Я сразу почувствовал что-то неладное, начиная прямо с аэропорта: ты знаешь, что должно произойти что-то ужасное и твоя уверенность настолько велика, что для сомнений не остается никакого места. Так

Кровавый отдых.

Я сразу почувствовал что-то неладное, начиная прямо с аэропорта: ты знаешь, что должно произойти что-то ужасное и твоя уверенность настолько велика, что для сомнений не остается никакого места. Так же было и в тот роковой день пятнадцатого июля две тысячи восьмого года…

Серебристый нисан на безумной скорости несся в международный аэропорт «Пулково», обгоняя немногочисленные утренние машины, едва тащившиеся по Дунайскому проспекту, я уже несколько раз говорил водителю, что бы он сбавил скорость, потому что я совсем не опаздывал, но он был словно глухой и тут же вслед за моими словами подрезал синий Понтиак, так, что тот едва не перевернулся, а его водитель тряс кулаком, и, судя по всему, орал, что-то непристойное. Я откинулся на сиденье и предоставил себя на волю провидения. Такое стремительное начало отдыха вселяло в меня чувство некоторой, скажем так, тревоги, и мне не нравилось, что этот безумец за рулем гнал как черт, постоянно оглядываясь назад, будто за ним гнались, а кстати, может так на самом деле и было, и события, произошедшие со мной, предназначались вовсе не мне, а этому ужаленному бешеной осой типу. Но не буду забегать вперед, тем более, что это всего лишь мои мысли, не подкрепленные никакими фактами и к тому же я совершенно не выспался накануне, я смотрел какой-то фильм о водителе маньяке, который брал попутчиков, завозил их в лес и отпускал, нет-нет, он ничего с ними не делал, просто отпускал, только в лесу жил настоящий маньяк, и он уж никого не отпускал из своих жирных лап, хотя это мое личное мнение, мне почему-то кажется, что они несомненно должны быть жирными. Внезапно машину тряхнуло так, что я ударился головой о крышу, мы уже въехали на территорию аэропорта и не снижая скорости проехали по дорожному полицейскому:

— Да вы, совсем что ли спятили, любезный! — заорал я, но он ничего не ответил и только крутил свой руль. Я уж не помню как мы остановились, только почувствовал, что мы никуда больше не мчимся. Я вышел на промозглый воздух, в котором кружилась какая-то мокрая пыль. Водитель с улыбкой подал мне чемодан, зачем-то пожал руку и умчался прочь, а я остолбенел от ужаса, вернее это не то слово, я словно сросся с серыми бетонными плитами и даже почувствовал себя, если можно так выразиться, монолитнее: рука водителя была жирной…

Покончив с утомительными своей продолжительностью, процедурами, паспортами, регистрациями, штампами, вытряхиванием карманов и прочей малоприятной волокитой я вместе с остальными, жаждущими отдыха пассажирами, втиснулся в будто бы новый автобус, никто ни на кого не обращал внимания, что вобщем-то свойственно нашему времени, мысленно все, наверное, уже жарились на пляже под палящим солнцем средиземного моря. Тут я заметил, что потерял записную книжку с важными телефонами по работе, выругался про себя, мысленно проклиная свою рассеянность, вспоминая, где я мог ее потерять. Внезапно я заметил стюардессу, которая неистово махала мне рукой, приглашая войти на борт шикарного лайнера российских авиалиний с огромным крылом и еще большим хвостом — вокруг никого не было и я стоял один перед трапом.

Должен исправить свою ошибку, и извиниться перед читателем за то что я не представился, что и намереваюсь сделать теперь. Меня зовут Теодор Вульфердорф и оба мои родители русские, это я говорю к тому, что некоторые могут подумать, что из-за моего далеко не русскозвучащего имени, я немец или, не к ночи будет помянуто, испанец, нет, всего лишь прихоть моих эксцентричных родителей, которые, несмотря на все мои расспросы об этом отвечали или туманно, или вообще не отвечали, или просили не задавать лишних вопросов, одним словом у меня с ними были довольно странные отношения, но не в этом дело, а в том, что я решил разузнать сам о происхождении моего имени и отправился прямиком к регулировщику в нелепой форме, стоящему на перекрестке. Он очень странно посмотрел на меня после моего вопроса, полез зачем-то в карман, наверное хотел что-то дать, но раздался чудовищный грохот за его спиной, он содрогнулся и побежал, крича что-то, судя по всему непристойное, потому что мама покраснела, когда я передал ей слова регулировщика, и запретила мне их говорить впредь. Тогда мне было пять лет и первая попытка узнать правду о моем имени привела к столкновению грузовика и будки регулировщика, но и в будущем я не оставлял надежды раскрыть эту покрытую мраком тайну и, наверное, благодаря скрытности моих родителей и тем, что мне исполнился сорок один, я решил стать частным детективом. И на отдых в Турцию я летел, собственно не столько отдыхать, сколько по очень важному делу, впрочем, личному и уже вполне известному читателю: по делу о моем имени, я ведь так и не раскрыл его тайну, но очень надеялся на это в Турции, потому что мое расследование привело меня именно в Турцию, где в то время отдыхала моя жена Марцелла Вульфердорф, которая, можно сказать, случайно встретила человека по имени Али Боб, чей дед носил фамилию Вульфердорф, а звали его Боб, то есть Боб Вульфердорф и жил он в Советском Союзе, работал в Кремле и был правой рукой Сталина, конечно тайно, никто об этом не знал, но Сталин, что-то подозревал, но сделать ничего не мог, так как имя было ему неизвестно, никто также не знал откуда появился этот турок, да и видели его чрезвычайно редко, кто-то даже считал, что это сам Ленин в реинкарнации, но они явно не учли возраста Боба Вульфердорфа, потому что он был старше самого Сталина, и уж конечно не мог быть реинкарнацией Ленина, разве что великий вождь смог реинкарнироваться при жизни. Одним словом, дело было запутанное и требовало моего присутствия в Турции, к тому же я ни разу за сорок лет не отдыхал.

Самолет набрал высоту, командир корабля сказал, что волноваться не о чем и отключился. Мы парили над облаками, вокруг не было ничего живого, только ледяной эфир, который струил зефир, и солнце, это неугасимое светило, изредка мелькало под крылом. К иллюминатору подлетел воробей и, сев на выступ стал читать газету. Я усмехнулся про себя, и решил ничего не говорить командиру корабля о зайце, даже задернул штору, чтобы его ненароком кто не увидел и не прогнал. Все были заняты едой, и я поинтересовался, почему мне ничего не принесли, на что стюардесса ответила, что тем, кто укрывает зайцев, обед не положен. Я стал было возражать, на что она сказала, что если бы не ее доброта, то меня выкинул бы из самолета сам командир корабля, как он поступает со всеми, кто укрывает зайцев. Я испугался и возмутился до глубины души такими порядками и даже разозлился на воробья, что из-за него я лишился обеда и меня чуть было не выкинули из самолета. Тогда я в гневе отдернул шторку и увидел, что воробей открыл коробку с надписью российские авиалинии и занят обедом. Я подозвал стюардессу и показал ей на это безобразие. Она улыбнулась и сказала, что обед, которого лишается пассажир укрывающий зайцев, передается самому зайцу. Я закричал, что это возмутительно, что это черт знает что такое, что это за компания, которая кормит зайцев, вместо того что бы кормить пассажиров и попросил чаю, на что она ответила, что чай входит в обед и просто так не полагается. Я был вне себя и спросил, есть ли что-нибудь, что мне полагается, стюардесса ответила, что пассажир, укрывающий зайцев лишается всех прав, даже спасательного жилета и все переходит к зайцу.

«Но зачем воробью жилет, да он и по размеру ему не подойдет» — спросил я. Стюардесса напомнила о своей доброте и сказала, что если я ее еще раз позову, то полечу не вперед, как все нормальные люди, а вниз, я не совсем понял, что она хотела сказать, но испугался, посмотрел в иллюминатор — там воробей уже расправился с обедом и потягивал чай. Он заметил, что я смотрю на него, повернулся и высунул язык. Я закрыл шторку.

«Ну и черт с ним, с обедом, да и чем они кормят, это отвратительно, это и есть-то нельзя, хотя бы не будет несварения желудка» — подумал я и заметил, что пассажиры с перекошенными лицами вскакивают со своих мест и бегут в хвостовой отсек. Началась давка, какая-то толстая старуха расталкивая всех локтями орала, что она инвалид войны и продиралась к своей единственной на данный момент цели, но женщины с детьми были тоже инвалидами в своем роде, да если еще учесть их физиологическое состояние, то это были инвалиды способные на убийство. Вскоре в хвостовом отсеке собрались все пассажиры, кроме, разумеется, меня. Начался мордобой между старухой-инвалидом и подкачанным тинэйджером, образовалась свалка, все орали, стоял невообразимый шум. Я открыл шторку — воробья тоже не было. Улыбаясь, я разложил кресло и с комфортом улегся в пустом салоне.

— Говорит командир корабля, немедленно всем занять свои места, иначе, вследствии разбалансировки через двадцать минут мы выйдем на орбиту земли, а меня за это оштрафуют, — командир икнул.

— Да ладно, Николаич, кто тя оштрафует, — послышалось из динамика более приглушенно.

— Кто-кто, вон, Филиппенко в космос улетел, а его там инопланетяне схватили!

— Да, брось!

— Чего брось, мне Мартын сказал.

— Да откуда он знает!

— Да Мартын в башне сидит!

— Кто сидит?

— Да, Мартын.

— Позавчера только его видел, во Николаич, ты врать!

— Кто я врать?!

— Да, ладно-ладно, давай, стекло вон запотело.

— Врать, я если хочешь врать, никогда не вру!

— А то что ты рассказывал, что в море нырнул, тоже правда?

— Правда!

— Ладно, давай.

— Не веришь?!

— Да верю, верю.

— Я тебе докажу!

— Да ты перестань дурить!

— Вот смотри и запомни, что Николаич никогда… — самолет камнем ушел вниз, пассажиры кубарем полетели прочь от места их вожделений.

— Николаич, дай штурвал!!!

— Уйди отсюда!!!

— Ты чего творишь, людей угробишь!!!

— Я угроблю?!!!

— Не дури, дай штурвал!!! — самолет затрясло, он стремительно падал. Командир корабля запел Валькирию Вагнера.

— Николаич!!!

— Смирись, Вотан, я не исполню твоего приказа!!! — самолет вошел в штопор, из динамика что-то грохнуло, связь прервалась.

Я пристегнулся и с ужасом смотрел в иллюминатор — мы падали в море, за иллюминатором пролетела коробка с надписью российские авиалинии.

— Человек за бортом! — завизжала стюардесса, — всем надеть спасательные жилеты! — я с ужасом подумал, что мой-то жилет отдали зайцу, а так как все пассажиры, за исключением некоторых болтались по салону, я схватил первый попавшийся и с огромным трудом надел, протискивая через страховочный ремень. Самолет постепенно выравнивался, но по-прежнему продолжал падать, я проклинал родителей за их скрытность, из-за которой мне суждено погибнуть такой бесславной смертью, и такой нелепой — утонуть в спасательном жилете. Самолет стрелой вошел в воду и вскоре принял горизонтальное положение.

— Говорит капитан корабля, полет нормальный, глубина двести метров, через полчаса будем на месте. Только что вы были свидетелями нового аттракциона, разработанного компанией российские авиалинии, спасибо, что были с нами, приятного отдыха и надеемся, что наша компания вам полюбилась, и вы воспользуетесь ее услугами снова. — Пассажиры медленно, как сомнамбулы рассаживались по своим местам и приводили себя в порядок, бледные лица яснее слов говорили, что аттракцион им понравился, кто-то даже от восторга порвал рубаху, а некоторые вообще не знали границ радости. Стюардессы разносили прохладительные напитки, но пассажиры все еще находились во власти новоизобретенного аттракциона и им было не до прохлады, тем более под ногами хлюпала вода. Ко мне подошла стюардесса и предложила взять что-нибудь, но я сказал, что мне не положено.

— Сейчас можно, ведь многие отказались, возьмите, ибо, если тот, кто укрывает зайцев, отказывается принять прощение из гордости и обиды, подлежит выбросу за борт.

— Да и вам недолго останется летать по морским глубинам. — сказал я, указывая на то, что стюардесса стоит по колено в воде. Она побледнела, как будто только сейчас это заметила, и с улыбкой ответила, что это часть аттракциона.

Через двадцать минут за иллюминаторами появились турки с вязанками сувениров на подводных мотоциклах и обычные ныряльщики, а через тридцать, как и обещал кэп, самолет причалил на побережье Антальи. Народ радостно повалил наружу, то есть, преодолевая сопротивление затекающей воды, прямо в море.

Выбравшись на берег, я встретился с агентом «Вэтсервиса», моей туристической компании, который стоял в черном костюме под сорокаградусным солнцем с табличкой в руках и почему-то очень обрадовался, когда я к нему подошел, мы сели в микроавтобус и отправились прямиком в отель под странным названием «Устал». Всю дорогу он без устали болтал на турецком, я, ни слова не понимая, кивал из вежливости и улыбался, но мысли мои были далеко: я думал о том, что тайна покрытая мраком приоткрылась, мне не терпелось встретится с женой и поподробнее расспросить ее о Бобе Вульфердорфе и его внуке Али Бобе…

Дата добавления: 2015-08-29