Первая рабочая встреча участников проекта дилетант начинает свою работу:здравствуйте. Я - маргарита ладынская – ведущая проекта дилетант. Сегодня мы говорим о культурной политике и о Законе,

Первая рабочая встреча участников проекта ДИЛЕТАНТ начинает свою работу: Здравствуйте. Я - Маргарита Ладынская – ведущая проекта ДИЛЕТАНТ. Сегодня мы говорим о Культурной политике и о Законе, который был принят в начале этого года. Со мною - Алексеева Елена – методолог, архитектор и исследователь альтернативных форм образования в дизайн-педагогике. Автор книги «Культурно-антропологическая компетенция». Организатор и координатор международного образовательного проекта «Da-sien».

Елена: Добрый день.

Маргарита: Елена, у меня к вам вопрос: Культурная политика – что это такое?

Елена: Благодарю, Маргарита вас, за не лёгкий, но актуальный вопрос. Если мы откроем Википедию – то прочтём, что это политика государства, которая направленна на поддержание культуры в обществе. Так - в Советском Союзе, например, культурная политика была построена на пропаганде, которая определялась идеологическим отделом ЦК КПСС. Поэтому Министерству культуры отводилась контролирующая роль за деятельностью его ведомств. Но, поскольку, политика как идеология является надстройкой культуры, а не её базисом, то, как считает Википедия, словосочетание «Культурная политика» в целом не легитимно. Это – как существующее выражение – «масло масленое». Думаю - авторы Википедии здесь имели в виду тот факт, что культура всеобъемлюща настолько, что её можно сравнить только с живой традицией, которая призвана взращивать человеческое в человеке. Ну, а поскольку, все права и обязанности в этом не простом деле принадлежали идеологическому отделу, то обществу ничего не оставалось, как держаться подальше от такой затеи.

Маргарита: Понятно. А что новый Закон вносит ценного в нашу культурную жизнь? Что он даёт современному сообществу? Или он продолжает носить односторонний идеологический характер?

Елена: Первое, с чем сталкиваешься, читая текст Закона – это положение о том, что национальная идеология невозможна без формирования самостоятельно мыслящей творческой личности. То есть, говорится, что культурную политику формируют субъекты культурной деятельности. И это, конечно, важный посыл. Причём – в процессе формирования субъекта культуры – то есть человека – государство берёт на себя миссию по передаче новым поколениям этических ценностей общества и формированию качества их культурной жизни. Поэтому - сама политика признаётся инструментом, с помощью которого государство будет решать весь спектр этих проблем. Есть даже отдельное положение о том, что в деле сохранения культурного наследия общество имеет приоритетные права перед имущественными интересами физических и юридических лиц. Если мы вспомним прошлые беспомощные протестные движения горожан против «культурного» вандализма так называемых элит или «неприкасаемых», то надо согласиться, что это звучит по-своему даже революционно.

Маргарита: М-м... А что-нибудь в Законе говорится о средствах и методах достижения этих целей? И кто будет исполнять этот закон?

Елена: Нет – этого я, к сожалению, не увидела. Но, в Заключение документа говорится, что достижение поставленных целей и задач невозможно в рамках существующей системы госуправления. С чем, конечно, невозможно не согласиться. Поэтому, как считают авторы Закона, сначала должен появиться государственный субъект политики после анализа политики существующей. Который бы смог разработать образ будущей системы управления и наметить программу преобразований старой, которая, естественно, без боя своих позиций не сдаст! А это уже «вселенская» реформа по регулированию отношений всех ветвей власти, да и не только их. И вот тут, конечно, засада – поскольку намечается объём работы для целой институции, которую ещё предстоит только создать.

Маргарита: Получается, что государственная культурная политика умерла ещё до своего рождения? Это такой фарс как с Болонской системой? Или, в общем нормально?

Елена: Конечно - проект в целом утопичен, если бы не одно но. Мы уже имеем примеры эффективной работы культурной политики и, в частности, у нас во Владивостоке.

Маргарита: Хорошо – давайте об этом чуть попозже. Сначала я хочу вас спросить - что вы думаете о культурной политике как о социальном явлении? И, по большому, счёту – что это такое, на ваш взгляд?

Елена: Благодарю. Но чтобы ответить на этот вопрос – давайте теперь рассмотрим термин «культурная политика» с исследовательской стороны. Термин возникает практически одновременно с понятием «культурная среда» во второй половине ХХ века. Можно сказать, что это продукт эпохи постмодерна, поскольку культура в нём рассматривается не как совокупность произведений, а как пространство для них. То есть – и это очень важно – среда рассматривается как некое пространство, в котором расположены культурные вещи, несущие на себе отношение человека к ним. Именно через факт отношений среда становится символическим средством для многообразных способов взаимодействия в ней подобно социальной сети.

Маргарита: Почему? Откуда возникает такая усложнённость культуры?

Елена: Думаю, что подобный эффект возникает благодаря переходу культуры в стадию цивилизации. Сам «переход» обусловлен тем, что человек, существуя как антропологическая, культурная и социальная форма одновременно, именно в постмодерне приходит к кульминации своего социального развития – то есть цивилизацию. Усложнённость культурной среды, в свою очередь, стимулирует врождённую проектность нашего сознания или способность проектировать культурную среду как свой жизненный мир. А это совсем другая реальность. Человек теперь вынужден думать проектно – то есть не механически и стереотипно, как бы по умолчанию – а благодаря собственному восприятию себя и этой самой среды.

Маргарита: Я правильно понимаю, что окружающая среда теперь по отношению к человеку становится слишком агрессивной из-за ложности её восприятия самим человеком?

Елена: Да – именно это я и хотела сказать. Ведь человек является не столько проводником смыслового пространства культуры в среду, сколько самим способом её существования. А способ существования теперь таков – он требует от личности субъектного, проектного отношения к себе и среде соответственно. Именно по этой причине реформы в образовании не приводят к нужным результатам, а только продолжают его разрушать. Это, как в поговорке – а не сделать ли нам мёртвому припарки. Все пытаются реанимировать среду, а надо взращивать человеческое в человеке. Тогда и культурная политика, надеюсь, потеряет свой ореол загадочности.

Маргарита: Пожалуй – это ключевой момент в понимании, что такое культурная среда с позиции цивилизационного развития. А как это можно связать с культурной политикой?

Елена: Поскольку, культурная политика есть целенаправленное воздействие на человека – понятно, что само воздействие может быть осуществлено либо через культурную среду, либо непосредственно на самого человека. Первый путь сводится к тезису – среда формирует человека. А второй – что человек формирует среду. Но если честно – оба эти направления малоэффективны. Поэтому существует и третий путь. Это путь в обход сознания человека или путь манипулирования им. Его результатом, например, являются, так называемые, оранжевые революции, где к слову «культура» прибавляется и слово «контр». Связано это с тем, что, как человек, так и его культурная среда – культурная политика также имеет три контура влияния: антропологический, культурный и социальный. Если на социальном уровне культурная политика это есть идеология. На культурном уровне – сохранение и развитие культурного наследия. То, на антропологическом уровне это уже методологическое и технологическое воздействие на сознание человека, поскольку любая политика редко бывает не манипулятивной.

Маргарита: И как работает третий вариант?

Елена: Очень эффективно, поскольку использует методы воздействия, основанные на врождённых качествах самого нашего сознания. Ну, например: проекции смыслов в среду осуществляются посредством образных систем с последующей символизацией их словом. Почему? А потому, что сознание человека реализуется в момент самого действия и для человека в этот момент оно невыразимо. И уже после, исследуя результат своей деятельности, человек «считывает» проекции собственного сознания в среде и, таким образом, актуализует их для себя и других. Получается, что для человека «реальное» недоступно непосредственному восприятию и не обладает статусом сущего, пока не обретёт символичность формы. То есть «реальное» для человека - это виртуальный мир, который становится для него определённым только после словесного описания опыта своей духовной и физической жизни. Это только в сказке про Маугли ребёнок может быть воспитан полноценным человеком волчьей стаей. В жизни – всё как раз наоборот. До шести лет ещё обучаем, а вот после – и не человек, и не животное.

Маргарита: Получается, что именно в момент реализации сознания человек практически беззащитен? И это есть условие для манипуляции его сознанием?

Елена: Да – это так. Но анализ «действия» отсутствует только у того человека, который воспринимает мир механически, то есть не собственно и не проектно. Человека, у которого отсутствуют навыки само рефлексии или осознанности. Например, исходя из того, что культурная среда есть вторая природа человека или его неорганическое тело, связь между «телами» физическим и средовым осуществляется посредством образа человеческого присутствия. Образ этот представлен, как мы уже говорили, тремя формами – антропологическим, культурным и социальным. И, как каждый образ, он имеет свои свойства и значения - как качества и смыслы. Свойства образа характеризуют физический мир человека, а смыслы - его духовный или виртуальный мир. Осуществляя подмену этих образов в обход сознания, мы меняем сначала самого человека, а потом и его среду. Если эти образы гуманные – мы помогаем человеку через культуру стать субъектом своего восприятия и действия. Если образы не гуманны – мы уничтожаем человека, превращая его в пластическую массу. И, хотя, источником культурной среды является сам человек, именно культурная среда есть пространство, в котором осуществляется его миссия по приумножению собственных способностей. Поэтому – без человека нет среды, а без среды нет человека. Вот такая, примерно, прямая связь среды и политики в культурной жизни любого из нас. И очень важно понимать, что на антропологическом уровне мы можем вторгаться в сознание человека тогда, когда он об этом даже не догадывается.

Маргарита: Благодарю. То есть, если я правильно поняла – технологии влияния на восприятие человека сами по себе вполне безобидны. Всё зависит, от того кто этим занимается и с какой целью? А главное – человек всегда должен полагаться на собственное восприятие и постоянно развивать его. Например, через образование?

Елена: Совершенно верно – именно это я и хотела сказать. В наше время проектно всё. Понятно, что идеологии – это слишком простые манипулятивные техники по сравнению с технологиями воздействия на нашу неосознанность, поскольку технологии «работают» с нашим восприятием культурной среды на уровне экспозиционных образов. То есть там, где человек наиболее незащищён. Поэтому, здесь, Маргарита, вы правы. Для того, что разрушить естественный жизненный процесс – достаточно, например, через образование сформировать человека с не собственным восприятием, то есть, по большому счёту, ущербным. А дальше – уже только дело за политически культурно оформленными манипуляциями.

Маргарита: Понятно – хочешь уничтожить человека – работай над распадом его Образа: на антропологическом уровне и культурном. А социальный развалится и сам.

Елена: В общем – да. Именно поэтому – основной проблемой в дизайн-проектировании являются не методы проектирования культурной среды, а методы направленные на преобразование личности проектировщика, но посредством его самостоятельных усилий. На формирование его субъектности, способности к самопониманию, а, следовательно, и решению проблем, которые возникают в культурной среде. Всё это, как известно, есть понимание, что через результаты несобственного восприятия мы познаём мир, а результаты собственного – познаём самих себя. В частности – здесь я говорю об экспозиционно-образном проектном методе, который может быть использован не только в дизайн образовании, но и в любом другом профобразовании. Поскольку проектная или универсальная компетентность сегодня является условием процветания человека любой профессии. А главное – способности к противодействиям любых культурных манипуляций его сознанием. А, следовательно, и выживания в целом.

Маргарита: Хорошо. В начале нашей встречи вы сказали, что во Владивостоке есть примеры эффективной работы культурной политики, исходящей с антропологического контура влияния. Что это за примеры? Вы можете их привести поподробнее, поскольку, без примеров теория воспринимается как то не убедительно.

Елена: Согласна, поскольку, на мой взгляд, таким примером является выставка, которая недавно открылась на ЦСИ ЗАРЯ ко дню 8-е Марта. С методологической точки зрения - это очень профессионально сработанная вещь. И, очевидно, что её кураторы владеют всеми формами культурного управления, о которых мы говорили выше. А это и экспозиционно-образный метод, и техника «Окна Овертона», благодаря которой за пять проектных шагов мы разворачиваем восприятие человека на 180 градусов да так, что чуждые до этого ему идеи могут быть не только подняты из помойного ведра, но и закреплены как общественно нормативные. Конечно, возможен и обратный, позитивный процесс, но, к сожалению, это не тот случай.

Маргарита: Насколько я помню, символом постмодерна является именно помойное ведро. И в этом, как бы, ничего плохого нет. Кстати – как вы относитесь к современному искусству, Елена?

Елена: Я думаю, что то, что в «обиходе» принято называть «современным искусством», является методологическим продуктом, изобретённым в Тавистокском институте в Англии. Что значит вообще термин «современное искусство»? Настоящее искусство, как я полагаю, всегда современно и бессмертно. Например - фрески острова Крита насколько «свежи и молоды», настолько и современны. Но если кто хочет убедиться в этом сам – пусть найдёт в интернете книгу испанского исследователя и писателя Даниэля Эстулина - человека очень оригинального в своем видении мира. Его книга называется «Тавистокский институт». И, за одно, сходит на выставку в ЦСИ ЗАРЯ, чтобы на собственном опыте убедиться, как работают описанные им технологии. Благо выставка будет работать до августа.

Маргарита: Не будем рекламировать ЦСИ ЗАРЮ – тем более, что это масштабный проект, который пробьёт себе дорогу и сам. Давайте лучше поговорим, про их культурную политику. В чём её эффективность?

Елена: Эффективность заключается в том, что факт её воздействия на аудиторию не заметен, поскольку работает на уровне образа, его свойств и значений. Мы об этом уже говорили. Цель такого воздействия – взломать культурный код объекта воздействия и провести активное переформатирование его сознания.

Маргарита: Я читала, что Джозеф Овертон писал про свою технологию: пусть всё так, «Но лично ты обязан оставаться человеком. А человек способен найти решение любой проблемы. И что не сумеет один – сделают люди, объединённые общей идеей».

Елена: Да – полагаю, что это прекрасные слова. Но давайте продолжим наше спонтанное исследование. Пожалуйста, напомните мне - какой первый шаг следует согласно технологии Овертона?

Маргарита: Первый проектный шаг, по-моему, есть «Немыслимое»..

Елена: Итак, первый шаг – «немыслимое» или взлом культурного кода. Здесь наша политическая цель – это перейти из области «немыслимого» в область «радикального», оставаясь в пределах научной респектабельности. Как делают, например, кураторы этой выставки - раскроем тему рабского положения женщин в России средствами «современного искусства» и посвятим это событие международному женскому дню.

Выставку начнем – «чинно и благородно», с экспозиции фотографий патриархальных семей, которые, мы, как авторы, утверждаем - в России жили компактно, то есть в три поколения: родители, дети и внуки. Кстати, я лично, об этом узнала впервые именно на этой выставке, хотя, жила и в Сибири, и в Европе, и на Дальнем Востоке. Но – здесь объяснение простое – Россия жалкая страна, – в которой можно выжить только посредством стадности. Поэтому, означенную Концепцию подводим под так называемый «историзм» и иллюстрируем фотографиями 19-20 веков, с которых, как с могильных обелисков на нас смотрят приятные лица мужчин, женщин и детей. При этом, именно на уровне образных систем, как бы говорим: «Жаль, конечно – что это история России, но не волнуйтесь – это только кладбище ушедших в небытие диких традиций». Постепенно научную респектабельность подменяем наукообразием исследуемого «предмета» ещё больше. Упаковываем всё это в фирменный стиль выставки, снабжаем экспозицию заумными по содержанию этикетками. Этикетки пишем мелким шрифтом и располагаем как можно ближе к полу, что бы эти этикетки никто даже не прочёл, поскольку, главная наша цель на этом этапе – перевести целостность восприятия посетителя в область откровенно эмоционального ступора. Никто не должен успеть подвергнуть критическому анализу нашу экспозицию. То есть, переводим сознание посетителя в деятельное состояние, когда оно не выразимо для него самого. Что там идёт дальше?

Маргарита: Дальше у нас идёт «Радикальное»

Елена: Ну да. Для этого нам понадобятся эпатирующие «отморозки» - для создания образа радикального пугала соответственно. Пусть это будут «плохие художницы» в противовес другому пугалу, например, – фашистам, коммунистам, всяким разным сатанистам, призывающим сжигать на кострах не таких, как они. Причём «плохие художницы» ничего не должны знать о наших истинных целях. Кроме того - вводим шумовой фон, который в процессе просмотра экспозиции по возрастающей превращается в имитацию тоскливых воплей грешников из ада. Вперемежку с визгливым смехом купающихся проституток.

Маргарита: На этикетке написано – секс работницы.

Елена: Благодарю…

Удивительно – но это всё у нас под рукой. И радикальные «творцы» и коммунисты-сталинисты, концлагеря, нищета, бараки, отсутствие какого-либо дизайна, голодомор, изощрённые техники подавления свободы изъявления. Но, что бы Концепция выглядела наиболее убедительно – создаём документальный фильм, который снабжаем информаций: 40% правды и 60% лжи. Причём, если правду выпячиваем на первый план, то ложь протаскиваем как бы нехотя, вяло и не радикально. Одновременно рассказываем аудитории о том, что думает про рабское положение женщин в патриархальных семьях мировое сообщество – где всё так прекрасно, светло и уютно, по сравнению с Россией, конечно. К этому добавляем высказывания радикалов других бедствующих социальных групп – например, женщин, страдающих от насилия безобразных мужчин. И вот результат первого движения: неприемлемая для общества тема «мягко» введена в оборот, табу десакрализовано, произошло разрушение однозначности проблемы — созданы все «градации серого». Вывод: сакральный образ женщины в России вовсе не сакральный – он, господа, рабский или животный – уж как хотите. С международным женским днём вас, женщины!

Маргарита: Как увлекательно. Такое впечатление, что смотришь фильм ужасов. Правда - настоящее «Радикальное». А что-то можно сказать про утрату и подмен смысловой ткани человеческого Образа в культурной среде выставки? Где начинается подмен?

Елена: Ну – дальше ведём работу со «средовыми» образами. Именно они должны полностью обнулить центральный образ человеческого Присутствия в среде, лишить его творческой активности за счёт её имитации.

Маргарита: И это область «возможного»? А что мы уже имеем?

Елена: Главное – что мы начали обсуждать то, чего никогда не было вообще. Во-первых, мы концептуально обозначили пересмотр существующих антропологических, культурных и социальных позиций женщины в обществе и, во-вторых, начали «позитивно» их обсуждать. Позитивно - означает как само собою разумеющееся. И это уже почти наша победа в области культурной политики.

Маргарита: Получается, что наше сознание даже не почувствовало подмены? Это такой гипноз?

Елена: Думаю, что это будет даже посильнее его. Ведь вы не в трансе. Вы ходите, слушаете, смотрите, читаете, разговариваете с другом. И смотрите то, чего раньше бы, никогда и смотреть не стали. Но теперь вы уже не выбираете – вы, мягко говоря, - «овощ». Конечно – можно развернуться и уйти. Но и это не факт. У вас эмоциональный, проектно созданный ступор. Вы, практически, не способны уже осуществить собственный выбор. Это работает почти как пылесос, в который мы затягиваем пусть не всех. Да все, собственно, и не нужны. Идеологическая болтовня – не наш профиль. Что у нас идёт там дальше?

Маргарита: Ну, хорошо... Итак - «Возможное».

Елена: На этой стадии продолжаем цитировать заумно и непонятно, как бы по «учёному». Да так, что бы само изображение было радикально не сопоставимо с описанием «шедевра». При этом говорим - нельзя отворачиваться от знания! Любой, кто откажется обсуждать эту тему, должен быть заклеймён как ханжа и лицемер. Чтобы не смели всякие фашисты-сатанисты навешивать на инакомыслящих людей свои ярлыки. Мы борцы! Но, осуждая ханжество, обязательно нужно придумать «рабскому» обсуждаемому элегантное название – например, эвфемизм. Главное на этом этапе – оторвать форму слова от его содержания и лишить, таким образом, своих оппонентов собственного языка.

Маргарита: Но ведь мы уже идём по другой экспозиции и куратор у неё другой.

Елена: В этом вся и прелесть подмены. Или вы думаете, что две выставки как одна, это случайность?

Маргарита: Сон-сон пронисон или возможно всё?

Елена: Да, но для этого создаём «опорный» прецедент. Исторический, мифологический или просто выдуманный – абсолютно не важно. Для этого в экспозиции, которая посвящена историческому прошлому фабрики ЗАРЯ не скупимся на фальсификацию и мрачные краски. Всё, что являлось гордостью и достижением советской системы, трудового коллектива – а это - цветущую фабрику, социальное положение работниц. То есть, бесплатные образование, медицина, бесплатное жильё – помещаем в обрезанные рамки «состарившихся документов» в мельчайшем масштабе и развешиваем теперь их на уровне 2-х метров от пола, чтобы опять никто не смог дотянуться и прочесть текст. Раскладываем грамоты, что бы было понятно всем – рабыни работали за похвалу вот в этих бараках. Свет в экспозиции бывших «бараков» приглушаем до минимума и на экране показываем перформанс, в котором одна из «радикальных художниц» или бывшая работница фабрики пытается поджечь ночную рубашку в качестве протеста против рабского положения женщин на фабрике. То, что на этой фабрике в начале перестройки, но до наступления настоящего геноцида в стране шили прекрасные образцы не плохого дизайна – понятно, не говорим ничего. Вместо этого выставляем шляпки даже и не этой фабрики. А кто что докажет? Например - как банкротили фабрику, лишая женщин работы, а, следовательно, и экономической свободы, благосостояния семьи – дважды ничего. Это, конечно, страшная тайна. То, что сегодняшний наш ВГУиЭС – бывший институт, который был специально создан для подготовки классных профессионалов для фабрики ЗАРЯ да и других фабрик края, до которых европейским модельерам было очень далеко – об этом молчим тоже. А вместо этого, расставляем утилизованные манекены, и вводим в экспозицию канализационные шланги, как бы говоря зрителю – это время было просто отстойным. И вот это и есть наша главная задача на этом этапе. Кстати – у Владимира Высоцкого есть песня по этому поводу. Помните? «Искажённый микросъёмкой ГУМ стал маленькой избёнкой…».

https://www.youtube.com/watch?v=kok3F9uPuyQ

Маргарита: Наверное, я бы не поверила вам, Елена, если бы сама не побывала на выставке. Действительно – очень похоже. Настоящий реализм.

Елена: Ну да. Но после того, как предоставлен прецедент легитимности, появляется возможность двигать Окно Овертона с территории возможного в область рационального. И это уже третий этап. На нём завершается дробление единой проблемы. Мы утверждаем, что желание российской женщины быть рабыней заложено в её природу. Это её призвание и выбор. Ну и что - свободный человек имеет право быть хоть свиньёй, хоть обезьяной. В этом даже что-то есть привлекательное. Не надо умалчивать факты! Пусть каждый поймёт – где то глубоко мы все бездуховные животные. А то, что человек в целом животное – в качестве «доказательного» - на стене и на полу следующего зала «демонстрируем» «гендерные» выделения детородных функций человека в «свободной» авторской трактовке по всем канонам «современного» искусства.

Маргарита: Масштабно.

Елена: Далее в общественном сознании искусственно создаём «поле боя» за проблему. На крайних флангах размещают пугала — специальным образом появившихся радикальных сторонников и радикальных противников «животных» и почти рабских форм существования женщин в России. Для этого размещаем в экспозиции фотографии перформанса на тему «Брак как аномальное явление». В её части мы лишаем невесту ореола чистоты и невинности. Показываем артистку, которая изображает невесту то в недостойных и эпатажных позах, то жертвой чьей-то агрессии - в этот торжественный для неё, бедняжки, день. То есть, не скупимся на образы вообще. Реальных противников — то есть нормальных людей, стараемся упаковать вместе с пугалами и записать в радикальные ненавистники. Порицаем всех, кроме реальных противников легализации сакрального или духовного образа женщины в России. Доказываем, что общество в России на протяжении всей своей истории время от времени, а то и постоянно ведёт животный образ жизни. И это нормально. Что у нас дальше по Овертону?

Маргарита: Область «популярного». Может быть, уже прекратим «двигать окна»? У нас осталось только комната с секс работницами. Кстати, по-вашему, какова их роль в экспозиции?

Елена: Думаю, что их роль - и есть популяризация десакрализованного образа женского начала. В подтексте – ты бездуховное чудовище и материал для нашего использования. Ты – просто вещь.

Маргарита: Но остаются ещё два шага. А экспозиция уже закончилась.

Елена: В принципе да, но они – эти два шага, как бы, находятся в свёрнутом состоянии в недрах самой экспозиции. Это сама возможность популяризации темы. И один из приёмов популяризации называется «Оглянись по сторонам!» Вот видите - везде продажность, насилие, сатанизм. И везде бедные женщины проститутки. У них даже нет профсоюза. Они исторически бесправны, бездуховны и это для России норма. Это тебе не Амстердам. В лучшем случае – они просто марионетки в руках тоталитарного режима. Конечно - у них нет будущего. Затем, в момент, когда уже всем станет скучно и обсуждение проблемы зайдёт в тупик, приходит специальным образом подобранный профессионал и говорит: «Господа, на самом деле всё совсем не так. И дело не в том, а вот в этом. И делать надо то-то и то-то» согласно движению окна». И с этой функцией прекрасно справится, например, наш официальный сайт. «Посмотрите –говорим мы - это же вполне приличные люди. У них высокий IQ и в остальном они придерживаются строгой морали. Эти женщины сами жертвы. Их жизнь заставила быть такими. А сколько жертв на улицах нашего города? Сколько их постоянно стоит или прячется по центральной трассе в районе Академгородка! И полиция на их стороне. А власть надо уважать – она охраняет наше с вами спокойствие».

Маргарита: Так – и последний шаг. «Актуальная политика».

Елена: Да. Делаем последнее проектное усилие. Окна из категории «популярное» переходят в «актуальную политику», поскольку общество уже сломлено. Самая живая его часть ещё как-то будет сопротивляться, но другая уже лихо напишет в книге отзывов: «Это просто прекрасно! Спасибо вам за выставку». И писавшей отзыв будет непременно девушка. И сам отзыв мы поместим в социальной сети. Чем не актуальная политика? Или – так же в сетях напишем – «Сегодня выставку "Её" посетил фотохудожник, профессор и преподаватель ДВФУ Рольф Гобитс с супругой Юлией и друзьями, и уже через две недели он организует группу студентов ДВФУ для экскурсии по выставке» Но и это, поверьте, - ещё не всё. Изменены или разрушены нормы человеческого существования. Далее отголосками эта тема докатится до школ и детских садов, а, значит, следующее поколение вырастет вообще без шанса на выживание. Так на глазах у всех, одну за другой, мы снимаем рамки, ограждавшие общество от бездны самоуничтожения. И теперь, как мы отчётливо видим - дорога туда открыта и для Владивостока.

Маргарита: Насколько я понимаю, что описанное Овертоном «Окно возможностей» легче всего движется в равнодушном или отупевшем от потребления обществе.

Елена: Возможно. Но нам остаётся только поблагодарить куратора выставки, а именно - господина Хайса Кесслера – ведущего специалиста Международного института социальной истории из Амстердама. И куратора второй выставки – Оксану Саркисян, и порадоваться за нашу демократическую страну, в которой, согласно Конституции РФ, статья 29, часть 1 и часть 3 говорится, что «каждому гарантируется свобода мысли и слова» и «никто не может быть принуждён к выражению своих мыслей и убеждений или отказом от них».

Маргарита: Да - «Но лично ты обязан оставаться человеком. А человек способен найти решение любой проблемы. И что не сумеет один – сделают люди, объединённые общей идеей». Спасибо дорогому Джозефу Овертону, поскольку, сама цитата звучит весьма ободряюще. Кроме того, как истинные дилетанты, мы, говоря о культурной политике, которую наша страна проиграла ещё двадцать лет тому назад и, похоже, продолжает проигрывать – мы помогаем, в первую очередь, сами себе.

Елена: Полностью с вами согласна, Маргарита. Это – как в «Пятом элементе» - с пяти до семи помоги себе сам.

Маргарита: На этой оптимистической ноте разрешите мне закончить нашу первую встречу на проекте ДИЛЕТАНТ. Следующий разговор мы посвятим урбанистике во Владивостоке. Думаю, что будет интересно. До встречи, пока.

Дата добавления: 2015-08-28