времени? В рубрике «Отражения» мы постараемся собрать как можно больше таких материалов
	Выходят 9 чтецов (Григорьева, Журавлев, Однороб, Чичва, Петрова, Кулик, Густенко, Бондарь, Артем). Во время муз проигрыша разбирают книги, расставляют стулья, некоторые усаживаются (можно на полу)_
Григорьева	Саша ЧЁРНЫЙ. Ламентации Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Пересматривать эстампы И по клавишам бренчать, – Щекоча мозги и чувство Обаяньем красоты, Лить душистый мед искусства В бездну русской пустоты… В книгах жизнь широким пиром Тешит всех своих гостей, Окружая их гарниром Из страданья и страстей: Смех, борьба и перемены, С мясом вырван каждый клок! А у нас… углы, да стены И над ними потолок. Где событья нашей жизни, Кроме насморка и блох? Мы давно живем, как слизни, В нищете случайных крох. Спим и хнычем. В виде спорта, Не волнуясь, не любя, Ищем Бога, ищем черта, Потеряв самих себя. И с утра до поздней ночи Все, от крошек до старух, Углубив в страницы очи, Небывалым дразнят дух. Но подчас, не веря мифам, Так событий личных ждешь!.. Заболеть бы, что ли, тифом, Учинить бы, что ль, дебош? В книгах гений Соловьевых, Гейне, Гете и Золя, А вокруг от Ивановых Содрогается земля. На полотнах Магдалины, Сонм Мадонн, Венер и Фрин, А вокруг кривые спины Мутноглазых Акулин. В звуках музыки – страданье, Боль любви и шепот грёз, А вокруг одно мычанье, Стоны, храп и посвист лоз. Отчего? Молчи и дохни. Рок – хозяин, ты – лишь раб. Плюнь, ослепни и оглохни, И ворочайся, как краб! Хорошо при свете лампы Книжки милые милые читать, Перелистывать эстампы И по клавишам бренчать.
Журавлев	Михаил БУЛГАКОВ Сколько Брокгауза может вынести организм? Один молодой рабочий, упорный человек, мечтающий об университете, отравлял библиотекарю существование, спрашивая у него советов о том, что ему читать. Библиотечная крыса, чтобы отвязаться, заявила, что сведения «обо всем решительно» имеются в словаре Брокгауза. Тогда рабочий начал читать Брокгауза. С первой буквы А. Изумительно было то, что он дошел до пятой книги (Банки – Бергер). Правда, уже со второго тома слесарь стал мало есть, как-то осунулся и сделался рассеянным. Он со вздохом, меняя прочитанную книгу на новую, спрашивал у культотделовской грымзы, засевшей в пыльных книжных баррикадах, «много ли осталось?». В пятой книге с ним стали происходить странные вещи. Так, среди бела дня он увидал на улице, у входа в мастерские, Банна-Абуль-Аббас-Ахмед-ибн-Могаммед-Отман-ибн-аля, знаменитого арабского математика в белой чалме. Слесарь был молчалив в день появления араба, написавшего «Талькис-амаль-аль-хисаб», догадался, что нужно сделать антракт, и до вечера не читал. Это, однако, не спасло его от двух визитов в молчании бессонной ночи – сперва развязного синдика вольного ганзейского города Эдуарда Банкса, а затем правителя канцелярии малороссийского губернатора Димитрия Николаевича Бантыш-Каменского. День болела голова. Не читал. Но через день двинулся дальше. И все-таки прошел через Баньювангис, Баньюмас, Беньер-де-Бигор и через два Баньякавалло – человека и город. Крах произошел на самом простом слове «Барановские». Их было 9: Владимир, Войцех, Игнатий, Степан, 2 Яна, а затем Мечислав, Болеслав и Богуслав. Что-то сломалось в голове у несчастной жертвы библиотекаря: – Читаю, читаю,– рассказывал слесарь корреспонденту, – слова легкие: Мечислав, Богуслав и, хоть убей, – не помню – какой кто. Закрою книгу – все вылетело! Помню одно: Мадриан. Какой, думаю, Мадриан? Нет там никакого Мадриана. На левой стороне есть два Бранецких. Один господин Андриан, другой Мариан. А у меня Мадриан. У него на глазах были слезы. Корреспондент вырвал у него словарь, прекратив пытку. Посоветовал забыть все, что прочитал, и написал о библиотекаре фельетон, в котором, не выходя из пределов той же пятой книги, обругал его Безголовым моллюском и Барсучьей шкурой.
Однороб	Юрий АНДРУХОВИЧ. Бiблiотека ми шукаємо щонайточніших знань драбинами сходимо на вищі поверхи книгозбірні нишпоримо по стелажах спільно з павуками здіймаючи крейдяні хмари під стелею мов на вершині стрімкої вежі чуємося повітряними гімнастами аж забиває дух і ледве втримуєм рівновагу поринаємо в найтовщі томи без надії колись вибратися книги поглинають нас як моря хапаємось руками за різьблені виступи сяк-так тримаємось на поверхніі коли вже цілком підупадем на силі засапані обсипані штукатуркою здається знаходимо в гущавині сап'янів та коленкорівпритулене до стіни легке і тепле гніздо вуличної ластівки
Чичва	Райнер Мария РИЛЬКЕ. За книгой Я зачитался, я читал давно, с тех пор как дождь пошёл хлестать в окно. Весь с головою в чтение уйдя, не слышал я дождя. Я вглядывался в строки, как в морщины задумчивости, и часы подряд стояло время или шло назад. Как вдруг я вижу, краскою карминной в них набрано: закат, закат, закат... Как нитки ожерелья, строки рвутся, и буквы катятся куда хотят.
Петрова	Джанни РОДАРИ. Сказки по телефону МЫШКА, КОТОРАЯ ЕЛА КОШЕК Одна хилая мышка, что жила в библиотеке, вздумала как-то навестить своих сородичей, которые ютились в подвале и были далеки от всего мира. – Вы ничего не знаете про то, что делается на свете! – заявила она своим оробевшим сородичам. – Вы, наверное, даже читать не умеете?! – Зато ты, конечно, многое знаешь! – вздохнули те. – Ну, к примеру, вы ели когда-нибудь кошку? – Что ты! Боже упаси! У нас все больше кошки охотятся за мышами. – Это потому, что вы невежды! Я же на своем веку не одну кошку съела, и, уверяю вас, ни единая даже не пискнула! – И вкусные бывают кошки? – Вкусные. Только отдают немного бумагой и типографской краской. Но это пустяки! Собаку вам доводилось пробовать? Нет? – Что ты, что ты?! – А я как раз вчера съела одну. Овчарку. У нее были довольно приличные клыки, но, в общем, она преспокойно позволила съесть себя и даже не тявкнула. – И тоже было вкусно? – Очень. Хотя тоже чуточку с бумажным привкусом. А носорога не пробовали? – Ну что ты! Мы даже в глаза его не видели никогда! Он на что больше походит – на пармиджанский сыр или на голландский? – Он походит на носорога, разумеется. А слона или монаха, принцессу или елку тоже, наверное, никогда не доводилось есть? В этот момент кошка, которая пряталась в углу за чемоданами, с грозным мяуканьем выскочила на середину подвала. Это была самая настоящая живая кошка, с пышными усами и острыми когтями. Мышата в один миг разлетелись по своим норкам. А библиотечная мышка, увидев ее, так удивилась, что застыла на месте, словно игрушечная. Кошка цапнула ее лапкой и стала играть с нею. – А, это ты – та самая мышка, которая ест кошек? – Я, ваша светлость… Вы должны понять меня… Я ведь живу среди книг… – О да, понимаю, понимаю! Ты ешь кошек, нарисованных, напечатанных на бумаге… – Иногда, и только в научных целях… – Разумеется. Я тоже очень люблю литературу… А не кажется ли тебе, что не мешает немного поучиться и у жизни? Тогда, быть может, ты поняла бы, что не все кошки сделаны из бумаги и не все носороги позволяют мышам грызть себя. К счастью для бедной пленницы, кошка на секунду отвлеклась – она увидела неподалеку паука, – и ученая мышка в два счета оказалась среди своих книг. Пришлось кошке довольствоваться пауком.
Кулик	…К трем годам Матильда самостоятельно научилась читать, подбирая газеты и журналы, валявшиеся повсюду в доме. В возрасте четырех лет она уже читала быстро и хорошо, и естественно, ей захотелось книг. Единственной книгой во всем этом высококультурном доме было нечто под названием «Общедоступная кулинария», принадлежавшее ее матери, и когда она прочитала этот труд от корки до корки и выучила наизусть все рецепты, то решила, что ей нужно что-нибудь поинтереснее. – Папа, – обратилась она к отцу, – ты мог бы купить мне книгу? – Книгу? – удивился он. – Это еще зачем? – Чтобы читать, папа. – Тебе что, телевизора мало? У нас отличный телевизор, двенадцать дюймов по диагонали, а тебе книгу подавай! Ты портишься, моя девочка! В тот самый день, когда отец отказался купить Матильде книгу, она сама отправилась в библиотеку. Начиная с этого времени Матильда стала приходить в библиотеку только раз в неделю, чтобы взять новые книги и вернуть прочитанные. Ее маленькая спальня превратилась в читальный зал, и она там сидела и читала целыми днями, иногда с кружкой горячего шоколада. Ей трудно было дотянуться до некоторых предметов на кухне, но в сарае был небольшой ящик, который она приносила в дом, чтобы встать на него и достать то, что ей было нужно. Приготовив на кухне кружку горячего шоколада, она отправлялась к себе в комнату, где и проводила весь день. Книги переносили ее в новые миры и знакомили с удивительными людьми, которые жили интересной жизнью. Она уплывала на старинных парусниках с Джозефом Конрадом, уезжала в Африку с Эрнестом Хемингуэем и в Индию с Редьярдом Киплингом. Не выходя из своей маленькой комнатки и даже не выезжая из города, она объездила весь мир.…
Густенко	ЗА КНИГАМИ Марина Цветаева "Мама, милая, не мучь же! Мы поедем или нет?" Я большая, - мне семь лет, Я упряма, - это лучше. Удивительно упряма: Скажут «нет», а будет «да». Не поддамся никогда, Это ясно знает мама. "Поиграй, возьмись за дело, Домик строй". - "А где картон?" "Что за тон?" - "Совсем не тон! Просто жить мне надоело! Надоело... жить... на свете, Все большие - палачи, Давид Копперфильд"... - "Молчи! Няня, шубу! Что за дети!" Прямо в рот летят снежинки... Огонечки фонарей... "Ну, извозчик, поскорей! Будут, мамочка, картинки?" Сколько книг! Какая давка! Сколько книг! Я все прочту! В сердце радость, а во рту Вкус соленого прилавка.
Бондарь (Цезарь) Артем (Теодот) - спросить	Бернард ШОУ. Цезарь и Клеопатра [отрывок] Теодот: …Да это хуже убийства десяти тысяч человек… Гибнет величайшее из чудес мира! Горит Александрийская библиотека! Цезарь: Это все? Теодот: Цезарь, потомство сохранит о тебе память как о варваре-солдате, что не знал, какова цена книгам. Цезарь: Теодот, я сам писатель. И я скажу тебе: пусть лучше египтяне живут, а не отрешаются от жизни, зарывшись в книги. Теодот (с фанатизмом истинного книжника, со страстью педанта): Цезарь! Один раз на десять поколений мир получает бессмертную книгу. Цезарь (непреклонно): Если она не льстит человечеству, ее сжигает палач. Теодот: Но ведь это горит память человечества! Цезарь: Позорная память! Пусть горит… Ты, оценивший голову Помпея не дороже, чем пастух ценит головку лука… ты умоляешь меня пощадить несколько овечьих шкур, исцарапанных знаками заблуждений! Я не могу сейчас уделить тебе ни одного человека, ни одного ведра воды…

Дата добавления: 2015-08-29