С Флорида-авеню они въехали в Северо-западный сектор и направились прямо на север. На пересечении с Парк-роуд машины взяли чуть правее на Нью-Гемпшир-авеню, с которой практически сразу же свернули налево на Спринг-роуд, которая, в свою очередь, привела их на Шестнадцатую улицу.
И снова они поехали на север, более или менее параллельно восточной оконечности парка Рок-Крик. Обогнув северо-восточный край парка, две машины подъехали к большой погребальной конторе. Тайрон заглушил двигатель «Кавасаки», и они с Сорайей слезли с мотоцикла. У них на глазах внутренняя стена здания начала опускаться.
Перейдя на другую сторону улицы, они заметили камеру видеонаблюдения. Установленная на стене, она медленно поворачивалась из стороны в сторону, полностью прикрывая подходы к зданию.
Обе машины въехали в образовавшийся зев и спустились по пандусу вниз. Сорайя, не выпуская из виду камеру видеонаблюдения, рассчитала, что, если они последуют за машинами, камера их обязательно засечет. Сейчас она как раз начала отворачиваться в сторону, но медленно, очень медленно. Бетонная стена стала подниматься из щели в земле.
Они осторожно подходили ближе, ближе. Наконец, когда стена уже поднялась до половины, Сорайя хлопнула Тайрона по плечу. Рванув к смыкающемуся отверстию, они в самый последний момент проскочили в него. Спрыгнув на бетонный пандус, они поднялись на ноги и огляделись по сторонам.
У них за спиной стена полностью встала на свое место, погрузив их в наполненный выхлопными газами мрак.
Фаид аль-Сауд стоял у юго-западного конца каменистого ущелья. Наконец его люди заняли свои места, установив заряды. Невероятно, но террористы обладали технологиями, которые позволили им подсоединиться к подземной реке. Бойцы Фаида аль-Сауда обнаружили три трубы большого диаметра, несомненно оборудованные специальными шлюзами, регулирующими поток воды. Именно эти шлюзы и предстояло сейчас уничтожить.
Отойдя назад на несколько сотен метров, Фаид аль-Сауд отметил, что его прекрасно вышколенные люди окружили ущелье со всех сторон. Он поднял руку, привлекая внимание двух специалистов-подрывников.
В полной тишине, пропитанной жаром палящих солнечных лучей, Фаид аль-Сауд мысленно вернулся к тому моменту, когда Джейсон Борн обрисовал ему свой замысел. Первым его откликом было недоумение. Он так и сказал Борну, что этот замысел – чистое безумие.
– Мы будем действовать по старинке, – сказал он. – Ударим в лоб.
– Ты обречешь своих людей на верную гибель, – ответил Борн. – У меня есть все основания полагать, что Фади прослушивал мой разговор с Линдросом, а также, скорее всего, твой предыдущий разговор с разведывательной группой.
– Но как же ты? – спросил Фаид аль-Сауд. – Если ты пойдешь один, люди Фади изрешетят тебя, как только увидят твое лицо.
– А вот тут ты ошибаешься, – возразил Борн. – Фади жаждет убить меня своими руками. Все остальное для него неприемлемо. К тому же его слабое место заключается в том, что он уверен, будто ему удалось проникнуть в мое сознание. Фади ждет отвлекающего удара. И Линдрос нанесет такой удар, вселяя в него ощущение ложного спокойствия. Фади убедит себя в том, что он правильно разгадал мой замысел, что все находится под контролем.
– И тут в дело вступим мы. – Фаид аль-Сауд кивнул. – Ты прав. Твой замысел настолько неординарен, что может увенчаться успехом.
Он взглянул на часы. Ему не терпелось поскорее вступить в дело. Но Борн настоял на том, чтобы строго придерживаться его замысла.
– Ты должен дать мне пятнадцать минут, – предупредил он.
Оставалось девяносто секунд.
Фаид аль-Сауд бросил взгляд на усыпанное камнями дно ущелья, которое, как выяснилось, было вовсе не ущельем. Борн оказался прав. Это было русло пересохшей реки, чье дно медленно проваливалось в пустоту, проточенную водой, которая когда-то давно текла по поверхности. Подземная река снабжала ядерный центр «Дуджи» проточной водой, необходимой для работы реактора. Люди Фаида аль-Сауда установили заряды взрывчатки с той стороны ущелья, которая была ближе к центру. Этот удар имел две цели: поток воды должен был утопить или выгнать из-под земли всех до одного террористов, а также надежно похоронить канистры с обогащенным ураном до тех пор, пока сюда не прибудут полномасштабные силы экспертов ЦРУ и саудовской разведки.
Осталось пятнадцать секунд. Фаид аль-Сауд еще раз обвел взглядом своих людей. Все прошли краткий инструктаж; все понимали, что поставлено на карту. Каждый знал свою задачу.
Фаид аль-Сауд махнул рукой. Сработали детонаторы. Сдвоенный взрыв прогремел с интервалом в несколько секунд, но для Фаида аль-Сауда и его людей он показался одной долгой барабанной дробью, порывом ветра, градом каменных осколков, после которого раздался звук, которого все так ждали: низкий, утробный рев воды, хлынувшей по каменному руслу.
Глубоко под землей в ядерном центре «Дуджи» взрывы ощущались как слабое землетрясение. Все то, что стояло на полках в операционной, полетело на пол. Дверцы шкафчиков распахнулись, извергая свое содержимое. Пол тотчас же покрылся озером всевозможных жидкостей, битым стеклом, скрученными резиновыми жгутами и беспорядочной кучей хирургических инструментов.
Катя, схватившись за Линдроса и за дверной косяк, пробормотала:
– Пошли! Нам нужно уходить отсюда!
Линдрос понимал, что она права. У них было совсем немного времени, чтобы укрыться в безопасном месте, где можно будет переждать худшее.
Однако он не мог двинуться с места. Его взгляд был прикован к лицу доктора Андурского. Сколько раз, оправившись от хирургического насилия, которому подверг его Андурский, он мечтал о том, как его убьет. И не просто убьет. О господи! Каких только способов оборвать жизнь Андурского не придумал Линдрос! Бывали дни, когда эти фантазии, наполняющиеся все новыми подробностями, оставались единственным, что не давало ему сойти с ума. И все же время от времени Линдрос просыпался, не в силах стряхнуть с себя кошмарный сон о том, как стая воронья клюет хирурга-садиста, пожирает мягкие ткани его тела, обнажая скелет, а принесенный ветром песок обдирает кости, очищая их от последнего насмешливого подобия жизни. Этот сон был настолько подробным, настолько реальным, что временами Линдрос начинал опасаться, не пересек ли он грань, отделявшую его от безумия.
И вот сейчас, понимая, что нужно скорее бежать в безопасное место, Линдрос сознавал, что ему не будет покоя до тех пор, пока Андурский останется жить. Поэтому он сказал Кате:
– Иди. Подойди как можно ближе к ядерному реактору, затем забирайся в один из воздуховодов и оставайся там.
– Но ты должен пойти со мной. – Катя дернула его за руку. – Мы пойдем вместе.
– Нет, Катя, я сначала должен сделать одно дело.
– Но ты же обещал. Ты говорил, что мне поможешь.
Развернувшись, Линдрос устремил на нее взгляд своего единственного глаза.
– Я тебе помог, Катя. Но ты должна понять, что, если я не останусь здесь и не сделаю это дело, я до конца дней своих буду ходячим трупом.
Молодая женщина поежилась.
– В таком случае я остаюсь с тобой.
Весь центр снова вздрогнул и застонал, словно от невыносимой боли. Откуда-то неподалеку донесся пронзительный визг расколовшейся стены.
– Нет, – резко произнес Линдрос, поворачиваясь к Кате. – Это даже не обсуждается.
Она подняла винтовку.
– А я говорю, что остаюсь.
Линдрос кивнул. А что ему оставалось? Время поджимало. Вдалеке слышался глухой рев, который приближался, становился громче, сильнее с каждым ударом сердца. «Вода! – сообразил Линдрос. – Боже милосердный, Джейсон решил затопить подземный центр!»
Не говоря ни слова, он решительно прошел в операционную. Катя следовала за ним на расстоянии нескольких шагов, держа винтовку наготове. Все те несколько минут после того, как беглецы покинули центр связи, она внимательно наблюдала за Линдросом и теперь получила кое-какое представление о том, как пользоваться этим орудием смерти.
Линдрос надвигался на доктора Андурского, который все это время оставался на месте, спрятавшись за тем самым операционным столом, на котором он удалил Линдросу глаз. Он в ужасе не отрывал взгляд от Линдроса, словно завороженный кролик, покорно следящий за тем, как в темноте на него бесшумно летит сова, готовая схватить его своими мощными когтями.
Проходя по операционной, Линдрос прилагал все силы, чтобы побороть приступ тошноты, не дать тошнотворному сладковатому запаху анестезирующих средств проникнуть в ноздри. Ему приходилось снова и снова бороться с ощущением беспомощной ярости, буквально парализовавшей его, когда он, очнувшись, обнаружил, чего его лишили.
Однако вот он, доктор Андурский, прямо перед ним. Линдрос схватил его за грудки своими руками-когтями, обжигая плоть.
– Здравствуйте, доктор, – сказал Линдрос.
– Нет, прошу вас, не надо. Я не хотел. Меня заставили.
– Пожалуйста, просветите меня, доктор. После всех тех молоденьких мальчиков, которых вам безотказно поставляли, вас заставили вырвать мне глаз? Заставили силой – или что? Пригрозили, что мальчиков больше не будет?
– Мартин, – окликнула Катя, широко раскрыв глаза от ужаса. – Время поджимает. Уходим! Пожалуйста, умоляю тебя именем господа!
– Да, да, послушайте ее. Проявите сострадание. – Андурский заплакал, содрогаясь всем телом, как дрожали стены вокруг. – Вы ничего не понимаете. Я слабый человек.
– Ну а я, – сказал Линдрос, – набираюсь сил с каждым новым вдохом. – Он приблизил Андурского к себе, словно возлюбленную. Сейчас все будет по-другому. Конец станет другим.
Впитав силы из бездонного колодца гнева, Линдрос вдавил большие пальцы Андурскому в глаза.
Тот завизжал, забился, отчаянно пытаясь вырваться. Но Линдрос держал его неумолимой смертельной хваткой. Все до одной клеточки его организма были нацелены на одно. Словно в трансе он ощущал подушечками пальцев мягкую, пружинящую ткань глазных яблок. Сделав глубокий вдох, Линдрос выдохнул и медленно, неудержимо вдавил пальцы в глазницы Андурского.
Хирург снова закричал, но пронзительный нечеловеческий звук резко оборвался, когда Линдрос погрузил пальцы до конца. Тело Андурского подергалось, подчиняясь вегетативной нервной системе, приводимой в действие остатками гальванической энергии. Но вскоре и это закончилось. Линдрос разжал руки, и Андурский стек на пол, словно все кости его тела растворились.
Глава 36
Фади услышал крики боли ядерного центра, который он строил сам, по собственному проекту, увидел трещины, подобно молниям разорвавшие прочный железобетон. Затем по коридорам разнеслись отголоски грозного рева, и он понял, что надвигается вода – галлоны, тонны воды. С минуты на минуту центр будет затоплен. Все мысли Фади застыли на ядерном устройстве.
Он пробежал по коридору мимо лифта, расталкивая растерявшихся охранников, ждавших от него приказаний. Фади хотел было направить их к выходу на поверхность, чтобы они разыскали Борна, но затем передумал. В конце концов, они – не более чем пушечное мясо. Кому какое дело, если они погибнут? Там, откуда они пришли, есть другие такие же, неиссякаемый запас молодых парней, горящих желанием идти за ним, готовых умереть за него, принести себя в жертву во имя великого дела, во имя мечты о том, что придет день, когда в мире не останется неверных и воцарится всеобщая справедливость.
Фади воспринимал как должное, что к такому жестокому отношению к своим сподвижникам его вынудили враги. Под этим знаменем он прожил всю свою взрослую жизнь. Фади повторял себе это по нескольку раз в день, хотя ему никогда не приходило в голову, что он должен оправдываться перед самим собой в своих решениях и поступках. Его рассудком, его сердцем, его рукой руководил Аллах; он в этом нисколько не сомневался. До настоящего момента ему даже в голову не приходило, что его замысел может окончиться неудачей. Теперь же эта мысль вышла на первое место, заслонив даже безумную жажду отомстить за инвалидность отца и смерть сестры.
Сбежав вниз по лестнице, Фади обнаружил, что нижний уровень уже заполнен слоем воды по щиколотку. Достав «глок-36», он проверил, что обойма полностью снаряжена патронами 45-го калибра. Вода плескалась под ногами, поднимаясь с каждым его шагом. Фади чувствовал себя так, словно бредет против течения, и это ощущение воскресило в памяти воспоминание о той встрече с Борном под причалом в Одессе. Сейчас он жалел о том, что не прикончил Борна прямо тогда. Если бы не эта проклятая собака, он обязательно довел бы дело до конца.
Однако сейчас не было времени горевать об упущенных возможностях, и Фади был не из тех, кто зацикливается на «а если бы». Он был законченным прагматиком, и это диктовало ему то, что он должен добраться до вертолета с бесконечно ценным грузом на борту. К сожалению, секретный выход на замаскированную вертолетную площадку располагался в дальней части нижнего уровня. Это было сделано сознательно, ибо выход находился в непосредственной близости к ядерному реактору. Еще только создавая центр, Фади рассудил, что именно там он будет находиться, если центр все-таки будет обнаружен и подвергнется удару.
Но он никак не мог предположить, что поисковый отряд наткнется на подземную реку. И вот сейчас ему нужна та самая часть центра, где ревущий поток воды был самым стремительным. Однако если он доберется до цели, все будет хорошо, поскольку вертолетная площадка по всему периметру оборудована широкими дренажными трубами. Поглощенный этими мыслями, Фади пробегал мимо открытой двери в операционную и вдруг увидел Катю. Молодая женщина неуклюже сжимала в руках автоматическую винтовку. Однако Фади остановил не вид жены Вейнтропа. Он застыл на месте, увидев Мартина Линдроса, стоящего с окровавленными руками над трупом доктора Андурского, человека, который его искалечил.
Полумрак подвальных помещений под моргом нарушался заунывными арабскими песнопениями. Люди Карима молились, обратив взор в сторону Мекки. Освещение пробивалось из нижней части пандуса. Тайрон был в кроссовках, а Сорайя разулась, чтобы заглушить звук своих шагов.
Осторожно пробираясь вдоль нижней части пандуса, Сорайя и Тайрон осматривали подвал. Первым делом Сорайя разглядела те две машины, которые они преследовали: белый «Шевроле» и черный «Форд». За ними застыл сверкающий черный лимузин. Слева от «Шевроле» на маленьких молитвенных ковриках стояли на коленях четверо, прижав лоб к полу. Справа находилась застекленная дверь. Сорайя как могла выкрутила голову, но не смогла заглянуть сквозь стекло.
Они ждали. Наконец молитва закончилась. Арабы встали, скатали коврики и убрали их. Затем группа разделилась. Двое поднялись по лестнице из нержавеющей стали в погребальную контору. Двое оставшихся натянули латексные перчатки, открыли двери «Форда» и принялись за работу с тщательной дотошностью криминалистической бригады.
Сорайя, которой хотелось узнать, что находится за стеклянной дверью, подала Тайрону знак оставаться на месте и при необходимости прикрыть ее. Кивнув, молодой негр достал пистолет с рукояткой, обмотанной черной изолентой, и отступил в тень. В который раз за последние несколько часов Сорайя испытала облегчение от сознания того, что он рядом. Привыкший к улице, он знал город гораздо лучше ее.
Следя за двумя арабами, которые осматривали «Форд», Сорайя выждала момент, когда они повернутся к ней спиной, после чего бесшумно перебежала к двери. Повернув ручку, она скользнула внутрь.
И тотчас же на нее обрушился сильный холод помещения, где хранились трупы. Впереди был короткий и широкий коридор, в который выходили шесть открытых дверей. Заглянув в первую, Сорайя увидела трупы двух арабов, которые напали на нее рядом со стройплощадкой. В соответствии со строгими исламскими традициями Саудовской Аравии, они лежали на голых деревянных щитах, одетые в простые халаты. Этих покойников бальзамировать не будут.
У Сорайи екнуло сердце. Наконец она получила первое убедительное доказательство того, что Карим работает в связке с террористической ячейкой «Дуджи» в Вашингтоне. Ну как ЦРУ могло прозевать террористов, действующих у него прямо перед носом? Современные технические средства наблюдения способны творить чудеса, но даже лучшая электронная сеть не сможет ловить всех, кто проникает на американскую землю.
Вторая и третья комнаты, в которые заглянула Сорайя, оказались пустыми, но в четвертой над операционным столом склонился черноволосый мужчина. С латексными перчатками на руках, он с помощью специального насоса закачивал в лежащее на столе тело отвратительного розового цвета жидкость для бальзамирования. Время от времени он отрывался от работы и разминал руками белую, словно рыбье брюхо, плоть, обеспечивая равномерное распределение жидкости по кровеносным сосудам трупа.
По мере того как мужчина обходил вокруг стола, Сорайя получила возможность увидеть сначала голову, затем лицо покойника. Как только ее сознание прошло через стадию шока и смогло обработать зрительный образ, ей пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть.
«Нет! – подумала она, переполненная страхом и паникой. – Этого не может быть!»
Однако это было так.
Здесь, в погребальной конторе, принадлежащей «Дудже», лежал на столе труп директора Центрального разведывательного управления. Старик был мертв, в его груди напротив сердца зияла пулевая рана.
Запомнив план подземного центра, закрепленный на стене, Борн выбежал из гаража и тотчас же увидел бегущих навстречу вооруженных террористов. Нырнув обратно, он забрался в самую маленькую машину. К счастью, в ней, как и во всех других, ключ торчал в замке зажигания – можно было не возиться, замыкая провода.
С ревом выехав в коридор, Борн утопил педаль газа в пол, и машина понеслась вперед, словно стрела, выпущенная из арбалета. Врезавшись в самую гущу террористов, она разметала их на пол и в стороны. Борн помчался дальше к грузовому лифту.
Двери раскрылись, и Борн въехал в кабину, подмяв под колеса еще четверых вооруженных боевиков. Выбравшись из машины, он ткнул кнопку нижнего уровня. Огромная кабина пришла в движение. Борн выхватил у одного из валяющихся на полу террористов автоматическую винтовку.
Опустившись вниз, кабина остановилась, однако двери не открылись. Через щель между створками из коридора потекла вода. Открыв панель управления на стене, Борн нажал кнопку ручного открытия дверей. Она также не действовала.
Забравшись на крышу машины, Борн с силой несколько раз ударил прикладом винтовки по маленькому квадратному люку в потолке кабины. Наконец люк не выдержал. Сорвав крышку, Борн закинул винтовку на спину и, подтянувшись, выбрался на крышу кабины. Там он опустился на корточки рядом с большой коробкой управления и снял с нее крышку. Отыскав нужные провода, Борн замкнул их на клеммы питания. Двери тотчас же открылись, и в кабину хлынул мощный поток воды.
Спустившись вниз, Борн сел за руль машины, включил передачу и, визжа покрышками, выехал в затопленный нижний уровень. Дав газ, он поехал в сторону ядерной лаборатории. Вода продолжала прибывать. Еще немного, и она зальет двигатель. Было необходимо непрерывно оставаться в движении, иначе двигатель заглохнет и Борн лишится своего преимущества.
Однако вскоре машина и так полностью исчерпала себя. Прямо впереди Борн увидел Фади, перегородившего дорогу. Своей мускулистой левой рукой Фади держал перед собой Мартина Линдроса. В правой руке у него был «глок-36», приставленный дулом к виску Мартина.
– Борн, я гонялся за тобой по всему свету, но теперь эта гонка закончена! – крикнул Фади, перекрывая рев прибывающей воды и шум двигателя. – Выключи зажигание! Выходи из машины! Живо!
Борн повиновался. Теперь, оказавшись вблизи, он увидел в правом ухе Фади беспроводной наушник. Значит, Фади действительно прослушивал все переговоры.
– Брось винтовку! Брось все свое оружие! А теперь подними руки так, чтобы я их видел, и медленно приближайся ко мне.
Борн зашлепал по воде, не отрывая взгляда от изувеченного лица Мартина. Единственный глаз горел огнем неистовой гордости. Борн догадался, что Мартин собирается что-то предпринять. Ему захотелось предостеречь друга, поскольку у него самого был план, как разобраться с Фади. Но Линдрос всегда хотел быть героем.
И действительно, в левой руке у него появился скальпель. Мартин вонзил острое лезвие Фади в бедро, и тот выстрелил. Он целился Линдросу в голову, однако резкая боль вызвала судорожное сокращение мышц, и пуля попала Линдросу в подбородок. И все же это была мощная пуля 45-го калибра. Мартина отбросило в открытую дверь операционной.
Борн прыгнул вперед, ударив Фади плечом в солнечное сплетение, пока тот вырывал из мышечной ткани скальпель. Оба противника упали в воду, которая поднялась уже до колена. Схватившись за «глок», Борн развернул его дулом вверх, поэтому следующая пуля безобидно ушла в воздух. Но к этому времени Фади выдернул скальпель из бедра и, стремясь довести до конца начатое, попытался пырнуть Борна в левый бок.
Однако Борн был к этому готов. Он поднял «глок», а вместе с ним и правую руку Фади, и лезвие скользнуло по толстому стволу. Сообразив, что в воде от пистолета не будет никакого толка, Фади разжал руку и, схватив Борна за грудки, повалил его на спину. Удерживая локтем правой руки голову Борна под водой, он левой снова и снова пытался вонзить в него скальпель.
Борн извивался, стараясь увернуться от острого лезвия. При этом он изогнулся так, чтобы его руки оказались над поверхностью воды. Максимально используя силу плеч, Борн ударил ладонями по ушам Фади. Террорист отшатнулся назад, хватаясь за правое ухо. Своим ударом Борн вогнал наушник в ушную раковину и порвал барабанную перепонку.
Фади выронил скальпель, теряя равновесие. Почувствовав это, Борн ударил Фади обеими ногами, при этом разворачиваясь на бок. Фади отлетел далеко назад, дав Борну возможность вынырнуть.
Борн бросился на своего противника. В этот момент из глубины коридора донесся яростный рев. Фади, похоже, до сих пор не оправился от последствий лопнувшей барабанной перепонки. Из правого уха у него сочилась струйка крови. Борн сблизился со своим врагом и вдруг ощутил жалящий укол кривого ножа, которым Фади полоснул его по тыльной стороне руки.
Сорвав с себя ремень, Борн обмотал им костяшки пальцев, используя несколько слоев толстой кожи для защиты от острого лезвия. Однако вскоре натянутая кожа стала распадаться под ударами ножа. Еще немного – и он окажется беззащитным.
Рев перешел в жуткое завывание. Что это такое? Фади, почувствовав шанс, двинулся вперед, размахивая лезвием перед собой. Отчаяние придало ему дополнительные силы. Борн вынужден был попятиться к операционной.
Вдруг краем глаза он увидел мелькнувшее движение. Кто-то выскочил из двери в операционную. Женщина: Катя. Лицо у нее было в слезах. Руки были красными от крови – крови Мартина. Значит, это она попыталась бежать вместе с Линдросом. Но потом Фади их обнаружил. Почему Мартин не увел молодую женщину в безопасное место, как советовал ему Борн? Но теперь уже было слишком поздно.
– Только посмотрите, что они с ним сделали! – простонала Катя.
Борн заметил у нее в руке какой-то блестящий металлический предмет.
Выйдя в коридор, Катя направилась к нему. В этот момент рев достиг лихорадочных нот. Катя обернулась, уставившись в глубь коридора. Проследив за ее взглядом, Борн увидел стену воды, заполнившую коридор от пола до потолка, которая стремительно надвигалась на них.
Лезвие Фади еще раз полоснуло по импровизированному щиту. Все слои кожи распались, открывая окровавленные пальцы.
– Назад! – крикнул Борн Кате. – Укройся!
Вместо этого молодая женщина брела к нему по пояс в воде. Однако теперь поток стал настолько сильным, что ей уже не удавалось идти прямо. Фади попытался вонзить нож Борну в грудь, но тот отбил его ногой. Террорист потерял равновесие. Лезвие метнулось в сторону, окровавленной левой рукой Борн ударил по рукоятке, отбивая нож вверх и вбок.
Катя, поняв, что ей до него не дойти, бросила Борну металлический предмет.
Тот поймал его в полете – хирургический нож для ампутаций с лезвием длиной двадцать два сантиметра. Одним стремительным движением Борн перехватил его, вонзил отточенное лезвие Фади в горло и опустил через ключицу вниз, в грудь.
Фади уставился на него, раскрыв рот. В мгновение смерти он оказался парализованным, беспомощным. Все мысли покинули его. Террорист словно застыл во времени. По его стекленеющим глазам было видно, что он пытается что-то понять. Однако и это ему тоже не удалось.
Бурлящая стена воды была уже совсем близко. Борну не оставалось ничего другого, кроме как вскарабкаться по телу Фади. Ухватившись за вентиляционную решетку, он подтянулся, затем протянул руку Кате. Впоследствии Борн так и не решил, могла ли Катя уцепиться за него. Она стояла неподвижно, уставившись в пустоту, не обращая внимания на его крики.
Борн уже собирался прыгнуть к ней, но тут вода ударила его гигантским яростным кулаком, выбивая весь воздух из груди. С ревом демонов, обитающих на вершине Рас-Дашана, бушующая волна вырвала из-под него труп Фади, засасывая Катю в свое разъяренное сердце. Пенясь и ревя, вода неслась по подземному центру «Дуджи», словно Великий потоп, истребляя все на своем пути, принося полное очищение.
Глава 37
В мужественном сердце Фаида аль-Сауда крепла уверенность, что настанет день – не скоро, быть может даже не на его веку, когда война с кочевниками пустыни, жаждущими поджечь весь мир и уничтожить его родину, закончится победой. Для этого потребуются великие жертвы, непреклонная решимость и железная воля, а также союз с неверными, такими, как Джейсон Борн, которому удалось хоть краем глаза заглянуть в рассудок арабов и понять, что им пришлось пережить. Но в первую очередь потребуются терпение и настойчивость, что будет особенно важно во время неизбежных неудач. Однако наградой станут такие дни, как этот.
Взорвав вторую часть зарядов «Си-4», его люди направили поток воды в другую сторону и проникли в подземный центр «Дуджи» через отверстие, проделанное первым взрывом. Фаид аль-Сауд стоял на краю замаскированной вертолетной площадки, похожей на плоское дно колодца. Над головой отверстие в скальных породах расширялось по мере приближения к выходу, который также закрывался специальным маскировочным люком, неотличимым от окружающих гор.
Вода наконец спала, проглоченная огромными дренажными трубами, построенными на нижнем уровне центра.
Прямо перед Фаидом аль-Саудом на приподнятой платформе, не тронутой потопом, стоял вертолет, который, несомненно, должен был доставить Фади и ядерное устройство к месту назначения. Один из саудовских коммандос держал под прицелом летчика.
Хотя Фаиду аль-Сауду очень хотелось узнать, что сталось с Борном, он по понятным причинам не хотел никому доверять ядерное устройство. К тому же уже одно то, что он сейчас стоит здесь, вместо того чтобы провожать взглядом вертолет с Фади, красноречиво свидетельствовало о победе Борна. И все же Фаид аль-Сауд направил своих людей на поиски друга. Ему очень хотелось разделить с ним это торжественное мгновение.
Однако его люди привели мужчину в годах с высоким, широким лбом и орлиным носом, в очках с треснувшими стеклами.
– Я просил вас разыскать Джейсона Борна, а вы привели мне вот это. – За раздражением Фаид аль-Сауд скрыл тревогу. Где Джейсон? Может быть, сейчас он лежит раненый в кишках этой адской дыры, которой сделали промывание? Жив ли он?
– Этот человек говорит, что его зовут Костин Вейнтроп, – доложил командир.
Разобрав свою фамилию в быстром потоке арабских слов, мужчина в очках поправил:
– Доктор Вейнтроп.
К этому он добавил что-то на таком плохом арабском, что его никто не понял.
– Будьте добры, говорите по-английски, – с безупречным британским произношением сказал Фаид аль-Сауд.
Не скрывая облегчения, Вейнтроп воскликнул:
– Хвала господу, что вы здесь! Нас с женой держали пленниками.
Фаид аль-Сауд смотрел на него, безмолвный, словно Сфинкс.
Вейнтроп смущенно кашлянул.
– Пожалуйста, отпустите меня. Я должен найти свою жену.
– Вы говорите, что вы доктор Костин Вейнтроп. Вы говорите, что вас и вашу жену держали здесь на положении пленников. – Растущее беспокойство за судьбу друга сделало Фаида аль-Сауда еще более язвительным. – Мне известно, кого здесь удерживали в плену, и это были не вы.
Вейнтроп испуганно повернулся к бойцу, который его привел.
– Там осталась моя жена Катя. Вы не знаете, нашли ли ее?
Командир по знаку своего начальника молчал, как камень.
– О боже, – простонал Вейнтроп. Забывшись от потрясения и тревоги, он перешел на свой родной румынский. – Господи Иисусе на небеси…
Нисколько не тронутый, Фаид аль-Сауд бросил на него взгляд, полный презрения. Но тут его внимание привлек какой-то шум позади.
– Джейсон!
При виде своего друга он бросился к выходу на вертолетную площадку. Вместе с Борном был еще один саудовский коммандос. Вдвоем они вели высокого, ладно скроенного мужчину, чье лицо выглядело так, словно его пропустили через мясорубку.
– Слава Аллаху! – воскликнул Фаид аль-Сауд. – Фади жив или мертв?
– Мертв, – ответил Борн.
– Кто это, Джейсон?
– Мой друг Мартин Линдрос, – сказал Борн.
Начальник саудовской разведки тотчас же подозвал врача.
– Джейсон, ядерное устройство находится в вертолете. Невероятно, но оно уместилось в небольшой черный чемоданчик. Как Фади такое удалось?
Борн задержал на Вейнтропе взгляд, полный отвращения.
– Здравствуйте, доктор Сандерленд, – или лучше называть вас Костином Вейнтропом?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |