Кабинет врача был одновременно и похож, и не похож на подобные помещения по всему миру: выложенные нежно-розовым кафелем стены, стерильная кушетка, сверкающая белоснежной чистотой, и сам доктор – чуть полноватый омега в накрахмаленном белом халате, смотревший на пациента поверх очков добрыми и всезнающими глазами.
– Присаживайтесь, господин Ву, – проговорил сверившийся с расписанием врач, указывая на кресло напротив своего стола. – Что вас беспокоит?
– Видите ли, – актер быстро облизнул пересохшие губы. – Дело в том, что во время прошлой течки средства защиты несколько подвели нас с мужем, и я зачал ребенка. Мне уже поздно вынашивать его, поэтому я бы хотел прервать беременность.
– Очень хорошо, – доктор раскрыл ежедневник и внимательно его изучил. – Давайте проведем процедуру послезавтра, хорошо? Ведь у вас небольшой срок, как я понял.
– Да, примерно месяц, – ответил Крис. – Послезавтра мне вполне подходит.
– Что ж, значит, решено, – улыбнулся врач, записывая что-то в блокнот в жесткой обложке. – Вас интересует что-то ещё?
– Честно говоря.., – пациент нервно огляделся.
– Не стесняйтесь, – мягко сказал врач, поднимая глаза на актера. – Доктору можно рассказать всё, что угодно, и можете быть уверены, что дальше этих стен ваши тайны не уйдут.
– Я бы хотел сделать тест на отцовство, – выпалил артист.
– Замечательно, – невозмутимо ответствовал хозяин кабинета. – У вас есть образцы от предполагаемых родителей-альф?
Крис кивнул и, раскрыв сумку, вытащил оттуда два бумажных конверта, маркированных цифрами «1» и «2».
– Мы возьмём у вас анализы прямо сейчас, – заверил актера доктор, принимая у пациента образцы. – Результаты будут готовы как раз ко дню операции.
Глава 8.
Высокий омега и альфа среднего роста смотрелись довольно комично друг с другом; этот эффект усиливался ещё и тем, что первый был в ярко-розовом пальто, на пышных кудряшках красовался ободок того же оттенка, а второй был облачен в кожу с клепками.
– Как так получилось, что папа дал тебе шанс? – спросил высокий юноша, доставая из кармана смородиновую конфетку и разворачивая её.
– Чанёль, я просто сказал ему, что люблю тебя и готов устроить твою жизнь, – ответил альфа. – И ещё то, что я на всё готов, лишь бы сделать тебя счастливым.
– Я думал, он ни за что не согласится, – протянул омега, спрятав конфетку за щеку.
– Я ещё и не согласился! – раздался мощный голос откуда-то сверху.
Чанёль и Минсок, как по команде, задрали головы. Из окна дома, у которого они стояли, мило беседуя, чуть ли не по пояс высунулся его хозяин – Бён БэкХён.
– Сначала этот оболтус должен доказать, что он готов содержать семью, и только потом я, может быть, дам согласие на брак, – постановил старший альфа. – Можете иногда встречаться, но информировать меня о своем местонахождении каждые полчаса, ясно?
– Ну па-а-ап, – капризно протянул омега.
– Никаких «па-а-ап»! – отрезал суровый родитель. – И никаких интимных дел до свадьбы, понял, ты, рокер недоделанный?! Только посмей, и я тебя на медленном огне изжарю!
– Не беспокойтесь, уважаемый господин Бён Бэкхён, – слегка поклонился Минсок. – Уверяю вас, я не сделаю ничего такого, что может даже слегка обидеть Чанёля.
Омега с нежностью посмотрел на возлюбленного и прижал его к своей груди. Альфа медленно обвил его талию руками. Бэкхён фыркнул и, разогнувшись, закрыл окно.
– Значит, Чунмён для него слишком низким был, – проворчал бизнесмен себе под нос, задергивая тяжелые темно-зеленые портьеры. – Этот байкер ещё ниже, но Чанёля это почему-то не смущает.
***
Лухан подгонял костюм в дикой спешке. В самый последний момент выяснилось, что у одного из исполнителей роли второго плана началась течка, и он заторопился домой, ибо они с супругом довольно долго ждали возможности зачать ребенка. На его место заступил актер из второго состава, который был намного более стройным, потому костюмер и ушивал наряд, торопясь, как на пожар, и исколов себе все пальцы. В обычном темпе на такую работу уходит до двух-трех часов, сейчас же художнику хватило пятнадцати минут, и он гордо разогнулся, смахнув со лба капельки пота: уложился, слава богу!
Ещё полминуты ушло на облачение актера, и потом костюмер со спокойной совестью отправил уже готового персонажа на сцену.
Стоя в закулисном помещении, китаец с удовольствием вслушивался в страстный монолог, который читал исполнитель главной роли. Да, надо признать: талант у этого Чонина, безусловно, имеется, и не только он один это признает: какой-то юноша, скромно вставший у самого края занавеса, с недюжинным интересом обозревал происходившее на сцене. Фигура молодого альфы показалась Лухану смутно знакомой, и он подошел поближе, чтобы удостовериться. Гость обернулся на звук шагов, скользнул по костюмеру безразличным взглядом, а потом снова обратился в слух, наблюдая за спектаклем. Но китайцу хватило этого беглого взгляда на лицо юноши, чтобы понять, кто это.
До Кёнсу, тот самый возмутитель спокойствия и коварный соблазнитель, который нарушил привычный ритм жизни его Криса. Брови Лухана сошлись на переносице, и он уже открыл было рот, чтобы сказать этому молодому наглецу что-то неприятное, резкое, как вдруг ему на плечо легла чья-то ладонь. Альфа вздрогнул и обернулся. Позади него стояли двое омег, тех самых, что пришли в театр пару месяцев назад и всегда держались вместе. Кажется, их звали Сехун и Тао.
– У нас есть к вам разговор, – без предисловий начал омега-иностранец, хватая соотечественника под локоть и увлекая за собой в коридор. Лухан покорно последовал за юношами, не задавая никаких вопросов; по озабоченным выражениям на их лицах он догадался, что беседа пойдет о чем-то очень серьёзном.
Сехун открыл одну из многочисленных дверей коридора, и его друг чуть ли не втащил костюмера в кладовую. Кореец прошел за ними и плотно закрыл дверь, включив одинокую лампочку без абажура.
Смуглый китаец отпустил, наконец, локоть Лухана и встал напротив него, скрестив руки на груди. Второй омега положил другу ладонь на плечо и слегка сжал, подбадривая.
Тао прочистил горло и начал говорить, глядя собеседнику прямо в глаза:
– Не знаю, шокируем мы вас, или нет, но мы любим друг друга.
– Простите? – не понял костюмер, переводя взгляд с одного омеги на другого.
Сехун тяжело вздохнул.
– Мы любим друг друга, – медленно и членораздельно выдал он. Затем юноша резко развернул своего друга к себе и поцеловал.
– Теперь ясно? – иронично осведомился кореец, оторвавшись от губ второго омеги.
– Вполне, – кивнул художник по костюмам. – Но я не совсем понимаю, причем здесь я. Я вовсе не гомофоб и не собираюсь унижать вас.
– Мы в курсе, – улыбнулся Тао. – Мы уже осознали, что вы хороший человек, поэтому и обращаемся с этой просьбой именно к вам. Видите ли, нам не мешает, что мы оба омеги. В конце концов, всё, что нужно для удовлетворения потребностей, у нас имеется, и не хуже, чем у альф, но есть одна вещь, которой мы не можем. Нам не под силу никого оплодотворить; как ни крути, для этого нужен представитель противоположного пола. И мы бы хотели попросить вас…
– Если вам не сложно, – вступил Сехун. – У Тао будет течка через полторы недели. Мы решили, что вынашивать дитя будет именно он. Не могли бы вы… Э-э-э… Помочь?
Лухан нахмурился и закусил губу. Двое омег, крепко сжав ладони друг друга, с трепетом в душе ждали его ответа. Наконец, альфа перенес вес тела с одной ноги на другую и поднял голову.
– Я не понимаю, почему вы не обратились к своим сверстникам, – проговорил он.
– Они не кажутся нам надежными, – ответил его соотечественник. – Мы специально выбирали более взрослого человека. И неженатого.
Костюмер протянул омегам руки и улыбнулся.
– Я согласен, – сказал он. – Только позволяйте мне иногда видеться с малышом, хорошо?
***
Крис сидел в номере отеля, не выпуская телефон из рук. Пара ободряющих слов взволнованному Исину, который, по мере приближения даты их с Чунмёном свадьбы, планомерно впадал в панику; несколько ласковых советов сыну, который безумно гордился своей ролью жениха; теплые пожелания удачи Чондэ, а также попытка успокоить волнующегося альфу, который постоянно переживал за мужа.
И сообщения совсем другого толка. Те, что были адресованы Кёнсу.
Актер прикусил нижнюю губу, обдумывая очередной короткий текст. Странно, но писать мужу ему было легче, чем любовнику; письма, адресованные Чондэ, казалось, лились прямо из души, заставляя пальцы быстро бегать по сенсорной панели телефона. Что же касается сообщений для Кёнсу, то тут Крис думал над каждым словом, часто стирая уже набранный текст. Актер никак не мог найти причину этому; казалось, более легкие отношения требовали и более простого подхода, но не тут-то было…
Он уже давно прошел через операцию, и вылет в Сеул был назначен на завтра. Омега поднял голову и посмотрел на лежавший на комоде нераспечатанный конверт с результатами теста на отцовство. Крис никак не мог заставить себя просмотреть полученные документы, оттягивая этот момент, как мог. Он твердо решил, что сделает это в самолете, уже оторвавшись от своей родной земли, которая давно уже перестала быть ему домом.
Сигнал телефона о сообщении отвлек артиста от мыслей. Он посмотрел на экран; Чунмён написал ему: «Папа, мы все очень скучаем! Исин заявил, что выбор свадебного костюма он сможет доверить только тебе! Люблю, твой сын». Крис нежно улыбнулся; он и сам скучал по своей семье и по театру.
И по Кёнсу.
Конечно, по молодому альфе он тоже тосковал; как он мог забыть?!
Актер склонился над телефоном и начал набирать сыну ответ.
***
Кёнсу был околдован; по-другому охарактеризовать его состояние было нельзя. Молодой актер-омега зачаровал его своей звериной грацией, своими неповторимыми бархатными очами, а главное – своей талантливой и сверхэмоциональной игрой.
Будущий театральный режиссер был человеком творческим, и чужой дар привлекал его; притягивал, как магнит.
Чонин был прекрасен, юн и несдержан – опасное сочетание, но альфа об этом и не подозревал, любуясь пластичностью молодого артиста.
Во время первого акта Кёнсу был заинтересован.
Второй заставил его сердце забиться быстрее.
К окончанию третьего альфа был покорен.
Актер смог задеть те самые творческие струнки его души, которые раньше были подвластны только Крису. Но его любовник был далеко, решая свою деликатную проблему на родине, а Чонин, горячий и страстный Чонин был здесь, совсем рядом… Ну как тут устоять?..
Именно об этом и думал студент, ожидая молодого артиста в вестибюле театра. В конце концов, они с Крисом ничего друг другу не обещали. Красавец-артист ясно дал понять юноше, что разводиться не собирается, так что ничего плохого из того, что Кёнсу чуточку развлечется, не выйдет. И необязательно сообщать об этом любовнику…
– Эй! – Чонин внезапно выбежал в вестибюль и кинулся альфе на шею. – Долго ждал?
– Нет, совсем немного, – ответил Кёнсу, переводя дыхание от застигшего его врасплох столь бурного проявления чувств.
– Замечательно, – омега по-хозяйски взял своего спутника за руку. – Тогда пошли! Я знаю тут неподалеку одно очень неплохое местечко.
И они оба вышли из величественного здания театра и рука в руке направились по улице в сторону кофейни «Ле Монте».
***
Крис откинулся на спинку кресла и вздохнул. Сам полет не вызывал у него никаких нареканий; всё дело было в том, что он боялся правды. Ему не хотелось открывать конверт с результатами теста, потому что его беспокоило то, что могло таким образом открыться.
Да и какая разница, ведь он уже избавился от плода…
Актер повернул голову направо и посмотрел в иллюминатор. Солнце светило невыносимо ярко, и омега вновь опустил глаза.
На коленях у него лежал злосчастный нераспечатанный конверт со штампом пекинской клиники. Крис провел по бумажной поверхности длинными пальцами, а потом решительно надорвал этот пакет. Он взял в руки выпавший оттуда документ и начал внимательно читать, чуть хмурясь.
Ознакомившись с результатами, Крис медленно опустил руку с письмом на колени. Глаза его загадочно блестели.
***
Письменный стол Исина всегда больше напоминал свалку, чем рабочее место драматурга, но теперь, когда его хозяин собирался под венец, эта поверхность больше стала походить на поле боя. На столе не было ни одного квадратного сантиметра свободного места; он весь был завален исписанными листами бумаги, фотографиями, распечатками, фантиками, носовыми платками и прочими предметами, каким-то чудом оказавшимися здесь. Омега ждал возвращения брата с нетерпением, ведь только он смог бы как-то упорядочить этот хаос, и речь шла не только о письменном столе.
Чунмён взял на себя большую часть приятных хлопот, и Исин, будучи по природе несколько пассивным человеком, соглашался с любым решением молодого альфы, что не мешало последнему постоянно справляться о мнении своего избранника. В их паре царило взаимное уважение, что было почти так же важно, как и любовь.
Писатель сверился с часами. Чондэ уехал в аэропорт двадцать три минуты назад, значит, где-то ещё полчасика – и он вернется вместе с Крисом, всегда приятно пахнущим и таким лощеным, у которого на любой случай есть план. На старшего брата всегда можно было положиться, и это красной нитью проходило через всю их жизнь. Пусть их на самом деле не связывали родственные узы, чисто психологически Крис был для Исина самым близким человеком, и именно поэтому драматург до сих пор считал свою любовь к его сыну несколько греховной, смахивающей на инцест.
Китаец сел на пол и начал медленно собирать листы бумаги, сверху донизу покрытые его мелким почерком; нужно же было хотя бы чуть-чуть прибраться к приезду брата. Подобрав все рукописи и компактно умести их в с трудом закрывавшийся ящик тумбочки стола, омега довольно улыбнулся: теперь у комнаты хоть вид был более или менее приличный.
Подпрыгнув на месте от раздавшегося на улице автомобильного сигнала, драматург подбежал к окну и прильнул к нему, внимательно глядя наружу. Большой роскошный автомобиль Чондэ вальяжно въезжал на территорию их небольшого участка. Слегка вскрикнув от радости, Исин выбежал из комнаты и галопом слетел по лестнице вниз. Остановился он лишь в прихожей, где его брат, как всегда, прекрасный, отряхивал свой полушубок от мелких снежинок. Увидев драматурга, застывшего в дверном проеме, Крис широко улыбнулся и раскрыл объятия. Младший омега с радостью кинулся к брату, пряча лицо у него на груди и полной грудью вдыхая знакомый с детства аромат экзотических фруктов.
– Как ты тут, без меня? – спросил актер, слегка отстраняясь.
– С грехом пополам, – пожал плечами Исин. – Готовлюсь к свадьбе…
– Нам нужно вызвать бригаду инженеров, замерщиков и строителей как можно скорее, – проговорил Крис, разматывая шарф и небрежно бросая его на полку. – Когда в нашей усадьбе появятся маленькие детки, нужно будет предусмотреть для них место для игр.
– Не знаю, как и благодарить тебя, – улыбнулся писатель. – А как ты уладил… Ну, то?
– Всё в порядке, – уверил брата старший омега, проходя в гостиную. – Срок был совсем маленький, так что операция прошла быстро и легко. Скажи, ты уже выбрал костюм для бракосочетания?
– Нет, и ещё нескоро сподобится, – вступил в разговор Чондэ, проходя в помещение вслед за ними и поигрывая ключами от машины. – Ставить Исина перед выбором – это самая страшная пытка на свете.
Крис рассмеялся.
– Теперь, когда я здесь, процесс пойдет чуточку быстрее, – сказал он уверенно. – А пока мне нужно переодеться с дороги, если вы не возражаете.
– Ничуть, – импресарио спрятал ключи в карман и направился к двери в коридор. – Я буду в своем кабинете, любимый.
– А я – в своей комнате, – прибавил Исин, поднимаясь по лестнице вместе с братом.
– Скоро она станет вашей с Чунмёном общей, – подмигнул старший омега, прежде чем скрыться за дверью хозяйской спальни.
***
Кёнсу наслаждался кофе, внимательно слушая своего спутника. В отличие от Криса, Чонин болтал без умолку. У молодого актера оказался свежий и необычный взгляд на современное искусство, и то, с каким жаром он говорил о нем, ещё больше подчеркивало его опасный и жгучий шарм.
Юный омега не стеснялся в выражениях, не щадя устоявшуюся систему театральной иерархии; он в пух и прах разносил авторитеты, не ставя их ни в грош.
– После спектакля я говорил с директором театра, – рассказывал Чонин, помешивая ложечкой свой карамельный латте. – Он дал мне на прочтение новую пьесу… И угадай, кто играет там главную роль? Я не ожидал такого, хотя… Этот Крис же не может до пенсии играть мальчиков, а главному герою там девятнадцать лет. Этот престарелый секонд-хенд получит роль моего отца омеги. Смешно, правда? Скоро я стану ведущим артистом театра, а ему только иногда будут перепадать реплики второго плана, и то, если я захочу. А ты придешь к нам работать, и, объединившись, мы станем самой могущественной парой всего мира искусства.
– Ты предлагаешь мне на тебе жениться? – усмехнулся Кёнсу, отпивая свой эспрессо, чей терпкий запах смешивался с ароматом розового дерева, исходящим от омеги.
– Разумеется, нет, – ответил актер, сморщив нос. – Брак делает омегу слабым и зависимым. Я верю в свободные отношения – за ними будущее.
Альфе нравилась смелость суждений омеги, его безыскусность и прямота, его приятный низкий голос и гибкая фигура. Студент и сам не заметил, как у него вошло в привычку наблюдать за спектаклями из-за кулис, а потом ждать Чонина, пить с ним кофе и провожать юношу домой.
Так прошла неделя.
День возвращения Криса был всё ближе, и Кёнсу ждал его с нетерпением. Альфа осознавал, что великий актер вряд ли одобрит его регулярные встречи с этим новичком, но он и сам запутался в своих чувствах: ему хотелось и любви великого актера, и общения с Чонином.
Попивая кофе в уютном маленьком зале вместе со смуглым артистом-новичком, студент начал разговор об этом.
– Скоро возвращается Крис, – бросил он, имитируя безразличие.
– Два балла из десяти, – немедленно откликнулся омега.
– Что?! – не понял будущий театральный режиссер.
– Твоя бездарная игра, – пояснил смуглый актер, нимало не смутившись. – Я знаю, что он уже скоро приступит к работе; меня сняли с роли герцога Глостера, на которой я его заменял.
– Обидно, наверное, – осторожно заметил Кёнсу.
– Нисколечко, – возразил Чонин. – Эта пьеса уже скоро завершает свой сезон, и мы начинаем следующую, в которой, как ты помнишь, главная роль у меня.
– Вот как, – кивнул альфа, делая ещё один глоток.
Минуту они провели в молчании, но потом студент снова не выдержал.
– Наверное, я не смогу с тобой встречаться, – быстро выпалил он, делая вид, что поглощен комканьем салфетки, лежавшей на столе.
– Это ещё почему? – вскинул брови омега.
– Ну.., – замялся Кёнсу. – Крис возвращается, а мы с ним…
– Я знаю, – перебил собеседника Чонин. – И как это связано с нами, скажи на милость?
Студент потрясенно уставился на смуглого актера. Тот, между тем, продолжал:
– Ответь мне честно, Кёнсу, хочешь ли ты со мной встречаться? Если ты скажешь «Нет», я встану и уйду, окончательно вычеркнув себя из твоей жизни. Но, если ты согласишься…
Юноша перегнулся через стол; его темная челка почти касалась волос альфы, а источавшие негу и страсть шоколадные глаза были так пленяюще близко…
– Если ты согласишься, то мы будем вместе, несмотря ни на что, – договорил он, касаясь щеки Кёнсу кончиками пальцев.
Студент судорожно вздохнул. Сил у него хватило только на то, чтобы кивнуть.
– Очень хорошо, – опасно улыбнулся Чонин. – В таком случае… Почему бы тебе не показать мне, где ты живешь? Мне интересно.
– Да, конечно, – альфа встал и пошел к кассе, чтобы оплатить их заказ.
Омега, продолжая сидеть, потянулся, как кошка, и тихо прошептал:
– Очень скоро, Крис, всё твоё станет моим… Очень скоро…
Глава 9.
Закрыв за собой дверь в хозяйскую спальню, Крис вздохнул и, вытащив из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его, чтобы в последний раз убедиться, что это ему не привиделось. Но нет – результат теста был абсолютно ясен и не допускал никаких сомнений.
Великий актер устало опустился на кровать, не выпуская роковой документ из рук. Что ж, за всё надо платить, и эта ситуация не исключение. Он провел тыльной стороной ладони по лбу и вновь вздохнул.
– Дорогой, ты как? – внезапно вошедший в их общую комнату супруг резко выдернул омегу из раздумий, и последний вздрогнул, быстро сминая бумагу, что держал в руке.
– Всё в порядке, – проговорил Крис, разрывая документ и скатывая каждую полоску в небольшой бумажный шарик. – Вот… Выписка из клиники; я думаю, что её нужно выбросить, она ведь не нужна. Как дела в театре?
Альфа натянуто улыбнулся и, пододвинув поближе стул, стоявший у аккуратного письменного стола, сел напротив супруга, поддернув брюки на коленях.
– Об этом я и хотел поговорить, – начал импресарио. – Исин дописал новую пьесу.
– Это отличная новость, – улыбнулся актер. – Видимо, любовь повлияла на него положительно.
– Да.., – Чондэ закусил губу и посмотрел наверх. – Тут дело в актерском составе. Видишь ли, главному герою всего девятнадцать, и мне показалось, что этот новенький… Чонин… Что он идеально справится с отображением этого персонажа на сцене. Тебе же придется играть его отца-омегу, милый.
Ни один мускул не дрогнул на красивом лице Криса, недаром он был ведущим актером театра. Он продолжал улыбаться мужу, хотя в душе его начинала подниматься паника.
– Я всё понимаю, любимый, – проговорил артист, кладя крупную ладонь на колено супруга. – Я вряд ли смогу сыграть девятнадцатилетнего. Надо дать дорогу молодежи, не так ли?
Явное облегчение отразилось на лице импресарио.
– Я думал, тебе будет обидно, – сказал он, поднимаясь со стула и проведя рукой по волосам омеги. – Я рад, что ты не воспринял это негативно.
– Что ты, – изящно махнул рукой Крис. – Всё в порядке.
– Что ж, – альфа направился к двери. – В таком случае я пойду и сервирую обед, хорошо? Заказ уже прибыл.
– Я спущусь через десять минут, – заверил его актер.
Как только дверь за Чондэ закрылась, Крис резко встал и подошел к зеркалу. Он не понимал, что происходит… Хотя, нет, понимал. Он был всё так же красив, но уже не столь юн, и на его место претендовал этот малолетний наглец.
Может, действительно стоит дать дорогу мальчику, как когда-то дали и ему самому? Хотя… Не совсем, конечно, дали; в те времена у театра не было ведущего актера.
Крис расстроенно провел рукой по волосам. Что ж, если судьба бросает в тебя лимон, сделай из него лимонад. Пусть уж лучше роли отцов-омег, чем вообще никаких.
– Братишка? – дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель несмело протиснулся Исин. – Ты спускаешься к обеду?
– Да, конечно, – актер подошел к брату, по пути бросив бумажные шарики в мусорную корзину. Один не попал внутрь, отскочив от бортиков ведра, и покатился к двери, остановившись у ног младшего омеги. Драматург машинально подобрал его и пошел вслед за старшим братом.
***
Чунмён умудрялся и слушать лектора, и мечтать о будущем, подперев щеку рукой. Юноша обладал редким талантом воспринимать информацию сразу из двух источников, поэтому и мог позволить себе совмещать приятное с полезным.
Подтянув рукава черного свитера, студент кинул взгляд на безымянный палец левой руки. Скоро, очень скоро его Исин наденет на него кольцо, и они навсегда будут вместе…
– Выглядишь донельзя счастливым, – тихо проговорил сидевший рядом с Чунмёном Кёнсу.
– Это вполне соответствует реальности, – улыбнулся молодой человек. – Я скоро женюсь… Просто не могу поверить в это! Сегодня поеду за кольцами; папа посоветовал взять белое золото с небольшим бриллиантиком, и я, скорее всего, так и поступлю.
– И правильно, – кивнул его однокурсник. – У Криса прекрасный вкус.
– Это точно, – подтвердил второй альфа. – Он будет выбирать нам зал и декор. Исин ещё пошутил, что очень хорошо, что семьи жениха-альфы и жениха-омеги совпадают.
Кёнсу фыркнул.
– А ты как? – Чунмён повернулся к товарищу. – Нашел себе кого-нибудь?
– В общем, передо мной стоит выбор из двоих омег, – поделился тот.
Его соученик прыснул.
– Ты забыл упомянуть, что это было во сне, – сказал он.
– Я серьёзно, – помотал головой второй альфа. – Один из них намного старше меня, второй – примерно мой ровесник. С первым мы состоим в отношениях с декабря, с другим – не так давно.
– Сложности выбора? – подмигнул ему Чунмён. – Тут я тебе не советчик. Просто прислушайся к своему сердцу, и оно подскажет тебе верное решение.
Кёнсу кивнул и поднял глаза на преподавателя, который самозабвенно начитывал студентам лекцию о композиции сцены.
***
Исин, пританцовывая, вошел в свою комнату и присел за стол. Выдвинув первый ящик, драматург, порывшись в куче хлама, заполнявшего всю полость, вытащил телефон и с трепетом прочитал очередное сообщение от Чунмёна. Улыбнувшись, писатель начал медленно набирать ответ, беззвучно шевеля губами. Отправив текст, он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул, глядя в потолок. Он чувствовал себя настолько счастливым, что это казалось просто невозможным. Он хотел петь, скакать; радость распирала его…
Омега огляделся и нахмурился. Вряд ли он станет хорошим мужем своему избраннику, если срочно не избавится от пары-тройки плохих привычек. В частности, было бы нелишним приучить себя к порядку.
Китаец встал и подобрал с пола вещицы, которые выпали из ящика, когда он доставал телефон. Сунув их обратно, он раскрыл шкаф и, просмотрев свои вещи, выбрал темные джинсы и синий свитер – для вечернего свидания со своим альфой.
Драматург решил идти до конца и, вооружившись яркой тряпкой из микрофибры, смахнул пыль со всех поверхностей. С гордостью оглядев комнату, ставшую немного чище, Исин опустил взгляд на свои наручные часы.
Так. Пора собираться.
Писатель снял свои заношенные домашние джинсы и кинул их на кровать, за ними последовала и толстовка. Омега быстро переоделся и, взяв в руки одежду, что только что снял, пошел вниз, в подвал, где у их семьи была оборудована мини-прачечная.
Открыв дверцу стиральной машины, Исин сунул было туда вещи, но потом, хлопнув себя по лбу, достал обратно. Проверив карманы, драматург извлек оттуда клочок бумаги, смятый в шарик. Китаец нахмурился: он не помнил, откуда у него это. Развернув этот обрывок, писатель прочитал: «… на 99,9 % соответствует образцу №1, совпад…». Пожав плечами, омега вновь смял бумагу и бросил её в мусорную корзину, стоявшую в углу помещения. Задав стиральной машине программу и засыпав порошок, Исин вышел из подвала, не переставая мечтать о встрече с любимым.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |