|
— Конечно…
Я вернулся к нашему столику. Маргарет даже не взглянула в мою сторону.
— Может выпьем чего-нибудь?
Она повернулась ко мне.
— Не стоит обращаться со мной как с ребенком.
— У меня и в мыслях не было. Просто хочу предложить лекарство от скуки. Почему бы тебе не выпить?
— Нет желания.
— Тогда предлагаю немного потанцевать. Если ты расслабишься, все может показаться не таким уж унылым. Послушай…
Оркестр заиграл "Я сдаюсь, дорогая".
— Хорошая мелодия. Пойдем… — я слегка тронул спинку её стула, как бы предлагая присоединиться ко мне. Наконец она встала, я взял её за руку, и мы направились в соседний зал.
— Неужели ты не понимаешь, что мы и минуты не оставались наедине с тех пор, как уехали из дома?
— Ты не права, но к чему такая спешка? У нас ещё будет впереди множество таких минут…
Она выжидающе посмотрела на меня.
— Именно об этом я и хотела поговорить. О чем вы беседовали с отцом?
— Не надо сейчас об этом. У нас ещё хватит времени…
Я увлек её за собой, и мы присоединились к танцующим парам. Тут меня ожидал сюрприз, который сразу же занял одно из первых мест в длинном списке приятных происшествий, случавшихся в моей жизни. Она оказалась великолепной партнершей, пожалуй самой лучшей из всех, что у меня были. Маргарет двигалась в такт музыке, как бы пропуская её сквозь себя и наполняя новым содержанием. Ее грациозность просто восхищала. Странно, она никогда не ассоциировалась у меня с танцами…
— Ты увлекалась хореографией?
— Немного…
— Заметно. Продолжаешь?
— Нет.
— Считай, что мы уже возобновили занятия.
Тут я замолчал, не желая говорить ей, как она великолепно танцует. Сейчас Маргарет могла и не поверить в мою искренность.
— Так что сказал тебе отец?
— Не здесь…
Она остановилась у открытой стеклянной двери.
— Ну, давай же потанцуем. Это было так прекрасно…
— Я хочу поговорить с тобой, — настаивала она.
— Ты прекрасно танцуешь. Без шуток, у тебя просто талант.
— Оркестр будет играть до утра, — не уступала Маргарет.
Я толкнул дверь, и мы оказались на открытой веранде. Вдали мерцали городские огоньки, и у меня промелькнула мысль о Холидей и тех других, которые ждали… Да, это дело мне по силам. Холидей и Джинкса придется убрать, а возможно и Мейсона с его братцем тоже. Надо будет обезопасить себя от малейшей угрозы шантажа. С Мэндоном я управлюсь, а Вебера и Риса прижму так, что и пикнуть не посмеют. Ну, а если они начнут упорствовать в своих заблуждениях, у меня всегда под руками будет ацетиленовая горелка, которая оставит от них только жалкую кучку шлака. В моем новом доме места для них хватит…
Мы спустились по каменным ступеням и вышли на усыпанную гравием дорожку, обсаженную циниями. Несколько рабочих приводили в порядок тренировочное поле для гольфа, подстригали траву. Неподалеку, на самом краю поля стояла скамья.
— Можем поговорить здесь, — предложил я.
— Мне знакомо местечко получше, — настояла она.
— Мы успеем до ужина?
— Это же ресторан. Еду здесь можно заказать в любой момент.
Дорожка спускалась по склону, позади осталось поле для гольфа, обсаженное по краю циниями, и теперь мы шли вдоль невысокого бетонного бортика, требовавшего капитального ремонта. Но местный распорядитель работ мало отличался от своих коллег и предпочитал торговать цементом, вместо того, чтобы пустить его в дело.
— И где же это место?
— Там внизу. У нас ещё много времени…
— Я подумал…
Она обняла меня за талию и мы пошли, все удаляясь в темноту от освещенного здания клуба. Потом через мостик высотой не больше фута перешли на другую дорожку, отделенную от первой мелкой, поросшей травой канавкой. Темнота все плотнее обступала нас и звуки музыки стали едва различимы в наступающей тишине.
А мы все шли… Где-то вдалеке слышалось мерное жужжание дождевальной установки, но в глубине сознания я почувствовал что-то неладное. Еще несколько шагов и я понял в чем дело.
Воздух вокруг должен быть наполнен влагой, а этого не было. Мне оставалось только убедить себя, что ничего подобного быть просто не может, а я нарочно нагнетаю страх, чтобы заставить себя вернуться назад. Но зачем? Какой же я после этого мужчина?
И все-таки воздух был сухой, без единого намека на водяную пыль. Я вовсе не старался напугать себя, черт побери, все именно так и было.
Мы остановились.
— Давай вернемся, — попросил я.
— Немного впереди есть озеро и раскидистый дуб на берегу.
— Давай не будем сегодня впадать в меланхолию, — предложил я.
— Ты чем-то напуган?
— Напуган? Нет, я ничего не боюсь.
— Тогда зачем ты носишь с собой оружие?
Ее рука оказалась в моем кармане.
— Это же мой пистолет.
— Зачем он тебе?
— Все вполне законно. У меня есть разрешение на ношение оружия.
— Так зачем?
— Самозащита.
— От кого?
— От угрозы ограбления, мне часто приходится носить с собой крупные суммы денег.
— Это не единственная причина, не так ли?
— Ты ошибаешься.
— Давно он у тебя?
— Дня два, не больше…
Это было ложью. Я таскал с собой оружие ещё со школьной скамьи. И только теперь понял, зачем мне это было нужно. Это была частица моего прошлого и с этим надо было кончать.
Она посмотрела на меня, и я увидел её глаза, её губы, белизну её лица, подчеркнутую чернотой волос, которую не замечал при ярком свете, но здесь, в темноте, не разглядеть этого было невозможно. Я снова почувствовал запах Huele de Noche и понял, что именно потому не чувствовал влажности воздуха. Дом готов был для новых посетителей…
До чего дойдет это бесконечное самокопание; и как глубоко ты раскопаешь, прежде чем сможешь остановиться? Что ещё скрывается в глубине твоего подсознания?
Она взяла мою руку и увела меня в темноту, сомнабулическую черноту молодых посадок бука. Моя рука дрожала, с каждым шагом во мне просыпались детские страхи, вот я миновал яблоню, коптильню, с крыши которой случайно упал и разбился насмерть мой младший брат (даже в том, что это была случайность я не был уверен, мы играли на её покатой крыше, играли…), покосившийся курятник и, наконец, оказался у сарая с распахнутыми воротами, мое сердце дрогнуло, как парус под порывом сильного ветра, и холодный воздух наполнил мои легкие, и все мое существо подсказывало, что этого не может быть в действительности. Это была галлюцинация, эмбриональный фрагмент моей памяти, сознание и подсознание шли параллельно, как дорожки, по которым мы пришли сюда, они не пересекались, но были нераздельно связаны друг с другом. Это был символ, полет фантазии, а я вытянул руку и потрогал его. Оказалось — дерево.
Именно там все и началось, у сарая. Мне было года полтора, а может быть два. Я шел с бабушкой, но тогда я считал её своей матерью. Мне осталось неизвестным, что случилось с моими родителями. Бабушка всегда носила широкую черную юбку, волочившуюся по земле. Край её всегда был испачкан грязью (эта юбка — одно из моих самых ранних воспоминаний). В тот вечер, пока я ждал её у сарая, мне послышалась громкая возня в конюшне поблизости, мычание и рев, потом деревянные жерди загона рухнули, я упал и закричал от ужаса. В следующую минуту меня накрыли складки её широкой юбки, которой она попыталась защитить меня…все это было довольно невинно, но потом превратилось в некое подобие игры. Когда дедушка хотел меня наказать за очередную шалость, я находил убежище в этих складках. Он никогда не догадывался, где я прячусь и даже не пытался искать меня там…
Я рос и становился старше, меня стали занимать некоторые вещи, но мне удалось узнать об этом, только когда мне исполнилось шесть или семь лет. Я понял причину беспокойства животных. Тогда мне довелось увидеть, как моя бабушка с ветеринаром кастрировали барана…
И теперь передо мной предстали события того страшного дня, когда бабушка взяла меня с собой на пикник, посадив к себе на седло. Мы отдохнули на траве, а когда она встала и пошла к роднику, я закричал и, притворяясь страшно напуганным, побежал к ней на четвереньках и все время кричал, потом спрятался в складках её юбки и стал щупать её ноги. Тогда она отпрянула назад и сердито прокричала, что дедушка накажет меня за это, он побьет меня, он сделает со мной то же самое, что сделали с бараном. Я был смертельно напуган, а она продолжала выкрикивать свои угрозы. Тогда я оттолкнул ее, и она упала и продолжала угрожать. Мне на глаза попался большой камень, я поднял его и ударил её по голове, просто чтобы она перестала кричать на меня, я не хотел убивать ее…Всю дорогу домой я бежал без оглядки. Она умерла, сказал я, умерла. Упала с лошади, когда та понесла, и умерла. Никто, кроме меня, так и не узнал правды.
Кругом стоял лес и это было там. Это было там, у сарая, и он продолжал стоять как сама неизбежность. Вот что скрывалось в темных закоулках моей памяти; эта девушка, это привидение, Алекто — неутомимая преследовательница, рожденная из капли крови Урана, упавшей на землю. Она снимала слой за слоем, скрывавшие мои воспоминания, пока они не стали явью, и не было преграды между моим взглядом и бездной ужаса, переполнявшей меня; я громко закричал от страха, все вокруг почернело, я упал и пополз к ней, стараясь укрыться под её широким платьем…
— Не бойся, — услышал я её голос.
Это было возле конюшни. Эти лошади, они ещё дикие и сломали загон. Мне показалось, что они скачут на меня.
— Конюшня? Лошади? — послышался её удивленный голос.
Тогда я увидел склонившуюся надо мной Маргарет. Я оглянулся в поисках сарая и увидел старую будку.
— Ты просто потерял сознание. Что-то напугало тебя.
— Да, — согласился я.
Она помогла мне подняться.
— Мне уже лучше, — сказал я. — Извини за всю эту суматоху.
— Суматоху?
— Ну, я же кричал. Прошу, извини.
— Ты не кричал. Ты просто подошел к будке и упал…
Она крепко держала меня за руку.
— Скамейка здесь рядом. Вон там, у озера, видишь?
— Да, — отозвался я. — Вижу.
— Ты можешь идти? С тобой все в порядке?
— Могу. Все нормально.
— Ты уверен?
— Как никогда.
— Тогда тебе это больше не понадобится…
Она размахнулась, и через секунду я услышал всплеск.
Это был мой пистолет. Нет, он мне больше не понадобится…
Я взглянул на нее.
— Я ухожу, — сказал я. — Я ухожу.
— Я иду с тобой.
— Нет…
— Да.
— Отпусти мою руку.
Она крепко сжала мои пальцы.
— Пожалуйста, дай мне попытаться помочь тебе.
— Я уже убил тебя однажды. Не заставляй меня убивать тебя снова…
Она выпустила мою руку и я шагнул в темноту…
ЧАСТЬ 4
ГЛАВА 1
Я открыл дверь квартиры и вошел.
В гостиной никого не было. Дверь в спальню была закрыта. На полу валялись осколки разбитого «джеробаума», в воздухе пахло шампанским.
На пороге спальни появилась Холидей.
— Ну… — протянула она. — Наконец-то вернулся…
— Я пришел забрать свои деньги. Я ухожу.
— В самом деле?
— Я не останусь здесь ни на минуту.
— Неужели?
— Да.
— С этой женщиной, в её «кадиллаке»…
— Один. Я ухожу один…
Я прошел в спальню. Дверь в ванную была закрыта. Мне показалось, что оттуда доносился какой-то шорох. Кто там? Мэндон? Джинкс? Хайнес? Подойдя к комоду, я забрал свою долю. За мной следом появилась Холидей.
— И куда же мы собираемся?
— Какое это имеет значение?
Она бросила на кровать какой-то крошечный предмет. Это была стрелянная пуля.
— Сувенир на память.
— Что это?
— Пуля.
— Пуля?
— Если посмотришь через лупу, то увидишь на ней засохшие мозги моего брата.
Я поднял глаза. У неё в руках был старый револьвер тридцать восьмого калибра, с которым я бежал с тюремной фермы.
— Ее извлекли из его головы. Обычная процедура, — процедила она.
— О чем ты?
— Вот о чем. Сравни их…
Она бросила мне ещё одну. Моя рука потянулась за пистолетом. Но его не было… Моя нимфа бросила его в озеро.
— Кобетт! — позвала Холидей.
Из ванной вышел Кобетт в одном нижнем белье.
— Скажи ему.
— Эта пуля убила Токо. И она была выпущена из этого револьвера. Вчера прошла баллистическая экспертиза…
Так вот в чем дело…
— Это нелепая случайность…
Холидей медленно поднимала револьвер.
— Иди в ванную, Кобетт, — приказала она.
— У вас здесь подобралась теплая компания. Ты, Мэндон и Джинкс. Оставьте меня в покое.
— Большая шишка. Фи-Бета-Каппа. Хозяин, — бормотала Холидей.
— Не делай этого. Тебе же будет хуже. Мой брат — сенатор, он большой человек Нью-Йорке. Стивен Си Эпперсон. У него хранится та запись. Если я не позвоню в ближайшее время, он пустит её в ход. Дай мне уйти, и все будет нормально. Клянусь! Тут все вывернуто наизнанку. Федеральные агенты поставят на ноги весь город. Ты понимаешь, что будет с тобой, Джинксом, Мэндоном и остальными…
В ответ она только ухмыльнулась.
Она Тисифона. Тисифона, Алекто… Но где же третья? И была ли третья?
В отчаянном броске я попытался выбить оружие у неё из рук, но не успел.
Пуля встретила меня ещё на полпути.
Мне не было больно.
Из револьвера снова вырвалось пламя, но и на этот раз я ничего не почувствовал. Потом ещё и еще…
Я уже ничего не видел и не слышал, и только медленно погружался во тьму бездонного чрева, из которого мне уже не выбраться…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |