Сэр Джайлз присоединился ко мне, сохраняя на морщинистом лице застывшую улыбку. Он сделал общий поклон всем фрейлинам, но взгляд его устремился к одной лишь Анне. От нее он не мог отвести глаз.
Когда все дамы выбрали себе кавалеров, ее высочество дала знак, что можно начинать танцы. У принцессы был лишь один собственный музыкант — валлиец, о чем я уже рассказывала ранее, но двое джентльменов из ее свиты играли на лютне при дворе короля и теперь часто аккомпанировали валлийцу, Этот импровизированный оркестр играл на самых разных инструментах — от виолы до клавесина и тамбурина.
— Прошу меня извинить, ваше высочество, — взмолился сэр Ральф, — но я не в состоянии танцевать даже самые простые танцы. Вы просто обязаны выбрать более подходящего для вас партнера.
— Ни в коем случае, сэр Ральф, — голос принцессы Марии, пусть и совсем детский, звучал повелительно, — как ваша супруга на этот день, я обязана хранить вам верность.
— Поймите, ваше высочество, я — старый человек, страдающий от подагры, и танцевать не могу. — Немощь сэра Ральфа была совершенно очевидна. Он не хотел оскорблять принцессу, но с болезнью спорить было трудно. — Видите ли, ваше высочество, моя супруга… я имею в виду, моя настоящая жена… не требует от меня столь многого…
— Не могу поверить, что подагра может помешать вам доказать любовь своей половине, — принцесса произнесла эти слова без всякой задней мысли, но все присутствующие едва сдержали смешки, услышав такую двусмысленность.
— Ах, ваше высочество, есть и другие способы доказать свои чувства, помимо танцев, — выкрутился сэр Ральф. — Хороший муж обязан руководить своей женой и наставлять ее.
— То есть помыкать ею, — прошептала Мэри Фицгерберт. По ее тону я поняла, что ее отец, видимо, домашний тиран и деспот, но у меня не было времени углубляться в эту тему, ибо слух мой были прикован к дальнейшему разговору юной принцессы и пожилого сановника.
— Ну что ж, — заговорила принцесса, — тогда научите меня тому, чему хороший муж должен научить свою жену. Давайте начнем с определения любви. Так что же такое любовь?
— Любовь, ваше высочество? — чувствовалось, что сэр Ральф попал в собственные сети и не готов ответить на прямо поставленный вопрос принцессы.
— Ну-ка расскажите мне об идеалах рыцарской любви.
Сэр Ральф подавил вздох облегчения:
— Я к вашим услугам, ваше высочество.
Он тут же пустился в пространные рассуждения о верности, почитании рыцарем прекрасной дамы, совершении подвигов на турнирах в ее честь.
Я не услышала ничего нового для себя. Хотя у нас не было случая использовать свои знания на практике, всем нам было известно о любимом времяпрепровождении кавалеров и дам при всех дворах Европы. Придворный выбирал некую госпожу своей «дамой сердца», заваливал ее подарками, сочинял стихи и песни в ее честь, клялся ей в вечной верности. Если она принимала его ухаживания и объявляла своим «возлюбленным», он получал право биться за нее на турнирах. А она, в свою очередь, особенно если была старше и выше по положению, способствовала его карьере при дворе. Такой флирт, носивший временами внешне весьма страстный характер, был на самом деле просто игрой. Чаще всего «дама сердца» и ее «возлюбленный» были замужем или женаты, и никогда — друг на друге.
— Идеальный рыцарь возносит на пьедестал предмет своей любви, почитает свою возлюбленную, находясь как подле нее, так и на расстоянии, — завершил меж тем свои рассуждения сэр Ральф. — Так и я буду поклоняться вам, ваше высочество, наблюдая, как вы танцуете с другими.
После того как старый рыцарь убедил принцессу Марию выбрать другого партнера для танцев — молодого придворного из числа тех, кто обычно прислуживали за столом, —зазвучала музыка. Мы все последовали в танце за принцессой и ее кавалером. Я была рада тому, что сэр Джайлз знает все фигуры танца и исполняет их с точностью. Еще лучше было то, что он совсем не собирался вести со мной беседу и мне не надо было ломать голову над ответами. Он пожирал глазами мою подругу Анну Рид, а когда за первым танцем последовал второй, мой кавалер тут же покинул меня, дабы встать в пару с нею, Я избежала приглашения от мистера Перестона-аптекаря, поспешившего на место сэра Джайлза. После этого я постаралась исчезнуть. Это оказалось совсем не трудно — я просто зашла в темный уголок зала, а затем скрылась в глубокой нише окна, откуда собиралась наблюдать за происходящим, не выдавая своего присутствия.
Однако это место оказалось уже занятым леди Кэтрин.
— Ах, простите, миледи, — воскликнула я, — я сейчас же уйду.
— Оставайся, Тэмсин. Здесь хватит места для нас двоих, — великодушно отвечала эта добрая женщина.
Она опустилась на приоконную скамейку и похлопала по подушке рядом с собой. Принцесса на время праздника дала разрешение тем дамам, которые не танцевали, сидеть в своем присутствии.
Было бы невежливым отказаться от приглашения, но я почувствовала себя весьма неловко, сидя рядом со столь знатной особой. Уловив это, леди Кэтрин ободряюще мне улыбнулась и промолвила:
— Давай теперь для разнообразия я расскажу тебе историю, не возражаешь?
— Конечно нет, миледи, я обожаю слушать рассказы других.
«Интересно, заговорит ли она о себе?» — подумала я. Время от времени я замечала в леди Кэтрин некую печаль — словно бы намек на какие-то загадочные события, скрывавшиеся в ее прошлом.
Однако леди Кэтрин поведала мне историю сэра Ральфа Эгертона, а точнее — его жены:
— В девичестве ее звали Маргарет Бассет, была она дочерью Ральфа Бассета из замка Блор в Стаффордшире. Ее первый муж — известный адвокат Томас Кебелл, проживавшийв графстве Лестершир, — был богат, и после его смерти Маргарет унаследовала все его состояние. Вот тогда-то ее похитили из замка Блор какие-то вооруженные люди. Впоследствии оказалось, что их отряд насчитывал более ста двадцати человек и его возглавлял Роджер Вернон, сын сэра Генри Вернона из Хаддон-Холла, что в графстве Дербишир. Роджер хотел жениться на Маргарет, хотя к тому времени молодая вдова уже собиралась вновь сочетаться браком не с ним, а с Ральфом Эгертоном из Ридли. Более того, во время похищения Ральф — который в ту пору еще не был сэром Ральфом — гостил вместе со своим отцом в Блоре и готовился отпраздновать свою помолвку.
— Какой ужас! — я почувствовала к Маргарет глубокую симпатию. Как и я, она оказалась наследницей большого состояния. Как и ее, меня увезли из дома против моей воли.
— Мать, дед и брат Маргарет снарядили погоню за ее похитителями, но отряд их сторонников был малочисленным и не смог вызволить молодую женщину. Роджер Вернон принудил Маргарет выйти за него замуж, отослал ее к своим дядьям в Лестершир, а затем и в Уэльскую Марку, чтобы спрятать ее понадежней. Однако Маргарет проявила всю свою смекалку, и ей удалось бежать и добраться до Лондона.
Музыка, топот ног и разговоры танцующих смолкли, пока я слушала рассказ леди Кэтрин, затаив дыхание, хотя и была уверена в его счастливом конце.
— Сэру Ральфу удалось ее найти? Они поженились?
— Да, им это удалось, но не сразу. Сначала дело было передано в суд Звездной палаты[47].Ты знаешь, что это такое?
Я только покачала головой.
— В этом суде рассматриваются дела, касающиеся самых богатых и влиятельных лиц в королевстве, иногда под председательством самого короля. Разбирательство длилось целых семь лет, и в конце концов Маргарет Бассет получила разрешение выйти замуж за Ральфа Эгертона. Ее брак с Роджером Верноном, к которому ее принудили, был объявлен недействительным.
— И сэр Ральф и леди Маргарет стали жить-поживать и добра наживать, — радостно закончила я, вспомнив, с каким теплым чувством сэр Ральф только что говорил о своей жене.
Леди Кэтрин рассмеялась и сказала:
— У них семья не хуже, чем у других, однако, насколько я знаю, у сэра Ральфа есть несколько внебрачных детей…
Я нахмурилась — такая развязка истории мне совсем не понравилась.
— А что случилось с бандой похитителей?
— Вернон заплатил штраф, и король помиловал всех, кто участвовал в похищении.
— Я больше люблю те рассказы, в которых злодеи получают по заслугам.
Леди Кэтрин вновь рассмеялась, но совсем невесело, словно подтверждая мои догадки о том, что и в ее жизни была какая-то романтическая история или несчастная любовь.Как бы мне хотелось порасспросить ее об этом… Но, боясь показаться неучтивой и навязчивой, я обратила свой взор на танцующих. Тут я случайно увидела, что принцесса отделилась от толпы придворных и осталась совсем одна.
Я тут же торопливо попросила у леди Кэтрин разрешения удалиться и последовала за ее высочеством. Протокол требовал, чтобы принцессу Марию сопровождало не менее двух человек, даже когда она следовала в собственную уборную, куда она, по всей видимости, и спешила на этот раз. Принцесса прошла через свою спальню в маленькую комнатку, предназначенную для этой цели, и затворила за собой дверь. Я же замерла на пороге и вот почему. Внезапно изнутри я услышала голоса и не знала, что мне делать. Мне даже в голову не пришло, что Мария может быть в опасности, ибо весь дом тщательно охранялся и попасть в него никто со стороны не мог. В то же время что-то в строе речи говоривших показалось мне очень странным. Я прислушалась и поняла, в чем дело. Принцесса разговаривала с кем-то не на английском языке.
Все еще колеблясь, зайти ли мне в уборную или удалиться, я сделала шаг назад и наступила на подушку, которую кто-то по небрежности не убрал с пола. От неожиданности явскрикнула.
За дверью наступила тишина. Мне захотелось потихонечку пробраться обратно в большой зал, откуда доносились отдаленные звуки лютни и виолы, а также обрывки смеха и гул голосов, но ноги мои словно приросли к полу. Не успела я скинуть с себя оцепенение, как из уборной показалась Мария Витторио. Я испустила вздох облегчения. Значит, принцесса просто разговаривала с этой своей фрейлиной по-испански, только и всего! Нет никаких причин для беспокойства.
Однако Мария смотрела на меня долгим тяжелым взглядом, лишенным той теплоты, которую я могла от нее ожидать.
— Это всего лишь Тэмсин, ваше высочество, — произнесла она.
Раздался шорох парчовых юбок, и за ее спиной выросла принцесса Мария. Ее высочество улыбнулась той же улыбкой, которая появилась на ее губах, когда она вытянула жребий с именем сэра Ральфа.
— Мне захотелось «по-маленькому», — пробормотала она с легким смешком. Но даже если она и почувствовала неловкость, то больше ее ничем не выказала, а спокойно и с достоинством произнесла: — Впрочем, теперь я готова вернуться к танцующим.
В ту ночь, лежа вместе в одной постели, ни Мария, ни я ни единым словом не упомянули это незначительное, но загадочное происшествие. Я пересказала историю сэра Ральфа и его жены Маргарет другим фрейлинам, и мы все приготовились отойти ко сну.
Но мне еще долго не удавалось заснуть. Сегодня обе Марии говорили друг с другом по-испански, то есть на языке, которого при дворе никто больше не знал, и я постоянно спрашивала себя — почему? И не находила ответа.
Глава 11
Семнадцатого апреля мы покинули Вустер и направились в замок Хартлбери, который находился в семи милях от него и служил основной резиденцией епископа Вустерскоговне пределов города. Мне сразу же понравилось это место. В замке был прекрасный пруд, садок для кроликов и олений парк. Пока наш двор оставался там, мы каждый день охотились и ловили рыбу, но очень скоро вновь тронулись в путь. В ту весну мы добрались до самого Миттона, где река Северн разбивается на рукава, вращающие колеса многочисленных мельниц, а затем через густые леса и засеянные поля поехали в сторону города Бьюдли. Прибыв в этот город, мы остановились в поместье Тикенхилл. Оно возведено на самом верху холма и стоит посреди красивого парка, а городские дома толпятся ниже на склонах.
Так — медленно, но верно — двор принцессы двигался к замку Ладлоу в двадцати милях от Вустера, в котором заседает правительство Уэльса. В замке уже много месяцев велось строительство, однако леди Солсбери все еще почитала его непригодным для приема принцессы крови. Вместо этого мы остановились в Оукли-Парке к северо-западу от Ладлоу. То была резиденция сэра Уильяма Томаса, который на время нашего пребывания перевез свою семью в другое место.
Весна превратилась в лето, и я забыла о странном поведении Марий — принцессы и фрейлины. С последней мы вновь прекрасно ладили. Я продолжала рассказывать разные истории — то в тишине нашей опочивальни, то в парадном зале или в личных покоях принцессы, когда мы сидели за пяльцами. Однажды я решила пересказать старинное предание о Флуаре и Бланшефлер[48],которое в свое время услышала из уст своего отца. Сидевшие подле меня фрейлины и принцесса ловили каждое мое слово, пока я подробно описывала, как Бланшефлер была продана купцам и отправлена в Вавилон, как Флуар последовал за ней, нашел ее среди девственниц во дворце султана и спас. Счастливый конец вызвал у моих слушательниц возгласы восторга и одобрения. В царстве легенд и преданий, а уж тем более в реальной жизни торжество истинной любви случается не так уж часто.
— Все мужчины должны хранить верность своим возлюбленным, — заявила Сесилия.
— Мой жених так и поступает, — твердо сказала Анна, отметая любую возможность возражений с нашей стороны.
Я обменялась многозначительным взглядом с Мэри Фицгерберт. Все мы были наслышаны о тех сложностях, которые вызвало желание сэра Джайлза Гревиля взять в жены Анну Рид. Леди Солсбери не одобряла этот союз, но были и другие препятствия. Леди Рид, мать Анны, настаивала на том, чтобы в брачном договоре за ее дочерью была закреплена небывалая по размерам и щедрости вдовья доля. Сэр Джайлз, несомненно, горел желанием увидеть Анну своей женою, но не настолько, чтобы безропотно удовлетворить любыетребования будущего тестя. А поскольку отец Анны был слишком болен, чтобы участвовать в переговорах, они тянулись и тянулись, и было неясно, смогут ли стороны в конце концов договориться между собой.
— Женщине не пристало самой выбирать себе мужа, — проговорила принцесса. Как уже часто случалось раньше, она рассуждала скорее как умудренная опытом добродетельная двадцатипятилетняя женщина, а не как десятилетняя девочка.
— Ни одну женщину нельзя принуждать к браку с тем, кто ей противен, — голос произнесшей эти слова Сесилии был по обыкновению тих, но весьма настойчив.
Я подумала, что, возможно, она сама раньше отвергла такого поклонника. Сесилии уже исполнилось двадцать лет, значит, ее отец не первый год подыскивал ей супруга.
— Мы должны подчиняться родителям, — ее высочество не поднимала глаз от шитья. — Когда я стану старше, я выйду замуж за принца из другой страны, как в свое время моя мать, и навсегда оставлю родину.
Мне показалось, что тут голос принцессы предательски задрожал, а руки на мгновение прервали работу, но то был единственный знак нежелания Марии покидать в будущем Англию и все, что было для нее привычно и мило.
Я нахмурилась, поколебалась, а затем все-таки решилась заговорить:
— Ваше высочество, позвольте напомнить, что вы — единственная наследница нашего короля. Потому вы должны оставаться здесь. Может быть, когда-нибудь вы станете королевой Англии в своем праве.
Окружающие уставились на меня так, словно у меня выросла еще одна голова. Почувствовав, что отступать некуда, я продолжила свою мысль:
— Если у отца всего один ребенок и это — дочь, то она должна унаследовать его владения и титул. Я сама такая наследница.
— Молчи, Тэмсин, — прошипела Анна, — даже говорить о смерти короля — это государственная измена…
— Но я не говорила о смерти короля… — начала я, а затем замолчала, поняв, что неправа. Как же еще могла принцесса Мария стать королевой, как не в случае кончины своего родителя?
— Прошу прощения, ваше высочество, — заторопилась я. — Я только хотела сказать, что, если в любой семье у ее главы нет сыновей, тогда дочь должна стать законной наследницей.
— Я уверена, что в один прекрасный день у моего отца родится сын, которому и перейдет трон, — отчеканила принцесса, а затем добавила тихим и печальным голосом: — Когда-то, еще до моего рождения, у моего отца был сын, однако он прожил всего несколько дней. Но у меня будут еще братья, вот увидите. Я ежедневно молю Бога об этом.
— Если у вас появится брат, вы перестанете быть принцессой Уэльской, — заметила Мэри Фицгерберт.
— Но я все равно останусь принцессой. По правде говоря, я от этого только выиграю, потому что вернусь ко двору моего отца и смогу вновь видеться с матерью.
Мария Витторио подняла руку, желая погладить принцессу по плечу, но вовремя вспомнила о своем подчиненном положении и остановилась. Чтобы утешить принцессу, она сказала:
— Ваше высочество, ваш отец наверняка подберет вам в мужья прекрасного принца. У вас с ним пойдут свои детки, и таков будет счастливый конец вашей истории.
Мы все закивали в подтверждение, ибо всех нас с младых ногтей учили, что дети — благословение Божие. «Плодитесь и размножайтесь» — вспомнила я евангельскую заповедь, но принять ее сердцем пока не могла. Я была самой младшей в семье, почти не имела дела с младенцами и не почитала общение с ними за счастье. К тому же, насколько я поняла из уклада жизни при дворе принцессы, особы королевской крови проводили совсем немного времени со своими детьми после их рождения.
— А я знаю, за кого хотела бы выйти замуж, если бы это решение зависело только от меня, — пробормотала Сесилия.
— За кого же? — тут же спросила я, стремясь увести разговор как можно дальше от опасной темы королевских браков и престолонаследия.
— Его зовут Рис Мэнсел, он из Уэльса, — ответила Сесилия.
— А где ты познакомилась с ним? — спросила принцесса Мария, вновь превращаясь в маленькую любопытную девочку.
— Он не служит при дворе, — добавила всезнающая Мэри Даннет.
— Так и есть, — подтвердила Сесилия, — но кое-какие связи у него имеются. Муж леди Кэтрин, сэр Мэтью Крэддок, был опекуном Риса, когда тот был маленький.
— А почему леди Кэтрин не зовется «леди Крэддок»? — спросила я. Я давно хотела узнать ответ на этот вопрос и сейчас увидела прекрасную возможность выпытать хоть немного о загадочном прошлом главной придворной дамы принцессы. — Она — дочь герцога?
Только к дочерям герцогов и графов нужно было обращаться по имени, добавляя перед этим «леди», вне зависимости от родовитости их супругов. Если бы леди Кэтрин уступала своему мужу в знатности, ее следовало бы звать «леди Крэддок».
— Он был графом, — ответила Сесилия. — Его титул — граф Хантли.
— Но в Англии графов с таким титулом нет, — возразила Мэри Даннет. — Леди Кэтрин по рождению шотландка.
Никто из нас не знал таких подробностей, и мы убедили Сесилию поделиться с нами всей историей жизни леди Кэтрин от начала и до конца, пока никто из придворных дам неподошел к нашему тесному кружку.
— Она родилась на самом севере Шотландии в семье графа Гордона, — начала Сесилия свой рассказ. — Первой женой ее отца была одна из принцесс царствующего дома Шотландии. Поскольку леди Кэтрин Гордон была девушкой высокородной, король Шотландии — не помню который, но его точно звали Яков, они там все Яковы, — выдал ее замуж замолодого человека, объявившего себя законным наследником английского престола. Он утверждал, что он — Ричард, сын короля Англии Эдуарда IV[49],и что он чудом спасся из лондонского Тауэра.
Мы все закивали, подтверждая, что это заявление не могло быть правдой. Любой человек в нашем королевстве знал, что принц Ричард и его старший брат, бывший краткое время королем Эдуардом V, были злодейски убиты их дядей-узурпатором, который занял место юного Эдуарда и провозгласил себя королем Ричардом III. Этот самый Ричард, к большой радости всех англичан, был разбит в великой битве[50]Генрихом Тюдором, дедом принцессы Марии, ставшим нашим новым королем под именем Генриха VII.
— Человек, женившийся на леди Кэтрин, — продолжала Сесилия, — на поверку оказался простолюдином — иностранцем по имени Перкин Уорбек. Когда он попытался завоевать трон Англии, то был захвачен и казнен.
Не знаю, кто из нас был более удивлен — я или принцесса, — когда мы узнали, что леди Кэтрин была когда-то замужем за самым известным самозванцем, претендовавшим на английский престол. Мы все слушали так внимательно, что, если бы кто-нибудь из нас уронил иголку, это прозвучало бы как гром среди ясного неба.
Не знаю, заподозрили ли что-нибудь старшие придворные дамы, сидевшие в другой части парадного зала и занятые сложнейшей вышивкой, натянутой на гигантские пяльцы, но никто из них к нам не подошел. Среди них находилась и леди Кэтрин, но она ни разу не взглянула в нашу сторону.
— Перкин Уорбек, — продолжала Сесилия, — везде возил за собой свою бедную жену. Когда он был захвачен, ее также задержали, но не бросили в тюрьму. Вместо этого дед вашего высочества сделал ее придворной дамой своей супруги и вашей бабушки, королевы Елизаветы Йоркской[51].
У принцессы от гнева потемнело лицо, а губы сжались. Мэри Даннет не заметила этих знаков приближающейся бури и воскликнула:
— Но леди Кэтрин сейчас замужем за сэром Мэтью Крэддоком, разве нет? Значит, это история со счастливым концом.
— Может и так, — согласилась Сесилия, но в голосе ее слышалось сомнение, — но сэр Мэтью Крэддок — ее третий муж. Вторым был рыцарь по имени Стрейнджвейз.
Тут Сесилия заговорила так тихо, что ее слова было трудно разобрать. Так как я сидела совсем рядом, мне удалось услышать, как она пробормотала:
— Она вышла за сэра Мэтью Крэддока всего лишь через месяц после того, как сэр Джеймс Стрейнджвейз умер.
Молчание, наступившее после откровений Сесилии, решилась нарушить лишь принцесса. Голос ее был почти так же тих, как и у ее фрейлины, но он дрожал от едва сдерживаемых чувств:
— Так, значит, она была замужем за претендентом на трон. Она хотела стать королевой вместо моей бабушки…
Если бы взгляд, который она бросила на леди Кэтрин, мог ранить, последняя истекла бы кровью здесь и сейчас.
— Жена должна делать то, что велит ей муж, — напомнила я ее высочеству, — и леди Кэтрин сама не замышляла злого дела, иначе ваш отец никогда бы не доверил ей заботуо вас.
Как старшая придворная дама, леди Кэтрин следовала в дворцовой иерархии сразу же за леди Солсбери.
— Возможно, никто не рассказал моему отцу ее историю, — промолвила Мария. К этому времени она уже смогла обуздать свои чувства. Принцесс воспитывают так, чтобы они умели скрывать свои мысли от всего мира.
— Королю ведомо все, — заявила Анна с непоколебимой уверенностью. Когда мы с недоверием уставились на нее, она надула губы и торопливо произнесла: — Я это точно знаю, мне сэр Джайлз сказал. Король просто обязан иметь своих шпионов везде и всюду.
Глаза принцессы Марии сузились:
— Мой отец никогда не будет шпионить за мной!
— Конечно, ваше высочество, — поспешила согласиться с ней Анна. — Зачем ему это?
Немного успокоившись, принцесса вернулась к своему прерванному занятию и принялась старательно подрубать рубашку. Мы постоянно шили одежду для бедняков, но я никогда не видела ни на ком ничего из того, что сшила. Потом она все-таки пробормотала:
— Кто-то должен был мне заранее рассказать историю леди Кэтрин.
— Возможно, вас не хотели расстраивать, ваше высочество, — предположила Мария Витторио.
Принцесса Мария на минуту задумалась, не прекращая работать иглой, а затем изрекла:
— Лучше заранее узнавать обо всех вещах, пусть даже и неприятных, чем прозябать в неведении.
Почему-то я была уверена, что теперь ее высочество никогда не будет относиться к леди Кэтрин так, как раньше.
Глава 12
Как-то раз через несколько недель после того, как Сесилия рассказала нам историю леди Кэтрин и Перкина Уорбека, я, вопреки дворцовому этикету, оказалась совсем одна в парке, окружавшем нашу тогдашнюю резиденцию. Принцесса отправила меня на поиски ласковой полосатой кошки, которая часто приходила в ее покои. Несколько дней назад кошка пропала. Мария очень переживала о судьбе Глупышки (так она окрестила кошку, подсмотрев, как ее любимица самозабвенно играет с украденным ею куском кружев), и ее сердце сжималось при мысли о том, что кошку могли загрызть охотничьи собаки.
Поручение свое я должна была выполнить скрытно, ибо леди Солсбери придерживалась твердого убеждения, что в покоях знатных особ кошек быть не должно. Сама же графиня, помимо комнатной собачки, держала еще и обезьянку — злобное и нечистоплотное создание. Кошки по сравнению с ней были гораздо привлекательнее, ибо по крайней мерепостоянно вылизывались и содержали себя в чистоте.
После примерно часа тщательных поисков мне удалось обнаружить Глупышку на конюшне. Кошка уютно устроилась в гнезде из соломы и выкармливала крохотных котят. Такой поворот дела меня весьма удивил, ибо мы наивно считали, что живот у Глупышки округлился от вкуснейших объедков с дворцового стола, которые она получала в достаточном количестве. Я сочла за благо оставить кошку с котятами в их укрытии и тихонько удалилась.
Стоял ранний август. Ветви деревьев во фруктовом саду Оукли-Парка, разбитом между конюшней и господским домом, буквально сгибались под тяжестью всевозможных плодов и ягод — от груш до лесных орехов. Кругом цвело множество цветов, в основном роз и левкоев, посаженных на аккуратных симметричных клумбах между живописными холмиками и скамьями из дерна, резными деревянными статуями и крохотными искусственными прудами.
В самом центре сада стояла беседка. Она представляла собой достаточно внушительное сооружение: деревянные столбы, поддерживавшие арочный свод, составляли не менее десяти футов[52]в высоту, а на каждом из четырех углов беседки было установлено по башенке, увенчанной птичьей клеткой под крышей. Пернатые обитатели этих клеток услаждали слух посетителей сада своими песнями в те часы, когда имели к этому охоту. Впрочем, сегодня птицы не пели. Арочные проемы беседки были увиты вьющимися растениями, скрывавшими сидевших в ней от любопытных глаз. Я решила провести какое-то время в этом тихом месте, чтобы в полной мере насладиться одиночеством — редким подарком для того, кто состоял при особе королевской крови.
Я подошла к беседке вплотную, когда услышала звук голосов. Внутри на деревянной скамье сидели мужчина и женщина. Я уже собралась уйти, но узнала в женщине леди Баттс, жену врача принцессы, и решила остаться.
— Но он же незаконнорожденный! — возмущенно воскликнула она.
Сгорая от любопытства, я опустилась на траву за живой изгородью рядом с беседкой. Отсюда я разглядела, что леди Баттс разговаривает со своим мужем. Хотя последний иполучил от принцессы ливрею синего и зеленого дамаста, сегодня он был одет в черный свободный кафтан и черную докторскую шапочку. У доктора, как и у его жены, было некрасивое лицо с крупными чертами. Из своего убежища я не могла хорошо разглядеть собеседников, но не пропустила ни единого слова, как если бы сидела рядом с ними.
— Ты не должна говорить такие вещи, дорогая, — предупредил доктор Баттс свою жену. — Твои слова могут счесть государственной изменой.
— В моих словах нет ни капли лжи, — запротестовала леди Баттс. — Король признал этого ребенка своим сыном, но рожденным вне брака. Всем он известен под именем Генри Фицроя[53].
— Почти год назад король дал ему титул герцога Ричмонда, как ты прекрасно знаешь. А теперь он еще и герцог Сомерсет и граф Ноттингэм. Неплохо для паренька, которомутолько-только исполнилось семь лет. — Тут доктор Баттс издал то ли смешок, то ли презрительное фырканье.
— Король прижил его с Бесси Блаунт, — продолжала настаивать леди Баттс, — и ничего больше.
— Моя дорогая женушка, я прекрасно знаю, что ты предана всей душой королеве и принцессе, но нельзя же отрицать очевидное. Намерения короля совершенно ясны с тех пор, как он выделил этому мальчишке собственную резиденцию — замок Шериф-Хаттон в Йоркшире. Если у его величества не будет законного сына, он найдет способ сделать герцога Ричмонда своим наследником.
Хотя новость о том, что у короля есть незаконный сын, застала меня врасплох, не могу сказать, чтобы я этому удивилась. Мужчины часто заводили себе любовниц, которые рожали им детей. Достаточно было вспомнить то, что леди Кэтрин рассказывала о сэре Ральфе Эгертоне. В то же время предположение доктора Баттса о том, что Генри Фицрой в один прекрасный день может занять трон Англии, повергло меня в полное недоумение. Одна лишь мысль о том, что бастард отберет право наследования у законной дочери, была невыносима.
— Принцесса Мэри — вот кто наследница престола, — настаивала леди Баттс. — И не говори мне, что женщина не может править страной. Взгляни на Изабеллу Кастильскую[54],мать королевы Екатерины. Изабелла не только повелевала Кастилией по своему собственному праву, не только передала королевство своей старшей дочери Хуане[55],но и изгнала мавров и евреев со всей территории Испании. Она была истинной королевой-воительницей.
Сама я могла только мысленно поаплодировать королеве Изабелле и самой идее о том, что женщина способна управлять государством. Разве раньше я не говорила того же? Однако я отлично понимала, что король Генрих вряд ли обратит хоть какое-то внимание на мнение жены доктора и фрейлины принцессы… Стараясь ступать как можно осторожнее, я отошла от беседки и бегом бросилась вон из сада.
Очутившись вновь в покоях принцессы, я задумалась, что же делать с полученными мною только что сведениями? Стоит ли мне пересказать их ее высочеству? Я вспомнила ееслова после того, как она услышала историю леди Кэтрин: «Лучше узнать заранее, чем прозябать в неведении». В то же время Мария, несмотря на то что держалась совсем как взрослая, была всего лишь десятилетней девочкой. И король с королевой вполне могли еще дать жизнь их общему законному сыну.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |