- В прямом. Ты не поверишь, я увлекся маггловскими гонками.
Драко слегка напрягся.
- А поподробнее?
- Легко, - глаза Филиппа заблестели, что говорило о том, что он приступает к своей любимой теме. – Как бы тебе попроще объяснить, чтобы было понятно? Соревнования проводятся на автодроме. Это что-то типа большого овального поля, но по краям очерчены дорожки, по которым едут машины. Они должны проехать определенное количество кругов. Выигрывает тот, кто уложится в самое короткое время. Ты не представляешь себе, как это здорово!
У Драко перед глазами предстала картина, увиденная сегодня: светлая машина, от высокой скорости превращающаяся в размытое пятно, носится по кругу, а сбоку за ней наблюдает человек со странными часами.
"Неужели Блэк…" - мелькнуло у Малфоя.
- Ну вот, а говорил, что не знаешь, что такое гонки, - прервал его мысли голос, в котором сквозила нотка обиды.
- Но я действительно только от тебя узнал, что такое гонки, - поднял голову Драко.
- А откуда же ты тогда знаешь Блэка? – прищурился Филипп.
- Блэка?
- Да, Блэка. Ты только что сказал: "Неужели Блэк".
Драко приподнял левую бровь.
- Я сказал это вслух?
- Нет, дорогой мой братец, я мысли твои читаю. Точнее, они вытекают из твоей головы и формируются над ней в виде больших красных букв. Конечно, ты это сказал вслух.
- Просто я подумал об одном человеке, - задумчиво проговорил Драко, не обращая внимания на язвительный тон гостя. – Фил, а что такое с этим Блэком?
- Что с ним такое? Дэниел Блэк – самый лучший гонщик в Европе. Честно говоря, я удивлен, что ты слышал его имя, ты ведь старательно избегаешь всего, что связано с магглами.
- А вот с этого места поподробней. Я хочу знать о Блэке все. Вплоть до того, какого цвета у него нижнее белье. И не спрашивай меня, зачем.
- И не собираюсь спрашивать, - усмехнулся Филипп. – И так все ясно без слов – ты на него запал. Он тот еще фрукт. Человек-загадка. Привлекает внимание, но внимания не любит. Делает вид, что не замечает, как на него смотрят все, кто находится в радиусе километра от него. Причем без разницы – девушки или юноши. Блэк помешан на гонках. Он прирожденный лидер. Причем чувствуется, что жажда стремительности у него в крови. Он будто кидает перчатку судьбе, усмиряет дорогу, машину и время, подчиняет себе скорость. Его появление и дальнейшая карьера похожи на вспышку молнии на небосклоне гонок. За пять лет он проиграл всего один раз. Пришел вторым. Правда, потом оказалось, что у него была неисправна машина – когда он подъехал к финишу, из-под капота валил черный дым. Организаторы и гонщик, который пришел первым (он обогнал Блэка всего на три с половиной секунды) предлагали аннулировать результаты и переиграть заезд. Но Блэк отказался. Он заявил, что его проигрыш – только его проблема, и победитель не виноват в технических неприятностях соперника. Знаешь, после этого поступка он стал еще более популярен. Хотя многие считали, что ему надо было согласиться на переигровку. Но Блэк слишком принципиальный, гордый. Никто не знает, что скрывается за его непроницаемостью. Его можно охарактеризовать одной его фразой: "Вам никогда не придется узнать, что чувствует гонщик, когда он выигрывает гонку. Шлем скрывает эмоции, которые невозможно понять". И естественно, его личная жизнь вызывает множество сплетен и разговоров, но истина не известна никому. Тайна, покрытая мраком. Правда, всю последнюю неделю газеты словно сошли с ума, посвящая почти половину каждого выпуска статьям о том, что у "неподражаемого Блэка" появилась девушка. Он, само собой, отмалчивается, но говорят, что он постоянно проводит время с какой-то неизвестной дамой. Судя по всему, они очень близки.
"Все сходится, последнее время Блэк встречается с Грейнджер", - подвел для себя итог Драко.
- И вот я здесь, чтобы лицезреть очередную победу Дэниела Блэка в кольцевых гонках, - закончил свою пламенную речь Филипп.
- То есть как – лицезреть? – удивленно приподнял левую бровь Малфой.
- А вот так. Обычно зрителей пускают на трибуны посмотреть на то, как несколько машин состязаются в умении быстро бегать по кругу.
- Ты хочешь сказать, что здесь будут проходить гонки, в которых участвует Дэниел Блэк?
- Ну, не совсем здесь, - усмехнулся Фил, делая жест, будто обводит рукой поместье. – В пригороде Лондона. Причем завтра.
Драко вскочил и стал расхаживать по комнате, сжимая в руках вино. После нескольких минут размышлений он одним глотком осушил бокал и повернулся к Филиппу.
- Я должен там быть, - отчеканил Малфой голосом, не терпящим возражений.
- Можешь не сверлить меня убийственным взглядом. Не поможет, - широко улыбнулся Дюруа. – Так и быть, возьму тебя с собой, тем более, если уж ты так заинтересовался этим очаровашкой. Все равно приглашение на две персоны.
Глава 4. Вспышка.
Гермиона сидела в кресле с огромной книгой в руках. В магазине "Sirius Books" был огромный выбор печатных изданий, и сегодня девушка коротала время в ожидании своего друга Дэниела Блэка, перелистывая альбом, который был посвящен художникам-импрессионистам. От созерцания "Сирени на солнце" Клода Моне ее отвлек сильный шум, как будто кто-то пытался снести входную дверь в магазин. Девушка недоуменно подняла голову.
Посреди зала стоял Дэниел, глядя на нее в упор. Его лицо оставалось невозмутимым, но упрямо сжатые губы, прищуренные глаза и металл в голосе говорили о том, что случилось что-то экстраординарное.
- Джон, ты можешь идти, - процедил Блэк, не сводя глаз с Гермионы. – Ты плохо слышишь? Я сказал, что ты свободен. Магазин я закрою сам.
Видимо, служащий тоже понял, что в воздухе запахло грозой, поэтому тут же подхватил свою сумку и быстро умчался подальше от разгневанного начальника.
Блэк запер дверь, опустил жалюзи, потом подошел к Гермионе, грубо схватил ее за локоть, буквально вырвал из кресла и потащил по лестнице к себе в кабинет.
- Можно узнать, что ты делаешь? – пыталась вырваться девушка.
- Вот именно это я и хотел у тебя спросить! – рявкнул Дэниел и толкнул ее в кресло.
Гермионе казалось, что его маска безразличия и отрешенности, к которой она уже понемногу начала привыкать, трескается на ее глазах, разваливаясь на множество кусочков, из-под которых пробивается дикая ярость и с трудом сдерживаемое бешенство.
- Ты не хочешь спокойно объяснить, в чем дело? Или предпочитаешь орать? – с еле сдерживаемым гневом спросила Гермиона.
- Я тебя предупреждал, чтобы ты не распространялась про меня? Я предупреждал, что никому не позволю разрушить свою жизнь, даже тебе?
- Я не понимаю, кто дал тебе право на меня кричать!
- Ты сама дала мне такое право! Ты – своими поступками. Тем, что не можешь держать язык за зубами. Конечно, я виноват не меньше. Надо было свернуть Букле шею, когда она принесла от тебя письмо, - Блэк бросил гневный взгляд на клетку в углу, которая в данный момент стояла пустой. – Не стоило ходить в этот чертов Косой переулок. И все бы прекрасно продолжали жить, каждый своей жизнью.
- Ты обвиняешь меня в том, что я кому-то о тебе рассказала? – ошеломленно спросила Гермиона, догадываясь, в чем ее обвиняют.
- Нет, я сам дал объявление в "Ежедневном Пророке", - скривил губы Дэниел.
- Но я никому не говорила! Я вообще ни с кем не общалась последнее время…
- Тогда объясни мне, мисс всезнайка, откуда, черт возьми, появился Малфой?
- Малфой? – Гермиона потрясенно вытаращила глаза. Она настолько не ожидала услышать фамилию их вечного школьного врага, что даже не обратила внимания, что Блэк назвал ее "мисс всезнайкой" – прозвищем, на которое она жутко обижалась в Хогвартсе.
- Именно. Драко Малфой собственной персоной, во всей своей змееподобной слизеринской красе. Он наблюдал за моей тренировкой с трибун.
- Он не мог узнать, - убежденно сказала девушка. – Абсолютно не мог. Во-первых, я ни с кем не разговаривала из знакомых с тех пор, как мы с тобой встретились. Во-вторых, если он тебя видел, то все равно не мог догадаться - это просто невозможно, ты сейчас совершенно другой. Если бы я тебя не ждала в тот день и если бы ты сам мне не подсказал, что это действительно ты, то я бы никогда не догадалась. А в-третьих, даже если бы он заинтересовался, с кем я провожу время, его бы постигло разочарование – грязнокровка и маггл. Это ниже малфоевского достоинства.
- В этом есть свой резон, - задумчиво проговорил Дэниел, меряя шагами кабинет. – Но ты сама прекрасно знаешь, что от Малфоя можно ждать только неприятностей. Он не появляется просто так, без причины. А тем более у магглов. И мне это совершенно не нравится.
- Дэн, пожалуйста, поверь мне, что это случилось не по моей вине. Ну как мне доказать тебе? – Гермиона сжала виски ладонями, не обращая внимания на льющиеся из глаз слезы.
Видимо, ей в голову пришла какая-то идея, поэтому девушка вскочила с кресла и подбежала к Блэку, хватая его за руку.
– Хочешь, я принесу Сыворотку Правды? Ты ведь знаешь, что под ее воздействием человек не может лгать. Я отвечу тебе на все вопросы и докажу, что я невиновна.
- Я тебе верю, Миона, - уже более спокойно ответил Дэниел. – Я верю, что ты никому не говорила. Но боюсь, что этот хорек все-таки меня узнал. У него был такой странный взгляд…
- Может, ты ему понравился? – хихикнула Гермиона.
Блэк резко остановился, словно налетел на стену.
- Я? Понравился Малфою? Ты в своем уме? – возмутился он. – Тем более, он меня всю свою сознательную жизнь люто ненавидел. Я всегда удивлялся, как можно ненавидеть до такой степени? Иногда мне казалось, что я Волдеморта любил больше, чем Малфой меня.
- Да, было бы забавно, если бы оказалось, что все эти годы он цеплялся к тебе не потому, что ненавидел, а потому что таким образом маскировал любовь, - прыснула Гермиона, видимо, представив себе такой вариант развития событий.
- Очень мило, - прищурился Дэниел. – Под маской отвращения скрывалась страсть. А чтобы никто не догадался, кто вызывал в Серебряном принце такие эмоции, он срывался на Золотом мальчике.
- Ты же не хочешь сказать…
- Любовь потомственного чистокровного мага к грязнокровке, извини, Миона, в то время никто бы не понял. А уж как бы отреагировал Люциус, ты сама представляешь. Но Драко хотелось быть поближе к объекту своего желания, поэтому он и устраивал все эти стычки. А так как ты, моя дорогая, всюду появлялась в сопровождении двух верных рыцарей, Малфою пришлось "воевать" со всей троицей.
– Ну да, а сейчас увидел меня с тобой, приревновал и решил узнать о тебе поподробнее. Что ни говори, ты опасный конкурент. Тебя просто невозможно не заметить.
Дэниел смотрел на подругу с таким видом, будто она в деталях описывала выросшие у него рога или крылья.
- Ты меня успокоила, - наконец выговорил он, после чего демонстративно закатил глаза и продолжил язвительным тоном, слегка растягивая слова, будто подражая малфоевской манере: – Теперь я понял: именно Драко и его вечной тяги к соперничеству мне не хватало для полного счастья. Без него моя жизнь была пуста и никчемна.
- Почему ты так боишься? – тихо спросила Гермиона. – Ведь теперь все позади. Волдеморта больше нет.
Дэниел дернулся, будто его ударили. Опустившись в кресло, он облокотился на стол и закрыл лицо ладонями. Гермиона молча смотрела на него. Она старалась даже тише дышать, чтобы не тревожить друга. Девушка прекрасно понимала, что ступила на зыбкую почву, пытаясь перейти ту черту, которой он отгородил себя от всего остального мира, черту, за которую он пока не пропускал и ее. Но она искренне любила его и готова была поддержать абсолютно во всем. Он поделился с ней своими радостями: показал гонки и книжный магазин, чье название несло в себе частичку души прежнего Гарри. Но радость – это только половина. Без второй, обратной стороны души человека – печали – жизнь теряет смысл, теряет все свои краски, превращаясь в тягучее существование – от вечера до вечера, от субботы до субботы, от весны до весны… И Гермиона готова была разделить боль друга, чтобы он не держал в себе этот яд, минута за минутой отравляющий его кровь, застывающий в жилах и превращающий живого человека в мраморную статую.
- Гарри Поттера тоже больше нет, - тихо проговорил Дэниел. – Пророчество оказалось неверным. Никто не мог выжить в той схватке. Если погиб один, должен был погибнуть и другой. Та неразрывная связь, которая с каждым днем становилась все сильнее и сильнее, неизбежно должна была привести к единственно возможному исходу – смерти. Так все и случилось.
- Я понимаю, что тебе тяжело, - сдавленно сказала Гермиона. – Но поверь, никому не было легко. И мне в том числе.
- Да, тебе было тяжело, всем было трудно, - безжизненно отозвался Дэниел. – Но из-за тебя никто не умирал. Ты понятия не имеешь, каково это – идти, оглядываясь по сторонам в страхе увидеть изувеченное тело дорогого тебе человека, чувствовать, что все, кого ты любил, умерли. Умерли из-за тебя, пытаясь защитить тебя, отдавая свою жизнь только для того, чтобы хоть ненадолго продлить твою. Сначала погибли родители, причем за их убийство пришлось расплачиваться ни в чем неповинному Сириусу, которого на двенадцать лет упрятали в Азкабан. Потом Седрик, а он всего лишь хотел выиграть школьный турнир, он был так далек от войны, от Волдеморта и Пожирателей Смерти. Сириус и Люпин… Их погубила любовь ко мне, как и моих родителей. Они точно также пытались заслонить меня собой. И теперь все они мертвы. Ты не знаешь, как трудно жить с этим. И с каждой минутой все яснее понимать, что все эти жертвы были напрасными, что сам по себе, без друзей, ты совершенно ничего не можешь, что ты абсолютно ничего из себя не представляешь. И в итоге ты остался совсем один в этом мире, наедине с гранитной плитой вины и боли, которая придавила тебя всей своей тяжестью, не позволяя не то что жить, а даже просто существовать. Боль, из-за которой трудно дышать. Боль, которая разрывает сердце и сжигает душу. Боль, которая кинжалами режет тебя изнутри на тысячи маленьких кусочков. И ты знаешь, что никогда уже не сможешь собрать их воедино. Тебе повезло, ты не видела, что это такое - смотреть на свои руки и видеть на них кровь, кровь дорогих тебе людей. И знать, что никогда эта кровь не смоется, она всегда будет на тебе...
Гермиона подняла на него глаза, полные слез, не в силах вымолвить ни слова. Она была потрясена той болью и горечью, которыми были пропитаны слова Дэниела. А он продолжал говорить, будто рухнула та стена, которой он так старательно отгораживал себя от прошлого.
- Я почти ничего не помню из того, что происходило в Тайной комнате. Шрам пульсировал, словно к нему приложили раскаленное железо, боль застилала глаза… Я помню Рона, скорчившегося на полу, всего в крови, с куском мяса вместо ноги… Тебя, упавшую без сознания, когда ты приняла на себя заклинание, предназначавшееся мне… А когда он играючи пальнул в Люпина Авадой… У меня все потемнело перед глазами, я больше не видел ничего вокруг. Только Волдеморт, поразительно резкий и четкий. Время будто замедлилось, я поднял палочку и…
Он обхватил голову руками, словно пытаясь выдавить из нее воспоминания. Гермиона сидела рядом, но не дотрагивалась до него, не пыталась утешить. Она понимала, что сейчас лучше ничего не делать.
- Самое интересное, что я не помню заклинания, которым убил его. Но откуда-то знаю, что это была темная магия. Приятно было видеть удивление на его лице, - Дэниел поднял голову, его лицо было искажено ненавистью. – Понимаешь, я был рад, что убил человека!
- Он не был человеком, - тихо прошептала Гермиона.
- Не важно, - его лицо снова стало отрешенным. – Единственное, чего я хотел в тот момент, это чтобы он перестал смеяться. Я ненавидел его смех даже больше, чем его самого. Этот идиотский смех и красные глаза долгие годы были моим постоянным кошмаром. До сих пор они иногда мне снятся… Но теперь, когда я просыпаюсь, я знаю, что это был лишь сон, что я больше никогда не столкнусь со своим прошлым.
- Но Волдеморта больше нет, а от Пожирателей Смерти тоже ничего не осталось: кто погиб, а остальные в тюрьмах, - осторожно возразила Гермиона.
- А Малфой?
- Люциус?
- Нет, Драко.
- Насколько я знаю, он так и не принял Метку.
- Какая теперь разница, - устало выдохнул Блэк. – Это ничего не меняет. Но я все равно не могу жить по-прежнему. Я устал, понимаешь? "Мавр сделал свое дело, мавр может уходить", как говорилось у классика. Вот я и ушел, выполнив свое предназначение. Семнадцать лет быть Великой-Надеждой-На-Спасение-Всего-Мира. Семнадцать лет одиночества в толпе. И все время на тебя все пялятся, как на павлина в зоопарке, и тыкают пальцем в шрам. Тебе не кажется, что это слишком высокая цена за украденное детство? Но я бы не обращал на это внимания, если бы… Я больше не мог позволить, чтобы умирали люди, которых я люблю. Поэтому я выбрал смерть ради жизни.
- Но ведь тем людям, которые тебя любили, действительно было больно, когда ты исчез. И, между прочим, они любят тебя до сих пор. Рон так и не смог оправиться от потрясения, он уехал к Чарли в Румынию, подальше от Хогвартса, от Министерства магии, от всех знакомых. Мне же некуда было уезжать. После того, как я пришла в сознание в больнице, врачи долгое время запрещали что-либо мне рассказывать, боялись, что мне снова станет хуже. Я долго не могла смириться с тем, что ты погиб. Наверное, так до конца и не получилось. Я отправляла тебе сов, но они возвращались обратно с моими же письмами. И когда я уже почти свыклась с мыслью, что тебя больше нет, как ко мне прилетела Букля.
- Да уж, своенравная у меня сова, - поморщился Дэниел. – И что ей взбрело в голову полететь к тебе? Я же предупреждал, чтобы она не пыталась вытворять ничего подобного.
- Может, она хотела сделать тебе подарок ко дню рождения? - робко предположила девушка.
Блэк сердито поджал губы
- Мой день рождения 23 августа, - тихо, но четко проговорил он.
- 23 августа? – изумленно уставилась на него Гермиона. – Но ведь…
- Последнее, что я помню из того сражения, это как мое заклинание попало в Волдеморта, его удивленно расширившиеся глаза и резко оборвавшийся смех, как будто он поперхнулся своим хохотом. А дальше – глубокая черная дыра. Когда я очнулся, рядом был Снейп. Оказывается, он первым добрался до Тайной комнаты, где и нашел меня в полубессознательном состоянии. Я бредил и просил не отдавать меня Дамблдору. Странно, но Снейп почему-то спрятал меня за одной из колонн, а когда подоспели авроры, сказал, что уже обыскал весь зал, но Гарри Поттер пропал без следа.
- А они не стали проверять…
- Да, к счастью. А после того, как все закончилось, Снейп перенес меня к себе в кабинет, а оттуда через камин отправил в свой дом. Я всегда думал, что он живет в Хогвартсе, а оказалось, что у него есть квартира. Я пролежал в коме почти два с половиной месяца. И все это время человек, который всегда пытался меня унизить, терпеливо за мной ухаживал, растирал зельями, не оставляя попыток вернуть меня к жизни, хотя зачастую казалось, что это уже невозможно. Правда, то, что я очнулся, оказалось только началом долгого пути. Я практически ничего не видел, почти не мог говорить, тело не слушалось… Снейп возился со мной, как с маленьким ребенком, восстанавливал поломанные заклятиями кости, поил зельем, снимающим приступы боли. Мне пришлось заново учиться ходить, так как из-за многочисленных травм ноги были словно чужие и не хотели слушаться. Речь тоже пришлось осваивать во второй раз - у меня было сильно повреждено горло. Кстати, именно поэтому так изменился голос. Видимо, я сильно поранил лицо, потому что Снейп долгое время накладывал мне какие-то повязки, пропитанные очередным восстанавливающим зельем. Когда профессор наконец разрешил мне взглянуть в зеркало, я сначала не мог понять, что вижу свое отражение. У меня была новая внешность, да и шрам сильно побледнел и стал почти незаметен. В тот момент я понял, что у меня есть шанс начать все с чистого листа. Я был безумно благодарен Снейпу за то, что он так обо мне заботился, никому не сказал, что я жив. Но я не мог прятаться у него всегда. Однажды, когда Снейп был в Хогвартсе, я надел свой плащ-невидимку и ушел. Я не хотел прощаться, так как знал, что это будет тяжело для нас обоих. Поэтому я просто написал записку, в которой было всего три слова: "Спасибо за все!"
- Так он не знает, где ты?
- Нет, он только знает, что я жив.
Блэк откинулся в кресле, устало прикрывая глаза.
- Интересно, почему он так поступил? – задумчиво протянула Гермиона.
- Думаю, таким образом он искупил долг перед моим отцом. Помнишь ту историю с Визжащей хижиной?
- Да, наверное, так и есть. А почему все-таки 23 августа?
- Когда я пришел в сознание, первыми словами Снейпа было: "С днем рождения. Сегодня ты родился второй раз". Это было 23 августа. С тех пор я стал считать это своим днем рождения. Ведь именно в тот день началась моя новая жизнь.
Гермиона потрясенно молчала. Дэниел взял в руки лежавшую рядом с телефоном небольшую плоскую фляжку. Она была отделана крокодиловой кожей, на которой виднелись выбитые египетские иероглифы, а бока были закреплены бронзовыми пластинами.
- Надо же, кончилось, - Блэк слегка потряс фляжку и нахмурился.
Он поднялся из-за стола и подошел к пустой птичьей клетке, которая стояла в углу. Просунув за нее руку, он куда-то нажал, и одна из деревянных панелей, которыми был обит кабинет, отъехала в сторону. Гермиона, с удивлением наблюдавшая за его действиями, увидела небольшое углубление.
- Странный у тебя сейф, - пробормотала она.
- Вообще-то сейф у меня в другом месте, - беспечно ответил Дэниел. – Это мой личный тайничок.
Он вытащил из-за секретной панели большую бутыль, в которой искрилась жидкость, по цвету напоминавшая кофе с молоком. Дэниел перелил часть содержимого во фляжку, а затем убрал бутыль обратно в тайник.
- Ну вот, теперь хватит месяца на три, - удовлетворенно сказал он, возвращая деревянную панель на место.
- Что это? – изумленно спросила Гермиона.
- Маскирующее зелье.
Дэниел сделал большой глоток и слегка поморщился.
- Хорошо хоть, что его надо пить не каждый день, а только два раза в неделю. Не особо приятная вещь.
- Оно маскирует шрам? – Гермиона посмотрела на лоб Блэка.
- Не только. Конечно, после того, как Волдеморт был уничтожен, шрам заметно побледнел и теперь не так бросается в глаза. Но все равно в мире существует всего один человек с молнией на лбу, а мне необходимо было это скрыть. В то время, когда я жил у Снейпа, он как раз работал над зельем, которое маскировало бы шрамы, полученные от заклинаний. Надеюсь, профессор не очень разозлился на меня за то, что я стащил у него целую бутылку.
- Почему-то мне кажется, что он был готов к тому, что ты уйдешь, и именно поэтому оставил так много зелья.
- Может, и так. Я очень ему благодарен за то, что он подарил мне пять лет без взглядов, прикованных к моему лбу.
- А зелье скрывает не все шрамы? – спросила Гермиона, протягивая руку и легко касаясь рубца, который виднелся из-под рукава футболки Дэниела.
- Этот не магический. Не так давно на одной из тренировок я попал в аварию – врезался в ограждение. К счастью, я не получил никаких серьезных травм, только полоснуло по руке стеклом, разбившимся от столкновения машины с бетонной стеной. Врачи сразу же обработали рану, чтобы не было заражения крови, и отправили в больницу, где благополучно зашили руку. Правда, из-за того, что порез был глубокий, шрам все-таки остался. Но зелье его не скрывает.
- Ты сказал, что оно маскирует не только шрам на лбу…
- Да, остальные тоже не видно. Знаешь, все-таки Снейп – гениальный зельевар. Когда он выхаживал меня, все мое тело было покрыто шрамами, будто рыболовной сетью. И благодаря снадобьям Снейпа многие из них исчезли. Правда, не все. Остались то ли самые глубокие, то ли те, которые остались от черномагических заклятий. Я точно не знаю. Но маскирующее зелье их скрывает.
- А что будет, если ты перестанешь его принимать? – спросила Гермиона, задумчиво вычерчивая указательным пальцем абстрактные узоры на подлокотнике кресла.
- Ничего хорошего не будет, можешь мне поверить, - нахмурился Дэниел. – Шесть лет волшебный мир прекрасно обходился без Гарри Поттера, поэтому его возвращение из мира мертвых будет большим шоком. Равно как и исчезновение Дэниела Блэка. Ведь существование одного автоматически исключает возможность существования другого.
Гермиона тяжело вздохнула.
- Ну вот, теперь ты знаешь обо мне все, - развел руками Дэниел, откидываясь в кресле.
- Кстати, тебе очень идет новый цвет глаз, - тепло улыбнулась девушка, пытаясь вырвать его из омута печальных воспоминаний.
- Мне он тоже нравится, - Дэниел провел пальцем вдоль левой брови. – Сразу я не мог себе этого позволить, поэтому поначалу пользовался зельем, которое корректирует зрение. Очки разбились еще в Тайной комнате, а так как я почти ничего не видел, Снейп варил мне это снадобье. Когда я убежал, я прихватил с собой немного. Конечно, надолго зелья не хватило, поэтому, как только у меня появились деньги, я приобрел себе линзы. Сначала это были самые простые, а потом, когда я стал много зарабатывать, я смог купить такие, в которых можно ходить месяц, не снимая. Чертовски удобная штука.
- Да уж, особенно хорошо то, что в магическом мире не подозревают о существовании контактных линз.
Тут взгляд Гермионы упал на часы, которые висели на стене.
– О, Мерлин! – воскликнула она. - Уже так поздно, а у тебя же завтра гонка, ты должен как следует выспаться. Да еще я заставила тебя вспоминать все это…
- Не волнуйся, Миона, завтра я буду в полном порядке. Приезжай в гараж к часу, а оттуда уже отправимся на автодром вместе.
- Не возражаешь, если я аппарирую отсюда? Тут стоит защита?
- У меня вообще здесь нет никакой магии. Так что можешь спокойно аппарировать, все равно никто не увидит.
- Тогда до завтра, - Гермиона поцеловала друга в щеку и с легким хлопком исчезла.
Дэниел еще несколько минут смотрел в пространство, а потом потянулся и выключил свет.
- Не хочу, чтобы наступало завтра, - раздался в темноте его усталый голос.
Глава 5. С днем рождения…
Все указывало на то, что 31 июля будет необычным днем. Даже погода, которая в последние недели словно ополчилась на жителей Лондона и укутывала город плотной пеленой мрачных туч, сегодня явно проснулась в хорошем настроении. С самого утра на изумительно чистом небе красовался яркий шар солнца, легкий теплый ветерок лениво шевелил верхушки деревьев - долгожданное лето наконец-то вступило в свои права.
В городе Сильверстоун, который находится в ста километрах от Лондона, собралось невиданное количество народа. Объяснялось это явление очень просто – гонки. Пустынные террасы местного автодрома быстро заполнялись людьми, так что невозможно было найти свободного места.
Гермиона Грейнджер сидела на трибуне для почетных гостей, рядом расположились друзья Дэниела Блэка. Правда, сам он их упорно называл "приятели", заверяя девушку, что до уровня "дружбы" он никого к себе не подпускает.
Если бы Гермиона стала оглядывать тех, кто пришел посмотреть на гонки, она непременно бы увидела среди зрителей знакомое лицо. Высокий блондин с аристократической осанкой и надменным выражением лица о чем-то тихо переговаривался со своим спутником, который сидел рядом. Филипп Дюруа в полголоса комментировал Драко Малфою нововведение этого соревнования, ставшего особой интригой – старт сходу.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |