издавна использовали ее в различных магических целях. В "Сакраментарии
Геласия", где содержатся римские документы приблизительно VI века н.э.,
можно обнаружить разнообразные литургические тексты, которые якобы
помогали установить хорошую погоду, вызвать дождь, зачать ребенка,
защитить путешественника, охранить скот от болезней, вылечить человека или
препоручить умирающего милосердию Божьему. В 858 году Папа Николай I
осудил применение так называемой "мессы правосудия", которая
использовалась для того, чтобы уличить или оправдать человека, обвиненного
в преступлении. Священник причащал обвиняемого, говоря при этом: "Пусть
эти Плоть и Кровь Господа нашего Иисуса Христа докажут ныне, невинен ты
или виновен". В Средние века повсеместно бытовал обычай служить мессы над
скотом, сельскохозяйственными инструментами и рыбацкими лодками (в
некоторых местностях эта традиция сохранилась и по сей день).
Поверья, связанные с мессой и с предметами, использовавшимися в ходе
мессы (в особенности- освященных просфор, символизировавших плоть
Христову), иногда приводили к совершенно абсурдным ситуациям. В XVI веке
демонолог Иоганн Вейер поведал о том, как некий немецкий священник служил
мессу, используя вместо алтаря живот молодой монахини, которую пытался
исцелить от одержимости. Один монах-доминиканец изгонял демона из маленькой
девочки, прикладывая к ее горлу сосуд с освященными просфорами, а также
пытался изгнать беса из одержимой коровы, закопав на пастбище лоскут от
одеяния, в котором священник служил мессу. Вейер также описал
распространенный в XVI веке метод поимки вампира. Во время чьих-либо
похорон, когда будут засыпать могилу, следует взять немного земли из первых
трех лопат. Эту землю должен освятить священник во время мессы.
Затем ее нужно насыпать перед порогом церкви. Вампир не сможет выйти из
церкви, так как ему не удастся переступить через эту освященную границу.
Обряды и обычаи такого рода подразумевали, что в мессе заключена некая
магическая сила, которую можно использовать в самых разнообразных целях.
Вера в это подкреплялась утверждениями католиков о том, что священник
может эффективно служить мессу, даже если он не безгрешен (ведь текст
освящения он произносит не от собственного лица, а от имени Христа!).
Оказывалось, что эта церемония и связанные с ней предметы обладают
самостоятельной магической силой, не зависящей от духовного состояния
того, кто ею пользуется, и от цели, на которую она обращена. А в
результате месса стала использоваться не только в белой магии, но и в
черной.
На соборе в Толедо в 694 году были осуждены священники, служившие
заупокойную мессу по живому человеку с целью убить его. Торжественное
песнопение "Requiem aeternam dona ei, Domine" ("Даруй ему вечный покой, о
Господи") превращало мессу в смертоносное оружие. Собор постановил, что
священник, отслуживший такую мессу, и ее заказчик должны быть наказаны
отлучением от церкви. Гиральд Камбрийский (ум. ок. 1220) утверждал, что в
его время некоторые священники могли отслужить десять заупокойных месс
подряд по своему живому врагу с тем, чтобы тот на десятый день скончался.
Другие священники служили заупокойную мессу над изображавшей жертву
восковой куклой, которую помещали на алтарь и проклинали.
В 1500 году епископ Камбрэ поссорился с капитулом своего собора.
Оскорбленный декан и каноники включили в текст мессы подборку цитат из
Ветхого Завета с угрозами и проклятиями; священник произносил
их, стоя спиной к алтарю, а хор откликался столь же грозными песнопениями.
Епископ обратился с жалобой в Парижский университет, и теологи
постановили, что такая месса действительно представляла собой заклинание,
обращенное против истца.
Отличить черную магию от белой подчас оказывалось непросто. Римлянин
Павел Грилландус, судивший ведьм, писал около 1525 года, что месса,
совершаемая с целью выяснить, любит ли некий человек другого, по-видимому,
не является еретической, так как это - всего лишь обращение к всеведущему
Богу с просьбой даровать верующему частицу Своего знания. И даже мессу,
совершаемую ради того, чтобы пробудить любовь в сердце какого-либо
человека, нельзя считать еретической, ибо Господь повелел людям любить друг
друга. Однако если мессу в том или другом случае служат ради того, чтобы
заручиться поддержкой Дьявола, то это уже - признак опасной ереси.
Грилландус рассказал о некоем испанском священнике, который жил в Риме и
сочинял разнообразные молитвы, он обращался к Богу и просил о том, чтобы
Господь пробудил любовь к нему в сердцах четырех монахинь. Этот священник
заплатил нескольким невежественным монахам за то, чтобы они включили эти
молитвы в текст мессы. Этот проступок не сочли тяжелым грехом, и в
наказание священника всего лишь временно выслали из Рима. Грилландус также
полагает, что служить заупокойную мессу по живому человеку - это
преступление, но не ересь; однако священников, освящающих хлеб и вино
причастия для использования в чародейских обрядах, следует судить как
колдунов *.
Описанный в "Гримуаре гонория" длинный ритуал призывания Духов Тьмы во
многом опирается на мессу, которая должна укрепить силы мага и защитить
его. Маг (предположительно - рукоположенный священник) должен ровно в
полночь в первый понедельник месяца отслужить мессу Святого Духа (эту мессу
служили на праздник Пятидесятницы, в память о чуде, когда апостолы стали
"говорить иными языками и пророчествовать **"), - видимо, для того, чтобы
речь мага стала поистине вдохновенной. Освятив просфору, он должен взять ее
в левую руку, преклонить колени и помолиться Христу о ниспослании помощи:
"...даруй Твоему слуге недостойному, держащему Живую Плоть Твою в руках
своих, силу обратить сию власть, вверенную ему, против духов мятежных".
На восходе солнца маг должен взять черного петуха, убить его и вырвать
его глаза, сердце и язык. Эти части следует высушить на солнце и истолочь в
порошок, а труп петуха - похоронить в тайном месте. На следующий день на
рассвете маг должен положить на алтарь несколько перьев этого черного
петуха и отслужить мессу Ангелов, которую служат в день Явления Святого
Михаила. Так как архангел Михаил - главный противник Сатаны, то эта месса
должна была укрепить оборону мага. Затем маг берет с алтаря одно из черных
перьев, затачивает его, обмакивает в освященное вино и изображает некие
магические знаки на бумаге, которую, по-видимому, в дальнейшем носит при
себе для защиты. Кроме того, он должен иметь при себе кусок освященной
просфоры, завернутый в фиолетовый шелк.
Спустя два дня в полночь маг зажигает свечу из желтого воска, вылепленную
в форме креста, и читает 77-й псалом ("Внимай, народ мой, закону
моему..."). Затем он служит заупокойную мессу, моля Господа избавить его
от страха перед адом и заставить демонов повиноваться ему. После этого маг
гасит свечу, а на рассвете перерезает горло недавно родившемуся ягненку
мужского пола. Из шкуры ягненка, натертой измельченными в порошок частями
тела петуха, следует изготовить пергамент. Затем маг хоронит труп ягненка
с молитвами, в которых отождествляет убитое животное с Христом:
"О жертвенный Агнец, да станешь Ты столпом силы против демонов! О
убиенный Агнец, дай мне власть над Силами Тьмы! О жертвенный Агнец, дай мне
силу подчинить мятежных духов! Да будет так".
Изобразив на пергаменте сложные магические знаки и прочтя псалмы, маг
служит еще одну заупокойную мессу, в ходе которой перечисляет семьдесят
два великих имени силы, после чего наконец приступает к заклинанию духов,
призывая их явиться и предстать перед ним *. Смесь элементов христианской
традиции с колдовскими приемами в этом ритуале кажется довольно странной,
однако для автора гримуара все подготовительные этапы церемонии
представляли собой просто источники силы, к которым можно было обращаться
для любой цели.
Месса и хлеб причастия использовались в самых разнообразных колдовских
обрядах. Священникам регулярно напоминали о том, что просфоры, вино и
священные сосуды следует хранить в надежном месте под замком, дабы их не
украли для проведения магических ритуалов или изготовления колдовских
зелий. Но несмотря на все предосторожности, просфоры постоянно воровали -
и продолжают воровать по сей день. В "Молоте ведьм" говорится, что ведьмы
"для изготовления своих колдовских орудий пользуются Святыми Дарами, либо
священными сосудами Причастия, либо иными предметами, посвященными Богу",
и что иногда они "помещают восковую куклу под Алтарный Покров, либо
протягивают нить через Священный Елей, либо используют подобным образом
иной освященный предмет". Магическая сила, заключенная в священных
предметах, могла также высвобождаться при их осквернении. "Находятся и
такие, кто ради своих злодейских чар и заговоров бьет и пронзает ножом
Распятие и изрыгает грязнейшие слова против Чистоты Преславной Девы Марии,
возводя сквернейшую: клевету на Рождество Спасителя Нашего из Ее
непорочного чрева **"..Извращенное возбуждение, в которое приходил
чародей, совершающий акт богохульства, порождало дополнительный поток
магической энергии, а потому святотатство стало одним из неотъемлемых
элементов черной мессы.
Поскольку было известно, что мессу иногда используют в целях черной
магии, то резонно было предположить, что ведьмы и колдуны превращали ее из
божественной литургии в дьявольскую; не исключено, что так оно и было. В
1594 году во Франции некая ведьма описала на суде мессу, которую служили на
шабаше в канун Ивана Купалы. В поле собралось около шестидесяти человек.
Священник был в черной ризе без креста; ему помогали две женщины.
Произнеся слова освящения, он вознес вместо гостии кусок репы, окрашенный
в черный цвет, и воскликнул: "Господин, помоги нам!" Луи Жофриди (который
впоследствии был удавлен и сожжен за то, что околдовал Мадлен де Демандоль
и еще одну монахиню из Экса) в 1611 году признался, что в роли Князя
Шабаша, наместника Люцифера, служил мессу на шабаше и кропил ведьм
освященным вином, а те в ответ восклицали: "Sanguis eius super nos et
filios nostrosi" ("Да падет его кровь на нас и на детей наших!").
Ходили сказки о дьявольских мессах, на которых раздавали черные просфоры
и вино из черного потира, а в момент освящения святых даров звучали
издевательские возгласы: "Вельзевул! Вельзевул!" Вместо вина могли
использовать воду или мочу. Просфоры были треугольные или шестиугольные,
обычно- черные, но иногда- кроваво-красные. Священник был облачен в ризу
(литургическую верхнюю одежду без рукавов), которая могла быть коричневого
цвета с вышивкой, изображающей свинью и обнаженную женщину; или ярко-алого
с зеленой вставкой, на которой изображались медведь и ласка, пожирающая
гостию; или темно-красного с треугольником на спине, внутри которого был
вышит черный козел с серебряными рогами. В некоторых случаях мессу служил
сам Козел - председатель шабаша, читая при этом по служебнику с красными,
белыми и черными страницами и переплетом из волчьей шкуры.
Согласно Пьеру де Ланкру, Дьявол служил мессу, пропуская "Conflteor"
(исповедальную молитву) и все "аллилуйя". Он неразборчиво бормотал слова
мессы до тех пор, пока не доходил до проскомидии- части литургии, в
которой священник принимает пожертвования. Участники сатанинской мессы
вручали Дьяволу хлеб, яйца и деньги. Затем он читал проповедь, после чего
возносил черную гостию, на которой вместо символа Христова был дьявольский
знак. Он говорил: "Сие есть тело мое", - и поднимал просфору на одном из
своих рогов. В ответ раздавались возгласы: "Aquerra Goity, Aquerra Beyty,
Aquerra Gutty, Aquerra Beyty" ("Козел наверху. Козел внизу; Козел наверху,
Козел внизу"), Все участники мессы становились перед алтарем, выстраиваясь
в крест или в полукруг, и простирались ниц. Затем каждому давали
проглотить кусок просфоры и "две пригрошни адского зелья и варева, столь
отвратительного на вкус и на запах, что проглотить его было нелегко, и
столь холодного, что у них леденели внутренности". После этого Дьявол
совокуплялся с ведьмами, и начиналась буйная оргия *.
Очевидно, что ведьмовская месса не просто представляла собой пародию на
христианскую литургию, но и являлась частью культа Дьявола. Черная
просфора с дьявольским знаком мистическим образом преображалась в плоть
Дьявола ("Сие есть тело мое"), и когда Дьявол возносил эту просфору,
участники мессы громко славили его. Ведьмы сохранили старинный обычай
двойного причащения - не только хлебом, но и вином, - от которого
отказались католики и к которому позднее вернулись протестанты. Исповедь
ведьмы отвергали потому, что презирали саму христианскую идею греха, а
слово "аллилуйя" пропускали как возглас во славу христианского Бога. Они
соединялись со своим господином, вкушая во время причастия его плоть и
кровь, а затем вступая с ним в половую близость. При этом к
оргиастическому экстазу добавлялось кощунственное удовольствие от
осквернения христианской церемонии.
Такую же извращенную смесь святотатства и чувственности мы обнаруживаем в
признаниях Мадлен Бавен, монахини из Лувье (Нормандия). Правда, отличить
правду от вымысла в ее автобиографии, написанной в стенах тюрьмы, почти
невозможно: этого не могла сделать и сама Мадлен, а потому обращалась к
читателям с просьбой самостоятельно отделить описания реальных переживаний
от пересказа галлюцинаций. Мадлен ушла в монастырь Лувье в 1625 году, в
возрасте восемнадцати лет, после того как была соблазнена неким
священником. Капелланом монастыря в то время был отец Пьер Давид, который
считал, что Богу следует поклоняться в обнаженном виде, уподобляясь Адаму;
что верующий, исполненный Духа Святого, не может согрешить и что всякий
поступок, совершенный в состоянии благоговения перед Богом, добродетелен.
В знак смирения и нищеты монахини являлись на мессу полностью обнаженными,
а самыми святыми из монахинь, согласно словам Мадлен, почитались те,
которые ходили нагими в церкви и в саду и танцевали нагими перед отцом
Давидом. Сама Мадлен во время причастия была вынуждена принимать Святые
Дары с обнаженной грудью и сносить непристойные ласки капеллана. Кроме
того, отец Давид учил монахинь ласкать друг друга и пользоваться
искусственным фаллосом; сам он при этом наблюдал за ними.
В 1628 году капелланом в Лувье стал отец Матюрен Пикар, а его помощником
- отец Тома Булле. Они не только переняли обычаи отца Давида, но и довели
их до откровенного сатанизма. Пикар насиловал Мадлен, а другие монахини
"совершали с ним отвратительнейшие деяния". Раз или два в неделю Мадлен
впадала "в своего рода транс или экстаз"; в этом состоянии она посещала
ведьмовские сборища в доме близ монастыря, на которых присутствовали Пикар,
Булле и другие священники, три-четыре монахини и несколько посторонних
людей. Некоторые из них были в гротескных костюмах животных.
Собрания проходили в длинном узком помещении с алтарем, на котором стояли
свечи. Священники служили мессу, возносили кроваво-красную гостию и читали
вслух святотатственную книгу, полную злобной клеветы на христианство.
Затем участники сборища пировали (причем, как утверждает Мадлен, дважды на
стол подавали жареную человечину), после чего начиналась буйная оргия.
Женщины отдавались священникам, а также духу покойного отца Давида.
В своей лютой ненависти к христианству эти сатанисты доходили до предела.
Они сжигали просфоры и лили на пол освященное вино. На одно такое собрание
кто-то принес маленькое распятие. К нему пригвоздили просфоры; участники
сборища били его ножами. В другой раз одна из женщин принесла своего
новорожденного ребенка, и его распяли живьем на деревянном кресте;
ручки и ножки младенца прибили к кресту гвоздями, на которые были насажены
освященные просфоры.
Эти сборища продолжались до 1642 года. Затем Пикар умер, а у многих
монахинь начались истерические припадки и конвульсии, которые истолковали
как одержимость бесами. После долгого расследования, в 1647 году, Булле
был сожжен на костре. Вместе с ним сожгли эксгумированный труп Пикара.
Мадлен Бавен умерла в тюрьме в том же году, в возрасте сорока лет, перед
этим совершив несколько попыток самоубийства.
А спустя тридцать лет во Франции начался настоящий разгул сатанизма. С
1673 по 1680 год по обвинению в святотатстве было казнено по меньшей мере
пятьдесят священников; многие были заключены в тюрьму. Отца Даво обвинили
в том, что он служил черную мессу на теле обнаженной женщины, а также
использовал обычную мессу в чародейских целях, подкладывая под алтарный
покров записки с именами тех, кого желал совратить или убить. Отца Турне
обвинили в том, что он служил мессу на теле забеременевшей от него
девушки; он надеялся, что у нее случится выкидыш, но она умерла от страха.
Отца Леменьяна приговорили к пожизненному заключению за то, что в ходе
черной мессы он убил двух детей и разрезал их тела на куски. Этого же
священника обвинили в служении мессы с целью найти клад. Отец Коттон,
окрестив некоего младенца в священном елее, задушил его и принес в жертву
Дьяволу. Отец Жерар при служении сатанинской мессы использовал в качестве
алтаря тело девушки и совокуплялся с нею в ходе церемонии.
Многие из этих священников-сатанистов были арестованы по распоряжению
специального суда, учрежденного Людовиком XIV в 1679 году для
расследования нескольких случаев отравления французских аристократов.
Заседания суда были закрытыми, а приговоры не подлежали обжалованию. Члены
суда собирались при свечах в помещении без окон, стены которого были
задрапированы черной тканью. Во главе этого "ChambreArdente" - "Пламенного
суда" - стоял Никола де ла Реми, комиссар полиции Парижа. В центре его
внимания очень быстро оказались не только отравители, но и колдуны. Даже
весьма скептически настроенные современные авторы обнаруживают в отчетах
де ла Реми значительную долю истины.
Следственная работа сосредоточилась вокруг некой вдовы Катрин Деше,
известной под именем Ла Вуазен, которая была гадалкой и, как подозревали,
делала подпольные аборты. Вскоре стало ясно, что Ла Вуазен поставляет
дамам из высшего света яды и любовные зелья, а также устраивает по их
заказу черномагические ритуалы. При обыске в ее доме обнаружили своего
рода часовню. Стены этого помещения были задрапированы черной тканью, а за
алтарем висела черная занавеска с вышитым на ней белым крестом. На алтаре
лежал тюфяк, покрытый черной тканью; на тюфяке стояли белые свечи. В доме
также нашли печь, в которой, по-видимому, сжигали тела детей,
приносившихся в жертву во время черной мессы. Кроме того, обнаружилось
множество магических книг и свечей из человеческого жира (поставщиком
этого жира оказался палач, бывший одним из любовников Ла Вуазен). В
феврале 1680 года Ла Вуазен сожгли на костре, а в октябре того же года
король приостановил работу "Пламенного суда" - очевидно, из-за того, что
подозрения пали на королевскую фаворитку мадам де Монтеспан. Однако по
поручению короля де ла Реми втайне продолжал расследование вплоть до июня
1682 года.
Очаровательная и прекрасная маркиза Франсуаза - Атенаис де Монтеспан (р.
1641) была фрейлиной королевы. В 1667 году она привлекла внимание Людовика
XIV - после того, как впервые прибегла к услугам Ла Вуазен. Маркиза желала,
чтобы король охладел и к королеве, и к своей тогдашней фаворитке, герцогине
де Лавальер. Она хотела стать его любовницей, а затем и супругой. Ла Вуазен
пригласила священника, отца Марьетта, который отслужил мессу в помощь
госпоже де Монтеспан. Маркиза во время службы стояла на коленях. Священник
прочел отрывок из Евангелия, держа книгу у нее над головой, а затем
произнес заклинание: "..дабы королева была бесплодна, дабы король покинул
ее ложе и пришел ко мне, дабы дал он мне все, что попрошу я для себя и для
моих родственников... дабы, охваченный страстью вдвое сильнейшей, нежели
прежняя, король покинул Лавальер и больше ни разу не взглянул на нее; и
дабы, когда королева будет отвергнута, я смогла стать женой короля". Всю
эту церемонию повторили трижды; последний раз - в церкви. Священник вырвал
сердца у двух голубей, положил их на алтарь и окрестил именами короля и
маркизы де Монтеспан. Голубь - символ страсти, священная птица не только
Христа, но и Венеры. В том же году маркиза де Монтеспан стала любовницей
Людовика XIV.
Однако положение ее казалось шатким, и вскоре маркиза вновь обратилась к
Ла Вуазен за помощью. Отслужили еще несколько месс, причем священник
положил на алтарь под потир любовные талисманы и благословил их. Это были
медальоны, наполненные порошком из сушеных бородавок, крови летучей мыши и
шпанских мушек. После мессы королевская фаворитка забрала талисманы и
подсыпала их содержимое в пищу королю.
В 1673 году над маркизой де Монтеспан нависла опасность: у нее появилась
серьезная соперница. Чтобы справиться с критической ситуацией, Ла Вуазен
пригласила зловещего и таинственного аббата Жибора, которому в то время
было уже за шестьдесят. Обрюзгшее, чувственное лицо этого высокого,
крепкого старика было обезображено косоглазием и густо испещрено синими
прожилками вен. Жибор отслужил три мессы над обнаженным телом маркизы де
Монтеспан, которое использовал вместо алтаря, поместив потир ей на живот.
Дойдя до освящения даров, аббат перерезал горло ребенку, наполнил кровью
потир и, добавив муку, изготовил гостию. После освящения этой чудовищной
просфоры маркиза де Монтеспан произнесла заклинание (либо его прочел от ее
лица сам Жибор):
"Астарот, Асмодей, князья согласия, заклинаю вас принять в жертву этого
ребенка, а взамен дать мне то, о чем я прошу: чтобы король и дофин не
лишили меня своей дружбы, чтобы принцы и принцессы при дворе воздавали мне
почести и чтобы король не отказывал мне, о чем бы я ни попросила его ради
моих родственников и моих верных слуг".
Затем де Монтеспан забрала с собой освященную просфору и немного крови
ребенка и подмешала их в пищу королю.
И все же она не чувствовала себя в безопасности. А потому в 1676 году,
когда в Париже вспыхнул бунт из-за того, что дети часто стали исчезать без
вести, маркиза снова призвала на помощь Жибора. Вышеописанную церемонию
повторили еще три раза в часовне Ла Вуазен; первую мессу Жибор отслужил на
теле де Монтеспан, а вторую и третью - на теле самой хозяйки дома. Дочь Ла
Вуазен, Маргарита, присутствовала на мессах такого рода и впоследствии
рассказала о том, как они проходили. Женщина, заказавшая мессу,
раздевалась донага и ложилась на тюфяк на алтаре. Ноги она сгибала в
коленях или свешивала вниз; голову клала на подушку; руки расставляла
крестом и в каждой руке держала по черной свече. Грудь ее покрывали
передником с изображением креста, а на живот ставили потир. Дойдя до
освящения даров, священник перерезал горло ребенку, а просфору освящал над
гениталиями женщины. "Сколько раз священник целовал алтарь, - сообщила
Маргарита, - столько раз он целовал и ее тело, а просфору освящал над ее
гениталиями, в которые вставлял маленький кусочек гостии. В конце мессы
священник входил (inibat) в женщину и, погрузив руки в потир, омывал ее
половые органы"*.
Однако этот ритуал не сработал, и в 1679 году, доведенная до отчаяния
страстью короля к другой женщине, маркиза де Монтеспан прибегла к
смертоносной магии. Жибор отслужил заупокойную мессу по королю и прочел
заклинания, которые должны были погубить монарха. Когда не подействовало и
это, маркиза организовала заговор с целью отравить короля. Заговор
провалился: в марте 1679 года Ла Вуазен была арестована. Мадам де
Монтеспан не предстала перед судом: ее не стали ни в чем обвинять, и
король, по-видимому, желая избежать скандала, обращался с нею учтиво, но
весьма прохладно. В 1691 году она покинула двор. С годами маркиза стала
чрезвычайно набожной, вела аскетичную жизнь и занималась
благотворительностью, но до конца своих дней боялась смерти и темноты.
Жибор был заточен в Безансонском замке, где провел три года, прикованный к
стене, после чего умер.
Был ли Жибор убежденным сатанистом, нам неизвестно, но это кажется весьма
вероятным. Правда, мессы, которые он служил, были только средством для
возбуждения любовной страсти, а не дьявольскими литургиями. Однако черные
свечи, черные занавеси на стенах часовни, обращения к демонам Астароту и
Асмодею, принесение в жертву детей, осквернение Святых Даров и смешение
святости с чувственностью сближают ритуалы Жибора с настоящей черной
мессой - литургией во славу Дьявола.
В XVIII-XIX веках рассказы об оргиастических кощунствах и извращениях во
время сатанинской мессы доходят до полной непристойности: участники таких
ритуалов подвергают сексуальному надругательству неприлично искаженные
образы Христа и Девы Марии (либо большие освященные просфоры, разломанные
пополам). Священник почти не отклоняется от ортодоксального текста
католической мессы, однако вместо "Бог" произносит "Сатана", и вместо
"добро" - "зло". Некоторые части мессы читаются задом наперед. Смысл
христианских молитв выворачивается наизнанку, как в случае с сатанинской
версией молитвы
"Отче наш"; "Отче наш, бывший на небесах... Да будет воля твоя на небесах,
как и на земле... Введи нас во искушение и не избави нас от лукавого..."
Тем самым христианская литургия одновременно и оскверняется, и, будучи
могущественным религиозным и магическим ритуалом, преображается в
церемонию прославления Дьявола. То же самое происходит с сатанинским
причастием, которое, как утверждают, готовится из экскрементов и
менструальной крови или спермы. Прежде чем вложить гостию в рот участникам
мессы, на нее испражняются или изливают семя. Ведь Дьявол - это владыка
тела, а не души; повелитель плодовитости, а не духовности. Кроме того,
превращение выделений человеческого организма в "плоть и кровь" божества
может быть связано с оккультным принципом, гласящим, что каждый человек -
потенциальный Бог.
Лучшим авторитетом в области сатанистских ритуалов Нового времени
считается Шарль Мари Жорж Гюисманс. Неизвестно, довелось ли ему на самом
деле присутствовать на черной мессе, однако в романе "Там, внизу",
опубликованном в 1891 году, он подробно описывает это действо. Героя
романа, Дюрталя, приводят в грязную, полутемную часовню в частном доме.
Часовня освещена лампадами, висящими на бронзовых люстрах с розовыми
стеклянными подвесками. Над алтарем Дюрталь видит "бесчестного,
насмешливого Христа", чье звероподобное лицо "искажено гримасой злобного
хохота". На алтаре стоят черные свечи. В качестве благовоний жгут руту,
мирт, сушеный паслен, белену и дурман вонючий (сильнодействующее
наркотическое средство). Псаломщики и певчие оказываются
гомосексуалистами. Мессу служит безобразный пожилой священник - каноник
Докр. На нем темно-красная риза, надетая на голое тело, и багровая шапка с
двумя рогами из красной ткани.
Докр начинает мессу; мальчики -певчие поют ответствия; "прихожане" берут
кадильницы и глубоко вдыхают дурманящий дым. Преклонив колени перед
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |