Апелляция, кассация и надзорное производство

АПЕЛЛЯЦИЯ, КАССАЦИЯ И НАДЗОРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ: ОБЩИЕ КОНТЕКСТЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ

НОВЕЛЛ ОТ 29 ДЕКАБРЯ 2010 Г. <1>

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 29.12.2010 N 433-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" // Российская газета. 31.12.2010.

Потапов В.Д., к.ю.н., доцент, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Академии государственной службы и управления Республики Коми.

С принятием Федерального закона от 29 декабря 2010 г. N 433-ФЗ можно считать в принципе исчерпанными теоретические дискуссии о целесообразности распространения апелляционного порядка проверки на все виды судебных решений, вынесенных по первой инстанции. По воле законодателя с 1 января 2013 г. названный порядок должен стать неотъемлемым элементом механизма института судебной защиты и (всесторонней) проверки всех судебных решений, вынесенных по первой инстанции и обжалованных заинтересованными лицами в суд вышестоящей инстанции <2>.

--------------------------------

<2> Оговоримся: нами конвенционально пока не комментируются те нормы Федерального закона N 433-ФЗ, которые вводятся в действие с 1 мая 2011 г. (см.: ст. 3 Закона), ибо по сути данной работы принципиальны именно общие контексты (векторы) законодательных новелл от 29.12.2010, позволяющие понять суть подходов законодателя.

Вместе с тем замысел законодателя не ограничился исключительно "механическим" распространением действующей апелляции (гл. 43 - 45 УПК РФ) на все звенья судебной системы РФ, а, как видим, касается сущностных изменений самой процессуальной формы апелляционной проверки, предлагаемой de lege ferenda. Столь же кардинально изменены подходы законодателя применительно к сути, содержанию и назначению кассационного и надзорного порядка проверки судебных решений в уголовном судопроизводстве России. Причем векторы предложенных изменений оказались столь принципиальны, что закономерно возникают вопросы об общей идее, лежащей в основе предложенных новаций и призванной объяснить телеологическую согласованность и оптимальность нового порядка реализации апелляционного, кассационного и надзорного производства.

Представляется, суть этой идеи (вернее - комплекса взаимосвязанных в целом идей) достаточно известна российской уголовно-процессуальной доктрине, практикующим юристам и в целом государству и обществу. Именно апелляционный порядок проверки судебных решений, в силу известных особенностей своей процессуальной формы (повторять которые без особой нужды, полагаем, не надо <3>), якобы единственно в состоянии обеспечить заинтересованным лицам (апелляторам) надлежащую защиту их нарушенных интересов и прав и конституционное право на пересмотр уголовного дела (по существу) более опытным и компетентным судом. Этот же порядок, по идее, являет собой наиболее весомую гарантию вынесения подлинно правосудных судебных решений, что столь же принципиально для государства и общества, особенно в контексте действия принципов правовой стабильности и правовой определенности состоявшихся актов суда.

--------------------------------

<3> См., напр.: Разинкина А.Н. Апелляция в уголовном судопроизводстве. М.: Изд-во "Юрлитинформ", 2004. 160 с.; Червоткин А.С. Апелляция и кассация: Пособие для судей. М.: Проспект, 2010. С. 8 и др.

В силу действия тех же указанных принципов перманентно декларировалось возвращение к классической, по сути, кассации, призванной к проверке вышестоящим судом исключительно юридической стороны (законности) постановленных и вступивших в законную силу судебных решений; причем проверки по таким основаниям, которые были бы в принципе отличны от оснований их апелляционного пересмотра по существу. В качестве принципиального мыслилось также условие, при котором обращение к указанным основаниям и исключительным формам проверки было бы изначально ограничено жестким пресекательным сроком, не позволяющим заинтересованным лицам ставить под сомнение окончательные судебные решения в течение неограниченного (и весьма длительного по срокам) периода времени <4>.

--------------------------------

<4> См., напр.: Давыдов В.А. Пересмотр в порядке надзора судебных решений по уголовным делам: производство в надзорной инстанции: Научн.-практ. пособие. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 18, 36.

Наконец, при воссоздании указанной системы контроля теоретически ставилась под сомнение необходимость существования самого надзорного порядка проверки судебных решений, по сути повторяющего в своих принципиальных моментах классическую кассацию и (неоправданно) позволяющего еще раз поставить на проверку окончательное судебное решение, что, естественно, умаляло значение принципов правовой стабильности и определенности окончательных актов суда <5>.

--------------------------------

<5> См.: Дорошков В.В. Нельзя реформировать судопроизводство, не реформировав судоустройство // Уголовный процесс. 2010. N 12. С. 13; Романов С.В. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 г. N 2-П и проблема обеспечения исключительного характера проверки приговоров в порядке надзора в уголовном судопроизводстве // Журнал конституционного правосудия. 2009. N 1 и др.

Насколько векторы этих идей действительно воплотились в нормах Закона от 29 декабря 2010 г., можно определить при обращении непосредственно к сути внесенных новелл; естественно, если при этом принимать во внимание лишь узловые моменты, отражающие волю законодателя, а не отдельные частности, свидетельствующие о несогласованной воле закона в непринципиальных моментах. На наш взгляд, знаковыми в этом контексте являются нормы, определяющие предмет и пределы деятельности суда в рамках того или иного контрольно-проверочного производства или формирующие суть тех ведущих начал, которые и определяют в итоге сущность и назначение каждой из установленных форм проверки.

1. Предмет проверки в судах вышестоящей инстанции. По смыслу ст. 389.9 УПК РФ предмет проверки в суде апелляционной инстанции составляют свойства законности, обоснованности и справедливости обжалованных судебных решений. Предмет судебного разбирательства в кассационном порядке в соответствии со ст. 401.1 УПК РФ составляют исключительно свойства законности обжалованных судебных актов. По сути, аналогично по смыслу ч. 2 ст. 412.1 УПК РФ определен предмет проверки и оценки суда надзорной инстанции. Таким образом, проверка фактической стороны приговора (и, отчасти, основанной на нем справедливости) отнесена к компетенции исключительно суда апелляционной инстанции. В дальнейшем заинтересованные лица могут апеллировать перед вышестоящим судом исключительно к свойствам законности окончательных судебных решений.

Полагаем, столь кардинальное изменение подходов законодателя к изменению предмета проверки в судах кассационной или надзорной инстанции в целом оправданно, причем оправданно и теоретически, и практически. В отличие от апелляции, где необходимым средством проверки законности, обоснованности и справедливости обжалованных судебных решений служит новое судебное разбирательство дела по существу <6>, процессуальная форма проверки в суде кассационной и надзорной инстанции основана лишь на непосредственном изучении материалов уголовного дела или вновь представленных дополнительных материалов, что явно снижает познавательные возможности суда. Более того, по буквальному смыслу норм ч. 1 ст. 401.8, ст. ст. 401.9, 412.6 УПК РФ даже само истребование уголовного дела для его изучения не всегда обязательно для суда кассационной или надзорной инстанции. По мнению законодателя, критерии законности обжалованных судебных решений могут быть установлены лишь на основе доводов изложенных в жалобе (представлении), дополнительно представленных материалов и устных выступлений сторон, озвученных непосредственно в рамках проверки.

--------------------------------

<6> Отметим, как и ранее, с новым и непосредственным исследованием доказательств, на что явно указывают нормы ст. 389.13 УПК РФ, отсылающие к нормам, регулирующим порядок реализации судебного заседания в суде первой инстанции.

Как видим, это концепт классической, по сути, кассации, при которой окончательное судебное решение a priori не может быть предметом (перманентной) проверки на предмет фактической обоснованности итоговых выводов и решений суда. В соответствии с тем же концептом организована форма проверки и в судах надзорной инстанции, что в целом соответствует и актам международно-правового характера, и апробированным формам проверки в странах континентальной системы права. Соответственно, кассационные и надзорные жалобы в принципе не должны содержать апелляций к фактической стороне судебных решений, и в качестве возможных оснований к отмене или изменению окончательного судебного акта могут быть указаны лишь нарушения материального или процессуального закона. Именно в этом контексте воля законодателя изложена в п. 5 ч. 1 ст. 401.4 (кассация) и в п. 5 ч. 1 ст. 412.3, ч. 1 ст. 412.12 (надзорное производство) УПК РФ.

Следует, правда, обратить внимание на оговорку законодателя в вопросе о том, что при рассмотрении уголовного дела в порядке надзора суд проверяет правильность применения норм уголовного и уголовно-процессуального законов лишь нижестоящими судами, рассматривавшими дело (ч. 1 ст. 412.12 УПК РФ). При буквальном толковании указанной нормы из предмета проверки и оценки надзорного суда a priori исключены свойства законности действий и решений публичных процессуальных органов, имевшие место на досудебном этапе уголовного судопроизводства. На то, что это не техническая ошибка законодателя, явно указывают и нормы ст. 401.6 УПК РФ. Согласно указанной норме пересмотр в кассационном порядке приговора по основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного (оправданного), допускается в том случае, если в ходе кассационной проверки установлено, что в рамках предыдущего судебного разбирательства допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия <7>.

--------------------------------

<7> По сути, аналогично изложена воля законодателя в этом вопросе и применительно к надзорному порядку проверки уголовного дела (ч. 2 ст. 412.9 УПК РФ).

Как видим, и в этом случае законодатель апеллирует исключительно к нарушениям закона (законности), которые имели место в судебных стадиях процесса, и, по сути, игнорирует подобные нарушения, допущенные на досудебном этапе уголовного судопроизводства России. Подобные подходы не только достаточно трудно объяснимы с сугубо теоретических позиций, но и в целом противоречат неоднократно высказанным позициям Конституционного Суда РФ <8>. Последний, как известно, в качестве надлежащих оснований к отмене окончательных судебных решений в суде надзорной инстанции относит и существенные нарушения закона, допущенные на досудебном этапе уголовного судопроизводства. Надо полагать, либо законодатель, либо Пленум Верховного Суда РФ все же определятся и со временем правильно ориентируют судей в этом принципиальном вопросе проверки.

--------------------------------

<8> См, напр.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16.05.2007 N 6-П "По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 УПК РФ в связи с запросом президиума Курганского областного суда" // СПС "КонсультантПлюс", 2010.

2. Пределы проверки в судах вышестоящей инстанции. Процессуальная форма проверки обжалованных судебных решений в судах вышестоящей инстанции всегда (в той или иной мере) связана с действием ревизионного начала деятельности суда. Как известно, по нормам ч. 2 ст. 360 УПК РФ названное начало было несколько ограничено применительно к деятельности суда апелляционной и кассационной инстанции. И напротив, весьма широко по смыслу ч. 1 и 2 ст. 410 УПК РФ предлагалось в качестве необходимого средства проверки всего уголовного дела в суде надзорной инстанции. Последнее при этом нередко рассматривалось в качестве явного средства по управлению судами нижестоящих инстанций. Кроме того, оно же характеризовалось как в принципе несовместимое с исключительным порядком надзорного производства и особыми основаниями надзорного производства.

В контексте исследуемых новелл ревизионное начало проверки (необъяснимо) усилило свои позиции; причем именно в судах апелляционных и кассационных инстанций. По смыслу ст. ст. 389.19 (апелляция) и 401.16 (кассация) УПК РФ при рассмотрении уголовного дела суды апелляционной или кассационной инстанции не связаны доводами апелляционных жалобы или представления и вправе проверить производство по уголовному делу в полном объеме. При этом если по делу осуждено несколько лиц, а апелляционные жалоба или представление принесены только одним из них либо в отношении некоторых из них, суд апелляционной инстанции вправе проверить уголовное дело в отношении всех осужденных. Как видим, несмотря на объективное различие в предмете, пределах и установленных средствах проверки, законодатель необъяснимо настаивает на применении именно ревизионного начала в деятельности кассационного суда, что не может не отразиться на правовой определенности и правовой стабильности окончательных судебных решений, выступающих предметом проверки в кассационном суде.

Несколько иначе по форме, но, признаем, никак не по сути изложены подходы законодателя применительно к пределам деятельности суда надзорной инстанции. С одной стороны, при рассмотрении уголовного дела в порядке надзора Президиум Верховного Суда РФ проверяет критерии законности обжалованных судебных решений в пределах доводов надзорной жалобы (представления). С другой, в интересах законности тот же суд вправе выйти за пределы доводов надзорной жалобы (представления) и рассмотреть дело в полном объеме, в том числе в отношении лиц, которые не обжаловали судебные решения в порядке надзора (ст. 412.12 УПК РФ).

Учитывая, что новая процессуальная форма проверки обжалованных судебных решений в кассационном порядке (гл. 47.1 УПК РФ), по идее, имеет весьма мало различий с реформированным надзорным порядком проверки (гл. 48.1 УПК РФ), весьма трудно понять, в чем именно методологическая ценность различий в подходах законодателя в указанном определении пределов проверки. И суть проблемы даже не в том, что категория "вправе", используемая законодателем в указанных нормах (при устоявшемся правосознании судей и вышестоящих судебных инстанций) на практике неизбежно трансформируется в категорию "обязан" <9>, сколько в сути исследуемых производств. Если ревизионное начало деятельности суда и правомерно в качестве средства проверки, то лишь в суде апелляционной инстанции, где категории правовой определенности и правовой стабильности еще не являются имманентно присущими свойствами проверяемых судебных решений. Кроме того, именно здесь установленные средства проверки (искомых) судебных ошибок или нарушения интересов и прав заинтересованных лиц несравненно "богаче" для реализации указанных выше задач, чем (аналогичные) средства кассационного и надзорного производства. Нельзя одновременно, как декларируется - в соответствии с актами международно-правового характера, - реформировать исключительные средства проверки, которыми по смыслу новелл уже являются кассационное и надзорное производство, и столь же упрямо настаивать на ревизионном начале деятельности суда во всех без исключения контрольно-проверочных производствах.

--------------------------------

<9> См. по этому поводу: Дикарев И.С. Проблемы теории и практики производства в суде надзорной инстанции по уголовным делам. М.: Юрлитинформ, 2011. 432 с.

Достаточно известно, что исключительный характер, особая процессуальная форма и основания подобной проверки в принципе несовместимы с ревизионным характером деятельности суда. Необъяснимое непонимание этого (в целом однозначного) правила само по себе в состоянии нивелировать суть предложенных законодателем новелл. В данной связи мы настаивали и продолжаем настаивать на том, что ревизионное начало должно быть присуще исключительно апелляционному порядку проверки обжалованных судебных решений и в принципе должно быть исключено из (реформированного) кассационного и надзорного порядка пересмотра судебных решений. Здесь предмет (контрольно-проверочных, по сути) усилий суда, при подлинно состязательном строе процесса, должны составлять исключительно доводы сторон или иных заинтересованных лиц, приведенные в отзыве.

3. Сроки (возможного) пересмотра окончательных судебных решений в суде кассационной и надзорной инстанции. Как по смыслу ч. 3 ст. 401.2 УПК РФ (кассация), так и по идентичному по сути смыслу ст. 412.2 УПК РФ (надзорное производство), вступившее в законную силу решение суда может быть пересмотрено кассационной или надзорной инстанцией в срок, не превышающий одного года со дня вступления их в законную силу. Причем, что весьма примечательно, указанный срок является пресекательным, как для возможного пересмотра окончательных судебных решений по мотивам, улучшающим положение осужденных (оправданных), так и по мотивам, ухудшающим их положение (ст. 401.6, ч. 2 ст. 412.9 УПК РФ).

Полагаем, следует безоговорочно поддержать законодателя в сути данной принципиальной новеллы. Впервые, исходя из актов международно-правового характера, направленных на поддержание сути принципов правовой определенности и правовой стабильности судебных решений, законодатель не только установил единые сроки для возможного пересмотра окончательных судебных актов по любым основаниям, но и определил эти сроки в качестве пресекательных, не позволяя более заинтересованным лицам неограниченно долго ставить под сомнение названные акты судебной власти <10>.

--------------------------------

<10> Указанные предложения, как известно, были неоднократно высказаны в теории российской уголовно-процессуальной науки. См., напр.: Давыдов В.А. Пересмотр в порядке надзора судебных решений по уголовным делам: производство в надзорной инстанции. С. 18, 36; Дикарев И.С. Предварительное производство в суде надзорной инстанции. М.: Юрлитинформ, 2010. 176 с. и др.

4. Основания для пересмотра (изменения/отмены) обжалованных судебных решений. Как известно, и российские исследователи, и Европейский суд по правам человека неоднократно указывали на то обстоятельство, что основания для отмены или изменения судебных решений в ординарном порядке и аналогичные основания в исключительных контрольно-проверочных производствах a priori не могут быть идентичными, как это имеет место по нормам действующего УПК РФ. Исключительный (экстраординарный) порядок проверки окончательных судебных решений требует столь же особых и весьма весомых, по сути, оснований к их отмене или возможному изменению, что опять-таки служит гарантией правовой определенности и правовой стабильности данных решений.

Указанные идеи отчасти восприняты законодателем в нормах исследуемого (нами) Закона. Основания кассационного и надзорного производства уже не "копируют", по сути, основания к апелляционной отмене/изменению обжалованных судебных решений. По смыслу закона и при кассационном (ст. 401.15 УПК РФ), и при надзорном порядке (ч. 1 ст. 412.9 УПК РФ) проверки судебных решений основаниями отмены или изменения приговора (определения/постановления суда) служат существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

При содержательном анализе указанных оснований, полагаем, вполне допустимы аналоги к нормам ст. 389.17 УПК РФ, определяющей перечень существенных нарушений уголовно-процессуального закона применительно к апелляционному порядку проверки. Возможны и аналоги к нормам ст. 389.18 УПК РФ, определяющим аналогичные, по сути, нарушения норм материального права. Казалось бы, и в чем здесь отличие? На наш взгляд, его надо искать в достаточно знаковой оговорке законодателя, суть которой в том, что указанные нарушения неизбежно повлияли (не могли повлиять, как в порядке апелляционном, а именно повлияли) на правильный исход уголовного дела. Другими словами, неправосудность поставленного на проверку приговора находится в необходимой причинно-следственной связи с указанным нарушением закона, что не позволяет оценивать проверяемое решение в качестве состоявшегося судебного акта.

Для понимания истинной воли законодателя принципиально и то, что "общие" основания к отмене (изменению) окончательных судебных решений, по идее, отличны от оснований, позволяющих ставить вопрос о повороте к худшему в положении осужденного (оправданного) при реализации кассационного или надзорного производства.

Так, по смыслу ст. 401.6 УПК РФ пересмотр в кассационном порядке приговора по основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного (оправданного), допускается только в том случае, если в ходе кассационной проверки установлено, что в рамках предыдущего судебного разбирательства (в судах нижестоящих инстанций. - В.П.) допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия. По сути, аналогично изложена воля законодателя в этом вопросе и применительно к надзорному порядку проверки уголовного дела (ч. 2 ст. 412.9 УПК РФ).

При содержательном анализе указанных норм, прежде всего, налицо апелляции к актам Европейского суда по правам человека, трактующим особый смысл оснований для возможного поворота к худшему в положении осужденного (оправданного) <11>. Вместе с тем обращает на себя внимание и явная непоследовательность законодателя в этих моментах, поскольку при нормативном конструировании указанных норм он необъяснимо отказывается от использования достаточно озвученной категории "фундаментальное" нарушение закона. При том что суть последней, во-первых, не может быть сведена к достаточно известным "существенным" нарушениям закона; во-вторых, как раз в искажении как сути самого правосудия, так и его актов, которые в принципе не воспринимаются в качестве правосудных.

--------------------------------

<11> См., напр.: Постановление Европейского суда по правам человека от 24.07.2003 по делу Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации (п. 52) // Журнал российского права. 2004. N 5; Дикарев И.С. Понятие "фундаментальное нарушение" в уголовном процессе // Российская юстиция. 2009. N 6. С. 49 - 52.

Искусственная попытка законодателя, по сути, объединить эти понятия, на наш взгляд, контрпродуктивна, ибо преодоление запрета поворота к худшему требует наличия именно фундаментальных нарушений закона, а не их квазианалогов, которые вполне достаточны для ординарного производства (апелляция) или для отмены окончательных судебных решений по мотивам, улучшающим положение осужденного, но никак не в сторону подобного ухудшения <12>. Соответственно, и в этих моментах нормы закона, видимо, следует скорректировать.

--------------------------------

<12> Отметим, мы принципиально расходимся в этом контексте с профессором В.П. Божьевым, который, анализируя указанные дефиниции, по сути, формулирует итоговый вывод о том, что существенные основания (по смыслу ст. 381 УПК РФ) и фундаментальные основания (по смыслу ч. 2 и 3 ст. 405 УПК РФ), по идее, должны трактоваться как идентичные. См.: Божьев В.П. Пленум Верховного Суда России о производстве в суде надзорной инстанции. Избранные труды. М.: Юрайт, 2010. С. 620 - 630.

Озвученные нами моменты, естественно, не исчерпывают собой всех проблем и вопросов, которые касаются сути и содержания новелл, предложенных в Федеральном законе от 29 декабря 2010 г. N 433-ФЗ. В силу чего как исследователям, так и законодателю предстоит еще не раз обращаться к оптимальности тех или иных его предписаний.

("Налоги" (газета), 2011, N 6)

---

Дата добавления: 2015-08-29