– Не переживай, – сказал Карим, глядя на ее опечаленное лицо, – она права. Тем, кто был с ней как-то близок, лучше об этом не вспоминать.
Он поднялся на ноги.
– А посмотрите, что я нашел!
Оба с удивлением повернулись к стоящему в дверях Никите. За всеми событиями этого тягостного дня и Карим, и Майя как будто забыли о мальчике, а сейчас он вновь стоял перед ними и протягивал какой-то дряхлый, коричневатый от времени листок бумаги. Майя развернула его. Это было письмо, написанное, видимо, десятки лет назад, но так и не отправленное. Да и не законченное – внизу не было подписи.
– Откуда это? – спросила Майя.
– Да вот в коробке лежало.
Дорогая доченька! Мне очень непросто писать тебе это письмо. Я до сих пор не могу смириться с тем, что ты меня бросила, до сих пор надеюсь, что ты еще вернешься и у меня опять будет семья. Это ведь так страшно – потерять своих детей! Ничего страшнее нет на свете. Стоит мне на улице услышать за спиной детский голос, как я останавливаюсь и не могу идти дальше – все кажется, что это вы меня зовете; стою и дрожу, а обернуться нельзя. Я чувствую детское тельце – твое или Петино – на сгибе своей левой руки, а правая так и тянется накрыть вас махровой простынкой. Я опускаю руки, а руки ждут, что вы вот-вот возьметесь за них своими варежками. Я сажусь на скамейку, закрываю лицо, чтобы не было видно слез, и мне так ясно кажется, что сейчас подбежит кто-то из вас, отведет мои ладони от мокрых глаз и спросит: «Мамочка, что с тобой? Кто-то тебя обидел?» И когда я прихожу в себя, то думаю: ну как со мною могло случиться то, что случилось? Как я могла потерять вас всех: и Леню, и Петю, и тебя? Где бы вы ни были, неужели вам лучше от того, что вы меня оставили? Но раз вас нет, то и меня уже почти нет: я подхожу к зеркалу и вижу, что вместо меня оттуда глядит какая-то старуха. И эту старуху больше некому любить. Теперь, когда я осталась одна, меня одолела бессонница. Я просыпаюсь в четыре – в пять утра, встаю, брожу по квартире и мечтаю разбить голову о ее проклятые стены. Зачем она мне, если в ней нету вас? Есть только страшная память о Лене и Пете, а о тебе – ничего, точно ты никогда и не жила со мной рядом. А я и не знала, что ты забрала в Севастополь все свои вещи; верила, что ты меня оставляешь на время, что еще вернешься. А потом открыла твой шкаф и все поняла. Поняла, что вся моя жизнь осталась в прошлом. Сейчас ты живешь в том городе, где мне когда-то было так хорошо, пока я почему-то не решила, что именно меня, жену героя, должен узнавать на улице каждый встречный. Пока не послала мужа на мины… Доченька, разреши мне приехать к тебе! Только приехать, посмотреть, где ты, как ты, счастлива ли ты. Если счастлива, то больше мне ничего и не надо, я сразу уеду обратно. И буду доживать спокойно все, что мне осталось. Нет жизни без любви! Что бы там ни говорили, нет. Мне бы только тебя увидеть! Ты меня любишь, доченька?
Мне очень непросто писать тебе это письмо. Я до сих пор не могу смириться с тем, что ты меня бросила, до сих пор надеюсь, что ты еще вернешься и у меня опять будет семья. Это ведь так страшно – потерять своих детей! Ничего страшнее нет на свете.
Стоит мне на улице услышать за спиной детский голос, как я останавливаюсь и не могу идти дальше – все кажется, что это вы меня зовете; стою и дрожу, а обернуться нельзя. Я чувствую детское тельце – твое или Петино – на сгибе своей левой руки, а правая так и тянется накрыть вас махровой простынкой. Я опускаю руки, а руки ждут, что вы вот-вот возьметесь за них своими варежками. Я сажусь на скамейку, закрываю лицо, чтобы не было видно слез, и мне так ясно кажется, что сейчас подбежит кто-то из вас, отведет мои ладони от мокрых глаз и спросит: «Мамочка, что с тобой? Кто-то тебя обидел?» И когда я прихожу в себя, то думаю: ну как со мною могло случиться то, что случилось? Как я могла потерять вас всех: и Леню, и Петю, и тебя? Где бы вы ни были, неужели вам лучше от того, что вы меня оставили? Но раз вас нет, то и меня уже почти нет: я подхожу к зеркалу и вижу, что вместо меня оттуда глядит какая-то старуха. И эту старуху больше некому любить.
Теперь, когда я осталась одна, меня одолела бессонница. Я просыпаюсь в четыре – в пять утра, встаю, брожу по квартире и мечтаю разбить голову о ее проклятые стены. Зачем она мне, если в ней нету вас? Есть только страшная память о Лене и Пете, а о тебе – ничего, точно ты никогда и не жила со мной рядом. А я и не знала, что ты забрала в Севастополь все свои вещи; верила, что ты меня оставляешь на время, что еще вернешься. А потом открыла твой шкаф и все поняла. Поняла, что вся моя жизнь осталась в прошлом.
Карим осторожно сложил хрупкую бумагу по истончившимся линиям сгиба. Майя видела, как дрожат его пальцы и как он не может совладать с лицом. Наконец, справившись с собой, Карим повернулся к Никите. – Считай, что ты нашел свой клад, – приглушенным, но не вызывающим сомнений голосом сказал он. – Вот теперь пора ехать домой.
Дорогие читатели! Автор будет рад узнать ваше мнение об этой книге.agileta@gmail.com
Автор будет рад узнать ваше мнение об этой книге.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |