Что бы это ни было, я чувствовал, как нарастает давление, все время нарастает, сила прорывается вверх слой за слоем, ища выхода – взрыва, катастрофы для всех несчастных тварей, которые окажутся поблизости.
Для нас.
– Давай твой рюкзак! – крикнул я.
– Не надо, справлюсь! Давай, Рик, бежим!
Мы бежали по обугленному склону, оставив ферму далеко внизу.
На дне долины вырвались десять, пятнадцать, двадцать небольших гейзеров, как фонтаны китов. Струи белого пара взметнулись в небо с внезапным треском.
Задыхаясь, покрытые потом, мы добежали до вершины холма.
Я посмотрел на ту сторону. У меня упало сердце.
– Мы там не пройдем.
– Пройдем, – сурово сказала Кейт.
– Ты видишь, что там?
– Пройдем.
Она побежала вперед, я следом.
По склону были сыпью разбросаны бесчисленные кратеры, изрыгавшие оранжевое пламя. Жар опалял лицо.
Но Кейт была права. Нам нужно было пробраться через этот огненный луг.
Потому что в этот момент позади взорвалось.
Я открыл глаза. Я лежал на спине, надо мной по небу скользило низкое облако. Молнии все так же полыхали синим пульсирующим светом.
Я потряс головой. Череп болел от силы взрыва в соседней долине. Поднимаясь на ноги, я увидел, что Кейт тоже сумела подняться на колени.
Я поглядел туда, откуда мы пришли. В небо рвался столб огня, пробив огромную дыру в земле. Наверняка мощный был карман метана. Еще четыре минуты пламя не убывало – газ шел из земли с такой силой, что все вокруг тряслось.
Кейт показала большой палец – все о’кей. Я кивнул. И мы бок о бок побежали по холму вниз, и рюкзаки хлопали нас по спинам.
Рев газа в соседней долине был так громок, что мы не слышали друг друга, даже если переходили на крик. И потому мы обходились взглядами и жестами.
Простирающийся впереди ландшафт был весь в оспинах воронок. Здесь тоже газовые карманы вырывались на поверхность. Многие уже потухли, но довольно много осталось и горящих, и хлопки вырывающегося газа были слышны даже на фоне рева прародителя всех реактивных самолетов в долине позади.
Пару раз земля поддавалась у меня под ногами. Жар сформировал твердую корку, а под ней была пустота. Каждый раз я думал, что полечу в огненную яму и сгорю заживо. К счастью, я проваливался только по колено. И все равно из пробитой корки валил густой дым, от которого слезились глаза.
Когда мы ушли достаточно далеко от этого инферно, Кейт спросила, озабоченно глядя мне в лицо:
– Как ты?
– А ты как? – спросил я в ответ. Ее лицо было покрыто болезненного вида ссадинами. У меня сердце защемило. Эта бедняжка за последние полгода прошла сквозь Ад. И теперь я избил ее до полусмерти. От каждого взгляда на нее меня начинала грызть совесть.
Она знала, о чем я думаю. Потянув меня за рукав, Кейт заставила меня остановиться.
– Все в порядке, Рик. Ты не виноват. Помни это. И помни, что я тебя люблю. О’кей?
– О’кей, – улыбнулся я.
– Тогда пошли, надо найти твоего брата.
Мы шли по черной пустыне, где полгода назад был зеленый луг. Стены вокруг стояли по-прежнему, хотя кое-где в них были проломы – там, где вырвался гейзер или взорвался горючий газ, разметав тяжелые каменные блоки в щебень.
И всегда пейзаж был черен. Пепел сыпался сверху сухим черным снегом.
Но мы держали в голове образ корабля. Корабля, который понесет нас на юг. Мы найдем остров с пальмами. И бирюзовой лагуной, где можно плавать.
Если только дойдем до корабля?
Грызли сомнения. Столько есть вещей, которые могут помешать.
Нам все еще надо пройти черную пустыню до самого западного побережья.
В любой момент может взорваться под ногами земля. Нас может испепелить выхлоп газа прямо из-под ног.
Можем попасть на тонкую корку. Она подломится, как тающий лед, и мы полетим в бездну.
Может оказаться, что Стивен, Иисус и другие перебили друг друга, попав в галлюцинации серых, порожденные электрическими разрядами терзаемых скал. Я теперь понимал, что серый, с которым я дрался в окаменелом лесу около Лидса, – это был Теско. Я вернулся в лес и в состоянии галлюцинации принял этого человека за серого. Бог знает, что с ним сталось. Может, я его убил тяжелым ударом, и теперь он лежит под ветвями, иссушенный жаром в мумию.
Мы шли, и мысли мои бежали по кругу.
Доберемся ли мы до корабля?
Земля не провалится ли под ногами?
Я пытался поддерживать надежду. Я должен был верить, что у нас есть шанс пережить этот ад.
Но какой-то злобный жестокосердный бог уже отряхивал с ладоней пыль веков, злорадно хихикая над своими планами дать событиям неожиданный и жестокий поворот.
– Стивен здесь проходил. – Я показал рукой. – Видишь надпись на почтовом ящике?
Мы дошли до окраин Скиптона после шестичасового перехода от вересков Илкли-Мур (ставших пустыней черного пепла), мимо деревни Килдвик (скопления выгоревших домов, где огненным столбом бил горючий газ из развалин почты). От реки Эйр осталось высохшее русло, запекшееся чешуями грязи.
Кейт потрогала металлический ящик и быстро отдернула пальцы от жара.
Сверху ящик был покрыт обычной почтовой красной краской, но нижняя половина обуглилась. На ней серебром под самой щелью для писем был нарисован большой знак “С»”. Здесь был Стивен. Он оставил этот знак и двинулся дальше, торопясь к кораблю.
Кейт сказала:
– Он где-то поблизости?
– Наверное. У них большая группа, с ними дети и старик Фуллвуд. Это сильно замедляет темп. Кейт поглядела в небо.
– Господи, вот то, что нам нужно. Дождь.
Сначала дождь пошел мелкой изморосью.
Мы пошли вперед, сохраняя тот же убийственный темп. Надо настичь Стивена и рассказать ему о галлюцинациях.
Молнии все так же терзали пустыню, как военная машина какого-то жестокосердного бога. Стрелы молний сокрушали остатки деревьев и рассыпали дождь синих искр. Дождь превратился в ливень из крупных капель, несущих черную пыль. Когда такая капля падала на дорогу, она шипела как на горячем утюге и разлеталась шариками испаряющейся воды. Через некоторое время жар стал проникать сквозь подошвы ботинок, и ногам стало горячо – пришлось сойти с дороги и идти по пеплу, который был прохладнее. Но это вынудило замедлить шаг, и потому мы, стиснув зубы, вернулись на горячую дорогу.
Я то и дело проверял ботинки, в любой момент ожидая, что они вспыхнут шарами пламени.
Через три часа мы дошли до старой римской дороги. От нее мало что осталось, но дорожные знаки были почти невредимы, только обожжены. И потому мы еще прибавили шагу, следуя дороге, которая вела нас через деревни Брейсвелл, Хортон и Бюзхолм (Стивен оставлял “С»” на почтовых ящиках). Потом мы поднялись выше и прошли опушкой Боулендского леса. Ручьев теперь не было, оставались только сухие грязевые канавы, где когда-то текла вода. И людей не было. От домов остались сгоревшие развалины. Все так же крупными шарами воды падал дождь, и эти шары вскипали, коснувшись земли.
С неба в землю били стрелы молний. Бог презрел Землю и все, что есть на ней – теперь я в этом не сомневался.
И решил Он положить этому миру конец.
Кейт увидела мое мрачное лицо и сжала мою руку, чтобы подбодрить.
– Не оставляй надежды.
– Трудно это будет.
Она кивнула.
– Ты видела, что осталось от леса? Уголь.
Она посмотрела мне в лицо:
– Ты что-нибудь видел?
– В смысле – галлюцинации?
Она серьезно кивнула.
– Время от времени. Но я, кажется, научился их контролировать. А ты?
– Мелькает что-то, будто смотришь уголком глаза. – Она посмотрела на меня с тревогой. – А сейчас ты что-нибудь видишь?
Я посмотрел вниз на дорогу, которая вилась между холмами растянутым зигзагом. На ней стояли машины, обугленные и проржавевшие, зияли открытые двери, откуда выскакивали, спасая свою жизнь, пассажиры. Но я видел и другое. Я видел колонны бледных серых фигур, идущих торжественной процессией. Они шли выпрямившись, почти с достоинством. Шли медленно, целеустремленно, не глядя ни вправо, ни влево; кроваво-красные глаза неотрывно глядели куда-то вдаль.
Поглядев вниз, я увидел на черной земле трещины. Оттуда выползали розовые черви размером со змей и лезли через мои ботинки. Вдруг из тех же трещин взметнулись серые руки, схватили меня за ноги…
Их здесь не было. Змеечерви и серые руки были созданы игрой электрических полей от терзаемой породы и моих собственных биотоков. Я все это сказал Кейт и попытался убедить ее, что способен не дать им над собой власти. Что могу отличить реальность от иллюзии.
Она поцеловала меня, и я почувствовал, что она в меня верит. Верит, что я не потеряю над собой контроль и не брошусь на нее с кулаками, как на заброшенной ферме.
На этом долгом пути мы останавливались только поесть и попить. Миновали еще несколько почтовых ящиков, и на каждом был тот же знак “С»”, нанесенный серебряным аэрозолем.
А на почтовом ящике неподалеку от Пейторна был другой знак:[С].
Стивен мне сказал, что если я увижу такой знак, значит, в почтовом ящике лежит письмо. Я увидел, что дверца ящика поднята. Внутри лежали забытые письма, почерневшие от жара. И прицепленный ленточкой клочок бумаги.
От прочитанного у меня на лбу выступил пот.
Рик,
Ты был прав насчет серых. Я их видел собственными глазами!
Прости, что я тебе не верил.
Серые повсюду. Вчера один из этих гадов убил мистера Фуллвуда. Мы его похоронили возле дороги. Земля так горяча, что искры летели, когда мы копали.
Я боюсь, чтобы они не вызвали паники и группа не разбежалась, спасаясь от них. Мы идем медленно. У малышки Ли лихорадка. Мы несем ее по очереди. Сейчас, когда я это пишу, Иисус дает ей лекарство.
Господи, через какой страшный мир приходится идти! Почти что веришь, что не туда свернул и попал в ад.
Теско удалось сегодня утром нагнать группу. Он был ранен в схватке с серым – к счастью, не сильно. Так что теперь мы знаем про Синди Галлидж и Говарда Спаркмена. Они были героями, мы их не забудем.
Будь осторожен. Малыш К.
Стивен.
Кейт прочла записку.
– Дата вчерашняя, – сказала она. – Мы уже близко. Как ты думаешь, что случилось с мистером Фуллвудом?
– Он был старик. Если он решил, что видит серого, мог в буквальном смысле испугаться до смерти.
Кейт вздохнула:
– Нельзя терять времени. Надо их догнать, пока они друг друга не перебили. Рик! В чем дело?
– Я беспокоюсь о малышке.
– Ли?
– Стивен пишет, что Иисус дает ей лекарство.
– И что?
– А ты этому Иисусу хоть на грош веришь?
– Не знаю, Рик. Кому-то надо верить. В конце концов, он обещал нам взять нас на корабль и вывезти из этого Ада.
– Обещал, потому что ему нужны были самолеты для перевозки себя и своих людей. И теперь, в двух днях от точки рандеву на побережье, ты думаешь, он собирается выполнить договор?
Она улыбнулась еле заметно.
– Я молюсь, чтобы было так, Рик.
– Будем надеяться, – вздохнул я. – Если он доберется до берега первый и удерет от нас, обратный путь до Фаунтен-Мур, – я ткнул пальцем себе за спину, – будет очень долог. И зимовка без укрытия и без еды меня не манит. А тебя?
Меня зовут Кейт Робинсон.
Мы еще не нагнали Стивена и его группу. Рик не доверяет человеку, который называет себя Иисус. Его беспокоит, какое лекарство этот человек дает малышке, беспокоит, чтобы Иисус и его люди не попытались бросить нас на берегу. Я пытаюсь Рика переубедить. Сейчас на корабле есть и наши люди. Они не дадут Иисусу увести корабль без нас.
Но если это все-таки случится, что тогда делать?
Идти обратно в Фаунтен-Мур через пустыню – самоубийство. Мы нигде там не видели воды. У нас остался только очень малый запас в бутылках и все время хочется пить. Даже зимой чувствуется поднимающийся от земли жар; он обдает лицо, как из открытой печи. Пыль забивает ноздри и стоит комом в горле. Иногда земля так горяча, что сесть на нее невозможно.
Мы идем по той же римской дороге. По ней две тысячи лет назад шли легионы Цезаря. Они видели тучные пастбища, леса, озера, ручьи, обилие птиц, рыб, оленей, кроликов, кабанов. Сейчас осталась черная зола, дыры в земле, хлещущие кипятком или метаном, рев горящего газа, от которого глохнут уши. Сверкают молнии, раскаты грома не стихают.
В золе лежат человеческие скелеты. Несколько минут назад мы прошли мимо ряда телевизоров, выставленных вдоль дороги. Пластиковые корпуса сплавились и покривились. Больше всего это похоже на картины Сальвадора Дали: деформированные телевизоры посреди черной пустыни, уходящей в бесконечность.
Рик надевает рюкзак. Пора идти дальше.
Меня зовут Рик Кеннеди.
К северо-западу от Ланкастера я остановился и поглядел в бинокль.
Кейт, видно, заметила удивление на моем лице.
– Что ты увидел? – спросила она.
– Посмотри сама. Видишь?
– Боже мой, – выдохнула она. – Зеленое! – Она отдала мне бинокль. – Какой оазис! Деревья, трава, озеро. Даже дома целые. Одна только проблема.
– Какая?
– Люди. Они там кишат. Видишь палатки? Там народу тысячи.
Кейт нервно оглянулась, будто ожидая, что сейчас из золы полезут оголодавшие люди.
– Не беспокойся, – сказал я. – Мы отсюда идем на юго-запад.
– Слава Богу. А то мне что-то подсказывает, что нам бы там были рады, но не так, как надо.
– В смысле нас бы пригласили не к столу, а на стол?
– Что-то в этом роде. Пойдем, а то меня при виде этого места дрожь пробирает.
Я не стал излишне тревожиться. Полоса зелени вдоль русла реки была еще в добром получасе пути отсюда. Вряд ли стоящие там лагерем люди полезут в пустыню без серьезной причины.
Мы пошли дальше. Путь почти все время лежал вниз. У меня несколько повысилось настроение. Я почти чуял запах моря. Не больше дня пути до точки рандеву с кораблем в Хейшеме.
– Визитку видишь?
Я кивнул. Серебряной краской на почтовом ящике был нарисован очередной знак “С»”. Стивен вел свою группу быстрее, чем я думал.
Но все же мы сейчас должны быть уже рядом.
Так и оказалось. Через десять минут нас приветствовала комиссия по встрече.
– Давненько не виделись, мистер Кеннеди.
Иисус стоял во всей славе, одетый в длинное черное кожаное пальто, которое мог бы носить Уайт Эрп, если бы был неряхой. Костюм дополняли черные брюки и ковбойские сапоги. За ним стояли человек шесть из его племени, одетые в самые дикие сочетания одежд и с этими яркими лентами на руках и на ногах. Ленты трепетали в восходящих потоках из дыр в земле размером с крысиные норы. Я испустил вопль.
– Дин! Дин Скилтон! Глазам своим не верю! Друг, это ты? Как ты тут?
Я бросился схватить его руку.
– Как жизнь, Рик? – Он сухо улыбнулся и хлопнул меня по плечу. При этом вылетел такой клуб пыли, что мы оба закашлялись.
– Я так думаю, что вам не повредила бы ванна, – сказал Иисус со своим мягким ливерпульским акцентом.
И Виктория тоже была здесь. На ней была длинная черная юбка, черные ботинки до щиколоток, совершенно не подходящие к местности, и черный кожаный жакет. 5й я пожал руку совсем не так сердечно, как Дину. Казалось, ей странно, что мы с Кейт все еще живы.
– Привет, Рик, привет, Кейт, – сказала она тем же голосом, спокойным и невозмутимым.
– Привет, – вежливо ответила Кейт. – Дин, а где все остальные?
– Ушли вперед, – сказал Дин.
– Они дошли до корабля? – удивленно спросил я.
– Не совсем.
– Что значит – не совсем? – нахмурился я.
Иисус огладил бородку.
– До некоторого корабля они дошли. Не до того, но дошли.
– Не понял, – сказал я. – Что значит “до некоторого”?
– Не волнуйся, – улыбнулся Иисус. – Они в полной безопасности. Мы собственными глазами видели, что в этой части страны довольно скверно.
– А что именно?
– Цунами, помимо прочего. – Он показал на запад. – Всего два часа пути в эту сторону – и ты увидишь тот самый здоровенный военный корабль, торчащий посреди сухой пустыни. Наверное, его туда забросило гигантским приливом много месяцев назад. Но прилив ушел, и теперь там сухо, как в Аду. Корабль превратился в большой мотель, и мы вас туда отведем через несколько минут. Но…
– Но?
У меня защемило в груди. По тону Иисуса было ясно, что это НО будет таким НО, что мало не покажется. Двойная игра вылезала наружу, и мне это было ясно, будто я читал это на небе огненными буквами.
– Но что? – повторил я, оглядывая по очереди Иисуса, Дина и Викторию.
– Но есть один вопрос, который надо утрясти, – сказал Иисус все тем же вкрадчивым голосом.
– И это?
– Вопрос лояльности.
– Не понял.
– Бросьте, мистер Кеннеди. Вы ведь понимаете, что мы не можем взойти на корабль двумя отдельными племенами с двумя разными вождями. Одно племя должно поглотить другое. – Он погладил бородку татуированными пальцами со своим настоящим именем – Гэри. – Одно племя должно поглотить другое. Или уничтожить его.
Я желчно сказал:
– И ты решил, что именно ты должен вести нас в землю обетованную?
– Естественно. Только не поймите меня неправильно. Ваш брат Стивен – прекрасный человек… даже слишком. Он считает, что мы можем поплыть на юг, найти себе остров и растить там картошку да кукурузу.
– А у тебя другие планы?
– Разумеется. Главная цель – выживание моей группы. Мы не будем распахивать пустынный остров. Мы найдем обитаемый, с населением человек в сто, но на берег мы выйдем не как жалкие беженцы, вымаливающие корку хлеба, а как армия завоевателей.
– Перебьете всех мужчин, а женщин возьмете себе?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся Иисус.
– И тебя называют Иисусом? – произнесла Кейт, глядя на него в упор. – Больше подошло бы Царь Ирод.
– Выживание наиболее приспособленных, Кейт, – снова улыбнулся Иисус.
Я остро глянул на Дина.
– И ты со всем этим согласен. Дин?
Он отступил от меня и распахнул куртку. Под ней вокруг бицепсов были обмотаны ленты оранжевого шелка. Еще одну ленту длиной метра три он вытащил из кармана джинсов и обмотал вокруг головы как бандану. Концы этой ленты доставали ему до колен.
– Значит, ты присоединился к большинству, – сказал я и кивнул. – Похоже на тебя.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты отлично знаешь, что я хочу сказать. Когда в школе начинались конфликты, ты всегда был вместе с хулиганами. С самого детства.
– Не в этом дело, Рик. Я просто верю, что Иисус – у него есть то, что нужно, чтобы вытащить нас целыми из этой передряги.
– А у Стивена нет?
– Нет. Он всего лишь надутый видеожокей. У него духу не хватит драться за наше выживание нечестными способами.
– Говнюк ты, Скилтон.
– Может, и так. Но выходит, что говнюки наследуют землю.
– Давай. – Я обвел рукой сгоревший пейзаж. – Наследуй, Динни. Все твое.
Дин взбесился и выхватил из-за пояса пару своих “беретт”.
– А хочешь знать, что я тебе скажу, Рик? Хочешь?
– Да? Что именно? Что ты до шестнадцати лет спал с мамой в одной кровати?
– Рик, не доводи меня! И не отворачивайся, твою мать! Ты будешь слушать. Был бы ты лидером нашей группы, я бы стоял на твоей стороне, понял?
– Так я не лидер, не буду им и не хочу. Мы выбрали Стивена. И я остаюсь ему верен.
Они стояли передо мной с оружием в руках. У Иисуса сузились глаза. Ему не понравились слова Дина насчет того, что если бы я был лидером.
Виктория переводила глаза от нас с Кейт на Дина с Иисусом, будто следила за теннисным мячом в игре. Эта стервочка совсем рехнулась. Она даже улыбалась, будто на веселом спектакле.
– Послушай, Рик, – сказал Дин. – Ты можешь перейти к нам. Не нужно насилия.
– Что будет с моим братом?
– Примем с распростертыми объятиями, – улыбнулся Иисус. – Всех примем… тех, кто поймет, кто здесь босс. – Он показал пальцем себе на грудь.
Дин добавил:
– Только тебе надо будет пройти церемонию посвящения.
– Церемонию посвящения? – спросил я. – Стоп. Не говори, сам догадаюсь. Что-нибудь насчет хрена в задницу, да, Дин?
Я наступил на больную мозоль.
Дин взвыл, наставил на меня пистолет и нажал на спуск. Ничего не произошло.
Он забыл взвести курок.
– Беги! – крикнул я, толкнув Кейт. И мы побежали. Послышались выстрелы, мимо моих ушей просвистел горячий металл. Еще выстрел, и меня будто слон лягнул в спину.
Несмотря на сильнейшую встряску от пули, угодившей в середину спины, я побежал дальше.
Миг мне казалось, что вокруг только ровная земля, но тут я увидел впереди воронку, в которую вместился бы легковой автомобиль. Я толкнул Кейт в ту сторону.
Защелкали выстрелы, но Кейт оказалась быстрее. Она прыгнула в воронку.
Я был уже в десяти шагах от нее, когда земля под ногами треснула. В лицо мне полыхнули искры. Я снова провалился сквозь запекшуюся корку, на этот раз по пояс – пока вытянутые руки не уперлись в землю, не давая упасть дальше. Я задергал ногами, не нащупывая ничего, кроме обжигающего воздуха.
Щелкнул выстрел, пуля взбила землю справа от меня и срикошетировала вдаль.
Я отчаянным рывком вырвался из дыры и прокатился оставшиеся до воронки метры.
Кейт уже стояла на коленях, вытаскивая из рюкзака винтовку.
Рядом со мной рухнул кто-то еще.
– Виктория?
Она села, прислонясь спиной к стене воронки, отряхивая руки от пыли.
– Ты действительно думал, что я предала твоего брата, Рик? – Она улыбнулась странной улыбкой. – Разве ты не знал, что мы любовники?
– Возьми вот револьвер, – сказал я ей. – Кейт, ты как?
– А ты?
– Кажется, пулю получил сзади. Ничего не чувствую.
– Повернись, я посмотрю.
– Времени нет. Вот они!
Они бежали, пригнувшись, к нашей воронке. Я залег на стенке, выставил винтовку за край и дал пару выстрелов.
Кейт выстрелила три раза. Они продолжали бежать, стреляя на ходу. Я действительно наступил Дину на больную мозоль – он палил на ходу из двух своих “беретт” и орал, что отрежет мне яйца.
Виктория подняла револьвер, который я ей дал, и выстрелила один раз. Один из людей Иисуса схватился за грудь, упал лицом вперед в вихре взметнувшихся лент и остался лежать.
– Отличный выстрел, Виктория, – сказал я, тяжело дыша.
Она посмотрела на револьвер почти с удивлением, будто не знала, чего от него можно ожидать.
Иисус, Дин и пятеро оставшихся тут же бросились наземь. Я прицелился.
Черт, они должны были бы быть видны как на ладони. Но местность слегка поднималась, а потом опускалась, и они оказались скрыты низким пригорком.
– Кто-нибудь видит цель? – спросил я.
– Нет, – ответила Кейт. – Они за бугорком.
Виктория покачала головой и стала играть с барабаном револьвера, будто отключившись от реальности.
– Давай я тебе спину посмотрю, – сказала Кейт. – Куда тебе попало?
– Сейчас, я лягу так, чтобы следить за ними. Давай теперь. Что-нибудь видишь?
– Так, дай-ка я с тебя рюкзак сниму. Так… лежи спокойно. Вот так. – Она провела пальцами мне по спине. – Ничего нет. Наверное, пуля застряла в рюкзаке.
Я наблюдал за участком земли, где залегли эти предатели.
– Что там происходит? – спросила Кейт.
– Пока ничего. Виктория сняла одного из его людей. Они теперь обдумывают стратегию – им ясно, что если они бросятся вперед, потеряют еще парочку. Что это у тебя?
Кейт держала мою бутылку с водой.
– Вот что остановило пулю.
– Черт! Мы потеряли всю воду?
– Ага. Ни капли не осталось.
– Виктория, у тебя вода есть?
– Нет, – сказала она тоном светской беседы. – У меня нет.
– Черт… плохо дело. Совсем плохо.
– Что будем делать, Рик? – серьезно спросила Кейт.
– М-да… – Я оглядел воронку. – Мы тут на время застряли. – Будто в подтверждение, один из людей Иисуса дал пару выстрелов из ружья в нашу сторону. Дробь взметнула землю около моей головы, и я пригнулся. – Думаю, они будут ждать до темноты.
– А потом? – спросила Виктория с очаровательной наивностью.
– А потом, – вздохнул я, – они пойдут в атаку и нас прикончат.
Я поглядел на часы. До темноты было еще часа два. Потом они подбегут и пристрелят нас, как пойманных крыс.
Ветер гонял пыльные смерчи по черной пустыне, и пепел сыпался на нас сверху. В глотке было сухо, как на земле, на которой мы лежали. И было жарко. Мне стало мерещиться мороженое. Горы порций мороженого. Сливочного, фисташкового, клубничного, вишневого, мягкого и холодного, скользящего вниз по пересохшему горлу. Нагромождение вафельных стаканчиков на тележке мороженщика, проезжавшего, бывало, с Бойкотт-драйв на Трумен-вей под звуки донельзя искаженной песенки “Подмигни мне, звездочка”.
Мы сидели в воронке, как в западне.
Представьте себе:
Воронка, в которую целиком может вместиться автомобиль, метра два глубиной. Стоя внизу, я могу чуть выглянуть за край, держа винтовку наготове. На дне, точно в середине, дыра размером с кроличью нору. Оттуда поднимается пар, как над тихо кипящим чайником.
Вполне вероятно, что мы оказались в кратере гейзера. Вроде того, в котором погибла Кэролайн Лукас. Слышно было постукивание, будто горячая вода или даже пар пробиваются по подземным ходам прямо под нами. Чем больше я на это смотрел, тем больше приходил к мысли, что мы в кратере гейзера, время от времени изрыгающего перегретый пар под чудовищным давлением.
Как бы эта мысль меня ни беспокоила, отвлечься на нее я сейчас не мог. В данный момент главной заботой был опьяненный жаждой убийства Иисус и его банда.
– Пить хочу, – сказала Виктория, отбросив с лица густые рыжие волосы. – Хочу воды.
– Я тебя понимаю, – вздохнул я. – Есть у меня пакетик мятных таблеток.
Она поглядела на меня так, будто я заговорил на суахили. Я заставил себя улыбнуться.
– Хочешь одну?
– Да, спасибо.
– Кейт?
Кейт лежала на стене воронки, поглядывая туда, где залегли люди Иисуса.
– Да, спасибо, – сказала она и протянула руку вниз, где я держал пакет. Винтовочная пуля взвизгнула над воронкой.
– Они нам напоминают, что им некогда ждать, – сказал я, протягивая пакетик Кейт, потом Виктории.
– Что у тебя с ногой?
Я посмотрел. На джинсах прожгло дыру.
– Земля поддалась, когда мы бежали к воронке. Мне удалось зацепиться за край.
– Ты обжег ногу? – спросила она с той своей прямотой и наивностью, которая мне иногда казалась признаком идиотизма. – Это больно?
Я заставил себя ответить спокойно.
– Да, Виктория, я обжег ногу, и это больно.
Еще одна пуля взметнула землю на краю воронки.
– Но это, Виктория, самая меньшая из наших забот. Пока что эти сволочи в нас стреляют. – Я потряс головой. – Не могу поверить, чтобы Дин… Мы десять лет были друзьями.
– А как ты обжег ногу? – спросила Виктория, глядя наивными глазами и играя локоном.
Я вздохнул.
– Попадаются полости, покрытые тонкой корочкой. Знаешь, как на пироге? От жара земля под этой коркой проседает и образует полость. А внизу – раскаленный докрасна камень.
Она кивнула, повторив про себя:
– Раскаленный докрасна.
– Ага, раскаленный до-хрен-его-знает-какого-красна. Кейт!
– Да?
– Что-нибудь видишь?
– Пока нет. Но быстро темнеет.
– Черт побери все… – Я вздохнул. – Столько пройти и вот так погибнуть. Ну-ка, Рик, соломенная твоя башка, думай… думай… Должен быть выход.
– Ты любишь Стивена?
Я удивленно поглядел на Викторию.
– Он мой брат. Да… думаю, я его люблю.
– Я тоже. – Ее вдруг потянуло на откровенность. – До него я была девственницей.
Мне стало неловко.
– Виктория, ты не обязана расска…
– Понимаешь, семья меня выгнала, когда мне было тринадцать. Мой отец был епископом. Он сказал, что я веду себя так, будто я от Дьявола. – Она замолчала, потом неожиданно произнесла: – Дин был прав. Ты знаешь, что был бы лучшим вождем?
– Но Стивена выбрали. У него харизма, у него ясная голова, он…
– Нет, – резко оборвала меня Виктория. – Вот этот, который называет себя Иисус. Из него лидер получше Стивена. Но из тебя лидер получше Иисуса. Я права, Кейт?
Кейт была поражена ходом разговора.
– Не знаю, я об этом не ду… Осторожней, Виктория – ай!
Виктория молниеносно протянула руку, схватила Кейт за ногу и дернула. Кейт сползла на дно воронки рядом со мной.
А Виктория выбралась на край воронки и очень хладнокровно сказала:
– Два часа ходу на запад. Корабль вы не пропустите. Он стоит посреди равнины.
Я вскочил.
– Виктория, куда ты прешь, черт побери? Тебе же мозги вышибут… Виктория!
Она вылезла наружу. Раздались выстрелы.
Я подполз к краю воронки, прижимаясь к земле. Виктория стояла, вызывающе глядя в сторону Иисуса, Дина и их спутников, крепко упираясь в землю расставленными ногами.
Я схватил ее за юбку, готовясь сдернуть эту дуру обратно. Тогда ее хотя бы не подстрелят. Может быть, сварят заживо – уже из скважины на дне воронки шипели струи пара. Зато не подстрелят. Краем глаза я видел, как Кейт уворачивается от струек.
– Виктория! – заорал я. – Ложись! Они тебя убьют! Щелкнул выстрел, пуля разорвала юбку между расставленных ног Виктории, едва не зацепив бедра.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |