Пегги уныло помахивала хвостом и попутно пыталась сорвать наиболее привлекательные листья с окрестных кустов. Кот дремал в своей корзинке, мелодично похрапывая и в кои-то веки не доставая меня своей болтовней. За ним наблюдала сидящая на моем плече Ошер, то ли рассчитывая цапнуть в наиболее подходящий момент, то ли просто не понимая как можно так громко спать, да еще и кверху пузом. Подумав, я догнала Эля.
— Так, где вы все пропадали, пока я валялась у ручья, истекая кровью?
Эльф смутился и покраснел. Я мстительно улыбнулась, найдя объект дальнейших издевок.
— Извини, но я напоролся на костяного дракона и, гм, Коул с Масей помогли мне его убить.
Мася впереди хохотнул, чем смутил несчастного еще сильнее.
— Да уж, пока этот герой сидел в овраге, мы гонялись за драконом по лесу, помогая, так сказать, в его упокоении.
Эльф нахмурился.
— Я же не виноват, что мои стрелы на нежить не действуют, и кидаться огнем, как некоторые, не умею, вот я и организовал себе временное убежище, гхм, в овраге, откуда, надо сказать, весьма успешно отстреливался, пока не подошла помощь.
— Он ему глаз выбил, — сообщил проснувшийся кот, потягиваясь в корзинке, — после чего дракон совсем озверел и решил все нафиг выжечь в этом овраге. Но эльф молодец, держался до последнего: плевался на пламя и орал неприличные песни. Кстати, благодаря его крикам мы его и наши, так сказать по голосу.
Я с уважением посмотрела на эльфа, сильно впечатленная рассказом. Тот сразу приободрился, задрал нос и начал описываться мучения твари, которая рискнула выйти против него. Вскоре несчастного дракона было уже искренне жаль, мы с Обормотом узнали, что дракон чуть ли не вымаливал отпущение грехов, да и вообще, когда подоспели Коул с Масей, то они смогли спасти не столько отважного эльфа, сколько оборвать агонию несчастного умертвия. Мася усмехался в бороду и не спорил, кот слушал, открыв рот и вытаращив глаза, я откровенно скучала.
— Стоять, — внезапно рявкнули впереди из кустов, и перед мордой моей лошадки рухнуло дерево впечатляющих размеров. Пегги от неожиданности встала на дыбы, и мы с котом благополучно вылетели с ее спины в ближайшие кусты, из которых я долго вылезала, ругаясь ну очень неприличными словами. Зато когда я вылезла…на дороге, а точнее небольшой лесной тропинке, стоял очень лохматый мужик, одетый в какое-то рванье и явно давно не мывшийся. Он скалил три зуба в жутком оскале и громко орал, чтобы мы сдавались и немедленно. На ближайших деревьях сидело еще около десятка разбойников, которые крепко сжимали взведенные арбалеты. Целились, в общем, кто куда, но впечатление производили гнетущее. Коул замер неподалеку от меня, решая сложную проблему: как всех тут убить и при этом не дать моей тушке попасть под шальной болт. Эльф вообще о чем-то тихо беседовал с Масей, напрочь игнорируя главаря преступной группировки. Кот с Ошер куда-то смылись, видимо будут вредить скрытно, заходя с тыла.
Главарь, понял, что его нагло игнорируют, и срочно обиделся.
— Я сказал: сдавайтесь, уроды! — Рявкнул он еще громче, срываясь на фальцет, — Деньги и ценные вещи сложить в кучу рядом с девчонкой. Если все сделаете быстро, то может быть, мы оставим вам жизнь! Я сегодня добрый… И не хрен меня так разглядывать!!!
Коул и не подумал потупиться, Мася с эльфом чуть повысили голос, видимо крик разбойника притупляли слышимость. Я наморщила лоб, подбирая заклятие для сидевших на деревьях. Беда была в том, что все заклинания бы очень длинными, а мне вряд ли дадут стоять и нести всякую чушь в свое удовольствие, могут и пристрелить. Но тут разбойнику наконец надоело ждать внимания аудитории и события резко скакнули вперед.
— Ах, вы так! Ну я предупреждал, ребята, давай!
Он махнул рукой, Коул резко прыгнул в мою сторону, сбивая с ног и закрывая своим телом. Но я успела увидеть, как Мася взмахивает дубиной, подобранной еще в лесу, ловя на нее две стрелы, а эльф прыгнул за деревья, на ходу выдергивая из-за спины лук и пуская стрелы вверх. Стоны, крики, ругань, тяжесть тела Коула… И вдруг все смолкло, послышались частые удары тел о землю и тишина.
— Коул, слезь с меня, пожалуйста, пока не убил массой.
Он усмехнулся и резко встал, увлекая меня за собой. Поставив встрепанную ведьму на ноги, он тут же отошел осматривать трупы. А чего их осматривать, разве я не интереснее? Надувшись, я пошла следом. Эльф убил шестерых, включая главаря. Одного сбил метко брошенной дубиной Мася, а остальных покусала Ошер, за…, гм, не важно, важно, что ошалевшие разбойники, увидев, кто конкретно их кусает, с перепугу рухнули вниз и прекрасно убились сами. Я толкнула ногой ближайшего из них, брезгливо поморщилась от исходившего запаха, Боже, да когда же они в последний раз мылись-то? И… занялась мародерством, срезая кинжалом кошельки с поясов, эльф в меру сил помогал. Гм, добыча составила в сумме где-то около одного золотого и мелочи медью. Нда-а, не очень хорошо видно дела у них шли в последнее время.
— Надо их похоронить.
На меня посмотрели с некоторым замешательством.
— Сложите тела в ряд, я сама сделаю все остальное.
Хорошо уметь колдовать. Заклятие огня охватило еще не остывшую плоть и зеленым пламенем скользнуло по ряду усопших, оставляя после себя только пепел, да черный след на обугленной земле, который скоро вновь покроется зеленой травой и мягким мохом. Земля быстро забывает обиды. А я по крайней мере буду уверена, что эти покойники уж точно не восстанут из мертвых, обретая подобие жизни и неся смерть и разрушение. Коул подвел ко мне Пегги и помог забраться в седло. Великан подошел к поваленному дереву и, поднатужившись, передвинул упирающийся в пень конец, как раз что бы нам хватило места проехать, не рискуя шкурой животных в близлежащих зарослях. Эльф впечатлился и долго поражался его силе, вызвав на лице великана довольную усмешку.
И мы тронулись в путь… Как же меня достало жесткое седло, кто бы знал!
— Здесь развилка.
Я очнулась от тягостных раздумий о судьбе больного зада и посмотрела на Масю, потом перевела взгляд на землю и сделала умный вид. Лично я не то, что развилки, я дороги-то как таковой не видела.
— Где, — поинтересовался Обормот, свешиваясь из корзинки. Я недовольно подумала, что ему стоит хоть иногда разминать лапы, а то валяется целыми днями на спинке, дрыхнет, да ест у костра. Вот будет пузо по земле волочиться, тогда узнает.
Пока я рассматривала пузо кота, Мася отвечал на вопрос.
— У нас два пути: или на север, к горному хребту, или же, тут он пристально посмотрел на меня, я смутилась и перестала тыкать обалдевшего кота пальцем в брюхо, — или же мы пойдем на северо-восток, сделав крюк через вечный лес.
— К эльфам, — ахнул Эль.
— Да, — жестко ответил Мася, глядя на меня, — только эльфы могут показать путь к долине драконов, ведь ты именно туда стремишься, Ллин. Я посмотрела на сидевшую на плече Ошер и кивнула, с этой историей пора заканчивать, я ей не мать, и врят ли ею стану. Дракончик щелкнул пастью и широко зевнул.
— Вы забыли одну маленькую деталь, — влез эльф, — мои собратья расстреляют нас еще на границе, не особо интересуясь, кто мы такие и зачем пришли! Это чистое самоубийство вот так просто сунуться в вечный лес!
— И именно для того, чтобы нас не расстреляли еще на подходе, нам и нужен ты — наполовину человек, а наполовину эльф, — негромко сказал Коул, задумчиво рассматривая Эля.
У кота отвисла челюсть, а я наконец-то все поняла. И почему в Эле не было природной высокомерности перворожденных, его постоянную дурашливость, его неумение бесшумно и незаметно красться по лесу: так, что бы не только трава не примялась, но и никакой костяной дракон его не учуял и уж тем более не загнал в овраг. И, конечно, его полное неумение готовить целебные отвары. Чистокровный эльф никогда бы не перепутал составляющие!
— Ллин, закрой рот, жук залетит, — Обормот прищурившись, рассматривал меня. — Все уже уехали, только мы с тобой стоим на месте, поехали, давай.
Я проводила взглядом удаляющиеся фигуры и ударила Пегги пятками. Она тяжело вздохнула, мученически покосилась карим глазом на наездницу и пошла вперед неторопливым шагом, пришлось еще попинать для скорости.
— Обормот, так ведь тогда ему нельзя к эльфам: либо убьют, либо, что еще хуже, признают своим и сделают пожизненным рабом.
Глотик задумчиво почесал ухо.
— Ну, во-первых, рядом с этими двумя выбор у него небольшой, а во-вторых… кто сказал, что мы им так легко его отдадим?
Подумав, я согласилась с котиком, и вовремя удержала Ошер от нападения на пушистое шевелящееся ухо Обормота, та только клацнула челюстями в миллиметре от добычи, за что тут же получила когтями по носу. Завязалась некрасивая потасовка, ради которой дракончик перебрался в корзину. Послышался визг, мяв и нецензурная брань. Я размышляла, любуясь природой и отмахиваясь от пролетающего у носа пуха. "Эльфов не любил никто из известных мне народов, но их терпели. Терпели, хотя их высокомерие и задирание носа иногда очень и очень доставали терпеливо монарха, да и не только его. Блин, и если бы все высокомерием и ограничивалось, так ведь нет же: каждую весну из деревень пропадали красивые девушки, иногда по нескольку сразу. Уж как их не бранили отцы, как ни запирали, всегда находилась какая-нибудь дуреха, которая верила прекрасным песням молодых красавцев, влюблялась в их глубокие бездонные глаза и забывала обо всем, соглашаясь убежать с возлюбленным хоть на край света. И бежали же…" Гм, коту похоже все-таки оторвали пол хвоста или точнее всю шерсть с него. Ошер тяжело взлетела мне на плечо и усиленно отплевывалась от шерсти, Обормот возбужденно сжимал в челюстях драконье ухо (похоже сжав их намертво) и победно сверкал глазами. Я закатила глаза к небу, встретилась с веткой, хлестнувшей по лбу, и долго ругалась на обоих. Ехавший впереди эльф галантно предложил свою помощь, видимо чувствуя себя не совсем уютно между великаном и демоном. Предложение я проигнорировала, а на дорогу стала смотреть чуть внимательнее. Так… О чем это я? Ах да, эльфы.
"…Плененные девушки совсем не страдали, напротив, эльф селил украденную красавицу в своем доме, ни в чем ей не отказывал и готов был исполнить любую ее прихоть, но… только до того момента, как она родит ребенка. После родов она умирала, причем всегда. Никто не знает сама, или ее убивал ребенок, но факт остается фактом. А вот сам ребенок — наполовину человек, а наполовину эльф, воспитывался с детства как маленький раб, обязанный беспрекословно подчиняться и, если надо, умереть за своего повелителя. Магия родной крови обеспечивала небывалую верность и самоотреченность, а ведь эльфы были очень жестокими хозяевами, умеющими только наказывать и истязать. Я презрительно сморщилась. Было время, когда я обжала эльфов, их красота казалась мне сказочной, их песни неземными, а души чистыми и незапятнанным." Нда-а… А потом я под личиной эльфийки побывала в сердце вечного леса и возненавидела перворожденных сразу и навсегда. Уж слишком уродливыми оказались их чистые души, а точнее холодными, мертвыми, чужими, как и их неземная красота. Меня любили и ценили, пока я была эльфийкой, меня чуть не убили, когда узнали, что я ведьма. Тогда меня спас Коул. Я посмотрела в его сторону и легонько улыбнулась, вспомнив, как метко он дал в глаз лесному царю в ответ на предложение обменять меня на других рабынь, а саму ведьму сжечь на поляне. Помнится, эльф глаз все-таки потерял и с тех пор затаил обиду. Я тихо похихикала, представляя его физиономию, когда он поймет, что мы вернулись. Небось вспомнит, как мы в прошлый раз ему пол города сожгли и под шумок скрылись.
— Ты чего хохочешь, — подозрительно спросил кот, выплевывая ухо. Ошер тихо зашипела, но в драку опять не полезла.
— Да так, вспомнил кое-что. Иди сюда.
Пара пассов, чуточка магии — и хвост кота уже не напоминает крысиный, а у Ошер выросло новое ухо, только почему-то белого цвета. Получилось довольно забавно: золотой дракончик с белым ухом, но тут я сделать уже ничего не могла.
Ближе к вечеру мы устроили привал. Я с трудом сползла с жесткого седла, а Пегги тут же от меня отошла, с ужасом ожидая, что я скоро полезу обратно. Но я ее догнала и чуть ли не насильно расседлала, видимо раньше эта маленькая лошадка не приспособлена была к длительным переходам с котом, драконом и ненормально магичкой на спине. Подхватив ее под уздцы и пересадив Ошер с затекшего плеча на землю, я потопала к недалекому озерцу, просто-таки мечтая искупаться. Сзади послышался писк и торопливое шлепанье. Я оглянулась и увидела, что дракончик, еще не до конца доверяя крыльям, все же пытается лететь за мной (за мамкой, съязвило подсознание, я послала его глубоко и надолго). Периодически Ошер падала на траву и некоторое время просто торопливо прыгала по земле, а потом снова пыталась взлететь, и все это не прекращая пищать. Увидев, что я остановилась и жду ее, она приободрилась и, нагнав меня, пошла рядом, неторопливо переваливаясь с боку на бок. Выглядело довольно смешно.
Первой воду увидела Пегги и тут же рванулась к ней, вырвав повод из моих рук.
— В лесу бы она так резво скакала, — буркнула я, потирая руку, и тоже начала раздеваться. Лошадь зашла так глубоко, как смогла и блаженно остановилась. Я начала раздеваться, сваливая одежду в неаккуратную кучку и приглядывая за Ошер, понятия не имея можно ли маленьким драконессам купаться в озере, и, если да, то когда, сколько и с кем? Понадеявшись на инстинкты, я подбежала к воде, оставшись лишь в панталонах и легкой льняной рубашке, очень потной, грязной, местами разодранной, и с визгом и брызгами ворвалась в пруд, упала в ледяную воду, тут же нырнув в глубину. На дне не нашла ничего, кроме поднятого мною ила и четырех стройных ног с копытами, нервно переступавший с ноги на ногу, довольно булькнула и резко всплыла, перепугав Пегги. Честное слово, если бы я не знала, какой у кобылы флегматичный и спокойный нрав, то точно бы подумала, что у нее сердечный приступ. Но тут уши заложил противный режущий по нервам звук, все время нарастающий, и звучащий уже где-то на уровне живота.
Ошарашено оглядевшись, я увидела забытую на берегу Ошер, которая сидела и громко орала, задрав голову и завывая на одной ноте. Рядом суетился кот и вся наш компания, пытаясь понять причину воплей. Я сложила руки рупором и громко крикнула им, что я здесь. Крик тут же оборвался, все облегченно вздохнули, прочищая уши после столь оригинальной заупокойной, а Мася погрозил мне кулаком, оставив в легком недоумении. Я мощными гребками поплыла к берегу и, ощутив под собой мелководье, резко встала. У мужчин отвисли челюсти, а Коул вообще куда-то убежал. Глядя в эти огромные без тени мысли глаза, я пыталась понять, что происходить. Эльф судорожно вздохнул и протянул вперед руку, делая ею захватывающие движения, кот ностальгически смотрел на луну тихо насвистывал. Я уже всерьез начала верить в массово умопомешательство, но тут вернулся Коул… С плащом… и накрыл им меня!… Мама.
— Ах вы козлы, — взвыла я, сообразив, что мокрая льняная рубашка стала совсем прозрачной, и… не нашла ничего лучше, как запустить в эльфа пульсаром. Тот сразу ожил и умело увернулся, наступив коту на хвост. Обормот дико заорал, и в свою очередь вцепился когтями и зубами в правую ногу эльфа. Крики стали обоюдными, а тут я швырнула еще два пульсара, и если Мася успел заслониться от первого дубиной, получив на память ее эффектную головешку, то Эль не успел! И я злорадно наблюдала, как он улепетывает, держась рукой за… пятую точку и унося на ноге воющего кота. Мася хмыкнул, задумчиво проводил их взглядом и… тут же принес мне свои самые глубокие извинения, после чего тихо испарился, бубня что-то о своей знаменитой мази от ожогов, которую ему с собой выдал волшебник. Вскоре от костра донеслись оханья и причитания несчастного эльфа.
А я закуталась с носом в плащ и прижалась к спиной его груди, чувствуя, что согреваюсь в тепле родных рук.
— Спасибо.
— Не за что, — шепнул он и уткнулся носом мне в макушку, потом медленно освободил одну руку и снял с нее зеленую водоросль, которую и вручил мне. Я выбросила гадость.
— Коул.
— Мммм?
— Я… Хотела тебя поблагодарить, за то, что тогда ты не дал мне разбиться… Спасибо.
— Ты же знаешь, что не сможешь от меня скрыться ни под, ни над землей.
Он сказал это так серьезно, что я не нашлась что ответить.
— А пока, можно мне кое-что попросить?
Я повернулась к нему, взглянула в эти теплые омуты глаз и медленно кивнула. А потом обвила его шею рукой, закрыла глаза и, прижавшись, вытянула губы навстречу.
— Вымой, пожалуйста, и наших с Элем лошадей.
Я еще немного постояла, потом до меня дошло, что целовать меня сейчас не будут, потом до меня дошел смысл его слов…, и зародилась нехорошая мысль об… убийстве! Крайне жестком и извращенном. Я почувствовала, как его застряло в моих руках. Удивившись, что агония наступила столь быстро, я открыла глаза и… с возмущением увидела, что он трясется от беззвучного смеха!
— У-у-у-у-у! Убью!!!!…
Лошадей я вымыла, вычистила и даже высушила заклинанием, от чего бедные животные, не привыкшие к столь активной заботе, чуть не рванули лес. Но еще одно заклинание их удержало. И то хорошо, а то как представлю, как бы я стала их ловить одна по темному лесу, явно полном нежитью, которую лишь ненадолго распугали недавние знакомые летающие скелеты…
Подойдя к одежде, я задумчиво ее попинала, поднимая облачко пыли. Кроме кучи дырок и грязи было раскопано два уцелевших сапога, один из которых треснул всего в трех местах, а потому был признан единственным, годным к носке. Подумав, я решила схалтурить. Пара пассов над шмотьем, быстрый монолог с закатанными для улучшения памяти глазами, и вот, все снова чистое, целое, как и в день покупки. Я пискнула от удовольствия и тут же переоделась. Дней на пять хватит, а там найду во что переодеться. От воды послышался плеск и шипение пара. Оглянувшись, я понаблюдала за резвящейся в воде Ошер, которая как раз сейчас нашла новое развлечение: дышала под водой огнем и с интересом наблюдала, как огонь превращается в пар, который громко вырывается на поверхность в виде пузырей и горячей бледной нитью понимается вверх. Оставив ее забавляться, я пошла к костру, мудро рассудив, что когда наиграется и захочет есть, то и сама прилетит.
Ребята встретили меня восхищенными возгласами, отвесили кучу комплиментов моим магическим способностям и… выдали мне в починку всю свою одежду, временно завернувшись в покрывала. Я попробовала было возмущаться, но мне сунули в зубы кусок мяса и тарелку каши в руки, так что больше возражений не было: рот оказался сильно занят. Единственная вещь, которая повышала настроение, это то, что эльф весь ужин простоял, даже не пытаясь сесть. Он даже вызвался идти первым в дежурство, но я все-таки сжалилась и очертила наш лагерь защитным кругом. Засыпала, чувствуя тепло Ошер у спины и жар от мягко шерстки кота у живота. Неподалеку тихонько ржали лошади, пели сверчки или кто-то еще, я в этом слабо разбираюсь. Комары злобно жужжали за пределами магии круга, справедливо причисленные им в разряд врагов, а над головой светил серп луны, изредка закрываясь ватой темнеющих облаков, да перемигивались о чем-то своем далекие звезды. И если бы не храп эльфа!!!… Ладно, фиг с ним.
Что-то мокрое и холодное капнуло на нос, я сморщилась, поводила кончиком из стороны в сторону, и… чихнула.
— Будь здорова, — сообщил Обормот и убрал с лица мокрую лапу.
Я пискнула от возмущения и немедленно села, правда, оглядевшись, я несколько приутихла. Оказалось, что все уже давно собрались и ждут одну меня. Пришлось, ворча, собираться и запихивать в рот холодный завтрак из бутерброда с сыром уже на ходу. Седло радостно скрипнуло и мерно закачалось в такт поступи лошадки. Кот канючил, чтобы и ему дали сыру, уверяя, что с вечера ничего не ел! При этом от него так разило рыбой, что я только вздыхала, косясь на разбухшее брюшко оглоеда. Ошер мирно посапывала на заранее уставшем плече, а ведь она еще и растет. Я с ужасом представила себе времена, когда это сокровище будет запрыгивать на насиженное местечко, а я, давно кривая от ее веса, буду падать в ближайшие кусты и там лежать, пока с меня не слезут. Мда, картина не радостная. А этот лес уже достал.
Дни сменяли ночи, я приучилась к седлу, а оно ко мне, так что уже могла думать не только о времени следующей остановки, но и о красотах окружающего мира. Я помнила, что этот лес незаметно переходит в Вечный, так что за одно постоянно сравнивала кору деревьев с той, что видела на эльфийских деревьях. В итоге я все равно пропустила момент перехода, впрочем, как и всегда. Впрочем, об этом позже…
По пути ко мне прибился уже менее бдительно охраняемый эльф и, судя по его осанке, мазь пошла ему на пользу, по крайней мере я бы не смогла столь жизнерадостно улыбаться, если бы пришлось сидеть на двух огромных ожогах. Он начал рассказывать о несчастном детстве, проведенном в обычной человеческой деревне, куда его забросили неизвестные доброжелатели еще в младенчестве (история была темная, запутанная, и ему самому приемные родители рассказывали о прошлом лишь намеками). Постоянно смешил небольшими историями, изредка вдруг исчезая в зарослях и сразу же возвращаясь с тремя-четырьмя цветочками, которые гордо подносились мне, как самой прекрасной, незабываемой и доброй девушке на всем белом свете. В итоге я расчувствовалась и пообещала почаще посылать в него пульсары, раз уж они дают такой шикарный эффект. Эльфа перекосила и цветы он мне таскать перестал, чем частично снял напряжение со спины Коула.
— А еще у нас деревне каждый год проходил соревнования по метанию бревна, — повествовал эльф, вновь углубляясь в счастливые воспоминания, — мне тогда лет пятнадцать было, ну и я решил пойти: показать силушку молодецкую, сразить всех своим шармом и бездной обаяния…
Мы с котом внимали, Мася громко ржал.
— …и вышел Арсений, видный мужик силы немереной. Дали ему бревно, он метнул и попал аш в дальний сарай, и ты понимаешь, никто дальше него, как ни старался, но в тот день кинуть так и не смог. Но тут, когда все уже совсем отчаялись, вышел я!
Мы с котом ахнули, Мася ржал уже во весь голос. Эльф поморщился, но продолжил.
— И вот вышел я, принесли мне это бревнышко, я посмотрел на него и покачал головой. Хиловато оно больно, несите, говорю, мне другое бревно: побольше, да покрепче, тогда и буду кидать…
Тут он чего-то замолк.
А что дальше-то было?
— Так ведь, гм… Они и принесли мне… пол сосны. Вдесятером перли, козлы.
— И ты кинул? — Я была не слишком поражена, так как при желании эльфы не раз показывали запредельную силу, несмотря на внешнюю и изящность и отсутствие горы мышц.
Эльф тяжело вздохнул и кивнул.
— До куда? — Заинтересованно влез кот.
— До дома, — угрюмо ответил эльф и снова замолк.
— До чьего дома?
— Старосты… Бревно врезалось в крышу, проломило ее и на вылете снесло всю заднюю стену… Дом немного покачался и рухнул внутрь, подняв столб пыли. И никто, ведь никто тогда так и не заметил, что этот его дом стоял намного дальше сарая! Хотя и не совсем в той стороне, — он поднял глаза к небу и укоризненно на него посмотрел.
Мы с котом зашлись в приступе кашля, Мася обессилено икал, держась за живот, видимо ему эта история уже была рассказана ранее. И только Коул ехал как всегда невозмутимо, зорко смотря по сторонам и прислушиваясь к окружающим звукам. И именно он первым и услышал скрип натягиваемой тетивы. Резко выбросив руку вверх в старом условном жесте, другой рукой он натянул поводья, почти поставив коня на дыбы. Заклинание кокона вырвалось быстро и четко, оплетая друзей невидимой сферой и успевая отразить пять летящих в нашу сторону стрел. Они тонко дзынькнули о кокон и с мягким шорохом упали в траву. Наступила тишина. Мы ждали.
Вскоре с ближайшего дерева на землю легко и бесшумно спрыгнула затянутая в легкий пятнистый зеленый плащ фигура и все так же неслышно направилась к нам. Цвет плаща постоянно менялся, по мере того, как эльф приближался к нам. Подойдя вплотную к кокону, он распахнул полы плаща и посмотрел прямо на меня, ловя мой взор, исследуя волю. Он был красив. Неправда. Он был прекрасен. Нет. Как можно описать совершенство. Какими красками обрисовать идеальную четкость линий и черт лица, пропорциональность форм тела, на него можно было смотреть часами и не устать от этого. Строгий серебристый костюм, струящийся по телу, темно-зеленый переливчатый, как волны, цвет волос, спадающих на плечи и такие же зеленые, играющие всеми красками и тенями изумрудов глаза. Его глаза. Уже через секунду я поняла, что тону в них, пытаюсь найти выход, вдохнуть всей грудью… и не могу. Я начала поддаваться, а вместе со мной истончалась и защитная пленка кокона, еще чуть-чуть и я…
Взмах пяти острых когтей и горячая отрезвляющая боль в щеке. Голова мотнулась назад, прерывая контакт глаз, а боль с шипением ворвалась в затуманенный мозг, гневно отвлекая все внимание на себя, пульсируя и стекая вниз с тяжелыми тягучими каплями крови. Кривая усмешка искривила лицо, я встряхнула голову, прогоняя наваждение, и вновь встретилась с ним взглядам. Зубы сверкнули в улыбке, а уже в следующее мгновение с вытянутой руки вырвалась ветвистая молния, врезалась в его грудь и отбросила тело, как сломанную игрушку далеко назад. Эльф врезался в ствол дуба и со стоном сполз по нему на землю. Почти невыносимо было смотреть, как кривится от боли это совершенное лицо. Почти. Молния не остановилась, она серебристой вспышкой носилась между деревьями, находя и поражая все больше и больше защитников Вечного леса, поджигая траву и раня деревья. И лес закричал, беззвучно вскрикнул от боли, призывая на помощь, злясь на боль. И защитники явились.
Трое вышли из-за деревьев, осанкой и видом подобные королям, которые оставили трон и ступили на бренную землю.
— Остановись, ведьма, мы выслушаем тебя.
И я остановилась. Чувствуя, как сил осталось еле-еле только на то, что бы еще минут пять поддерживать сжирающий всю мою магию кокон.
— Чего вы хотите?
Меня шатало, я врят ли могла заявить что-нибудь путное, но тут вперед выехал Эль. У переднего из эльфов на лице промелькнуло легкое удивление, которое, впрочем, тут же исчезло.
— Мы бедные путники. Так вышло, что нам надо пересечь Вечный лес и выйти к долине драконов. Но всем известно, что секрет этого пути известен только перворожденным, а потому мы и пришли к вам со смиренной мольбой о помощи.
Эльф задумчиво пнул полуобгоревший труп, валявшийся неподалеку, а чуть погодя рядом рухнуло и дерево, с которого труп недавно упал. Смиренная мольба была явно услышана и произвела ну прямо-таки неизгладимое впечатление на слушателей.
Эльф в центре немного подумал, но решил продолжить столь занимательную беседу. Я мысленно порадовалась, что у нас есть Эль, ни с кем из нас (а особенно со мной), тут долго разговаривать бы не стали.
— Почему мы должны помогать вам? Вы убили наших стражей, причинили боль Лесу и при этом еще стоите и чего-то требуете.
— Может быть потому… — В глазах помутилось, меня закачало, защита начал ослабевать, и я решила закончить этот балаган, достали! А почему, а отчего… ух, козлы.
Я тронула Пегги и подъехала к самой границе круга, а потом резко дернула за завязки рубашки, оголяя верхнюю часть груди. И эльф тут же впился взглядом в (и совсем не туда) довольно невзрачный серый камушек, ярко блестевший в редких лучах солнца, долетавших сквозь листву.
— А это ты узнаешь?
— Да. — Хрипло ответил он, с ненавистью посмотрел на меня и, резко развернувшись, пошел обратно в лес.
— И что это значит?
Я погладила кота по пушистой головке.
— А это значит, что путь открыт, и нам тут с радостью помогут, — я ударила пятками Пегги и она неохотно побрел вслед за скрывшимися эльфами. Но через пять шагов шум в ушах стал оглушающим, я увидела перед глазами рой светящихся точек и, уже заваливаясь набок, поняла, что теряю сознание.
Кап. Кап. Кап…
Лежу, под щекой что-то холодное и шершавое, наверное, камень. Рука неудобно вывернута за спину, затекла и немилосердно болит, впрочем, болит не только она. Что касается головы, то она просто раскалывается, боль пульсирует где-то в районе правого виска, свернувшись маленьким компактным комочком, изредка выстреливая в затылок. Я попыталась открыть глаза и тут же взвыла от резанувшего по ним света, слабо застонав, я снова легла и решила вспомнить все то, что случилось ранее. Память забилась куда-то в самый угол и неохотно отзывалась лишь отрывками, но ведь отзывалась. Я вспомнила нападение драконов, лес, озеро, потом я вспомнила, как лихо сбивала с деревьев эльфов и даже мимолетно улыбнулась, расплатившись за это еще одной вспышкой боли у виска. А что же было дальше? Кажется, после того, как нас пригласили в Вечный лес и мною была отключена защита, я уже настолько ослабела, что потеряла сознание. Дальше память продемонстрировала мне сплошную темноту и с облегчением отключилась. Я наморщила нос, ничего не понимая, и рискнула еще раз открыть глаза. В этот раз все вышло удачнее, по крайней мере, я смогла различить коптящее пламя факела на противоположной стене и сидящую под ним огромную грязную крысу, которая с таким же недоумением рассматривала меня, как и я ее. Ненавижу крыс. Напрягшись, я попыталась сесть. Голова взорвалась болью, и меня тут же стошнило на камень пола, с редкими остатками довольно грязной соломы. Судорожно подбирая слова заговора, я провыла наиболее подходящее заклинание и тут же с облегчением поняла, что боль отступает, а я вновь могу различать окружающие предметы. Крыса, подумав, шмыгнула обратно в какую-то щель, мудро решив не связываться с полудохлой магичкой.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |