Меня определили в интернат. Там я понял, что жил до этого в совершенно другом мире. Ото всех детей я держался особняком. Часто проводил время в одиночестве. Стал более замкнутым. Я отказался принять новые правила и поэтому, совершенно очевидно, стал изгоем.
В своей основной массе дети в интернате относились ко мне плохо. Ведь совсем недавно у меня была мама и счастливая семья. У многих и этого не было в жизни. Правда были и те, кто хотел со мной подружиться. Но моя замкнутость в себе не позволила наладить нормальных дружеских отношений.
Странное дело, воспитатели тоже не жаловали меня. Не знаю, в чем тут было дело, но тихий замкнутый мальчик выводил их своим видом из себя. Меня постоянно наказывали. Даже если очевидно было то, что я ни в чем не виновен.
В первое время основным наказанием было запереть меня в темной сырой кладовке и оставить без воды и пищи на целый день. Не знаю, как я не сошел тогда с ума, но мне удалось даже приспособиться. Иногда я сам начинал напрашиваться на наказание, либо очутиться в тихом месте вдали ото всех.
Когда воспитатели каким-то образом подловили меня на том, что мне не страшно одиночество, для меня придумали другое наказание. Меня оставляли на попечение старших интернатовцев. Те хотели иметь себе послушного раба, выполняющего все их распоряжения, но я отказался повиноваться. За это меня жестоко избивали. На несколько дней меня ложили в лазарет, а когда я немного поправлялся, все повторялось вновь.
Как ни странно, но постоянные унижения и избиения не сломили моего характера, но даже закалили его. Постепенно все чаще и чаще у меня получалось давать сдачи старшим ребятам. Избитый и растоптанный, харкающий собственной кровью, я отказывался сдаваться, даже когда противников было больше.
Так прошли еще три года моей жизни. Она казалась вечным адом. Таких мучений наверное не испытывал ни один человек в мире. По крайней мере, мне так казалось и мало что могло меня переубедить сменить точку зрения.
Однажды наступил такой момент, когда я почувствовал, что вижу свет в конце тоннеля. Случилось что-то невероятное и меня пришли усыновлять. Я был вне себя от счастья, хотя и испытывал некоторую настороженность перед неизвестным.
Новые родители с первого взгляда показались мне милыми и добрыми людьми. Мне сообщили, что в этот интернат эти люди приходят не первый раз. Ими было усыновлено и удочерено за последние несколько лет уже восемь детей. Я был девятым на очереди.
И вот это произошло: я покинул ненавистные мне стены моего места заточения. Красные кирпичные здания навсегда остались за спиной. Древняя ржавая калитка скрипнула мне жалобно на прощание, но я даже не обернулся. Я шел к новой жизни с высоко поднятой головой и счастливым лицом.
Новые родители доставили меня в свой загородный дом. Он оказался довольно большим и просторным. Место мне сразу понравилось. А вот то, что я увидел позже, нет.
Перед домом, прямо на лужайке, стояла шеренга из детей в ожидании приемных родителей. Из восьми человек, мальчиков и девочек было поровну. Возраст их варьировался от восьми до тринадцати лет. Дети стояли вытянувшись в струнку, как солдаты в ожидании парада.
Приблизившись к строю, новый «папа» отвесил оплеуху самому старшему мальчику, стоявшему во главе шеренги. Приемный сын не удержался на ногах и упал на траву. Несмотря на явную боль, он не заплакал. Как я понял позже, он просто боялся плакать, чтобы не навлечь на себя дополнительный гнев отчима.
- Идиот! – Заорал во всю глотку папаша. Все дети ощутимо вздрогнули. Даже я постарался втянуть голову в плечи. – Ты что забыл, как надо встречать старших? Почему не открыли дверь машины мне и вашей матери? Сколько еще я вас должен учить подобающим манерам?!
- Нам было приказано не сходить с места. – Промямлил один из мальчишек. – Мы так и сделали. Даже Вика описалась, чтобы только не двигаться с места.
- Что?! – Взревел как раненый буйвол отчим. Мальчишка тут же получил мощную затрещину. – А ты, маленькая шельма! – Обратился мужик к провинившейся девчушке. – За то, что испортила платье, будешь неделю ходить в рваном мешке.
У маленькой девочки остекленел взгляд. Все дети с нескрываемым ужасом смотрели на нее. Было видно, что ни один из них, не желал бы оказаться на ее месте.
Позже я сам на себе испробовал то, что отчим назвал «рваным мешком». Это был действительно мешок, перевернутый горлышком вниз с прорезями для рук и головы. Мало того, что он заменял собой абсолютно все части одежды, тело от его ношения начинало жутко чесаться. Мешок запрещалось снимать даже на ночь. Такая вот была придумана экзекуция.
Вот так я и очутился в своей новой семье. Вместо вдруг возникших радужных перспектив, я всего лишь перешел из одного круга ада в другой. Не скажу, что в новом доме мне жилось хуже, чем в интернате. Просто здесь все было несколько иначе.
Мачеха оказалась истеричной стервой, считающей себя королевой мира и сходившая с ума от разного вида шмоток. По сравнению с папашей, она была добра и мила. Она все время орала на детей и раздавала звонкие пощечины, если ее приказания исполнялись не так, как она хотела. Особо суровых наказаний она не придумывала и за это ей отдельное спасибо.
Отчим. Зверь, во всех его проявлениях. Этот не жалел рук и ног, одаривая детей отцовской мудростью. После его наказаний, бывало, ребенок по нескольку дней не мог подняться на ноги. Отчим любил приложиться к бутылке и поэтому часто зверел больше, чем обычно.
Его злая сущность не ограничивалась только избиением и придумыванием различных пыток. Очень часто набравшись сверх нормы, он принимался насиловать свою двенадцатилетнюю дочь. Жена смотрела на поведение мужа сквозь пальцы. По-видимому, она и сама боялась этого изверга и не смела сказать слова против него. Изнасилованием дочери отчим не ограничивался: однажды он для развлечения и пробы новых ощущений изнасиловал старшего мальчика.
Так как ни отчим, ни мачеха не работали, а жили исключительно на пособия выдаваемые детям, то маленькие домочадцы вынуждены были терпеть присутствия старших 24 часа в сутки.
Прожив в новом доме неделю, я понял, что хочу обратно в интернат. Как бы там ни было, но к тому аду я привык, а к новому придется привыкать заново. Но и тут я преодолел себя. Постоянно пребывая под страхом и ненавистью в основном к отчиму, я протянул в новом доме еще два с лишним года.
Жизнь в новом круге ада могла продолжаться до самого совершеннолетия. Для всех нас, время, когда можно покинуть проклятую семью, казалось чем-то далеким и нереальным. Но на радость или на беду, моя жизнь вновь круто переменилась.
Отчим находился под сильным градусом. Как всегда он громогласно потребовал появиться перед ним одной из дочерей по имени Лола. Так он ее называл, а она уже и не помнила своего настоящего имени. Сомнений не вызывало, что отчим собирается делать со своей падчерицей. Лола совсем недавно оказалась в постели старого извращенца, но смогла ощутить весь ужас ситуации. На тот момент ей было чуть больше десяти лет.
Слыша плачь и жалобные крики за стенкой, а так же довольное кряхтение, все дети, пребывающие в этот момент за вечерним ужином, ежились на своих местах. Каждый смотрел в тарелку и, наверное, мечтал не оказаться на месте своей сестры. Мачеха же, как ни в чем не бывало, щебетала за столом о каких-то новомодных одеяниях, которые сводили ее с ума.
Услышав очередной вскрик девочки, похожий на крик раненной птицы, я понял, что так жить нельзя. Выбрав из разложенных передо мной столовых приборов нож, я как можно более незаметно сунул его в рукав рубашки. Я мог не стараться: все дети смотрели в свои тарелки и сосредоточенно поедали пищу, а мачеха, увидев в кухонном телевизоре какую-то звезду в эксклюзивной шляпке, просто не могла оторвать взгляд от экрана.
Осторожно встав из-за стола, я, пятясь задом, покинул столовую. Я направился прямиком в комнату отчима, где тот предавался инцесту с маленькой Лолой. Заглянув в приоткрытую дверь, я увидел большую спину, лоснящуюся от пота. Под большим мужиком ворочалась в муках маленькая девочка. Я замер, не зная, что делать. Вся решимость покончить с тираном куда-то улетучилась. Внезапно на меня накатила усталость, и мне жутко захотелось спать. Невероятным усилием воли я отогнал наваждение.
Стараясь ступать аккуратно, я двинулся к кровати. Неожиданно подо мной предательски скрипнула половица. Отчим замер. Не успел он повернуть ко мне свою голову, как я совершенно беззвучно кинулся на него с ножом. Холодный метал легко вошел в плоть рядом с позвоночником. Чуть пониже лопаток. Отчим заревел раненным зверем. Задергавшись, он скатился на пол, заливая кровать своей кровью. Его расширенные от боли и ужаса глаза смотрели на меня. Отчим попытался дотянуться до ножа, но у него ничего не вышло. Тогда, издавая хриплые стоны, он пополз в мою сторону. Я замер, не в силах сделать хотя бы шаг.
Услышав очередной громкий всхлип девочки, все еще лежащей на кровати и перепачканной кровью, я одним махом сбросил с себя оцепенение. Схватив стоявшую на тумбочке вазу с цветами, я со всей силы обрушил ее на голову смертельно раненого отчима. Получив мощнейший удар, он потерял сознание, в которое больше так и не вернулся.
Я взобрался на кровать и попытался привести Лолу в чувство. Та с трудом приходила в себя. Тогда подняв ее на руки, я отнес ее в ванную. Омыв ее прохладной водой, я умылся сам. Руки предательски дрожали.
- Лола, посмотри на меня! – Девочка подняла тусклый взгляд на меня. – Мы должны бежать отсюда. Идем в нашу комнату, возьмем вещи и исчезнем навсегда из этого дома.
Во взгляде девочки появилось некое осмысление. У нее появилась надежда. Заметив эти изменения, я взял ее за руку и повел в детскую комнату.
Когда мы уже были готовы к бегству и собирались направиться к входной двери, так как окно было закрыто стальной решеткой, мы услышали истошный вопль мачехи. Очевидно, она обнаружила валяющийся в луже собственно крови труп мужа. Мы прибавили шагу. Оказавшись возле двери в каком-то метре от желанной свободы, нас остановил истеричный окрик.
- Вы убили его! Я вас сгною в подвале! – Не зная, какие еще слова подобрать, она вновь закричала. – Вы убили святого человека! Вы у меня за все заплатите!
Наткнувшись на мой суровый взгляд, без грамма страха перед ней, она поняла, что со смертью мужа, ее власть над нами кончилась. Я сделал один решительный шаг по направлению к ней. Мачеха тут же сделала шаг назад и ощутимо съежилась. Она сама испугалась!
- Мы больше тебя не боимся, ведьма! – Твердым и решительным голосом сказал я. Не смотря на то, что мой подростковый голос давал петуха, мои слова дошли до сознания мачехи мгновенно. – Ребята! – Крикнул я детям, притаившимся на кухне. – Мы все свободны! Нам ни кто не сможет больше указывать.
Один из старших мальчиков заглянул в комнату отчима и, увидев представшую его взору картину, чуть сам не потерял сознание. Затем его жестоко вырвало. Но он быстро пришел в себя. Нырнув в комнату с трупом, он вернулся уже с окровавленным ножом. Его плотоядный взгляд, устремленный на мачеху, не предвещал ничего хорошего. Мы с Лолой не стали дожидаться развязки событий. Выпорхнув в дверь, мы растворились в вечерних сумерках.
После этого нас ждали годы скитаний и лишений. Мы избегали общения с людьми. Ели что могли, спали, где придется. И все равно наша жизнь казалась нам значительно лучше.
Чтобы прокормить нас обоих, я приноровился воровать продукты на рынке. Кое-как, но нам удавалось выживать. Но спустя какое-то время злой рок снова начал преследовать нас. Или вернее сказать меня. Спустя год после нашего бегства из приемной семьи, Лола начала подзарабатывать на жизнь проституцией. Я был категорически против этого, но она уперлась и отказывалась внимать доводом разума. Естественно, так долго продолжаться не могло и однажды, Лола подхватила какую-то заразную болезнь. Денег на лечение у нас не было и все пришлось оставить как есть.
Спустя какое-то время Лола была убита одним из своих бывших клиентов, заразившемся от нее болезнью, которая оказалась смертельной. Я отмстил за сестру и с тех пор все время был в бегах. Я не останавливался на одном месте больше чем надвое суток.
Одному было выживать значительно легче, чем с сестрой, но я сильно тосковал по ней, и не было дня, чтобы я не вспоминал свою маленькую Лолу.
С тех пор как мне исполнилось шестнадцать лет, моя жизнь вновь начала кардинально меняться. Я взрослел, а вместе со мной росли и возникающие со мной неприятности и проблемы. Побеги от полиции и различных криминальных элементов, стали для меня нормой жизни. Не проходит и недели, чтобы я не влип в какую-нибудь заварушку. Поэтому я не хочу подвергать тебя опасности и не могу взять тебя с собой или остаться рядом. Теперь ты меня понимаешь?
- Понимаю. – Тихо ответила Лика. После рассказа Джека на ее лице остались потеки косметики. Девушка искренне плакала, слушая рассказ своего случайного друга.
- Прощай! Я всегда буду помнить тебя! – Наклонившись, Джек поцеловал Лику в щеку и резко развернувшись, покинул гостеприимную квартиру.
Глава 4
С тех пор как Джек повстречался с Ликой, прошло две недели. Не проходило и дня, чтобы он не думал о девушке. За это время парень успел попасть в несколько переделок. Дважды он уходил от погони и один раз попал в автомобильную аварию. К счастью все неприятности благополучно разрешились.
Чем больше Джек думал о Лике, тем сильнее он хотел ее увидеть. Но он трезво понимал, что встретившись с девушкой во второй раз, гарантированно навлечет на нее беду. А этого категорически не хотелось.
Раньше вся жизнь и все помысли Джека, были посвящены выживанию и воспоминаниям о тех далеких и славных временах, когда была жива мама. Теперь же, львиную долю размышлений занимала девушка и от этого ни как нельзя было избавиться. Парень начал думать, что он сходит с ума. Может быть, так оно и было, потому что в голову Джека пришла совершенно сумасшедшая мысль, противоречащая всему тому, к чему он стремился все последние годы – выживанию.
Не найдя выхода из затруднительной для него ситуации, молодой человек решил покончить с собой. В конце концов, этого наверняка хотят те люди, что постоянно охотятся за ним. Только с той лишь разницей, что Джек сам выберет время и место своей гибели.
Странные и извилистые пути мысли, привели к решению покончить с собой, сбросившись с крыши высотного здания. Пустить себе пулю в лоб или броситься под колеса автомобиля показалось слишком банальным. А вот захватывающий полет с крыши с быстрой кульминацией в конце падения, показался Джеку тем, что надо.
Порывы сильного ветра били по телу со всех сторон, грозя сбросить бренное тело вниз. Здесь, на вершине мира, все прежние дела и проблемы показались Джеку мелкими и суетными по сравнению с окружающим мирозданием. Далеко внизу сновали по своим делам люди и автомобили, напоминающие копошение муравейника.
Как известно муравей, отбившийся по тем или иным причинам от муравейника, погибал, не в силах выжить в отрыве от коллектива. Джек уже давно был оторван от коллектива. И этот коллектив всеми силами старался еще больше отдалить от себя такого странного и неугодного парня. Но Джек выживал вопреки всему. Многочисленные погони и преследования, постоянные недоедания и недосыпания, чувство постоянно нависающей опасности, не смогли сломить его тягу к жизни. И тут, решающим ударом становится любовь, которая, как известно, должна вместе с красотой спасать мир. Она убивает его. Разъедает изнутри желанием несбыточного.
Еще один маленький шажок к краю площадки привел к внезапному головокружению. Джек никогда не боялся высоты. Он в последнее время вообще перестал чего-либо бояться. Но ноги сами собой вдруг стали ватными. Колени самопроизвольно начали подгибаться. Более того, его ни с того ни с сего, вдруг потянуло в сон. Это уж совсем показалось странным в этой ситуации.
Каким-то шестым чувством парень почувствовал попытку вмешательства в его организм извне. Каким образом все это могло происходить, он не понимал. Но ощутимо чувствовал, что кто-то активно препятствовать его попытке самоубийства. Злой рок или сам Господь бог, все это время подвергавший Джека суровым испытаниям, вдруг решил спасти бренное тело от гибели?
Где-то глубоко внутри начала разгораться ярость. Всю сознательную жизнь ему приходилось делать то, чего он не желал. Он хотел нормальной спокойной жизни, но и этого ему не дали. А теперь пытаются помешать его собственному выбору уйти из этого проклятого мира. Ну, уж нет!
Собрав все силы в кулак, Джек выпрямился на дрожащих ногах. В этот момент он был преисполнен решительности как никогда. В паре километров от того здания, где парень находился сейчас, он увидел большой оранжевый вертолет, направлявшийся прямо к нему. Губы Джека тронула злорадная ухмылка. Люди, у которых не получилось захватить его живым или убить, старалась ухватить хоть кусочек от его решения самоубийства. И откуда только узнали, гады?
- Это ты им сообщил? – Крикнул Джек, подняв голову к небесам. – Надеюсь, мы скоро с тобой встретимся, и ты будешь держать ответ передо мной за все, что ты со мной сделал!
Парень дернулся вперед и его тело, поддаваясь всемирному закону тяготения, понеслось вниз, навстречу своей гибели. С громким свистом встречные потоки ветра трепали его поношенную спортивную куртку. Это была свобода! У Джека захватило дыхание. Уже в полете, в голове возникла мысль: «Я поступил правильно!» Когда до поверхности земли оставались считанные метры, Джек потерял сознание. Может, это было и к лучшему, ни к чему человеку видеть последние мгновения своей жизни…
Тело было ватным и плохо слушалось. С трудом разлепив глаза, Джек увидел ослепительно белый потолок. Со стоном повернув голову в сторону, он увидел так же белые стены и пол. Немного приподнявшись на локтях, Джек нашел себя лежащим на койке, заправленной белыми простынями.
В голове еще не до конца созрели два варианта событий: первый – он умер и сейчас находится в раю или его преддверии; второй – он, к сожалению, а может к счастью, все еще каким-то невероятным образом жив.
Против второго предположения говорило явное отсутствие переломов и ушибов на теле. Джек припомнил последние секунды сознания и не припомнил ничего такого, что могло бы спасти ему жизнь при падении.
Тогда если это рай или его преддверие, то где ангелы и апостол Петр, встречающие новоприбывших? С этим следовало разобраться. И как можно скорее. Неизвестность тяготила больше чем ожидание чего-то плохого.
Приложив некоторые усилия, Джек поднялся с кровати. От этого у него слегка закружилась голова. Но общее самочувствие оставалось вполне приемлемым. Ватная тяжесть, разлитая по телу, стремительно его покидала.
Посмотрев в окно, расположенное справа от себя, Джек увидел ясное безоблачное небо. Вид его не обнадежил. Он решил подойти поближе и взглянуть на открывающуюся панораму.
Единственная дверь, ведущая из помещения, распахнулась резким рывком, и потоки ослепительного света заставили Джека зажмурить глаза. До него тут же донесся приятный женский голос.
- Отлично! Вы пришли в себя и готовы к разговору. Пройдите дальше по коридору. Там вас встретят и препроводят к ожидающим вас…
Джек не дослушал окончания фразы. Сомнения начали рассеиваться. Он точно в раю. Об этом говорили все наличествующие факты. Потирая обеими руками глаза, он выбрался из помещения. Пару секунд потребовалось на то, чтобы зрение восстановилось. То, что предстало его взору, заставило его войти в легкий ступор и застыть на месте. Последняя теория, вскинув в прощальном жесте лапки, поспешила покончить с собой.
Прямо перед Джеком, в легком халатике, стояла миловидная медсестра, а в противоположном конце больничного коридора в ожидании его персоны нарисовалась тройка полицейских. Едва увидев их, Джек мигом пришел в себя и, схватив проезжающую мимо него каталку, толкнул ее на ожидающих его стражей порядка. Дожидаться результата своих действий он не стал, а просто рванул со всех сил в проход открывшийся справа.
Мысли о том, каким образом он умудрился выжить после падения с огромной высоты, сейчас отошли на второй план. Главный вопрос, крутящийся в голове, был таков: на каком я сейчас этаже? Будь это первый или второй этаж, он не раздумывая, сиганул бы в первое же попавшееся окно. Проверять сейчас живучесть на результаты прыжков с более высокой площадки совершенно не хотелось. А вдруг второй раз не прокатит?
Не церемонясь с попадающимися на пути людьми, Джек расталкивал их руками как мог. Судя по грохоту, раздавшемуся за спиной, его идея с каталкой имела некоторый успех.
Увидев лестничный пролет, он, не раздумывая, свернул в него. Цифра, красовавшаяся на стене, гласила о четвертом этаже здания. До выхода оказывалось не так уж и далеко. Только как-то уж легко отстали преследователи. Почему они не арестовали его когда он был без сознания и почему они не оставили охранника возле двери?
Птицей пролетев пару этажей, Джек нарвался на двух полицейских поднимающихся снизу. Такой неожиданной встречи не ожидал ни он, ни они. Но все же Джек был более готов ко всяким сюрпризам и поэтому быстро взял себя в руки. Слету ударив первого полицейского в грудь ногой, он развернулся на 180 градусов и скрылся в коридоре второго этажа.
Пробежав пару десятков метров, Джек обнаружил окно, ведущее на улицу. Плюс был в том, что на нем не было решеток. Минус – это как ни как второй этаж, можно при желании и шею свернуть.
Плюнув на все предосторожности, парень набрал скорость и с разбегу вылетел в окно. Раздался звон разбивающегося стекла. Вместе с сотнями осколков, к земле полетел и Джек. Пару секунд полета и он уже на ногах. Совершенно целый и ошеломленный.
Не задерживаясь возле больничного комплекса более чем того требовала ситуация, он посчитал нужным скрыться отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Набрав спринтерскую скорость, он и здесь заметил существенные изменения. Бег давался очень легко и ноги несли его с повышенной скоростью на крыльях ветра.
Не успел Джек насладиться состоянием легкости и свободы, как оно в мгновение ока пропало. Вместо этого ноги в буквальном смысле начали вязнуть в асфальте. С трудом переставляя непослушные конечности, он попытался хотя бы скрыться в ближайшей подворотне, чтобы не оказаться в беспомощном состоянии посреди улицы.
Когда до спасительного закутка оставались считанные метры, беда приключилась со зрением. Сначала пропали краски и мир как будто выцвел. Остались только черный и белый цвета. Но и этого оказалось мало. Глаза начали немилосердно слезиться и слипаться. Даже сквозь едва приподнятые веки удавалось с большим трудом видеть хотя бы на половину метра перед собой.
Так, невероятным усилием воли, Джек, переставляя непослушные ноги и с силой протирая глаза, добрел до какого-то подвала. Уже мало что соображая, он свалился на самую нижнюю ступень и, нащупав около себя какое-то тряпье, накинул его на себя. Не в силах более бороться с навалившейся тяжестью, Джек провалился в сон.
С самого своего раннего детства, которое мог помнить Джек, он не видел снов. И уже начал забывать, что это такое. Но после странных событий произошедших с ним буквально только что, к нему пришло сновидение. Но лучше бы он его не видел.
Он лежал на чем-то жестком, повсюду из его тела, насколько хватало глаз, торчали какие-то трубки и провода. По всему телу блуждала явно застарелая тупая боль. Вокруг сновали взволнованные люди в белых халатах.
- Черт побери! – Не скрывая своего негодования, кричал седовласый мужчина в больших очках. – Мы теряем его!
- Он снова вырвался из своей реальности? – Спросил женский голос, нотки которого показались отдаленно знакомыми.
- Все намного хуже! Похоже на то, что он умирает. Организм работает на износ. Успокоительное не действует. Сердцебиение зашкаливает.
На холодный лоб Джека, покрытый мелкими капельками пота, легла чья-то теплая сухая ладошка. Мягкий женский голос, прозвучавший в ушах, докатывался до самых глубин сердца.
- Успокойся, мой мальчик. Все будет хорошо. Расслабься…
Над Джеком нависло усталое женское лицо. Прежде чем покинуть странное сновидение он вдруг осознал, что это было лицо его матери…
Глава 5
Неизвестно, сколько Джек был без сознания, только когда он очнулся в гуде мусора, в которую загодя закопался, скрываясь от преследования, он чувствовал себя крайне отвратительно. Жутко болела голова. Все настойчивее к горлу подкатывала тошнота.
Разминая затекшие конечности, он выбрался из подвала. На улице царила ночь. Ветер гонял по хмурому небу тяжелые тучи. Звезд было совершенно не видно. Становилось зябко. Возможно, в скором времени ожидался дождь.
Собственно говоря, идти было некуда. И Джек, не разбирая перед собой дороги, побрел вперед. Мысли с тяжестью мельничных жерновов перекатывались в голове. Каждая мысль давалась с трудом. Не обременяя себя погоней за какой-либо из них, Джек потоком пропускал их через свое сознание.
На исходе первого получаса бесцельной ходьбы, с небес полил небольшой дождь. Капли дождя падали на не покрытую голову, принося некое облегчение головной боли. Хаотичные мысли замедлили свой бег и стали более неторопливыми и осознанными.
Только теперь Джек смог заставить свой мозг немного поработать по назначению. И главной мыслью, бившейся в голове и требовавшей осознания, была мысль о том, что же это все-таки с ним происходит.
К постоянным неприятностям, все время сваливающимся на его голову, добавились сверхъестественные способности, после неосознанного использования которых, наступала слабость, пропадало зрение и вовсе уж невероятно как, ноги проваливались в асфальт как в тягучую грязь.
Разобраться в этом было очень не просто, если вообще считалось возможным. И совета попросить было не у кого. Даже если учитывать, что у Джека вообще не было родственников, друзей и знакомых, он вообще не представлял, кто мог бы быть компетентен в интересующем его вопросе.
Придется в будущем разбираться со своими новыми проблемами опытным путем. Ни каких других вариантов в голову не приходило.
Теперь непосредственно того, что касается способностей. То, что невероятная скорость и прыгучесть помогла ему избежать поимки, это, безусловно, хорошо. Но вот тот факт, что он после этого слабеет и более того слепнет, не прибавляло оптимизма.
Бесцельное блуждание по пустынным улицам города привело его на окраину. Туда где начинались районы проживания малообеспеченных людей. Найдя взглядом более или менее укрытый от дождя участок бетонной стены с небольшим навесом, Джек ускоренным шагом направился к нему. Привалившись к стене спиной, он почувствовал некоторое облегчение в уставших ногах.
От жуткого голода в животе очень громко заурчало. Но еды не было. И не откуда её было взять. Завтра придется срочно решать вопрос с пропитанием. А сейчас Джек посчитал за благо провалиться в успокаивающий сон без сновидений. В этот раз действительно без сновидений…
Проснулся Джек от звука полицейской сирены. Он порывался было встать, но вдруг передумал. Он чувствовал себя еще более голодным, но зато вполне отдохнувшим и посвежевшим. Бросаться сломя голову в бегство от полиции, сейчас крайне не хотелось.
Зевнув вовсю ширь, парень перевернулся на другой бок и попытался еще немного поспать. Но этого ему сделать не удалось. Чей-то жесткий ботинок бесцеремонно подцепил его голень.
- Эй, вставай! – Джек приоткрыл один глаз и увидел полицейского. – Вставай, говорю! Это тебе не мотель.
Если бы все это происходило недавнее время назад, Джек бы не стал дожидаться подхода полицейского, а скрылся бы уже давно в ближайшей подворотне. Но сейчас его одолевала какая-то апатия. Ничего не хотелось делать. Тем более куда-то и от кого-то бежать.
Пробурчав что-то невразумительное, парень вновь заворочался на земле, устраиваясь поудобнее. С другой стороны ему было любопытно, что с ним сделают полицейские. Не убивать же его, в конце концов, будут?
Убивать его действительно не стали. А вместо этого взяли и, предварительно крепко встряхнув, поставили на ноги. На руки тут же были надеты стальные браслеты. После этого его услужливо усадили в подкатившую машину. Далее дорога лежала прямиком в полицейский участок.
Машина мерно катила по многолюдным улицам. Проплывающие мимо городские пейзажи мало интересовали Джека. Сейчас его более всего занимало собственное будущее. Точнее сама возможность нормально жить в этом самом будущем. Даже если его за что-нибудь и посадят, то жить можно и в тюрьме. Врятли там будет житься намного хуже, чем ему жилось до этого.
Не имея желания бороться за свою свободу, парень просто отдался на волю судьбе. Куда она его дальше заведет? Одной ей ведомо.
Вопреки ожиданиям Джека, его определили совсем не в камеру, а в отдельный кабинет. Полицейские усадили его на мягкий стул, стоящий перед массивным столом, за которым важно восседал толстый усатый господин.
Мужчина задавал различные вопросы, на которые, впрочем, он совершенно не получал ответов. Лишь мельком взглянув на своего визави, Джек почему-то сразу же потерял к нему интерес и предпочел глубоко уйти в свои мысли.
Отчаявшись получить ответ даже на простейшие вопросы касательства имени и фамилии, господин не скрывая досады, стукнул кулаком по столу и, сунув в зубы сигару, покинул кабинет.
Оставшись наедине с самим собой, Джек более тщательно окинул взглядом кабинет. И сразу же его внимание зацепилось за чуть приоткрытое окно. Несмотря на закованные руки, сбежать в предоставленную лазейку не составило бы особого труда. Но парень сразу же отбросил мысль о бегстве. Потому как создавалось неподдельное ощущение, что его подталкивают к побегу.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |