***
Солнышко… Такое приятное и нежное, ласково щекочущее лицо…
Я проснулся в своей постели, ощущая себя заново родившимся. Такое приятное чувство истомы во всем теле. С чем это, интересно, связано? Ночью вроде бы неплохо выспался…
Так, о чем это я? Ах, да!
Нужно же проведать, как там мой пленник обживает свое новое место. Может быть, покормить его для разнообразия? А что, подольше проживет – дольше смогу с ним поиграть, может быть, я даже чему-нибудь новому научусь, практикуясь с ним.
Ведь, общаясь с новыми людьми, мы выносим для себя много уроков, получаем опыт…
Я потянулся и пошел в комнату, почесывая лоб и кидая взгляд на монитор ноутбука, который валялся раскрытым на диване в гостиной. Я замер…
Том лежал вниз лицом на кровати, в луже крови, на спине месиво из его собственной кожи… Господи…
Это как произошло вообще? Я же ночью спал… Или не спал…
А если это не я, то… А кто, кроме меня мог это сделать? Никто не имеет доступ в мой дом. Тем более, никто не может попасть в подвал, поскольку ключ имею лишь я!
Но… Я не помню, чтобы я вообще заходил к нему этим вечером!
Или заходил… Я что-то припоминаю, но, чтобы я его так порезал? И не помнил?
Так, все… Нужно спуститься к нему вниз. Может, он уже сдох?
Я зашел внутрь помещения, явственно ощущая металлический запах свернувшейся крови… Она была повсюду: на полу, пятно на стене. Простынь вообще была вся в пятнах. Вентиляция работала на минимуме.
Я подошел к лежащему парню и тронул его за плечо – вроде теплый. Это радует. Или огорчает? Чего-то он совсем плохо выглядит. А может… Пора?
Ведь правда, что, лечить я его что ли буду? Три раза «ха!» Глупости! Это моя жертва.
Меня отвлек звонок мобильника. Я взял трубку и нажал на принятие вызова:
-Да?
-Задание выполнено. Мы в курсе, что его больше нет, - голос в трубке звучал отдаленно и изменено. Обычно такое изменение голоса получается при использовании специальных приемов, чтобы скрыть личность звонящего.
-Вы довольны результатом? – я повел обычную беседу с «клиентом», они мне всегда звонят сами – это мое правило. Я не хочу проколоться на какой-нибудь глупости. Они сами подтверждают, что получили то, что ожидали.
-Да. Все устраивает. Его нет, а каким способом – нас не волнует. Оставшаяся половина гонорара будет ждать вас в камере хранения аэропорта, ячейка под номером 15. Пароль – фамилия «объекта». Это все, - в динамике гулко отдавались короткие гудки, эхом разносясь в моей голове.
Я наклонился и отстегнул руки парня от спинки кровати. Нужно было кончать с этим детским садом!
Я вернулся с пистолетом и приставил к голове Трюмпера, взводя курок. Сейчас раздастся выстрел… И больше не будет Тома. Был, а вдруг – пух! И нет человечка. И никто и никогда ни о чем не узнает. Я водил дулом по его щеке, спускаясь от виска. Провел им по губам, стирая засохшую кровь и пот, скопившийся над верхней губой. Мне захотелось заново ее попробовать на вкус… Я обхватил ее своими губами, посасывая, в теле разливалась истома… Приятно… Это ведь я его так ночью. Я знаю, хоть и не помню. И меня уже почти не пугают мои провалы. Меня вдруг посетило предчувствие, что я почему-то не проживу долго…
Не знаю, почему. Просто, я поймал себя на мысли, что думая о будущем, я ничего себе не представляю. Я пытаюсь создать картинку, но выходит черная бездна. Я стараюсь составить план дальнейшей жизни, но получается белиберда… Говорят, что животные всегда предчувствуют свою смерть заранее… Наверное, я уже не человек.
А раз так – мне нечего терять!
Я понял, что уже полчаса размышляя, тыча пистолетом в щеку парня, но не могу выстрелить! Я не хочу… Наверное, я просто еще не наигрался всласть! Я еще не сделал ним все то, о чем мечтал. Клиент доволен работой, меня никто не ищет, значит, я могу наслаждаться игрушкой столько, сколько захочу. А потом я его убью, обязательно убью! Клянусь, иначе я – не Вильгельм Каулитц!
Я понял, что все это время невидяще глядел прямо в раскрытые, настороженно замершие глаза своей жертвы. Он следил за мной, задержав дыхание и изредка позволяя себе выдохнуть.
-Чего уставился? Пистолета никогда не видел?
Pov Tom.
Раскрываю глаза, которые немного слиплись от крови, застывшей на ресницах. И что же я вижу?! О Боги! Опять он… Хотя, кого я намеревался еще увидеть? Пф-ф.
И снова он - с пистолетом. Хочется смеяться, если честно.
-Чего уставился? Пистолета никогда не видел? - грубо и сухо спросил он.
-А почему ты думаешь, что я уставился на пистолет? Может, я тут лежу и тобой любуюсь?- ухмыляюсь.
Его как-то перекосило от моей фразы, и он отвел взгляд.
-Можешь убрать свою пушку, тебе она не понадобится, – тихо говорю и смотрю в пол.
Все тело страшно болит. Каждый вздох приносит боль в грудной клетке, и я стараюсь дышать как можно реже.
Все, что я говорил, резало горло. Связки после вчерашних криков явно были порваны. А порезы неприятно ныли. Я слышал, как он хмыкнул и убрал пистолет. Его тонкие пальчики скользнули по спине, задевая коготками шрамы и, кажется, он вскрывал их снова. Утыкаюсь лицом в подушку. Больно. Спасите кто-нибудь, пожалуйста… Пожалуйста… Я готов уже выть волком.
Почему-то, вспомнилось детство. Вокруг меня всегда было много людей. Няньки, охранники, гувернантки, мнимые друзья, девушки легкого поведения, но никогда рядом со мной не было двух самых мне нужных и родных людей. А они были так нужны, хоть я и не показывал. А может наоборот, надо было показать? Но как? Они всегда были либо на работе, либо в командировке. Их почти никогда не было дома.
Зачем тогда я им? Чтобы был? Как заначка на всякий случай?
Сворачиваюсь в комок и отворачиваюсь к стенке. Обнимаю колени, крепко прижимая их к груди. Сейчас я не чувствую, как раскрываются раны и снова кровоточат, как задница неприятно саднит. Сейчас душевная боль на первом месте.
Наверно, это своеобразное наказание за тот образ жизни, что я вел. Вон, даже личного палача выделили.
-Отстань от меня, пожалуйста… - получилось по-детски.
Брюнет хватает меня за косички и резко поворачивает голову в его сторону. Неприятно морщусь.
-Когда захочу, тогда и отпущу, понял?
Ничего ему не отвечаю. Нет сил просто. Смотрю ему в глаза. А ведь он мог быть моделью или художником, или еще кем-нибудь… Почему именно такой род занятий он выбрал?
Кто-то говорил мне, что когда я так пристально или внимательно смотрю в глаза человеку, то кажется, что заглядываю в самую душу, а потом, при желании, краду ее или наоборот, высасываю все силы, как энергетический вампир. Посвященные в это не любили смотреть мне в глаза открыто. Я почувствовал, как его рука сжалась сильней на моих волосах. Не знаю, какие эмоции он испытывал, но явно не хотел проиграть в этой игре, которую условно я назвал «Гляделки». Но зря он это делал. Хуже было только ему от этого.
POV Bill
-Ты будешь смотреть на меня, - я изо всех сил потянул за косички, резко дернул на себя его голову. – Когда я разрешу тебе! Ты будешь говорить только с моего разрешения! – я ткнул пистолетом в его щеку, он покосился на него. Я снова дернул его за косички, стаскивая с кровати. Мне нужно было перестелить постель. Я не хочу, чтобы подвал в моем любимом загородном доме превратился в пристанище насекомых и микробов.
-Я дам тебе поесть и перестелю постель. Приведи себя в порядок. На тебя смотреть противно.
-Вот интересно, кому я обязан таким видом? – он вскинулся. Тварь, он еще огрызается мне!
Я подошел и со всего маху двинул ему рукояткой поставленного на предохранитель пистолета по виску. Он упал на пол.
-Я не разрешал тебе говорить! Как ты смеешь? Я к тебе со всей душой, а ты, тварь такая, мне еще и грубишь? – я пнул его в живот пару раз и вышел.
Нужно было и впрямь ему еды дать. Хотя, может не стоит? Посмотрю воочию, как люди с голода умирают. Нет, не то! Чем дольше он здесь, тем более длительное время я могу развлекаться. А уморить голодом я всегда успею его.
Нужно наказать его за плохое поведение! У меня завалялся пакетик Мескалина. Отличное вещество. Синтезируется искусственным путём из галловой кислоты. В большинстве стран производство и распространение Мескалина запрещено законом. Но я всегда могу достать то, что мне нужно. Он вызывает эйфорию, мистические переживания, иррациональность мыслительного процесса, ускоренность мыслительного процесса, заторможенность действий. Вот будет весело взглянуть на Трюмпера, который отведает блюдо, изрядно приправленное солидной порцией Мескалина!
Я разогрел картофельное пюре с кусочками мяса, всыпав туда порошок. Доза небольшая, как раз для того, чтобы он словил «хохотушки». Налил ему чашку чая, поскольку не знал: пил ли он воду из-под крана.
-А чего сервировано так похабно? – он хохотнул, глядя на поднос. Я поставил еду на подносе ему на колени и с силой ткнул носом в тарелку с пюре, вымазав тем самым ему физиономию.
-Свинье подача соответствует.
Я вышел, заперев его там. Я тут бегаю, как прислуга, а ему сервировка не понравилась? Он еще и смеется? Ну ничего! Вот поешь, и веселиться будет уже моя очередь.
Я взглянул на часы – действие Мескалина начинается через сорок минут. Значит, у меня есть время, чтобы вымыть посуду.
Поставив последнюю тарелку на полку, я сделал шаг назад и поскользнулся на разлитой воде. Вот дьявол! И кто догадался залить пол? Точно не я! Блин, нога теперь болит. Так, что я должен был сделать? Ага, вспомнил! Нужно прибраться.
Ноутбук лежит открытый… На нем видео… Что это? Кто это там?
Pov Tom.
П*здец товарищи. Жратва - хреновая. Но, не мне жаловаться, хотя знаете, я уже почти привык без еды. Смотрю на пюре и как-то не решаюсь его есть. Сам не знаю почему. Снова возникло то чувство, как тогда в клубе. Но с другой стороны, хотел бы он убить - сделал бы это давно… Но он же псих! Хрен его знает, что ему может в голову прийти! Хотя… Может лучше так. Я слишком устал. Быстро съедаю пюре и запиваю чаем. Ну, вроде все в норме. Я дышу, глотаю и моргаю. Вроде не отравил.
Достаю пачку сигарет и закуриваю. Это странный период в моей жизни и я даже не знаю, что сказать. Смотрю на сигарету. Мы с ней чем-то похожи. Все мы в этом мире похожи на сигарету. У всех нас есть определенный срок, и когда он заканчивается, мы затухаем. Хмыкаю. Да, вот так вот жизнь можно сравнить с этой тлеющей палочкой.
Голова начинает резко болеть и при чем так реально болеть. Жмурюсь, хватаясь за виски.
Че-е-ерт!
Через какое- то время боль проходит и я чувствую прилив сил и настроение поднимается со скоростью света. Я начинаю громко смеяться, падая на постель. Я смеюсь, но мне страшно, я ничего не понимаю. Потом организм посещает какое- то возбуждение. Прикрываю глаза, и перед глазами всплывает образ Билла. Рот непроизвольно приоткрывается и оттуда вырывается легкий стон. Тело выгибается дугой, провожу рукой по груди и животу, как бы обхватывая себя, а потом психоз. Мне кажется, что в комнате какие-то крысы, мыши… Миллион комаров. Они летят… Летят на меня… Они все нападают! Все на меня! На меня одного! Крысы едят мои пальцы, мне больно! Я не могу так больше жить! Лучше уж смерть!
Я сдернул простынь, отмахиваясь от них, от всех… Я убегу… Сейчас…
Я оторвал от простыни полоску и увидел в верхнем углу стены скобу от стояка системы отопления. Он выдержит мой вес. Рост позволил мне перекинуть через скобу импровизированную веревку. Так, а что дальше то? Вешаться-то как?
Я, хохоча, смотрел на скобу, понимая, что я – придурок. Как вообще возможно сделать это без стула? Без посторонней помощи? Камикадзе хренов!
Я услышал, как в двери грохочут ключи, замок отпирается. Звон… Он уронил ключи… Это мысль! Это мой шанс! Чего это я вешаться обязан?
Я мгновенно метнулся к двери, становясь за косяком, держа веревку в руках. В помещение влетел мой взмыленный мучитель, тяжело дыша.
-Ты что делаешь… Ты… Что?..
Я быстро подбираюсь сзади и накидываю ему на шею тряпочный жгут из простыни.
POV Bill
Я вижу в монитор, как какой-то парень в моем подвале подходит к отопительному стояку и перебрасывает через скобку тряпку. Черт! Что он делает? Кто это? Нет!
Я несусь со всех ног в подвал, дергая дверь. Заперто! Дьявол!
Достаю ключи, и не с первого раза мне удается открыть замок. Пока я тут копаюсь, он, возможно, уже… Я же теряю драгоценные секунды.
Влетаю в подвал – его нет. Угол пуст.
- Ты… Что?.. – я не успеваю договорить, как мне на шею что-то набросили, и воздуха стало резко не хватать. Я схватился за тряпку на моей шее, пытаясь оттянуть ее от себя, но моя рука ослабевала, я по большей части хватал воздух. Я старался вырваться, изгибался, но он давил все сильнее, свет мерк перед глазами, в ушах шумело. Краем уплывающего сознания я успел услышать:
-Вот теперь мы поиграем, малыш…
Темно…
***
Свет… Яркая вспышка перед лицом, еще одна. Мне хорошо… Спокойно, я чувствую себя в безопасности. Мне легко, кажется, что я парю на облаке… Хлопок издалека. Это не ко мне! Еще один, и еще…
Так много. Чувства медленно возвращаются…
Я морщусь, открывая глаза. Вижу перед собой шоколадные раскосые глаза. Красивые… Я любуюсь ими.
-Ангел… - шепчу я одними губами.
Он отдаляется, хмыкает и отвешивает мне такой силы удар по лицу, что моя голова резко отлетает в сторону, глаза непроизвольно наполняются слезами. Щека просто горит. За что?
Я дергаюсь, пытаясь отползти в сторону. Не выходит. Руки привязаны над головой, я уже практически не чувствую кистей – слишком туго!
-Что ты делаешь? Почему? – я просто не понимаю, что происходит? Почему он напал на меня? Я же хотел помочь!
-Ты совсем идиот? – он снова ударяет меня по лицу, зажимает рукой рот, прижимая голову к кровати и наклоняясь над ухом. – Ты это заслужил, целиком и полностью. Ты кем себя возомнил? Неужели ты думал, что сможешь безнаказанно вытворять со мной все это? Пора платить по счетам, малыш.
Он лизнул мою щеку. Я от отвращения сморщился. За что он так со мной? Что я ему сделал?
-Да это ты - придурок!- когда он отпускает мой рот, кричу ему. - Что я тебе сделал?
-Ага, ну конечно, ты хоть под дурака не коси. Или скажешь, что тебе от шока память отшибло? - смеется.
Pov Tom.
Не знаю почему, но захотелось немного ласки. Целую его в губы. Целую нежно и трепетно. Играюсь с пирсингом в язычке, а потом с силой тяну за штангу зубами. Он мычит и широко раскрывает глаза, от испуга и боли. Да парень, не только тебе причинять боль. Поднимаю его майку и кусаю за соски, зализываю и с новой силой кусаю. Брюнет выгибается, пытаясь отстраниться, но не выходит.
-Больно, что ли?- спрашиваю с насмешкой.
-А ты как думаешь?!
-Я не думаю, я знаю! - шиплю ему в лицо. - Странно, но мне тогда показалось, что боль приносит тебе удовольствие, но, видимо, тебя возбуждает только когда ты приносишь боль другим.
Снимаю с него джинсы и нижнее белье.
-Знаешь, при других обстоятельствах я бы хотел доставить тебе удовольствие, насладиться твоими стонами удовольствия, но не в этот раз, уж извини.
Вижу его испуганные глаза. Он что, действительно не понимает, что происходит? Ну и пофиг, пускай не понимает.
Широко развожу его ноги. Пальцами провожу по розовой, явно девственной дырочке. Мой член уже истекает смазкой, и я не церемонясь, так же, как Он, вхожу в него. Ах, какой прекрасный стон. Быстро двигаюсь, вбивая его в матрас.
-Прекрати! Прекрати! Больно!!! Хватит! Умоляю! Не надо… - он затихает на какое-то время. Я вижу, как по его нежным щечкам текут слезы, и он с силой закусывает губу. Его тонкие запястья стерты в кровь, и ткань уже успела впитать в себя эту красную жидкость. По его бедрам текут тонкие струйки крови, и мне не противно смотреть на это. Наверное, я стал таким же психом. Но это не важно.
Выхожу из него специально медленно, чтоб ему было больней. Двигаюсь к его лицу и с силой дергаю за волосы, чтоб он поднял голову. Даю ему по морде, от чего его ротик приоткрывается, и я грубо вставляю ему в рот. Он отнекивается, пытается укусить - в таком случае я сильнее натягиваю его волосы. Грубо тр*хаю его в рот, чувствуя головкой заднюю стенку его горла. Слезы из его глаз не перестают течь и макияж, который он, к слову, делал постоянно, испортился.
-Ты похож на второсортную, размалеванную шлюху, - усмехаюсь и в этот момент кончаю.
- Глотай все, шалава, глотай всё… До последней капли…
Он давится, но глотает. С членом во рту это получается плохо, и из уголка его рта вытекает пара капель.
-Эй! Ты проглотил не всё! Непослушная кукла! За это требуется наказание!
-Хочу, чтоб ты видел своего мучителя…- звериный оскал появляется на моем лице. Снова вхожу в него. Кстати, входить стало намного легче, но он все равно зажимается и больно сжимает меня в своих тисках. Ну и ладно, ему же больней будет! Начинаю сразу быстро двигаться, а он кричит и молит о пощаде. Хочет отвернуть лицо, но я бью кулаком ему в живот, от чего он задыхается своим криком и пытается откашляться. Смотрит мне в глаза, и я схожу с ума от его глаз, цвета черного кофе.
Кончаю глубоко в нем и падаю на него. Слышу его жалкий скулеж и частое дыхание.
-За что?- снова скулит он.- Почему?
Рукой снова захватываю его волосы, все еще лежа на нем, и наматываю их на кулак.
-Заткнись. Просто заткнись.
POV Bill
Лежу и смотрю в потолок, не переставая повторять: «За что? Почему?»
У меня в голове не укладывается… Почему он так со мной?
Все тело болит… Ниже пояса я ног не чувствую. Даже смотреть страшно.
Мне плохо. Очень плохо. Он все еще лежит на мне… Вдруг перед глазами проплыло облачко…
Такое белое, пушистое… Мне хочется прикоснуться к нему, поймать его… Оно опускается на мое лицо. Все ниже и ниже. Оно обволакивает меня, забирает боль из моего истерзанного тела, успокаивает психику. Мне хочется смеяться!
Мне весело, так весело! Так хорошо, что даже плакать хочется. Щеки теплеют, я не знаю – обдувает ли их ласковый и теплый ветерок, или это слезы счастья текут по ним?
Облачко вдруг сгустилось, приняло форму какого-то человека. Он казался таким знакомым… А потом пустота.
Мысли съехали в сторону откровенного вымысла. Я понимал, что это ненормально, но мне хотелось остаться в этой эйфории. Где так легко и свободно можно дышать…
Мама… Джек… Я вижу вас! Подождите!
Я сейчас догоню.
Они ждут меня, ждут… Я приближаюсь, Джек берет меня за руку, и мы идем в церковь. В Альпах. Как он и обещал… Тогда, в парке. Мы всегда будем вместе…
Вот она – настоящая реальность! Здесь я и останусь. А то, что было со мной – это все так, мелкое незначительное обстоятельство. Этого не было, и Джек не умирал. Он меня просто ждал! А я где-то задержался… Но теперь – мы вместе. В это мире. А то – мне приснилось. Это было не на самом деле! Я сейчас в настоящем мире… Пропади все пропадом…
И лишь в глубине я чувствовал какие-то хлопки, крик и тряску…
Глава 9
Pov Tom.
Когда я поднялся с парня, то заметил, что он в отключке. Его грудная клетке еле вздымалась и дыхание было почти незаметным. Я приложил пальцы к его шее, где проходила артерия и, почувствовав слабый пульс, немного успокоился. Трясу его за плечи, чтоб он очнулся, но в ответ ноль реакции. Черт, вот д*рьмо! Снова трясу, но уже сильней. Не реагирует. Бью по щекам. Он словно кукла, у которой сели батарейки. Почему-то у меня начинают трястись руки. Боже, что я натворил?!
Только сейчас я сам начал приходит в сознание оттого, что со мной было. Он точно мне что-то подсыпал. Блин! Да он сам виноват! Не хрен было экспериментировать!
Тру руками лицо. Надо что-то делать. Быстро надеваю джинсы и вылезаю из этого помещения. Наверху обнаруживаю телефон и звоню отцу. Скрипя зубами, звоню этому человеку. Человеку, который возможно даже не искал меня. Возможно, уже давно забыл, что у него есть сын.
-Да… - тихий, убитый голос.
-Пап?
-Томас! Боже! Где ты? Что с тобой? - встревоженная, быстрая речь.
-Тише, успокойся. Я сам не знаю где я, но, думаю, полиция может отследить откуда идет сигнал…
-Да-да! Они уже давно прослушивают наш телефон!
-Хорошо. Приезжай.
Я повесил трубку и пошел обследовать этот дом. Он был очень красиво обставлен и хорошо обустроен. Я прошел в одну из комнат на втором этаже и очутился в уютной спальне. Надо этого Билла привести в чувство.
Захожу в ванную комнату и нахожу аптечку. Достаю нашатырь и иду обратно.
Брюнет все также лежит без чувств и прежде, чем снова вернуть его в наш мир, решаю полюбоваться им. Красивое, без единого изъяна лицо, длинные пушистые ресницы, бледная, фарфоровая кожа. Да, он красив и с этим не поспоришь. Он чертовски красив. Провожу пальцами по его нежной и мокрой от слез щеке. Наклоняюсь и шепчу на ушко:
-Прости меня… Если сможешь… - касаюсь лбом его виска, а затем осторожно целую его в это место. - Я сам не ведал, что творю… Так не должно было быть…
Отстраняюсь и открываю лекарство. Вожу перед его носом. Через некоторое время он начинает морщиться и отворачивать голову в другую сторону, но я не отстаю, пока его ресницы не начинают трепетать, словно вспорхнувшие бабочки. Медленно, Билл открыл глаза и уставился на меня.
-Не надо… - проговорил он почти одними губами, и из его глаз снова брызнули слезы. Отвязываю его руки и осторожно кладу их по бокам от него.
-Тебя сейчас заберут.
Его глаза немного расширились.
-Нет… Не хочу…Куда заберут? - он обхватил мое запястье своими холодными пальцами.
-Туда, где тебе смогут помочь…
Его пальцы сжались сильней, цвет глаз был словно дорогой виски, в них больше не было той ярости.
-Не отдавай меня… Не отдавай никуда… Пожалуйста…
Он попытался приподняться, но я надавил ему на грудь, чтоб он лег обратно.
-Тебя заберут все равно. Либо тюрьма, либо… - у меня не повернулся язык сказать слово «психушка». - Либо в клинику, - смотрю на него, а у самого сердце рвется на части, но, я не могу поступить иначе. Ему вправду нужен доктор.
Я взял его руку в свою, мы продолжали смотреть друг на друга. Неожиданно я услышал топот: кто-то спускался к нам.
-Томас! - первым влетел отец, который крепко обнял меня и оттащил от Билла, разрывая наш контакт. К Биллу подлетели медики, он стал вырываться, кричать, кусаться и я сквозь всю его гневную тираду и крик услышал:
-Том! Нет!..
Затем было еще что-то. Ему вкололи транквилизатор, и он мог только нормально дышать. Он смотрел мне в глаза. Он плакал, и его слезы были словно кислота, которые прожигали во мне дыры и причиняли страшную боль. Это была самая большая пытка с его стороны по отношению ко мне. Мне хотелось вырваться из отцовских объятий и ринуться к нему, но, нет. Я этого не сделал.
POV Bill
Нет, не надо! – я открываю глаза и снова вижу его. Он склонился надо мной и что-то шепчет. Боже, я не хочу! Нет! Он же сейчас снова… Меня… Я не хочу так жить. Жить с этой грязью. Я пытаюсь отодвинуться, но тело не слушается. Больно… Он отвязал мои руки.
-Тебя сейчас заберут.
Боже, куда? Что значит заберут? За что? Я же ничего не сделал. Ничего, что могло заставить его так обращаться со мной. Он что-то говорит про тюрьму и клинику. Какую клинику?
-Нет… Нет… - я пытаюсь подняться, но он силой укладывает меня обратно. Что происходит, в конце концов? Из глаз самопроизвольно текут слезы, я не хочу… Мне там будет плохо. Я даже не задумываюсь о том, где это – «там».
Он изнасиловал меня. Что я скажу Джеку? Ведь он же ничего не знает о случившемся. Мы же договаривались с ним пойти сегодня в парк вечером, прогуляться. Как я теперь ему на глаза покажусь? После всей этой грязи.
Что же ты со мной сделал, Томас? Так… Я знаю его имя. Но не знаю, что он вообще здесь делает. Вроде бы я в своем доме. Том смотрел на меня, а я – сквозь него.
Я беру его за руку. Я не знаю, зачем я это делаю. Мне просто страшно. Меня куда- то заберут и он моя последняя надежда на то, чтобы остаться здесь и вечером встретиться с Джеком.
В этот момент в комнату вбежали какие-то люди. Меня затрясло от страха, ведь в этой толпе не было ни одного человека, кто мог вступиться за меня. Единственным знакомым сейчас был Том, которого от меня оттащили. Меня схватили за руки, вытащили шприц, наполненный неизвестно чем. Я начал вырываться и кусаться, крича:
-Том! Том!
Я звал его, умолял о помощи, плакал, но… Он просто смотрел на все это действо. Господи, хоть бы мне вкололи яд, чтобы я не жил дальше с этим позором. Я не вынесу этого кошмара. Джек, милый… Ты не дождешься меня сегодня. Я не приду.
Постепенно мои действия затормаживались, я уже не мог кричать, не мог говорить, не брыкался. Какая-то тяжесть навалилась на все тело. Меня подняли и понесли прочь из моего дома. Но мне было все равно. И никто из соседей не вызвал полицию, хотя наверняка многие видели, что невинного человека сейчас куда-то увозят.
Я просто безучастно наблюдал за всем этим словно со стороны, видя и себя, и их одновременно. Седативный препарат оказался мощным. Я уснул в машине, в которую меня положили…
Очнулся я утром уже другого дня. Что это?
Белые стены, мягкие. Пол покрыт ковром. Небольшое окно, сквозь которое светило солнце, было забрано двойной сеткой. Где я? Куда меня засунули? Неужели может случиться нечто, еще более худшее, чем то, что произошло со мной?
Я попытался приподняться, но не смог. Все движения были блокированы одеялом. Оно оказалось обернутым вокруг меня так, что я не смог даже руки вытащить из этого кокона. Я приподнял голову: мать честная! Это не одеяло! Это – смирительная рубашка, избавиться от которой нереально без посторонней помощи. Я снова испугался. Меня что, в психушку поместили? За что? Я нормальный обычный человек! Меня изнасиловали, избили, а теперь еще и сюда запихали! Наверное, чтобы я не мог рассказать о том, что со мной сделал этот псих. Вот его нужно сюда запереть. Его, не меня! Ну почему? Почему именно я?
Мне стало очень плохо, в ушах зашумело, в висках застучал молот, оглушая меня. Так не бывает. Не со мной, нет! Как же так… Что же мне делать… В уголках глаз защипало, стало не хватать воздуха, мне показалось, что я сейчас задохнусь в этой рубашке, что сковывала все мои движения… Я и вправду начал задыхаться, вдыхал я без проблем, но не мог никак выпустить воздух из легких. Казалось, что они сейчас попросту разорвутся. На меня накатила паника, и я забился на постели, выворачиваясь из плена белой ткани, и заголосил изо всех сил, крича сквозь кашель и слезы:
-Эй? Кто-нибудь, выпустите меня! Помогите! Кто-нибудь! Люди, на помощь!
Орал я до тех пор, пока за дверью не послышалась какая-то возня…
Pov Tom.
Его забрали. А я все так же стоял и смотрел на постель, потом на дверь. Я не слышал, что мне говорил отец. Я думал о Билле. Как я мог с ним так поступить?
-Том! - громкий оклик. Перевожу расфокусированный взгляд на отца.
-В чем дело? - спросил я спокойно.
-Я тебя зову уже несколько минут. Это я должен спросить, в чем дело?
-Ни в чем.
-Я очень счастлив, что ты нашелся! Мы очень волновались… - тихо. - Но теперь этого психа засудят и дадут ему приличный срок! Будет время подумать над своим поведением! - грозно.
-Нет! Ему нельзя в тюрьму. Он больной.
-Вот именно!
-Не в этом смысле… - я присел на кровать. - Ему нужно в реабилитационный центр. С ним что-то не так, - я задумался. - Я хочу, чтобы его положили в клинику,- смотрю прямо в глаза отцу.
-Сынок, не сошел ли ты сам с ума?
-Нет. Я хочу помочь ему. Я хочу, чтоб ему помогли. В тюрьме сделают только хуже. Как минимум, он после нее покончит жизнь самоубийством, максимум – начнет мстить с удвоенной силой.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |