– Мама ты что не понимаешь? Сумасшедшие не маскируются, на то они и сумасшедшие, они не будут прятаться за масками, а вывалят тебе прямо на голову все свои фантазии. Они не видят границ, ты что, не понимаешь?
– Алекс слушай, ты у меня такой наблюдательный, но ведь мы то с тобой маскируемся.
– От кого, если не секрет? Насколько мне не изменяет память, то круг нашего общения очень сильно сузился и нам просто не от кого маскироваться, разве что с профессором поиграть в прятки? – Алекс улыбнулся, – Хотя с профессором бесполезно, он нас насквозь видит. Так что ты просто не следишь за тем, что происходит. И я абсолютно уверен, что стоит кому-нибудь появиться в нашем доме, как ты тут же, в полной красе, проявишь всю свою неординарность.
– Самое интересное, что только на опыте можно получить ответ. Какой смысл сидеть и предполагать, как все будет происходит по-настоящему?
– Я забыл тебе сказать, когда мы с тобой про любовь говорили, я почему-то вспомнил про страх, который я испытывал неоднократно, когда спал, то есть лежал в постели. Он всегда ощущался по разному. Иногда все было захвачено этим переживанием, но при этом очень ярко ощущалось нечто спрятанное глубоко внутри, и это что-то излучало покой, нейтрализуя своим присутствием панику, не давая при этом телу дрожать от страха. Этот покой, как поплавок, не дает тебе утонуть, держит на поверхности и тебе от этого достаточно легко справляться с проявляющимся давлением.
Мама посмотрела на Алекса.
– Так может быть, у тебя есть кто-нибудь, с кем ты смог бы поговорить по душам?
Алекс уставился на маму.
– Ты меня удивляешь. Откуда? Я пролежал без движения, не знаю сколько времени, и по твоим словам, в этот период ни с кем не дружил, а ты предлагаешь мне с кем-нибудь по душам побеседовать.
– Когда с тобой это случилось, то есть с нами, к нам часто приходил твой друг Макс.
– Ты мне ничего об этом не говорила.
– Да знаю, как-то не до этого было. По началу я не хотела его к тебе пускать, но потом почему-то передумала. Так вот, когда он приходил, я разрешала ему сидеть возле тебя, а сама уходила в другую комнату, чтобы не мешать.
Алекс нахмурил брови.
– И что, долго он так ходил?
– Долго. Пока их семья не переехала. Он говорил мне, что его папу перевели на новую должность, помнишь, он у него какой-то ученый... – мама замолчала, пытаясь вспомнить, какой наукой был увлечен папа Макса. Но как она не старалась, ничего не приходило на ум. Подожди-ка а ведь это же не может быть обычным совпадением? Он уехал именно тогда, когда в нашей жизни появился профессор. Очень странно, я только сейчас это заметила. Может быть их переезд тоже был организован профессором? Тогда получается, что он и правда обладает очень большой властью, раз может вот так, запросто, взять и целую семью вывезти из города. У него, наверное, очень большие связи.
– Вот видишь, как на самом деле происходит. Был единственный человек, с которым, как ты говоришь, я общался последнее время, да и он куда-то исчез. А он случайно не оставлял тебе никаких координат?
– Нет, я как-то тогда, признаться честно, была очень равнодушна к нему, и мне было совсем неинтересно, куда они переезжают. Я только из вежливости с ним поддерживала разговоры, не стараясь запомнить, о чем он говорил.
– Ты сказала, что он обещал тебе, а что именно, не помнишь?
– Ну он сказал, что пока не может назвать точно, куда именно они едут, просто пообещал, что как только они доберутся до нового места жительства, он мне то ли позвонит, то ли напишет, честно не помню.
– И что? Так и не позвонил? Давно они вообще уехали?
– Да прошло достаточно времени, чтобы как следует устроиться, по идеи он мог уже не раз сообщить свой новый адрес.
– Как то странно, – Алекс посмотрел на стопку бумаг лежащих перед глазами.
– Да и правда очень странно, насколько мне известно, то его отец не был выдающимся ученым и повода для перевода на более высокую должность кажется не было.
– А с чего ты взяла что его повысили?
– Макс что-то рассказывал, я тогда даже немного удивилась. Но как ты знаешь, мне не до того было.
– Да, очень странно, куда он исчез? Может быть позвонить в школу и спросить там у кого-нибудь о его новом месте жительстве, может быть он им сказал. Ведь ему же нужны были документы.
– Да, но он мог их просто забрать ведь, совсем не обязательно ставить кого-то в известность. А что это ты так заинтересовался? Ты же пять минут назад отказывался с кем бы то ни было беседовать.
– Это было пять минут назад, а сейчас все совсем по-другому, – Алекс чуть заметно улыбнулся, – Ладно, давай сначала с документами разберемся.
И они принялись тщательно изучать каждую бумажку, отложив в сторону новенькие паспорта на чужое имя со своими собственными фотографиями.
– Ну и дела, я и не думала, что вот так просто можно взять и придумать чью-то жизнь со всеми подробностями.
Алекс встал и медленно подошел ко окну.
– Ты случайно не знаешь, который час?
– А какая, собственно, разница, сколько сейчас времени? Ты что, куда-то спешишь?
– Ты права, теперь это совсем не важно. Просто я немного удивлен, как быстро промелькнул день.
– День? Мне кажется, что я сижу в этой комнате уже сто лет, перед моими глазами промелькнуло так много событий, что я совсем сейчас не могу понять, сколько времени мы с тобой тут провели. Меня это все конечно очень сильно поражает. Вся эта ситуация уже больше смахивает на какой-то эзотерический детектив. А мы с тобой главные герои этого представления. Вот никогда бы раньше не подумала, что можно так легко вляпаться в такого рода историю. И чем больше я узнаю подробностей, тем четче осознаю нереальность происходящего. Все как в кино.
– Да, со стороны это выглядит очень забавно, но когда ты сам находишься в эпицентре – веселого мало. И знаешь, никак не могу отделаться от одной странной формулировки, она почему-то, как старая пластинка, крутится все время в голове, сладко напевая: "Это не сон, это не сон".
Мы-то с тобой думаем, что это сон, а кто-то нашептывает мне совсем другие слова. Ну не может такого быть. Мы привыкли жить – не тужить, когда все ясно и понятно. Когда все работает в соответствии с установленными кем-то законами: солнц е– луна, вопрос – ответ. Что можно жить и не думать о том, что будет через минуту, где ты окажешься и, главное, во что, или в лучшем случае, в кого ты можешь превратиться. С одной стороны, все происходит так, словно по-настоящему, мы двигаемся, разговариваем, думаем, но с другой стороны, события в которых мы принимаем участие опровергают все наши догадки и размышления о том, что же на самом деле творится с нами. Ты вот мне предложила с кем-нибудь поговорить, я сначала отказался, но теперь я бы с большим удовольствием побеседовал с Максом, и, как на зло, он загадочным образом куда-то исчез. Вот если мы с тобой сейчас все события пересмотрим, которые тут имели место быть, то вывод-то напрашивается один. Мы, мама, с тобой толи с ума сошли, так что нас вылечить уже никто никогда не сможет, или... – Алекс замолчал, – Ведь вот как получается, мы с тобой видим, что все, что с нами происходит, находится за пределами общепринятых норм существования, так? Странные события, странные люди, я уже молчу о своем не менее странном опыте. Иди попробуй рассказать кому-нибудь такую историю, ведь тебе никто не поверит. Будут смотреть на тебя, как на психа. Но самое интересное конечно то, что мы с тобой ведем себя так, словно в этом нет ничего экстраординарного, ты это заметила? Ноги и руки от страха не трясутся, все воспринимаем с какой-то отрешенностью. Ну да, влипли, ну да все жутко, и при этом нет никакой паники. Это больше всего меня и удивляет. Видишь, я даже могу, без особой паники, спокойно разговаривать.
– Да, странно все это, – мама глубоко вздохнула, – И как они могли так легко и быстро свести с ума совершенно нормальных людей?
– Вот это-то как раз меня меньше всего интересует, ты бы лучше
подумала, как нам выпутаться из этого состояния?
– Да, я уже об этом не раз подумала, и не два, и все, что мне приходит на ум, так это то, что нам с тобой милый без посторонней помощи здесь не обойтись.
– Ты что, решила к доктору обратиться?
– Нет, конечно, тут никакой доктор уже не сможет помочь. Я не это имела в виду. Дело в том, что мне почему-то кажется, что вся эта история кем-то тщательно спланирована, что за этим стоит чья-то очень сильная рука. Если бы мы с тобой просто сошли с ума, то нами никто не стал бы заниматься, и тогда мы бы действительно у доктора могли оказаться. Ноб как видишь, пока что мы еще, так сказать, на свободе, да и еще с такими-то возможностями. Я, если честно, после прочтения этих бумаг, себя почувствовала каким-то тайным агентом, за плечами которого есть надежная защита и поддержка. Нас не просто выбросили на улицу в полном неадеквате, нас окружили теплой заботой и поддержкой. Это весьма странно, кому могли понадобиться такие, как мы? У нас на руках новые паспорта на чужие имена, наш дом за пять минут может быть продан, если мы захотим, за очень приличные деньги, при обычных обстоятельствах мы бы наш дом и за пол-цены вряд ли за такой срок сумели бы продать, а тут все готово и покупатель и деньги, стоит лишь согласиться принять условия.
– Но мы, почему-то, не захотели? – перебил Алекс.
– Нет, сынок, теперь я очень хочу, чтобы все шло в соответствии с планом предложенным профессором. Я тогда, если честно, сама не понимала почему меня так замкнуло. Но теперь все ясно. Ты же сам видел, почему я так себя стала вести. Получается первая парочка была совсем не та, что мы ожидали. Скорее всего, это была какая-то проверка.
– Какая еще проверка? Ты о чем?
– Может быть это была проверка на мою чувствительность, автором которой является сам профессор, и все это было сделано на случай если и правда нам будет угрожать какая нибудь опасность, чтобы увидеть смогу ли я ее распознать. Я же тебе говорю, что меня ни с того, ни с сего так перекосило. Я ведь не собиралась заниматься никакой самодеятельностью. Мне бы и в голову за ранее не пришло бы так огрызаться и умничать с посторонними людьми, да к тому же учитывая, что по плану это должны были быть люди от нашего профессора. Или все таки это была какая-то ловушка? Может быть те, кто приходили, были совсем другого поля ягоды, ты понимаешь, о чем я? Может быть, поэтому я начала вести себя так странно, может быть я почувствовала что-то не ладное, и как результат моей чувствительности произошел весь этот спектакль. Теперь, кажется, все становится на свои места. Значит кто-то внедрился посторонний в наш план, и поэтому все перевернулось с ног на голову. Мы словно сбились с курса и все полетело кувырком. Может быть поэтому нас потом отключили, и мы с тобой заснули как раз из-за этих странных накладок. Может быть именно по этой причине мы так долго блуждали по затерянным коридорам реальностей, чтобы снова вернуться на свою тропу, нас как будто носило по волнам, от этого возникали эти странные события, схожие со сновидениями.
– Мама? Ты сама-то слышишь, о чем говоришь? Ты сама до всего этого додумалась? Ты говоришь это так, словно это не твои фантазии, а самая настоящая правда. Почему ты так уверена в этом? Ты хочешь, чтобы я поверил тебе? О чем ты вообще говоришь?
– Нет, конечно, просто на мой взгляд это очень хорошо все разъясняет, как еще по-другому можно объяснить все эти нестыковки?
– Да как угодно, только я вообще не вижу смысла искать объяснения. Зачем тратить столько драгоценной энергии на пустые рассуждения и предположения? Какой в этом вообще смысл? Говори, не говори, а настоящих ответов у тебя от этой болтовни все равно не появится.
– Вот и зря ты так думаешь. Мне кажется, что не стоит пренебрегать разговорами. Может быть, если мы с тобой сможем себе объяснять то, что тут с нами происходит, нам будет гораздо легче.
– Ну ты даешь, мама, ты меня почти развеселила, ты что, хочешь сказать, что если мы с тобой будем верить в собственные предположения, нам станет от этого легче?
– Вполне возможно, не знаю как тебе, а мне, к примеру, стало как-то спокойнее от того, что картина маломальски собралась в кучу.
Алекс громко рассмеялся.
– Вот именно, это ты точно подметила, в кучу-малу. Мы, с тобой, еще те фантазеры-интерпретаторы. Нам уже пора свой собственный цирк открывать. Мы, как два клоуна, ходим по комнате и смешим друг друга, без конца повторяя одну коронную фразу: "Может быть то, может быть се". Надо только костюмчики нацепить поярче, я в принципе уже и так в костюмчике, хожу тут в женской одежде, с умным лицом и маму слушаю, осталось только тебе красный нос приделать для пущего веселья. Ну если не хочешь красный, можно и синий нацепить, здесь я целиком и полностью доверяю твоему вкусу, ты у нас мастер как ни как. Как тебе моя идея? Ты наверное с помощи логики все смогла бы объяснить, не так ли? Представь такую картину: занавес поднимается, мы с тобой выходим на сцену в ярких костюмах, ну можно и не в ярких, про костюмы можно будет отдельно подумать, и вот мы выходим на сцену, зал аплодирует, и тут неожиданно для всех, я начинаю превращаться в обезьяну. Ты ловко отскакиваешь в сторону и тут же принимаешься объяснять залу, ну и мне заодно, что в этом нет ничего странного. Что мое превращение в обезьяну очень логично, при этом без конца повторяя свою любимую фразу: "может быть". "А может быть", – кричишь ты, – “это просто проверка, на случай, если ты и правда начнешь мутировать. Может быть", – не успокаиваешься ты, это для того, чтобы ты был готов к любым неожиданностям, а не жил все время с ощущением того, что ты маленькое ограниченное существо”, – вот было бы смеху.
– Ты, Алекс, зря так утрируешь, мне кажется в моих словах есть доля истины.
– Конечно есть, но она настолько мала, что вряд ли сможет нас спасти.
– Почему ты так скептически настроен по отношению к моей логике?
– Да потому что твоя логика хороша в очереди за билетом в баню, а в нашей ситуации твоя логика как-то уж совсем не к месту. Ты тут мне какие-то теории предлагаешь. А на самом деле все ведь может оказаться совсем иначе.
– Алекс, если ты не заметил, то моя логика как раз очень отличается от логики той, что ты описал. Ты хоть слышал, что я говорила?
– Не сомневайся мама, я тебя очень хорошо слышал и продолжаю это делать, ты что думаешь, что я где-то в облаках летаю? Давай по-порядку? Ты говоришь, что люди, те что исчезли, были вовсе не те, кого мы ждали?
– Да, – мама кивнула.
– Почему ты так решила? Ведь они же явились в то время, что обозначил профессор.
– А что, по-твоему, профессор сам не мог нам устроить проверку? Может быть это были тоже его люди, только задачи перед ними стояли другие, понимаешь? Я сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что как только они появились в нашем доме, меня как будто подменили, будто бы вместо меня начал действовать кто-то другой, но этот кто-то другой тоже является как бы мной, будто бы он, то есть я, всегда присутствует во мне, но действовать начинает лишь тогда, когда мне грозит какая-то опасность.
– Так, хорошо, значит ты хочешь сказать, что нам грозила опасность в тот момент и поэтому из тебя полезли твои, так сказать, внутренности?
– Алекс, если честно, то мне бы не хотелось с тобой ругаться, пойми же меня наконец, то, что я хочу тебе объяснить, весьма сложная материя, и, когда я пытаюсь тебе описать то, что было, слова становятся какими-то предателями, они так сильно искажают мою истину, что я сама, слушая свою речь, с трудом понимаю, о чем собственно разговор.
– Извини, я не хотел тебя обидеть, просто я и сам не знаю, что на меня нашло.
– Я не сержусь, пойми, но мне бы очень хотелось, чтобы ты не подвергал все время мои фантазии язвительной критике.
– Мам, я хочу молока, – Алекс уставился на маму.
– Что? Какого молока? Обычного коровьего молока?
– Да, обычного коровьего молока, и мне кажется, что если я сейчас не выпью стакан молока, то умру.
Алекс вдруг побледнел. Мама испуганно посмотрела на сына.
– Ты не шутишь?
Алекс молча замотал головой.
– Я сейчас, – мама быстро встала с кровати и побежала на первый этаж. Добежав до кухни, она принялась нервно перебирать содержимое холодильника. Найдя коробку с надписью “Молоко”, она схватила ее и быстро направилась назад в комнату, где находился Алекс.
– Вот, возьми, это все, что есть, – мама подошла к сыну и вручила ему небольшой пакет с молоком.
Алекс взял коробку и принялся откручивать крышку. Как только ему удалось это сделать, он жадно, припав губами к небольшому отверстию, начал пить молоко большими глотками. Мама с удивлением смотрела на сына. Молоко текло по его щекам, капая прямо на одежду, но Алекса это ничуть не смущало, он так сильно был увлечен поглощением содержимого пакета, что ничего не замечал. Опустошив до конца целый пакет, Алекс громко выпустил воздух, скопившийся в легких.
– Спасибо, – сказал Алекс, протягивая маме пустой пакет. Затем, сняв свитер, перепачканный напитком, Алекс направился в ванную комнату. Спустя несколько секунд в ванной зажурчала вода, затем наступила тишина и на пороге ванной комнаты появился довольный молодой человек, на лице которого красовалась блаженная улыбка.
– Извини, я немного перепачкал твой свитер, – Алекс светился от счастья.
– Ничего страшного, – тихо ответила перепуганная женщина.
– Какое же оно все таки вкусное, – сказал улыбающийся молодой человек и как ни в чем не бывало отправился к кровати, где лежали брошенные документы. Мама молча кивнула и пошла в ванную, для того чтобы выбросить в мусор пустой пакет.
– Ма, иди сюда скорее, – послышался голос Алекса, и мама тут же поспешила в комнату.
– Что? Еще молока?
– Нет, спасибо.
– Да я шучу. Что там?
– Смотри, что я тут нашел.
Алекс протянул женщине газету с развернутыми страницами.
– Читай.
Мама быстро пробежала глазам по тексту.
– О боже…
– Я так понимаю, что это будет в случае, если мы с тобой решим самостоятельно пуститься в пляс.
– Скорее всего, – мама сложила газету и швырнула ее на кровать.
– Какие будут соображения? – спросил Алекс.
– Какие тут могут быть соображения? Все очень просто: здесь и соображать особо не приходиться, все как на ладони прописано, нам дают понять, что если пойдем направо, то все будет в шоколаде, хотя, если честно, пока мне не очень понятно, для кого именно все будет в шоколаде, но то, что и мы без сладкого тоже не останемся – это очевидно, а вот если налево пойдем, тогда все будет как вон в той газетенке расписано. Ты что выбираешь?
– Ты еще спрашиваешь, конечно историю в газетенке!
– Алекс? Может быть хватит так шутить?
– Да, ты права, шутки в сторону! Надо быть очень серьезными иначе ни шоколада, ни мармелада. Итак, что мы имеем? – Алекс посмотрел на маму, – Молоко имеем?
– Алекс, перестань, прошу тебя, давай серьезно поговорим.
– Да я серьезно, молоко еще есть?
– Ты что, теперь одним молоком будешь питаться?
– По-моему – неплохая диета – быстро и питательно, – Алекс улыбнулся во весь рот. – Я, конечно, не знаю, что будет завтра, но сейчас молоко для меня единственная еда. А ты, случайно, не проголодалась?
Мама нахмурила брови, прислушиваясь к своему организму.
– Кажется, пока никаких признаков голода, но если ты будешь постоянно об этом говорить, я, скорее всего, быстро к тебе присоединюсь, и ты останешься без лакомства.
– Да ты права, тогда, чтобы с тобой не делиться, о еде больше говорить не будем. Я тебе обещаю, с этой минуты ни слова о еде.
– Алекс, будешь много болтать, я тебя самого съем.
– Мама не шути так, иначе мне придется снова привязать тебя к стулу.
– Вот только к стулу, пожалуйста, не надо меня больше привязывать, ладно? Так на чем мы с тобой остановились?
– На том, что ни слова о еде.
– А до этого о чем речь шла?
– Так о шоколаде и мармеладе, если направо, и о той смешной истории, про пожар и двух неопознаных жертвах.
– Да, точно.
– И ты кажется выбрал… – мама посмотрела на Алекса.
– Я выбрал шоколад, – и Алекс закивал в знак подтверждения головой. – Но это совсем не о еде, как ты понимаешь. Мы теперь едим только молоко, как молодые телята. Алекс мило улыбнулся, поглядывая сверкающими глазами на маму.
– Молодец, правильный выбор, я тоже выбираю шоколад, хотя, по правде говоря, никогда особо его не любила, но чует мое сердце, пришло время менять свои привычки и действовать по обстоятельствам. Надо любить шоколад – будем любить. Я, конечно, обещать ничего не могу, но пока от шоколада не начнет тошнить, можно и не сопротивляться. А для того, чтобы действовать, нам с тобой скорее всего надо на зубок эту толстенную рукопись выучить, а затем ее сжечь, понял?
– Понял, не дурак, только я не совсем уверен, что смогу так быстро вызубрить эту нудную историю.
– Это, Алекс, не нудная история, это история нашей семьи, понял?
– И все таки, зачем нас так опекают?
– Если опекают – значит так надо, и ты, пожалуйста, не сопротивляйся. Договорились?
– Договорились…
– До тех пор, пока мы не отыщем выход из сложившейся ситуации, стоит прислушаться к тем, кто знает, где он находится.
– Согласен, но надо быть на чеку.
– Не спорю, если можешь то будь, я лично пока не знаю, как это делать, так что с меня спрос маленький, буду выполнять предложенные схемы, а там видно будет. Я так поняла, что у нас сейчас особого выбора нет.
– Я думаю, это не только сейчас, по всей видимости выбор даруется тем, кто умеет им распоряжаться в соответствии с общими правилами, а все, кто не умеют, должны ходить с картой и компасом, выданными старшими товарищами. Надо еще спасибо сказать, что такую честь оказали и не бросили в пасть тигру.
– Согласна, я это тоже хорошо понимаю.
– Ну так что, как учить будем? По ролям?
– Давай, ты вслух читай, а я за тобой повторять буду, может быть так дело быстрее пойдет.
– А что с домом делать будем?
– Ясное дело – продаем…
– А покупатели-то где?
– Покупатели скорее всего уже в пути.
– Думаешь?
– Уверена…
– Тогда читай.
Мама забралась с ногами на кровать и подложила к стенке подушки, затем, усевшись поудобнее, принялась тихо читать историю своей незнакомой новой жизни. Алекс залез на кресло и, вальяжно развалившись, принялся слушать длинную историю, закрыв глаза.
– А ты знаешь, не такая уж плохая у нас с тобой семья. Вот мне очень интересно, а папа в курсе, что с нами тут происходит?
– Думаю – в курсе, мы тут все в одной связке. Он как-никак глава нашего семейства, я думаю он эту историю уже на зубок выучил, так что надо и нам поторопиться. Кто знает, сколько у нас на это времени.
– Ты о чем?
– Слушай, а ты серьезно думаешь про проверку?
Мама закрыла рукопись и отложила в сторону.
– Я, Алекс, не могу тебе на сто процентов утверждать, что так оно и есть, но мне, почему-то, именно так думается на это счет. Я не отрицаю того, что могу и ошибаться, но откуда вообще все мысли в наших головах рождаются? Кто истинный автор? Может быть, конечно, это плод моего воспаленного воображения. Все может быть...
– Получается, что все, о чем мы думаем, может быть как правдой, так и ложью.
– Конечно, в этом никто никогда не сомневается.
– А что, если мы сами влияем своим выбором, своей верой на то, как это будет называться? Вот, к примеру, мы с тобой поверим в то, что ты сказала и оно окажется именно так, а если не поверим – то все будет иначе.
– Может быть именно так все и происходит, но мне кажется, для этого нужна такая сильная вера, которую не возможно ни чем сломить. Вера и сила духа нужны, чтобы свои мысли в реальность превращать. Я когда-то давным-давно читала об этой силе, но так ничего и не поняла откуда она берется. Книг много написано, но в них все так зашифровано, что простому читателю никогда не удастся прочесть то, о чем в них говориться.
– Да и нельзя такие знания кому попало в руки давать. Это должны быть особенные люди. Не простые. Тут такая ответственность на плечи ложится, если живешь так, то только ради общего блага, в этом случае эгоизму места нет. Все твои желания должны быть созвучны с космической музыкой, иначе быть не может. Нет силы у того, кто хочет ее использовать лишь для собственной выгоды. А приходит она тогда, когда твоими желаниями становятся желания окружающего тебя пространства. Ведь глаза закрыты только у людей, а дарующие все видят и все слышат.
– Ну ты, мама, даешь, у меня уже мурашки по коже бегать начали. Ты когда про книжки эти начинаешь говорить, сразу в лице меняешься, выглядишь так, словно тебя в транс ввели. Такое впечатление создается, что кто-то вместо тебя все это рассказывает. Знания-то, конечно, так просто никому не откроют, будут, перед тем как дать волшебную палочку в руки, проверять долго. Да не просто анкеты рассылать с вопросами. В ситуацию жизненную поставят и посмотрят, что ты за птица. На словах каждый может думать про себя, что он герой, что мол готов жить ради других, а как практика показывает, на деле все по другому выглядит. И уж если хоть раз оступишься, не видать тебе чистых садов. Считай себя пленником зыбких болот. Сила она все видет, от нее невозможно спрятать свои черные мысли.
– Волшебную Палочку, говоришь, дадут? Значит, все-таки она есть? Так?
– Ну да, есть конечно, только, не в буквальном смысле слова, скорее это какой-то дар или, как ты говоришь, сила.
– Но ведь выходит, что если есть те, кому могут дать, значит и есть те, кто дает?
– Мама, да ты просто Шерлок Хомс, – Алекс загадочно улыбнулся, – Ты что, только сейчас об этом догадалась?
– Вот ты, Алекс, опять надо мной подтруниваешь, а я, на самом деле, сейчас всем сердцем почувствовала, что есть.
– Конечно есть, кто, по-твоему, все это придумал? Это как игра компьютерная, все кем то сделано – все по уровням распределяется, по возможностям. Мы с тобой, мама, просто персонажи прорисованные.
– Значит, кто-то за нами стоит? Кто двигает фигурки?
– Конечно стоит, только неизвестно кто… И неизвестно, сколько там настоящих игроков скрывается.
– Это что же получается, мы с тобой марионетки что ли?
– Да мама, мы с тобой самые обычные марионетки, – Алекс снова улыбнулся.
– Алекс, это же ужасно, – мама закрыла руками лицо.
– Что ж в этом ужасного?
– Да ты что, не понимаешь? Это же чудовищно ужасно. Нами просто пользуются… Как же это противно! – Мама тяжело вздохнула.
– Что ты так распереживалась?
– Да ты что, не понимаешь, как это унизительно? Ты так говоришь, как будто тебе все равно, кто тобой пользуется.
Алекс нахмурил брови и строго посмотрел на женщину, сидящую на кровати.
– А вот тут ты не права, мне, как ты выразилась, не все равно, кто мной пользуется, это первое. Второе, я не считаю себя тем, кем пользуются. А в-третьих, ты просто не понимаешь, что тот, кто тобой пользуется, может быть ты сама и есть.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |