- ты не сможешь! – засмеялся Тиль и пихнул друга локтём.

Первая встречная.

21 августа 2014 года.

1.

- ты не сможешь! – засмеялся Тиль и пихнул друга локтём.

-я? Не смогу? Кто? я?

Это состояние разгоряченности, свойственное другу с юношества, было так знакомо Тилю, что он улыбнулся, предвкушая легкую победу.

Маркус вышел из машины и огляделся.

«наверное, Тиль прав, - промелькнуло в голове, - мне уже не 20»

Да и на улице никого.

«Иду, как дурак»

Река течет медленно, воздух прохладен.

«Утро, божественной красоты утро»

Маркус поднимает голову вверх. Чайка летит.

Тиль стоит поодаль.

«Он всё тот же парень с Блюменштрассе, в нём живет тот парень с Блюменштрассе, в нем прячется тот парень с Блюменштрассе»

Тиль знает, о чем думает его друг. О том, что будет стоять тут до скончания времен.

Тиль смотрит в небо, чайка летит вдоль реки.

- закурить есть?

-wie bitte? («Что, простите?» нем.)

Маркус понял, что оплошал. Понял, в чем его просчет. Ну и хитрый же жук Тиль!

Девушка, стоящая перед ним удивленно нахмурила лоб в немом презрении.

«и чего ей надо? – думал Маркус. – Так и будет стоять?»
-иностранец? – недоверчиво спросила девушка, разглядывая ботинки Маркуса.

«Что она хочет от меня? – запаниковал Маркус, косясь в сторону такси. – Тиль, да подойди ты уже!»

Тиль не заставил себя долго ждать, протянул девушке пачку и она, дымя сигаретой, испарилась.

- ты проспорил, - триумфально ухмыльнулся Тиль.

-дай мне еще шанс! – серьезно посмотрел на друга Маркус. Голос его едва не дрожал.

-ну уж нет! - Тиль обнял его за плечи и повел обратно в такси.

2.

Так уж вышло, что мой друг Маркус провел в Германии всю свою жизнь. Удачную или нет - решать не нам, но он многого добился. Не без природного обаяния, не без друзей.

Я был с ним в минуты горести, я делил с ним радость Все наши дикие вечеринки, все наши пьянки.

Мне бы сказать: «Маркус, порадуйся за меня!» Но он женоненавистник. Женщина для Маркуса не более чем потребность физиологии.

И, в кого бы я не влюблялся, о ком бы не говорил, Маркус затыкал уши, отвечал, что я непроходимый дурак.

Быть может, поэтому я улетел от него в такую даль.

Прошло 4 года, и я говорю: «Маркус, порадуйся за меня!»

Я ведь нашел то, что искал.

А он молчит, будто обиделся.

Такой он, этот Маркус. Друзей нужно принимать такими, какие есть.

За чистую монету.

Так уж вышло.

3.

- ты ведешь себя как ребенок!

-дети не пью пиво.

-старые – пьют.

«я и вправду старый. старый ребенок. И я обиделся»

Да, я обиделся. А ты смеешься. На тебе, перекривлю тебя. И язык покажу.

- Маркус… - Тиль прикуривает.

- Можешь не продолжать. Я знаю, ты терпел все мои выходки, но когда ты уехал, Тиль, мне не перед кем стало выпендриваться, жизнь начала терять краски. А когда ты позвонил «Друг, прилетай, я женюсь!» Через 4 года! Не на мой день рождения, обойдешься, напишу тебе в Facebook, а ты решил, что придумал – жениться! Прощай, дружба! Прощай, Тиль! -

Я отхлебнул пива, на Тиля даже не смотрю. Все равно он улыбается, что ж ему еще делать.

- за тебя, брюзга! – поднимает бокал Тиль.

- и за тебя, - нехотя соглашаюсь, - никогда не буду спорить с тобой!

«и с кем мне теперь спорить?» – думаю сам

- ладно, - говорит Тиль, - дам тебе ещё один шанс. Тот не считается. Давай так. Завтра на свадьбу ты приходишь с девушкой. Найди её где хочешь, в языковом центре,в университете можешь, там полно лингвистов, проститутку хоть приведи, ну это, конечно, будет не честная победа. Но мне всё равно, я щедр как никогда. Придешь с ней, считай, что я побежден.

Мы просим официантку разбить рукопожатие.

4.

- ты жесток, Тиль, - смеется Елена, - выкинул лучшего друга в незнакомый город в незнакомой стране!

- ну не так давно я был здесь чужаком, но ты же подобрала меня!

Тиль смотрит на эту женщину. И перед глазами возникает первый день. Она, овеянная туманом вечера и огни-огни-огни.

Аэропорт.

- Do you speak English? («Вы говорите по-английски?» - англ.)

Спрашивал с надеждой, только бы, только бы услышать заветное «yes» («да» - англ.)

- Nicht! («Нет» - нем.)

И отвернулась. А сердце трепещет. Трепещет!

Потом оказалось, что иностранные языки не были её коньком.

Она может только одно, восхитительное одно.

Быть рядом.

5.

Я дико устал. Не хочу выходить из номера.

Ничего не хочу.

Кофе ужасный здесь. Так в раковине разводами и вылит.

Я и вправду старый. Тиль хочет одного – взбодрить меня. Кинуть посреди этого болтливого города, грязного, сесть в такси и помахать рукой.

Я морщусь.

Дожить бы до завтра и потом улететь. Домой.

«и ты сдашься? – подначивает обитатель левого плеча. – вот так, просто?»

«ну проиграю, ну пиво, не обеднею»

«а как же долгая ночь в Берлине?»

«молчи! Молчи! Что было, то прошло!»

«нет, Маркус. Внутри тебя всё ещё жив парень с Блюменштрассе. И он всё ещё боится…»

- никого я не боюсь! – кричу, в зеркало летит прикроватный столик.

«… боится любить»

6.

Меня зовут Елена. И я верю в совпадения.

- нихт.

А он что-то бормочет, бормочет.

А я всего лишь огрызнулась, а оказалось,что он немец.

- Ничем. Не. могу. Вам.помочь.

Рейс подруги запаздывает, а кроме меня у этого немца никого нет.

- ай, - помню как почесала лоб, - кэнт хэлп ю. ноу ноу.

У него багаж пропал. И не встретили его.

Жопушка.

Смотрит на меня, как на ангела – хранителя. Просит оставить визитку.

- Лееен, - устало говорит Ника, - да визитка ему твоя нужна.

Я хмыкнула.

- ну откуда у меня визитка?

Пишу на его руке номер.

- меня зовут Елена, - тыкаю на себя.

- Ихь хайсэ, - подтверждает Ника, - Лена.

Немец улыбается, полон бескрайней собачачьей благодарности.

- ты понравилась ему, - смеется Ника.

- да ну нафиг, - отмахиваюсь я.

Он остается у отеля, машет рукой.

- Тиль, - скажу я ему после, - о чем ты думал тогда?

Но всё будет после.

7.

Какие все громкие! Ужасная жара. Чертов Тиль!
А здесь красиво, много милых девушек, бабушки смешные. Я на рынок что ли забрел?

Что ты хочешь? Не понимаю! Иди отсюда. Толкаюсь.

Церковь. И голуби. Мусор. Летает.

- эй, - говорит одна, - позолоти ручку.

И что ей надо? Иду дальше, она за мной.

Потерялась что ли? Да я тоже. Да отвяжись от меня. На, на тебе. Эти ваши деньги, ничерта в них не смыслю. Что мне там Тиль насовал?

Достаю бумажник, какие-то монеты.

Она что-то бормочет, подходит ещё одна, отрывают у меня волос… Сумасшедшие какие-то!

Откуда у них в руках мои банкноты? Да это же евро. Моя карточка. Бумажник.

Резко чья-то рука выхватывает меня за шкирку, другая рука хватает мой бумажник. Начинаются крики. Кружится голова.

- мужик, ну ты совсем! – рука вручает мне бумажник.

И уходит.

Я поднимаю голову и вижу тонкий синий силуэт, переходящий дорогу.

Моя спасительница. Я начинаю всё понимать.

И где я?

8.

- тебя действительно нельзя было оставлять одного, - Тиль встревожен. – Сколько у тебя было?

-не знаю, где-то тысяча и то, что дал ты.

Тиль вздыхает.

-будь счастлив, здесь почти всё, - он бросает бумажник на кровать, - и кто она, твоя спасительница?

- я не знаю, Тиль.

Я чувствую себя паршиво.

- забудь, Маркус, забудь, про наш спор. Иначе тебя убьют, чего доброго. Пойдём поужинаем, я познакомлю тебя с Еленой.

- завтра, Тиль, - говорю я, - завтра и познакомлюсь. Мне вызовут такси и я приеду ко скольки скажешь.

- к пяти, - Тиль пишет адрес на листке, - мы будем ждать тебя.

9.

Порой жизнь кажется чередой неудач.

Но когда встречаешь неудачника похуже тебя, то успокаиваешься. Как будто становишься счастливей. Можно подумать.

Мы расстались утром, точнее я ушла. Зачем нужен третий, зачем нужно мешать?

Я шла и любовалась небом, пепельно-розовым, дымчатым. И жизнь становилась легче, будто из суфле или зефира.

Да и чего я убиваюсь? Боже, всего лишь парень.

Именно это и обидно, я убиваюсь не по первому, не по последнему, не по единственному.

-закурить есть? – спрашиваю у мужчины, удивляюсь, иностранец в такую рань. Впервые в жизни говорю с иностранцем. Классные туфли. Или это не туфли…

Другой, точно русский, киваю ему, затягиваюсь и ухожу.

Неудача за неудачей, такие дела.

Иду и думаю, сейчас в такси запихнут и поминай как звали. Не оборачиваюсь. Видимо, я их переоценила. Обычные мужики.

Качественные туфли, да. Я тоже такие хочу.

10.

Я вышел, уже вечер опустился на город. Я выспался, денег с собой не взял. Теперь я спокоен за себя.

Смотрю на реку, на суда, мерно плывущие вдоль. Как всё вышло у Тиля, поехал в командировку, а остался насовсем.

Как у него получилось влюбиться? Я вот не могу.

Больше не могу.

Закрываю глаза. Рядом со мной стоит парочка, слышно, что играет в его плейере. Закрываю глаза и вижу долгую темную ночь.

Прорываются слова, надолго отпечатанные во мне «какда, какда, была, десь»

Будто эта песня обо мне.

Они ушли, а я застрял в той ночи, долгой ночи в Берлине.

11.

- и она прекрасна? – смеюсь я.

- как ангел, - серьезно говорит Тиль.

-третий ангел за этот август, - я повел бровью, - друг, они сыпятся с деревьев на тебя?

- с небес, - огрызается Тиль

Дикая скука. Если этот молокосос влюбится, то начнется нытьё. Ему 19, а он губит и себя и меня заодно.

- Тиииль, - закусываю губу, - поехали в Берлин.

- что делать? – в его глазах загорается огонек.

- гулять.

Наши гулянки продолжались не меньше пары дней. В Берлине он ещё не был. Тиль вообще очень домашний. Сам не знаю, что в нем такого, что я общаюсь с ним.

Дорога молчалива, ночь глубока. Мой мотоцикл и ночь… Я точно самоубийца.

-больше не поеду с тобой, - смеется Тиль.

- будешь проситься ещё, - отшучиваюсь.

Тиль набрался быстро. Потом были девчонки.

И самая долгая ночь в Берлине.

- Тиииль! – кричу.

Я потерял его, никто не видел, куда делся рыжий паренек в зеленой куртке.

- Тиииль!

Он может быть где угодно. Он здорово набрался.

- чего кричишь?

Оборачиваюсь. Смотрю во все глаза.

Под фонарем, качаясь от выпитого мной, стоит маленькая, будто хрустальная, девушка в огромном свитере из серой шерсти.

- я друга потерял, - икаю.

- ну пошли искать твоего друга, - говорит она.

Мы сидим на крыше, три часа ночи. Тиля нет нигде в округе.

- тебе нужно домой, наверное, - говорю я. Алкоголь выходит, я начинаю мерзнуть.

Она улыбается и снимает свитер.

- оденься, - протягивает, - найдём мы его.

- тебе домой…

- я и так дома.

Мы бродим по улицам, она впереди, и я – по следам. Её свитер – доказательство того, во что я не верил.

Берлин, огромный зверь, не подавись Тилем!

И чего я так переживаю за этого придурка?

-как тебя зовут?

Она оборачивается и кивает головой

- как хочешь, так и называй.

И я вижу её насквозь, как бьется ее крохотное сердце. Как внутри горит огонь, свет, который манит меня.

- вон там, - она показывает наверх, - это не твой друг?

И впрямь, на крыше стоит Тиль, в руке у него бутылка, и он балансирует между небом и землей.

- скорее, нам нужно туда! – говорю я ей.

Что было после я не помню. Мы ночевали в крохотной комнатушке на Блюменштрассе,7. она приготовила нам завтрак.

С этой ночи все переменилось. Я не спал. Я лежал с открытыми глазами, рядом валялся Тиль, кусок дерьма, чтоб его. Слева спала она.

Я не дышал.

Эта ночь была самой длинной в моей жизни. И всё, чего хотел я - чтобы она не закончилась никогда.

Но мы уже знаем, что всё позади.

12.

- как вы подружились?

Я лежу, обняв её. Я понимаю, что чувствовал Маркус в ту ночь. Страх, смешанный со счастьем. Страх сбылся, он никогда больше не видел её. Мы проснулись, поели, она вышла и всё на этом.

И если для меня та ночь стала бесконечным пьяным приключением с полицейскими, блондинкой и неудачным суицидом, то для него эта была самая долгая в жизни ночь.

- в Берлине, - говорю я Елене, - семнадцать лет назад.

Это должна была быть его ночь, его ночь. Мы будто поменялись.

Это я должен был искать его.

Это я должен был переживать.

Эта ночь поменяла нас местами. Он замкнулся, я раскрылся. Я начал свои путешествия, все до единого – без него.

- он боится?

Ты права Елена, он боится.

13.

- твою мать!

Не знаю, что значит это набор звуков, но что-то резко шлепнулось в воду.

Я скинул ботинки и пиджак, прыгнул в воду.

Раздумывал ли я? Долю секунды.

Потом прибежали, потом приехали врачи. Меня забрали тоже.

Врач знал английский, к моему счастью.

- довезем Вас до отеля, это по дороге.

- с ней всё будет хорошо?

-да, жива, пьяна…Вы герой!

- не правда. – смутился я.

- украли, да?

Она смотрела на мои ноги. Я кивнул. И только потом понял, что спросила она по-русски.

Она посмотрела мне в лицо, пристально.

Потом рассмеялась.

-почему она смеется? – спросил я у врача.

- говорит, что она Вас знает.

Я посмотрел пристальней.

Зеленые глаза, каштановые волосы, курносый нос, веснушки…

Синее платье.

Синее платье.

- спросите у неё… она про бумажник? Про деньги?

- нет, она о сигарете говорит.

Я закрываю лицо руками. Это невероятное совпадение. Я спас девушку, которая спасла меня, но мы уже знакомы. С этого утра, когда я не знал, чего хочет она от меня.

Когда она смотрела на мои ботинки.

Я смеюсь. Она смеется.

14.

- спасибо, - говорит она. Потом мотает головой. – Сэнк ю.

Я улыбаюсь. Ночь звездная, густая, как кофе. Божественный кофе варят здесь.

Хлопаю по лбу, мой бумажник в номере. Ключ от номера… на дне речном.

- ноу проблем, - она достает смятую от воды купюру из кармана.

Мы выходим, дверь позади нас хлопает. Тиль, знал бы я где ты живешь! Но ты же дал какой-то адрес, сейчас…

Чудом бумажка цела, но буквы стерлись. Я даю прочесть девушке.

- эммм…. Нагибина… это не далеко.

Я вдруг начинаю понимать, что говорит она. Я уверен, мы придем к Тилю. Ну или как-нибудь отыщем его.

- холодно? – спрашивает она, косясь на мои ноги. Сердобольный врач дал мне свои шлепки. А ночь действительно холодна.

Я киваю.

Выходит, можно понимать людей вот так, на жестах. На каких-то паре слов. На интонациях.

- ви хайст ду?

- Марта, а тебя?

-Маркус.

- это мой дом, Маркус.

Она указывает на красивый дом, под номером 7.

- Тиль? – с надеждой спрашиваю у нее.

- нет, май хаус.

Я смотрю на нее во все глаза. Стало быть, она уйдёт, покинет меня, оставит меня. Она берет меня за руку и тянет к двери.

Моё сердце замирает.

15.

- привет! – я машу рукой.

Она вышла из двери и смотрит недоверчиво.

- по-русски заговорил?

Я киваю, хоть и не понимаю, что она спросила.

Я счастлив. Я наконец-то дома.

Годы моих путешествий и… бинго! Джек пот.

Всё, что я искал.

- будь со мной.

Она поперхнулась булочкой, которую жевала, и уставилась на меня.

Эти три слова, которые я перевел сам и, надеюсь, произнес верно.

- ты с ума сошел, - смеется она. Елена.

И сколько ещё раз я говорил ей «привет». И сколько раз она повторяла, что я сумасшедший.

А потом я остался.

Это не так уж и трудно, взять и остаться. Я прекрасный технолог, нужный сотрудник. Я быстро учу язык.

Почему бы и нет?

Но Елена по-прежнему говорит: «нет»

Месяц, два, три, год.

А потом мы стоим посреди снега, такие крупные хлопья, а она целует меня.

- будь со мной.

И эти три слова сказал не я.

16.

Я лежу, уставившись в потолок.

Она уснула. Села в кресло, мы пили чай. Собирались ехать к Тилю.

Или вызывать такси в отель…

А она спит.

Так просто.

Я лег на ковер, и смотрю в потолок. Жутко есть хочется.

Прости, Марта. Я всё верну.

на столе кусок хлеба, чуть ли не прошлогодний, но пойдёт. А холодильнике - апельсин.

Она что, воздухом питается?

Сижу, жую. Мимо бежит таракан.

Я не видел их сто лет.

Таракан.

Берлин.

БЛЮМЕНШТРАССЕ.

Я смотрю на часы, почти четыре.

История повторяется вновь, закрываю глаза, зажмуриваюсь, только не это, пожалуйста, только не это!

Не могу вспомнить её лицо. «Это от усталости, это от усталости!»

Не могу вспомнить девушку с Блюменштрассе.

Её лицо, глаза зеленые.

Свитера нет, синее. Что-то синее. Платье.

Мокрые волосы.

Открываю глаза.

- не спишь? – она зевает.

Я смотрю на неё. Что за напасть… Блюмен… Блюмен.

Я засыпаю.

17.

- и кто этот выродок, я у тебя спрашиваю?

Какой-то мужчина кричит у меня над ухом. Марта стоит у стены и по щекам ее текут слезы.

Меня окончательно будит тяжелый удар в челюсть.

«Доброе утро!» - думаю я, однако, ответить ему умудряюсь быстро и точно.

- Денис! – кричит Марта.

- Маркус! – кричит Марта.

«Доброе утро, Денис!» - думаю я. Не хватало мне ревнивца. За что мне всё это. Сидел бы в отеле, или у Тиля дома.

- он у тебя больной на всю голову, - улыбаюсь я.

- да, - соглашается головой Марта, переводя мои жесты.

- всё хорошо будет, он ещё придёт к тебе, попросит прощения, ай.

У меня огромный бланш. И как я, такой красавчик, приду к другу на свадьбу?

- Боже, - говорит Марта

Ситуация неприятная, мы понимаем это. Она говорит что-то со словами отель и такси. Я киваю.

В холле отеля меня ждёт Тиль. Рядом с ним сидит красивая женщина лет 30. Может быть, моложе.

- где ты был? – спрашивает Тиль.

Но я дико устал.

- я приду в пять, а пока идите, вам еще готовится… сейчас только утро.

-кому как, - улыбается спутница Тиля. И я понимаю, почему он с ней. Она улыбается. Такую улыбку хочется обнимать по утрам, греться ею в зимние вечера.

Такая женщина способна только на то, чтобы делать мужчину счастливым. Ни больше, ни меньше.

- Маркус, уже три часа. Я поднял весь город на уши.

Я посмотрел на часы. Действительно, три часа.

- ну тогда идите, я буду в пять.

- куда он нас прогоняет? – удивленно вскидывает бровь женщина.

- как куда?- я даже не обращаю внимания на ее безупречный немецкий – у вас свадьба, или вы забыли?

- я и не знала, - хохочет она. А Тиль грозит кулаком.

- ты испортил всё, - говорит он.

- я не знал, что в России всё так! – пожимаю плечами я.

Наконец-то я лежу, какая мягкая кровать… ну и помял же меня этот Денис.

Почему то вспомнилось вчерашнее «Твою мать»

И говорю: «Твою мать»

18.

- я проспорил тебе

- я так и знал, Маркус. И где же ты всё-таки пропадал?

Мы сидим втроем, вечереет. Завтра днём - самолет.

- у одной девушки дома.

- то есть Я тебе проспорил?

-нет, мне проще признать, что ничего не было…

- значит ещё и что-то было?? – в голос спрашивают они.

- сначала сигарета, потом бумажник, потом река, апельсин, таракан, и драка.

- ну как у всех, - серьезно говорит Елена, - обычный день в Ростове.

Они смеются. Эти сволочи. Милые влюбленные сволочи глумятся надо мной.

Но больше не расспрашивают. Эта зияющая дыра в сердце моем.

- так что насчет свадьбы?

- иначе тебя было не выудить из Германии.

- я вообще ничего не знаю, решается моя судьба и все без меня! - говорит Елена.

По тротуару бегут дети, над ними – воздушный змей. Летит. Так просто.

- ну как решитесь, приглашайте, - говорю я.

Смотрю в небо, в синее глубокое небо и понимаю, что моё сердце всегда будет неспокойно трепыхаться, уж лучше не глядеть на этот проклятый синий цвет!

- я всё равно скажу Nicht, как тогда.

Они – смеющиеся заговорщики, у них есть история, в которой нет места мне. А у меня есть история, которую мне не забыть никогда.

- это её дом, точно. – говорит Маркус.

Поднимаемся на второй этаж, у дверей он останавливается и протягивает Тилю апельсин.

- Положи ты, и пойдём.

Снег, повсюду снег. В глаза снег. Такие крупные хлопья.

- знаешь как эта улица называется, - спрашивает Тиль, открывая дверь авто

- я не знаю, - отвечает Маркус.

- Цветочная, - говорит он, - по-нашему Блюменштрассе.

- цветочная… - повторяет Маркус.

-Сядете вы сегодня или нет? - говорит из машины Елена.

Я смотрю в окно. Что лучше, что правильней? Снег сыплет. В моих руках апельсин.

- что за хрень? – спрашивает Елена, - что упало?

Я плачу, мои слезы застывают от холода. Я смотрю, как они выходят из машины, поднимают апельсин, смотрят наверх. В моё распахнутое окно.

Он улыбается.

Знаете, не важно, было это или будет. В жизни и так много незатянутых ран, кровоточащих и ноющих. Пусть хоть здесь они встретятся, посреди снега. И она будет целовать его, его первая встречная, его совпадение, его тонкий шрам посередине сердца.

Дата добавления: 2015-08-29