Черити покачала головой:
— Мой бедный братец никогда не понимал меня. Я не изменилась. Я всегда была такой, даже при жизни. — Ее взгляд сделался отсутствующим, она смотрела куда-то в прошлое, на давно ушедших людей. — Просто теперь у меня хватает смелости действовать.
— А он силен! — выкрикнул Шеперд, продолжавший бороться с Лукасом. — Чересчур силен!
Лицо Черити осветилось мечтательной улыбкой.
— У него сила вампира? Ты пила его кровь, Бьянка. И как он, сладкий? Похоже, что сладкий. Я бы не отказалась попробовать.
— Только попробуй укусить его! — произнесла я, и теперь мой голос дрожал. — Только попробуй!
— Если я его укушу, и выпью всю его кровь, и он умрет, — нараспев заговорила она, — Лукас станет вампиром. Тогда ты умрешь охотно? Чтобы соединиться со своим любовником?
Я ее ударила. Голова Черити дернулась, и окружавшие нас вампиры застыли на месте, будто не веря, что кто-то посмел поднять руку на Черити. Она прижала хрупкую ладонь к щеке, запылавшую от моей пощечины, а в остальном повела себя так, словно ничего не случилось.
— Ты еще попросишь меня принять тебя в мой клан, — сказала она. — Ты будешь меня умолять.
— Да с чего ты решила, что я когда-нибудь...— Я осеклась, осознав, почему она так думает и что собралась сделать.
— Ты будешь умолять и сама подставишь мне горло,— прошептала она.— Если нет, я убью твоего мальчика.
Лукас все еще пытался вырваться, но его держали крепко. Кто-то из вампиров обмотал его запястья и щиколотки скотчем, и Шеперд закинул Лукаса себе на плечи, будто это даже не человек, а просто мешок.
— Давай вверх, — скомандовала Черити. Шеперд с Лукасом на плечах начал подниматься на трамплин для прыжков в воду. Черити подошла к самому краю пустого бассейна. Я последовала за ней, не в силах понять, что происходит, но заглянула внутрь, и у меня свело желудок. Бледно-голубая поверхность была жутко заляпана кровью, пятно на пятне, уже забуревшие от времени. Заметив выражение ужаса на моем лице, Черити зашептала:
— Иногда они нас утомляют, и тогда мы даем им шанс уйти отсюда. Мы говорим: если выживут после падения, мы их отпустим. Так забавно смотреть, когда они стоят на трамплине. Плачут, кричат, умоляют, но в конце концов все до единого решают прыгнуть. Обманывают сами себя, думают, что у них есть шанс. А потом падают. Так неаккуратно! И столько впустую пролитой крови.
— Ты омерзительна, — сказала я.
— Иногда они умирают несколько часов. Дней. Один бедный глупец хныкал там внизу почти неделю. Как по-твоему, сколько времени будет страдать Лукас? — Темные глаза Черити заблестели от удовольствия при воспоминании о мучениях других. — Умоляй!
— Все равно ничего не получится. Я не могу стать вампиром, пока не отниму чью-то жизнь.
— Если я выпью твою кровь — если я выпью ее достаточно много, — ты будешь так отчаянно ее хотеть, что нападешь на первого же человека, которого увидишь. Обещаю, что не подпущу тебя к твоему дорогому мальчику, хотя в том состоянии тебе будет совершенно все равно.
Я вспомнила, как безумно иногда хотела крови, особенно во время заключения в Черном Кресте. Даже тогда я боялась утратить контроль над собой с Лукасом. Я не сомневалась, что Черити говорит правду.
— Не делай этого! — сказал Лукас — Она все равно убьет меня.
— Не убью. Клянусь. Однажды ты оказала мне услугу, и я это помню, знаешь ли. — Робкая улыбка на ее губах была такой же девчачьей и вызывающей доверие, как обычно. — Ты в самом деле можешь выбирать. Можешь уйти отсюда прямо сейчас, цела и невредима, и жить своей жизнью, как раньше. Мы дадим тебе убраться отсюда подальше, чтобы ты ничего не слышала.
Я зажмурилась, изо всех сил желая оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно.
Черити продолжала:
— Или можешь стать пай-девочкой и хорошенько попросить меня, и тогда мы отпустим твоего мальчика. Разумеется, ему придется смотреть, как ты умираешь, иначе он нам не поверит. Но ему мы позволим жить. Даю слово.
Самое безумное, что я ей поверила. Черити считала, что договоры нужно соблюдать, а долги отдавать. Кроме того, она была садисткой. Если бы она просто собиралась превратить меня в вампира, а потом все равно убить Лукаса, она бы так и сказала, а потом наслаждалась, глядя, как я кричу. Нет, у меня в самом деле был шанс спасти жизнь Лукасу, а это значило, что я должна им воспользоваться.
Я заставила себя медленно произнести:
— Пожалуйста.
— Бьянка, нет! — Лукас забился в руках Шеперда, но сделать ничего не мог.
Черити одарила меня нежнейшей улыбкой, словно я была блудной дочерью, вернувшейся наконец домой.
— Пожалуйста что?
— Пожалуйста, прими меня в свой клан. — Этого ей достаточно? Я ненавидела каждое произнесенное слово. Каждый удар сердца был драгоценным, потому что я знала: больше я этого никогда не почувствую. Внезапно я подумала, что умру в свой день рождения, в точности как Шекспир. У меня отнимают жизнь, и я должна об этом умолять. Но ради Лукаса я буду умолять. — Пожалуйста, преврати меня в вампира.
— Ты хочешь остаться со мной навсегда? — Черити обхватила ладонями мое лицо. — Мы станем сестрами? И тогда Балтазар увидит, что ты моя, а не его. Мы ему покажем. Пожалуйста, скажи «да». О, пожалуйста, скажи, что ты этого хочешь!
Вот почему она хотела, чтобы я просила, — так она могла убедить себя, что все взаправду и что она снова обретает семью. Она не хотела, чтобы я вернулась к Балтазару, — она хотела, чтобы я его заменила.
Меня так затрясло, что я едва удерживалась на ногах, но все равно сумела выдавить:
— Да. Именно этого я и хочу. Пожалуйста.
Она выпятила нижнюю губу, как избалованная маленькая девочка.
— Если бы ты и вправду хотела, ты бы умоляла. Встала бы на колени.
Невозможно ненавидеть кого-то сильнее, чем я ненавидела ее в эту секунду, но я подумала о Лукасе и опустилась на колени. Потрескавшиеся плитки царапали колени. Я накрыла рукой коралловый браслет, подарок Лукаса, последний символ его любви.
— Пожалуйста, Черити. Пожалуйста, возьми мою жизнь.
— Ну вот! — воскликнула Черити. — И вовсе не трудно, правда? — Она сладко улыбнулась мне, и я увидела ее клыки. Теперь уже недолго.
— Нет! — закричал Лукас — Не надо! Бьянка, ты можешь сражаться, забудь обо мне!
Я запрокинула голову, глядя на металлические балки. На них, вяло покачиваясь, висели клоки паутины. Я подставила горло Черити и знала, что это конец моей жизни.
«Теперь я стану вампиром, — думала я. — Надеюсь, мои родители не ошиблись. Пожалуйста, пусть это будет не так уж и плохо».
Черити положила руку мне на шею, и тут я заметила, как на балках что-то странно поблескивает, словно солнечный зайчик. Но откуда?
Глаза мои широко распахнулись.
— Будет не очень больно, — пообещала Черити. — Честное слово.
Голубовато-зеленый свет становился все ярче и расплывался, покрывая уже весь потолок, а потом начал сгущаться во что-то напоминающее облака. Подул холодный ветер, превращая летний вечер в зиму, и я задрожала.
— Черити! — заорал Шеперд. — Что это?
Уже все вампиры смотрели вверх, и даже Лукас перестал сопротивляться. Черити ахнула:
— О, они не посмеют. Они не посмеют!
Посыпался ледяной дождь. Острые льдинки падали вниз, царапая кожу и с хрустом разбиваясь об пол. Черити попятилась от меня. Я снова почувствовала под собой ноги, мечтая убежать. Может, я и сбежала бы, но не могла оставить здесь Лукаса.
Ледяной дождь все усиливался, за этой серебристой завесой все перед глазами расплывалось. Черити громко закричала от боли. Лед падал с такой силой, что ранил. Я поморщилась и тут в изумлении увидела, как из серебристого тумана проступает лицо. Хотя ледяная крупа по-прежнему сыпалась сверху, лицо никуда не исчезало.
Но еще сильнее меня потрясло то, что я его узнала. Тот самый призрак, который первым заговорил со мной. Темные длинные развевающиеся волосы и борода. Одежду я различить не могла, но мне показалось, что она старомодная, такую носили пару столетий назад — длинная накидка и высокие сапоги. «Ледяной мужчина», — подумала я. Так я его и называла.
И голосом, звучащим как трескающийся лед, он произнес:
— Она не ваша.
— Она моя! Моя! — Черити топнула ногой. — Ты ее слышал! Она сказала, что хочет войти в наш клан!
Он склонил голову набок, глядя с любопытством и пренебрежением одновременно, и ударил. Его кулак прошел сквозь живот Черити.
Она открыла рот, словно хотела закричать, но не смогла выдавить ни звука. Ее тело становилось таким же бледно-голубым, как у призрака. И я поняла, что он ее замораживает. Очевидно, даже вампиров можно заморозить насмерть.
Черити рывком вскинула голову и завизжала:
— Нет! — Она дернулась назад. Похоже, это отняло все ее силы, но она сумела отскочить. Крови видно не было. Споткнувшись, она закричала: — Выбирайтесь отсюда! Все! Уходите!
И тогда Шеперд скинул Лукаса с трамплина. Я пронзительно закричала и бросилась к нему, но напрасно — он летел вниз. И тут в бассейне появился голубовато-зеленый свет, больше, чем когда-либо, похожий на воду, и замедлил его падение. Лукас все равно ударился о дно, но не очень сильно. Я видела, как он пытается избавиться от скотча. Кажется, он цел.
Его спас призрак, дошло до меня. Призрак спас и меня.
Но сейчас нет времени думать об этом. Нужно помочь Лукасу.
Я подбежала к лесенке и спустилась вниз, в голубовато-зеленый свет. Он был холодным, даже холоднее льда, но почему-то не причинял боли. Он походил на энергетические волны или, может быть, электрические, рядом с которым опасно находиться. Я побежала сквозь этот свет, точнее, попыталась — он замедлял движение. Мои длинные волосы развевались за спиной, словно я плыла, а не бежала.
— Лукас! — закричала я.
Когда я приблизилась, он уже освободил руки. Мы вместе размотали скотч у него на щиколотках.
— Это то, что я думаю? — спросил он.
— Да. — Наконец я оторвала весь скотч. — Нужно уходить!
Мы пробрались сквозь голубовато-зеленую энергию к лесенке. Лукас подтолкнул меня наверх, чтобы я выбралась первой. Я поднялась и увидела, что на меня смотрит ледяной мужчина.
Не зная, что еще сделать, я сказала:
— Спасибо.
— Ты не ее, — ответил он. — Ты наша.
То есть меня не может убить никто, кроме них? Весьма утешительная перспектива.
Лукас тоже выбрался из бассейна.
— Бьянка, бежим! Скорее!
Мы помчались сквозь серебристо-серый ледяной дождь, лупивший так сильно, что я не сомневалась — завтра буду вся в синяках. Призраки не пытались нас остановить, а если и пытались, у них не получилось. Лукас метнулся в ближайшую дверь и потащил меня по длинному коридору, соединявшему бассейн с другой частью здания. Там тоже было холодно, но сверху не сыпалась ледяная крошка, и не было никакого неестественного свечения.
— Ты! — В дальнем конце коридора появился Шеперд, и мы резко остановились. — Это ты нам такое устроила!
Лукас потащил меня влево.
— Боковая дверь! Шевелись!
— О черт! — Я слышала, как грохочут башмаки Шеперда. Он приближался. Кажется, он остался один, но это было слабое утешение.
Лукас подпер дверь стулом и окинул взглядом комнату. Она походила на помещение бассейна — горы мусора, какого-то тряпья, обрывки бумаги, полупустые бутылки, сигареты и зажигалки. Лично я тут ничего обнадеживающего не увидела. Однако Лукас поднял бутылку водки и грязную бандану.
— Найди зажигалку, — велел он.
Я схватила одноразовую зажигалку с ближайшего подоконника.
— Лукас, что ты делаешь?
— Ах да, ты же не успела дойти до этого раздела обучения? — Он завязал бандану вокруг горлышка бутылки и обмакнул длинный конец в водку.
Шеперд начал ломиться в дверь. Стул пошатнулся. Понятно, что он недолго будет сдерживать натиск вампира.
— Лукас, он здесь!
— Отлично.
Лукас щелкнул зажигалкой. Шеперд ворвался в комнату, злобно ухмыляясь, и тут Лукас поджег тряпку и швырнул бутылку в вампира.
«Спиртное легко воспламеняется...»
Лукас опрокинул меня на пол в тот самый миг, когда взорвался огненный шар. Я услышала, как вопит Шеперд. Может быть, он умирал — огонь является одной из немногих вещей, что убивают вампира навсегда. Но прежде чем я успела посмотреть, что происходит, Лукас проорал:
— Прикрой голову!
Я послушалась. Он поднялся и швырнул стул в окно. Во все стороны полетели осколки, несколько мелких впились мне в кожу. Лукас схватил меня за руку:
— Давай выбираться отсюда!
Огонь за спиной бушевал уже не на шутку. Шеперд больше не вопил. Или он убежал, или умер.
Я выскочила в разбитое окно, стараясь не пораниться, и с огромным облегчением увидела фургон, в котором вампиры привезли нас. Он стоял футах в двадцати от здания, и в нем никого не было. Но скоро вампиры появятся здесь, а это значит, что мы должны захватить его первыми, — это ускорит побег и замедлит погоню. Мы сможем скрыться.
Дверца оказалась не заперта. Я прыгнула на водительское сиденье, Лукас на пассажирское. Тяжело дыша, он пробормотал:
— Скажи мне, что они оставили ключи в замке.
— Нет, — ответила я, возясь с проводами под приборной панелью. — Как удачно, что эту часть обучения я пройти успела.
В Черном Кресте всех учили, как замыкать провода в старомодных автомобилях, чтобы завести двигатель без ключа зажигания. Говорили, что никогда не знаешь — вдруг придется сматываться в страшной спешке? Что ж, тут они были правы.
Сверкнула искра, и мотор ожил. Я нажала на педаль газа, и мы рванули прочь.
«Спасибо Черному Кресту, — думала я. — И спасибо призраку. Кажется, моя жизнь не может стать еще более странной».
Когда я захохотала, Лукас с тревогой посмотрел на меня. Возможно, смех звучал немного истерически.
— Бьянка, успокойся, ладно? Мы справились. Не сходи с ума.
Я сосредоточилась на дороге и пробормотала:
— С днем рождения меня.
Глава восемнадцатая
— Мы должны бросить эту машину, — сказала я.
— Давай чуть-чуть медленнее. — Лукас упирался ладонями в приборную панель, словно боялся, что я сейчас заеду в канаву. По правде говоря, это вполне могло произойти. Я, конечно, получила пятерку, когда сдавала на права, но, не зная, куда еду, да еще находясь в таком возбужденном состоянии, я не особенно хорошо чувствовала автомобиль. — Не думаю, что вампиры сумеют ее выследить. Мы припаркуем машину позади дома, чтобы ее не увидели с улицы. Просто нам нужно как можно скорее попасть домой.
— Это же не вампирская машина! Ты знаешь, что они ее украли, а это значит: если нас в ней поймают, полиция решит, что ее украли мы.
— Нас никто не поймает, если ты не будешь ехать как сумасшедшая. — Лукас положил руку мне на плечо. — Дыши глубже. Ну, давай. О, здесь налево!
Я повернула налево и сообразила, что эта улица мне знакома: мы проезжали по ней на автобусе. Значит, мы приближаемся к дому Вика. Это меня немного успокоило. Конечно, от фургона придется избавиться, но это потом.
Мы въехали на подъездную дорожку и пересекли лужайку. Я понадеялась, что колеса не оставили слишком глубоких следов. Спрятав фургон за домом, мы остановились.
Как-то странно было заходить в темный, тихий винный погреб. Он нисколько не изменился, зато изменилась я. Я сбросила шлепки и дрожащими руками распустила волосы.
Лукас уперся руками в стену и опустил голову, словно совершенно обессилел. Его запястья покраснели от скотча, которым он был связан. Посмотрев на его широкие плечи, я задрожала.
Я опустила взгляд на свои запястья, на изящный браслет. Подарок на день рождения. Кажется, это было целую вечность назад, а не каких-то несколько часов.
— Черити не отступится. Она будет разыскивать тебя и дальше, — сказал Лукас. — Она одержимая. Решила, что ты — преграда между ней и Балтазаром.
— Это не важно, — прошептала я.
— Бьянка, мы не можем оставаться в Филадельфии. Нужно уехать отсюда, а куда — я не знаю...
— Сегодня это не важно, — повторила я.
Он повернулся, чтобы возразить, но наши взгляды встретились, и он замолчал. Я положила руку ему на грудь, чтобы ощущать, как она вздымается и опускается, как бьется его сердце.
«Мы живы, — думала я. — Вот что такое — быть живым».
— Бьянка...
— Ш-ш-ш...
Я провела пальцем по его губам, по мощной шее, по выпуклости адамова яблока. Я ощущала на своих пальцах его дыхание — оно учащалось от моих прикосновений. Но мы все еще были слишком далеко друг от друга. Мои руки дрожали, когда я стягивала через голову его футболку, а потом я обняла его за талию и положила голову ему на грудь. Этого тоже было недостаточно.
— Ближе, — шепнула я, пригибая к себе его голову, чтобы поцеловать.
Губы Лукаса завладели моими, его руки начали срывать с меня одежду, а мои — с него. Я помогла ему сдернуть с плеч бретельки платья, даже не прерывая поцелуя: не хотела отвлекаться.
Одежда упала на пол. Его кожа прикасалась к моей коже, я вдыхала его сосновый запах. На мне остался только красный коралловый браслет, и он блестел на фоне обнаженной кожи, когда Лукас вел меня к кровати...
Утром я чувствовала себя ужасно. Вероятно, из-за того, что меня преследовали вампиры и я попала под ледяной дождь, но Лукас ужасно переполошился.
— Ты сказала, что заболела по-настоящему. — Он положил ладонь мне на лоб, что на самом деле очень глупо, потому что температура его тела всегда была выше, чем моя. — Опять головокружение?
— Ты даже не дал мне встать с постели. Откуда я знаю, кружится у меня голова или нет? — Я показала на укрывавшее меня одеяло и подушки под головой.— Чтобы понять это, нужно хотя бы подняться.
— Я просто волнуюсь.
— Ну, значит, нас двое. Только я не хочу, чтобы ты волновался.
Лукас тяжело опустился рядом и уткнулся лбом себе в руку.
— Я люблю тебя, Бьянка. А значит, волнуюсь. С тобой происходит что-то плохое, а мы не понимаем что. Нужно поговорить с вампирами –и не такими, каких мы встретили вчера.
— Я подумывала о том, чтобы поговорить с мамой и папой, — призналась я. — И не потому, что мне хочется... хотя мне хочется, и очень сильно... — (Он взял меня за руку, показывая, что понимает.) —...но вряд ли они нас выслушают.
Мне ужасно не хотелось в это верить, но я чувствовала, что так оно и есть. Если я позвоню, родители приедут, чтобы забрать меня. Они пойдут на что угодно, лишь бы разлучить нас с Лукасом, и, может быть, вынудят меня стать вампиром, как и они сами.
Лукас немного подумал.
— Ну а Балтазар?
Ему стоило большого труда признать, что Балтазар может мне помочь. Но и это, конечно, тоже был тупик.
— Я его уже спрашивала, в школе, в прошлом году. Он не знает, что происходит с рожденными вампирами, если они не завершают переход.
— Проклятие! — Встав с кровати, Лукас заметался по комнате.
Я наблюдала за ним из-под кучи одеял. «Забудь об этом, — хотелось мне сказать ему. — Может быть, это все ерунда. Мы спаслись от Черити и должны сейчас радоваться!»
На самом деле я просто пыталась притвориться, что ничего не происходит. Но ведь я рассказала Лукасу правду, ради того чтобы больше не притворяться. Настало время посмотреть правде в глаза. Лукас остановился:
— Мы все время считаем, что причина в твоей вампирской природе. А вдруг нет? В смысле — ты нe могла просто заболеть. Вдруг это легкая форма пневмонии или что-нибудь в этом роде?
— Может быть. Я уже думала об этом. Полноценные вампиры не могут подхватить вирус.
Но в детстве у меня бывали насморк и желудочные колики, как у любого ребенка. Правда, последние несколько лет я не болела вообще ничем, и родители говорили, что вампирская сила укрепила мой иммунитет. Но вдруг я все-таки могу заболеть, как обычный человек?
— Пару лет назад Дана болела пневмонией в легкой форме. Она чувствовала слабость, не хотела есть и все такое. Может, и у тебя что-то подобное?
— Может. — Мне ужасно понравилась эта идея. Хотя это довольно странно звучит — ну кто захочет заболеть пневмонией? Но эта альтернатива казалась весьма привлекательной.
Лукас снова сел на кровать в куда более радостном настроении.
— Значит, нужно отвести тебя к врачу. Он тебя осмотрит и скажет, в чем дело.
Мысль была неплохая, за исключением одного пустяка. Я нерешительно спросила:
— А мы сможем заплатить врачу?
— У нас хватит денег, чтобы сходить в клинику. Конечно, обойдется недешево, но мы справимся.
— Если мне потребуются антибиотики... Лукас, все это очень дорого стоит...
— Если тебе потребуются антибиотики, мы продадим фургон.
— Украденный фургон?
— А о каком еще я могу говорить? — Лукас не смотрел мне в глаза.
— Лукас, но это неправильно! Эта машина кому-то принадлежит, и хозяину она наверняка нужна. — Я просто поверить не могла, что он такое предложил. — И потом, как ты вообще собираешься это сделать? Фургон украден. Не так просто продать угнанную машину, я видела по телевизору — на них есть серийные номера и прочие вещи, чтобы выслеживать их.
Он тяжело вздохнул:
— Бьянка, я работаю в чоп-шопе.
Я растерялась. Что еще за чоп-шоп такой? Первое, что пришло мне в голову, — это чоп-суэй в китайском ресторане. Но Лукас работает в гараже!
— Я не понимаю.
— Чоп-шоп — это такой гараж, где имеют дело с угнанными машинами. — Рассказывая, Лукас смотрел на свои руки, рассеянно потирая ободранные запястья. — Мы перебиваем заводские номера, разбираем машины на части, перекрашиваем их, подделываем номерные знаки — в общем, все, что требуется клиентам. Я этим не горжусь, но делать умею.
— Но почему ты работаешь в таком месте?
— Бьянка, спустись на землю. Мне еще не исполнилось двадцати одного года, и у меня нет даже школьного аттестата, не говоря уже о дипломе механика. Кто еще, по-твоему, возьмет меня на работу? Мне не нравится иметь дело с жуликами. Мне не нравится это настолько, что иногда по утрам меня тошнит. Но я должен работать, чтобы мы смогли выжить, а такое место... ну, собственно, это единственное место, куда меня взяли.
Щеки мои заполыхали. Я почувствовала себя такой дурой! Ну как же можно было не понять, в каком мы положении? Должно быть, гордость Лукаса страдала каждый день — он до сих пор твердо верил в добро и работал там только потому, что это было необходимо. Для нас.
Я ласково накрыла его руку своей.
— Я понимаю.
— Хотел бы и я понять. — Лукас убрал руку. — Слушай, я знаю, что хозяин машины имеет право получить ее обратно. Но держу пари на миллион баксов, что она нужна ему не для того, чтобы купить лекарство любимому человеку. Если бы он знал... если бы знал, как сильно оно тебе нужно... как ты думаешь, может, он не рассердился бы?
Я кивнула, быстро моргая. Я стала обузой, и мы с Лукасом превратились в преступников. Это причиняло боль, но мне придется посмотреть правде в лицо.
Оказалось, что в одной из местных больниц есть бесплатная поликлиника, так что Лукас взял выходной и повел меня туда. Едва мы в нее вошли, стало понятно, почему она бесплатная. Все до единого стулья в комнате ожидания были заняты. Там сидели старики, одинокие и потерянные на вид; сидели целые семьи. В каждом углу кашляли. Желтоватые постеры на стенах напоминали о различных факторах риска, делая упор на ЗППП.
Я вписала свое имя в конце длинного списка, прикрепленного к поцарапанной старой планшетке. В комнате сильно воняло лизолем.
— Тебе лучше сесть, — сказал Лукас.
Мне хотелось попросить его перестать вести себя как наседка, но сесть действительно было нужно. Я чувствовала сильную слабость, меня бросало то в жар, то в холод. Я то мечтала об одеяле, а то даже летнее платье казалось слишком теплым.
Лукас сел рядом, и мы с ним начали листать журналы, лежавшие на столах. В основном в них рассказывали о том, как заботиться о маленьких детях. С обложек улыбались счастливые, здоровые, сияющие детишки, ничуть не похожие на ожидающих приема малышей вокруг нас. Все журналы были выцветшими, с загнутыми страницами. Первый же, который я взяла, оказался двухлетней давности.
— Жутковатое местечко, — прошептала я Лукасу.
— Вроде не такое уж и плохое, — пожал он плечами, и я поняла, что его вряд ли когда-нибудь водили к другим врачам; платить много Черный Крест не мог, и они никогда не задерживались надолго в одном месте, чтобы обзавестись семейным доктором.
Я вспомнила своего педиатра в Эрроувуде, доктора Даймонда, добродушного человека в очках, всегда позволявшего мне перед прививкой выбрать лейкопластырь с моими любимыми мультяшными персонажами. Мама говорила, что они водили меня к нему с младенчества, а к тому времени, как мы перебрались в «Вечную ночь», я была уже слишком взрослой, чтобы оставаться его пациенткой. И все это время, проверяя мои рефлексы и делая мне прививки, он не замечал во мне ничего необычного, хотя однажды сказал, что моя мама, похоже, совсем не стареет.
В общем, знакомство с доктором Даймондом убедило меня, что, если я подхватила обычный человеческий вирус, врач мне поможет. Ну а если это что-то вампирическое — что ж, мне не повезло, но доктору об этом знать не обязательно.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем меня вызвали, но в конце концов я услышала свое имя. Лукас помахал мне, и я скрылась за дверью.
Грузная медсестра с бейджем, на котором было написано «Сельма», вошла в кабинет вслед за мной.
— На что жалуемся?
— У меня часто кружится голова. — Бумага на кушетке смялась, когда я села. — И аппетит совершенно пропал.
Сельма глянула на меня:
— Ты случайно не беременна?
— Нет! — Щеки мои запылали. Я знала, что доктора задают такие вопросы, но все равно была к этому не готова. — В смысле... я... ну, если можно так выразиться, веду половую жизнь, но мы предохраняемся. И я точно знаю, что не беременна. Честно.
— Ну что ж, посмотрим, в чем дело. — Сельма сунула мне в рот градусник. Я послушно прижала его языком, глядя, как она берет тонометр. — Как ты себя чувствуешь?
Я покрутила рукой: так себе. Сельма кивнула, стала надевать манжетку мне на руку — и вдруг замерла. Я скосила глаза и увидела, что она уставилась на дисплей термометра, на котором высветилось — «91 градус».
У меня всегда была немного пониженная температура. Доктор Даймонд вечно шутил насчет моих 97 градусов, но в этом не было ничего такого уж особенного. Однако 91 градус — это действительно необычно.
— Дай-ка мне его. — Сельма вытащила градусник у меня изо рта, стерла показания, снова сунула его мне в рот, закрепила на руке манжетку и начала накачивать в нее воздух. Манжетка плотно сжала мое предплечье. Я не отводила глаз от дисплея термометра. «Ну давай, — думала я. — Поднимайся. Хотя бы до девяноста семи градусов! Она не сочтет это слишком странным».
Цифры на дисплее сменились, упав до 90 градусов.
Сельма вытаращила глаза. Сначала я подумала, что она увидела показания градусника, но тут же поняла, что с давлением тоже что-то не так. Сельма сорвала манжетку с моей руки и скомандовала:
— Ложись! Я сейчас же приведу доктора.
— Да нет никакой спешки, — неуверенно возразила я. — Ну честно, у меня просто голова кружится.
— Ложись, пока не упала! — Сельма прижала мои плечи к кушетке. Несмотря на силу, в ее манере было что-то очень мягкое: должно быть, она хорошая медсестра. Сельма выскочила из кабинета, а я осталась лежать, скрестив руки на животе и пытаясь убедить себя, что ничего страшного не происходит.
К несчастью, я знала, что это не так.
Будь это пневмония, или грипп, или любой другой вирус, температура не была бы такой низкой. Когда люди заболевают, температура у них повышается. Думаю, и с давлением тоже что-то в этом роде.
Иными словами, то, что со мной происходило, не имело никакого отношения к человеческим болезням.
Я слышала, как в коридоре медсестра взволнованно разговаривает с кем-то, вероятно с одним из докторов. Неужели они решат, что это неотложный случай? И положат меня в больницу? А если так, смогу ли я из нее выйти?
Я быстро встала — чересчур быстро. От резкого рывка голова закружилась, и на какой-то миг я испугалась, что упаду, но ухватилась за кушетку и сделала несколько глубоких вдохов. Еще чуть-чуть — и я уже могла идти.
Я выглянула в коридор. Сельма стояла неподалеку, полностью поглощенная разговором с доктором, и я хорошо слышала, как она говорила:
— Я уверена, что термометр исправен. Это случилось всего десять минут назад. Говорю вам...
Нужно торопиться. Я на цыпочках прошла половину коридора и пустилась бежать к комнате ожидания. В коридоре появилась еще одна медсестра и вздрогнула, когда я промчалась мимо нее.
«Не оглядывайся». Не сбавляя хода, я ворвалась в комнату ожидания и крикнула:
— Лукас! Пойдем!
Он удивленно посмотрел на меня, но мгновенно вскочил на ноги.
Мы уйдем отсюда. У нас получится. Вот мы уже на улице, и пылающее июльское солнце тут же обдало меня жаром. От ступенек и асфальта поднимались горячие волны. Это было чересчур, и я обмякла, упав на перила. Ступеньки как будто растянулись и теперь покачивались под ногами.
— Бьянка! — Лукас подхватил меня, закинув мою руку себе на плечи.
Спотыкаясь, я спустилась с крыльца, и мы завернули за угол.
— Не останавливайся! — задыхаясь, выпалила я. — Я знаю, они сейчас выйдут и начнут искать меня.
— Я и не останавливаюсь. Но что случилось?
— У меня слишком странные показатели. Медсестра испугалась.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |