Он провел их в небольшую кухоньку, где разрешил напиться воды и самолично полил им на руки из кувшина.
- У меня есть отличная комната для молодоженов, - сказал он, глядя на то, как бережно Том промывает ранки на руках Билла.
- Почему вы решили, что мы?..
- Это видно, - подмигнул им Казим, - я старый человек, у меня глаз наметанный. Я сначала подумал, что вы братья - росту одного, и в глазах что-то такое. А потом присмотрелся, и понял, хоть одежка-то на твоем бха-сурт неподобающая, но видно сразу, что к чему, - усмехнулся он Тому.
- Многих вам благ и удачи вашему дому, - откликнулся Билл, заговоривший в первый раз в этом доме, общепринятой формой благодарности, - мы будем очень признательны вам за ночлег, добрый хозяин.
- У меня есть кое-что для тебя, - сказал ему Казим, - подойди позже, когда твой супруг будет готовиться ко сну.
Билл удивленно вскинул брови, но кивнул.
После скромного ужина Казим отвел их в комнату на втором этаже, довольно тесную, но чистую. Стены в ней были увешаны цветными расшитыми полотнами, не слишком дорогими, но и не раздражающе-безвкусными. В углу стоял таз и кувшин с водой, рядом курились свежие благовония - очевидно, Казим уже успел приказать своим слугам, чтобы они приготовили комнату, пока Том и Билл умывались и ели. Казим, пожелав супругам спокойной ночи, вышел.
- Я вернусь сейчас, - сказал Билл.
Том в растерянности оглядел комнату:
- Ты переживаешь, что... Билл, я могу спать на полу!
Билл улыбнулся, качнув головой:
- Хозяин попросил меня подойти к нему зачем-то, помнишь? Я только туда и обратно. Ты пока раздевайся, - оставив Тома наедине разбираться с тем, что означала последняя фраза, Билл выскользнул из комнаты.
Том, тяжело вздохнув, сел на единственную в помещении постель, слегка скрипнувшую под его весом. Он не чувствовал себя сонно, еда, напротив, взбодрила его, и теперь ему хотелось говорить с Биллом. Что значил тогда его вопрос про Тутанхамона? Все, что не забыл Том про Тутанхамона из детских уроков истории - это то, что был такой фараон, что он умер в возрасте восемнадцати-девятнадцати лет от неизвестных причин, и что его жена Анхесенамон, которую в юности, кажется, звали как-то иначе, после его смерти вышла замуж за следующего властителя. Том еще помнил, что на этом моменте он сильно возмущался в детстве, вроде как - любила - так люби и дальше, а не скачи замуж туда-сюда, как будто тебе наплевать вообще на то, кто у тебя под боком, лишь бы фараон.
Позже Том вырос и понял, что, во-первых, все всегда не так просто, а во-вторых, что женщины - вообще довольно-таки практичные существа, и это норма.
Дверь открылась. Том взглянул на вошедшего Билла и оторопел - щеки его бха-сурт заливал неестественный почти румянец.
- Ты чего?
- Ничего, - ответил Билл, неловко сжимая в одной руке кожаный мешочек.
- Что он тебе дал? Он тебя обидел?
- Нет, нет, все в порядке, Том, - Билл усмехнулся как-то нервно, - думаю, нам надо многое обсудить, я хотел поговорить с тобой про сны...
- Ты ведь сейчас уходишь от темы? - изловчившись, Том дернул Билла на себя и аккуратно, чтобы не повредить руку, уронил его на постель, - дай-ка я посмотрю.
Сколь бы ловок не был Билл, физической силой Том его превосходил. Хотя в последнюю секунду, выдирая из сопротивляющихся пальцев завлекательный мешочек, ему показалось, что Билл извивается и дергается в основном для виду. Не может же быть так, чтобы он хотел, чтобы Том открыл мешок, и увидел...
- Это что? - подозрительно спросил Том, вертя в руках тяжелый продолговатый предмет. - Погоди, не отвечай. Кажется, я и сам знаю. - Билл, лежащий на покрывале, отвернул голову так, чтобы не смотреть Тому в глаза. Кажется, он смутился почти до слез.
- О боже. Тебе не полагается вообще-то знать, что это такое.
- Почему? - несмотря на то, что он видел, насколько Билл стесняется, его словно что-то гнало вперед - задавать вопросы дальше, развивая тему. Он не ощущал внутреннего сопротивления - барьера, который возникает у человека, когда его собеседнику на самом деле хочется прекратить разговор. Внутренним чутьем Том чуял, что Биллу, на самом-то деле, может быть, неосознанно даже для самого себя, не хотелось его прекращать. - Это не только в обучение бха-сурт входит. Это многие пары тоже используют... Так удобнее, для подготовки, а многим даже нравится, - вообще-то Том совсем не был силен в эротических дискуссиях, и говорить в постели о постельных делах совершенно не привык, но то, что было у него с Биллом, переворачивало все его представления о мире на корню, во всем, что уж говорить о любовных утехах. Сейчас каждое слово, которое он произносил, мучило Билла - но мучило сладко, оно усиливало и его неудобство, и его возбуждение, Том точно это чувствовал. И жадно впитывал реакцию Билла.
Билл молчал, тяжело дыша.
- Я думал, тебя тренировали бедуины, и от обычного воспитания бха-сурт ты отлынивал...
- Не сразу... и не всегда получалось, - еле слышно прошептал Билл. Темная прядка прилипла к взмокшему лбу.
Том, чувствуя, что сейчас ничего не нужно спрашивать, протянул руку. Сейчас он был умнее - он не стал дергать ткань, не стал лезть сразу внутрь, он аккуратно развязал пояс Билла, действуя неспешно, но твердо, и развел полы его одежды в стороны. Билл не смотрел на него, и он аккуратно взял его двумя пальцами за подбородок, вынуждая повернуться к себе. Темнота глаз бха-сурт опалила Тома, и он сам задохнулся на мгновение. Глядя прямо в них, не отрываясь, он сказал голосом, сам удивившись тому, как низко он прозвучал:
- Покажи мне, как ты это делал.
Если бы сейчас Билл ответил - что угодно, то, скорее всего, они бы разошлись и уснули в разных концах комнаты. Потому что на эту просьбу не было достойного ответа, и рационального - тоже. Том не вправе был требовать такого от Билла, и не имел на то никаких оснований.
Билл, продолжая хранить молчание, медленно протянул руку, все еще хранившую следы веревок. Том, вновь затаив дыхание, вложил дирайайрон в его тонкие пальцы. Затем он чуть отсел, позволяя Биллу поднять одну изящную лодыжку и подтянуть ее к себе. На мгновение он прикрыл глаза и вдохнул полную грудь пряного воздуха, пропитанного благовониями, чтобы чуть-чуть успокоиться.
- Он больше, чем был мой, - эти слова Том едва расслышал, потому что Билл очень слабо шевелил губами. Он открыл глаза и кивнул, плохо соображая в этот момент, что можно на это ответить, и загипнотизированно уставился на руку Билла, скользнувшую ниже.
- Надо... погоди, - он потянулся за мешочком, который дал Биллу Казим, подозревая, что проницательный хозяин позаботился и об этом тоже. В нем действительно обнаружилась склянка с сандаловым маслом, и Том хмыкнул одобрительно. Конечно, он никогда не слышал уроков воспитания бха-сурт, но ему, как будущему молодому мужу, тоже рассказывали кое-что о его будущей жизни с одним из них. Сандаловое масло обладало расслабляющим эффектом, а также могло заживлять в случае чего. Чувствуя, что Билл сейчас не способен на сознательные, неинстинктивные действия, он сам распределил масло по всей длине дирайайрона, и вновь вложил его в ладонь Билла.
- Я не... я никогда не думал, что... - у Билла, очевидно, проснулась какая-то аналитическая деятельность в голове, и Том поспешно приложил палец к его губам:
- Тшшш. Все хорошо.
И Билл сделал то, чего Том от него не ожидал - он слегка поцеловал палец, а потом закусил губу и осторожно надавил на дирайайрон. Еще секунды три Том смотрел только на его лицо, таким прекрасным оно ему казалось сейчас, и так отчаянно хотелось впитать, увидеть - все, что он не сразу сумел оторваться и посмотреть вниз.
Билл повторил движение, и они застонали синхронно, Билл - от испытываемого, и от того, что Том смотрел на него, такого открытого сейчас, а Том - от того, что видел, и еще от того, что чувствовал, как томительно-сладко и напряженно сейчас ощущает себя Билл.
Подавшись вперед, Том накрыл губы Билла своими, целуя сразу вглубь, сильно и уверенно. Билл выгнулся, шире разводя колени. Рука Тома нащупала снизу руку Билла, и помогла ему, нажав на дирайайрон вместе с ним. Билл вскрикнул, но Том, не давая ему опомниться, сделал так еще раз. Изогнувшись еще сильнее, Билл отнял ладонь, потянувшись к груди Тома обеими руками, то ли чтобы оттолкнуть, а то ли чтобы притянуть крепче, он и сам, похоже, не понимал этого толком. Оперевшись коленями на постель, Том нащупал и сжал в своей свободной ладони обе кисти Билла, прижимая их к тонкому трепещущему животу.
Глаза Билла блестели, а рот приоткрылся почти мученической гримасой, но хватило бы и одного взгляда ниже, чтобы понять, насколько он возбужден и как остро все воспринимает сейчас. Тому и этого было не нужно, двигаясь вместе с Биллом, слито почти воедино, уверенно нажимая и вытаскивая дирайайрон толчок за толчком, он чувствовал все без помощи зрения, на уровне инстинктов - и еще как-то, как он сам пока не понимал.
Часть 8
- Нам надо попасть в Луксор, - Билл сосредоточенно завязывал пояс. Том, все еще лежащий на разнесенной постели, сонно прищурился:
- Сейчас? Наверное, еще восьми нет.
- Я должен быть там послезавтра, причем желательны были несколько дней на подготовку... - он закончил одеваться и принялся торопливо причесывать свои шелковые волосы, убирая их назад, - но об этом сейчас нет речи.
- Я так и не знаю, зачем тебе это все нужно. Если подумать... я вообще ничего о тебе не знаю.
- Это длинная история, - вздохнул Билл. - Я постараюсь рассказать тебе, сколько смогу, но сейчас - одевайся, добром прошу.
- А злом будет как? - усмехнулся Том. Билл взглянул на него искоса коротко, но этот взгляд словно вспышкой пробудил перед глазами Тома воспоминания прошлой ночи - запрокинутая шея, пышущий жар кожи, быстрое сердцебиение под его ладонью. В сравнении, утренний серьезный ловкий бедуин и ночной бха-сурт, доверчиво открытый под ним и трепещущий от любого прикосновения, были как небо и земля.
Вместо того, чтобы ответить, Билл показательно, видимо, сверкнул ножом, убирая его за пояс. Значит, ночью лезвие лежало без ножен, когда только он успел его вытащить, и зачем?.. Бедуинские понятия о безопасности? Том решил оставить вопросы пока что до лучших времен. Он быстро поднялся с кровати, и, поймав насторожившегося Билла левой рукой, легонько поцеловал его в душистые волосы. Билл выкрутился и сбежал из комнаты, отводя взгляд в смущении, очевидно, он совершенно не привык ни к нежностям, ни к тому, что кто-то может его вот так вот запросто схватить.
Слегка перекусив и выпив на редкость хорошего кофе, они спросили Казима, нет ли возможности попасть в Каир из этого городка. Казим ответил, что время от времени мимо проходят караваны, идущие в Каир, и что можно попробовать попроситься взять их с собой.
- Но мне не нужно в Каир, - Билл нервно ломал пальцы, - мне нужно в Луксор.
Казим присвистнул:
- Луксор - это совсем в другую сторону. Даже если бы у вас были лошади, вы бы добирались туда не меньше двух суток.
- Значит, нам надо найти лошадей, - сказал Билл, когда они вышли из "Ночевки".
- У нас нет денег, ты же помнишь это?
- Том, - повернулся к нему Билл, - я понимаю, что ты совсем не привык к такому, и что то, что я скажу, покажется тебе диким. Но мне сейчас надо попасть в Луксор любой ценой.
Том замер на мгновение, не в силах идти и думать одновременно:
- Что... что ты имеешь в виду?! Билл, что бы ты там не придумал себе, я скорее умру, чем дам тебе торговать собой. Билл! - он аж задохнулся от этой мысли. - Билл, даже не думай!..
- Идиот, - с удивлением ответил тоже остановившийся Билл, - я имею в виду, что придется украсть лошадей.
- Ты... что? А, - Том снова принялся шагать, - я понял. Хорошо, если другого выхода нет, то так тому и быть.
Билл, удивленно покачав головой, улыбнулся:
- Я ожидал от тебя другой реакции.
- У тебя это входит в привычку, - улыбнулся ему в ответ Том. Билл еще мгновение смотрел на него, а потом, оглядевшись бегло, чтобы убедиться, что на них никто не смотрит, быстро поцеловал его, чуть коснувшись губами, - это было за что? - спросил Том, не скрывая радости.
- Не знаю. Ты слишком хороший, - Билл снова отвернулся, наверное, покраснев. Его неопытность и изумление перед собственными реакциями приводили Тома в состояние, среднее между эйфорией и диким умилением.
Они подыскали подходящую конюшню.
- Это было достаточно легко, - удивленно сказал Том, прижимаясь к корпусу лошади и отчаянно вбивая в нее пятки. Лошадь, смоляно-черная и небольшая, резво скакала вперед. Город позади постепенно удалялся.
- Хорошо, что удалось захватить и карту с компасом тоже, - сказал Билл, так же крепко молотящий пятками по бокам своей, столь же черной лошади, - я не знаю, как бы мы добирались без них.
- И еду, - откликнулся Том, - и воду. Думаю, хозяин весьма разочаруется, когда обнаружит многочисленные пропажи. Слушай, мне надоело кричать! Давай замедлимся, город уже пропал из виду, а лошади вымотаются так очень быстро.
- У их хозяина в стойле еще как минимум двадцать лошадей, - ответил Билл, натягивая поводья. Его конь перешел на быстрый шаг, - это какой-то богатей, которому мы не нанесли никакого урона.
- Что ни говори, а воровство - все равно воровство. Когда мы вернемся в Каир, я непременно пошлю ему возмещение всех убытков, - задумчиво ответил Том.
Билл ничего не ответил. Они ехали еще какое-то время в молчании, пока Том не выдержал:
- Что?
- Ты сказал "мы", - тихо ответил Билл. - Ты считаешь, что после Луксора мы отправимся в Каир. Вместе. Как муж и его верный бха-сурт.
- Я... - Том замешкался, - я не воспринимаю тебя, как бха-сурт. Бха-сурт - это молчаливые смазливые мальчики, которых воспитывают ради супружеской постели и эстетического удовольствия мужа.
- Но ты меня так воспринимал? Раньше? - спокойно спросил Билл.
- Да, - ответил Том так же спокойно, - я был восхищен твоей красотой, и меня тянуло к тебе физически. Но я ничего не знал о тебе.
- Ты и сейчас почти ничего не знаешь.
- Это верно - я не знаю фактов. Но, во-первых, я надеюсь, что ты мне расскажешь. А во-вторых, факты - это важно, но есть еще ощущения, на них я тоже полагаюсь. Я знаю, что ты смелый, самостоятельный и упрямый, знаю, что не отступишь от своей цели ни в коем случае, но при этом не потеряешь ни достоинства, ни душевной своей красоты. Ты дважды спас мне жизнь. А если считать нашу брачную ночь, то и трижды. Как я могу не понимать кое-что о тебе после этого? Ты ведь должен был убить меня тогда, если я правильно расслышал.
- Правильно.
- Ты этого не сделал, потому что каковы бы ни были твои цели, убивать невинных - не твой удел.
- Ты мало знаешь о моем уделе, - сказал Билл. Он помолчал немного, - я не знаю верных слов благодарности, но ты тронул меня сейчас, и очень глубоко. Я расскажу тебе то, что ты хочешь узнать. Только имей в виду... если я расскажу тебе о себе, то ты не сможешь потом уйти. Это слишком большая тайна.
- Билл. Если бы я хотел... если бы я мог уйти, то я бы ушел. Да что там, я бы не последовал за тобой с самого начала.
- Когда я был еще неразумным дитем, родители очень быстро поняли, что из меня выйдет отличный бха-сурт, - заговорил Билл после еще одной небольшой паузы, наполненной лишь шуршанием копыт о горячий песок, - и с восьми лет меня воспитывали, как и надлежит воспитывать бха-сурт, причем бха-сурт из богатой семьи и для богатой семьи. Почти как девочку, только без расчета на то, что она станет во главе дома и матерью семейства. Это похоже на создание идеальной игрушки. Да, меня посвящали и в науки тоже, помню, мои учителя всегда качали головой - я был, по их мнению, слишком умен для своей участи.
- Тебе было плохо? - тихо спросил Том.
- Нет, - легко откликнулся Билл, - я не знал другого мира. У меня было вдосталь и сладостей, и игрушек, и даже друзья были, того же сорта, что и я. Мне всегда говорили, что меня ждет замечательная жизнь, что муж будет оберегать меня и ценить, и что мне и пальцем не придется шевелить в своей повседневности.
- И тебе это нравилось?
- Говорю же тебе, Том, я не знал другого. Я рос себе и рос. Желание быть кем-то иным пришло ко мне только лет в пятнадцать. Вот тогда я доставил много хлопот своим воспитателям. Я помню, когда наступил край - я пришел к отцу и спросил, нельзя ли мне не быть бха-сурт, а быть просто его сыном.
- Ты серьезно?
- Да.
- Он накричал на тебя? Рассердился? Пригрозил выгнать из дома?
- Нет, он поступил куда более гадко.
- Ты не скажешь мне?
- Я... понимаешь, Том, он сказал мне, что он в курсе всех аспектов моего воспитания. Всех.
- И что...
Билл вздохнул.
- Ты, наверное, понимаешь, что если судить по вчерашней ночи... едва ли бы я мог стать главой дома для какой-нибудь верной жены.
- А. - Том замолчал, переваривая услышанное. - И что, твой отец прямо так и сказал тебе...
- Что с моими положительными реакциями на эту часть воспитания место мое в жизни определено, - жестко ответил Билл, - после этого я не мог ничего ответить ему. Да и не хотел. Он видел во мне только мальчика, которому должны нравится мужчины, и которому нравятся мужчины. И который принесет ему много золота в перспективе.
Том попытался представить себя на его месте - и не смог. Его отец никогда не сказал бы ему такого, не унизил бы его знанием таких подробностей, по крайней мере.
- Послушай, - сказал он нерешительно, - мне тоже нравятся мужчины, больше, чем женщины. Но из меня ведь не сделали бха-сурт?
- Ты - старший сын. Ты же знаешь правила.
- Все это... не знаю. Все это страшно несправедливо, по сути. Но почему я никогда не задумывался об этом раньше? Мне просто думалось, что бха-сурт - это такие ангелоподобные существа, которых, если повезет, можно взять замуж. Я никогда не думал, что... и что ты?..
- Мне тогда казалось, что наступил конец света. Идея о том, что меня практически продадут в рабство неизвестному мужчине встала передо мной под совершенно новым углом. Но еще целый год почти, до шестнадцати моих лет, мне пришлось жить с ложным осознанием, что по-другому быть не может.
- А что случилось потом?
- А потом меня нашли они, - Билл улыбнулся своим воспоминаниям, - хоть я и испугался поначалу страшно, но это безусловно был один из лучших дней в моей жизни.
- Кто - они? - переспросил Том удивленно.
- Бедуины. Мои соратники. Служители культа Тутанхамона, - ответил Билл.
Ads by TubeSaverAd Options
Часть 9
Бедуины действовали осторожно.
Вначале они попытались выяснить, не ошиблись ли жрецы в пророчестве. Билл выглядел милым мальчиком, тихим, послушным, красивым и безвольным. Он идеально вел себя на людях, имел идеальное воспитание и был идеально закрыт для любых внешних контактов - то есть представлял собой классически вышколенного бха-сурт, мечту любого мужчины, питающего пристрастие к прекрасным невестам мужского пола.
Два пункта говорили, однако, в пользу предсказания. Если верить тому, что слуги Махмуда вполголоса не прочь были поведать - характер у младшего сына хозяина был совсем не сахар в последнее время, хотя воспитание и позволяло ему полностью скрывать это на публике. Ну, а во-вторых - достаточно было взглянуть на лицо Билла, когда он откидывал чадру, чтобы понять, что он - именно тот, кого они ищут.
Бха-сурт редко носили чадру. Все они, согласно традиции, укутывали покрывалом волосы, но лица было показывать не запрещено, как и большинству египетских женщин. Билл нечасто пользовался чадрой, только когда хотел скрыть усталость или раздражение, но бедуины пришли к нему именно в тот недолгий бунтарский период, когда он был особенно зол на свою судьбу, не хотел показывать свое лицо никому, и носил чадру постоянно. Том, к слову, этого времени попросту не застал - он не знал тогда о существовании Билла, ибо не не закончивших воспитание бха-сурт редко выпускают из территории отцовского дома, к тому же, Каир - большой город.
В самый первый раз, когда Назред заговорил с Биллом, перемахнув через стену и поймав бха-сурт в одиночестве в его же саду, он повел себя резче, чем собирался. Он практически заставил Билла выслушать его, и после завершения его речи Билл вырвался и убежал. Назред был уверен, что тот расскажет обо всем отцу. Однако на следующий день никаких слухах о бедуинах-похитителях по городу не поползло, а Билл неожиданно сам отыскал его на рынке и попросил придти к нему еще раз в сад, когда дома все лягут спать. Назред тогда еще улыбнулся, разгадав в решительности Билла и в способности его довериться своей интуиции нужные черты характера.
- Я никогда не верил в перевоплощение душ, - сказал тогда Билл, сидя на корточках под цветущим апельсином около Назреда, - не знаю, с чего мне верить вам.
- Но поверить хочется? - Назред любовался им. Сходу оставив публичную маску воспитанного загадочного томного бха-сурта, Билл оказался довольно-таки ершистым молодым человеком, изрядно прямолинейным и упрямым, и сейчас, к слову, слушая вопрос Назрела, чесал между лопатками совсем не изысканным жестом, а так, как это делают маленькие погонщики ослов. В этом была своя бездна очарования, так как красота Билла при всей этой смене повадок никуда не девалась.
- Хочется, - ответил Билл, - потому что уж лучше я буду считать, что в моей душе есть часть души древней мумии, чем отдамся в утеху какому-нибудь жирному богатею.
- Твоя бунтарская душа говорит в твою пользу, - потер подбородок Назред, - но чтобы узнать, правы ли были жрецы, и чтобы попасть на Обряд, тебе придется проявить не только эти качества. Тебе понадобятся усердие и упорство, твердость и смелость, и если ты вдруг решишь отступить или испугаешься трудностей - ты лишишься возможности соприкоснуться со своей скрытой частью души.
- Каких трудностей я могу испугаться? - фыркнул Билл, - я не из пугливых.
- Тебя растили, как любимое дерево миндаля в саду шейха растят, - ответил Назред, вздохнув. Тебе придется стать воином, постигнув все воинские премудрости, научиться сражаться, обзавестись и выносливостью, и ловкостью, и силой. Научиться затаиваться, как змея, бросаться, как ястреб, нападать, как...
- Я понял, - прервал Билл этот вдохновенный поток, - я понял. Мне это по душе.
- Ты уверен?
- Я уверен, - ответил Билл, - я не знаю, прав ты или нет, сейчас во мне говорит только желание оказаться подальше отсюда, когда придет время выходить замуж, но оно буквально кричит. Так что я согласен.
- И что, выяснилось, что он был прав? - спросил Том. Они ехали уже довольно долго, и солнце изрядно напекло им спины. Лошади тоже устало фыркали, их черные шкуры очень сильно притягивали солнечные лучи. До ближайшей остановки было не менее двух часов, и в другое время этот отрезок показался бы Тому мучительным - дневные передвижения по пустыне при всей его натренированности зачастую бывали похожи на пытку - но сейчас его внимание полностью поглощал рассказ Билла, и он даже не замечал, как ему жарко.
- Выяснилось, что да. Но очень не сразу. Я то и дело сбегал на тренировки, когда говорил, что иду в мечеть, я использовал все свободные минуты, чтобы упражняться во владении ножом и бедуинским мечом, а ночами занимался верховой ездой. Назред и два его товарища терпеливо обучали меня на протяжении двух с половиной лет... Но только в последние полгода меня начали мучить те сны, что означало, что они не ошиблись. А могло бы ведь оказаться, что они промахнулись, и тогда все их труды пропали бы даром.
- Время, проведенное с тобой, не может быть пропавшим даром, - тихонько сказал Том. Билл повернулся к нему:
- Мне хочется поцеловать тебя. Но я подожду до нашей остановки.
- Почему? - недовольно переспросил улыбнувшийся было Том.
- Сейчас жарко, грязно, и я не хочу тебя еще больше пачкать.
- Глупый. Даже если бы ты был весь в верблюжьем дерьме...
- Это не самое романтичное, что я слышал в своей жизни.
Том залился радостных смехом, отчего его лошадь дернулся, и он чуть было не свалился на песок. Выровнявшись в седле, он задорно взглянул на Билла:
- Ты же воин! Терпи.
- Вот я тебе покажу, когда мы приедем...
- Жду не дождусь, - неожиданно серьезно ответил Том, и щеки Билла вновь заалели. Он подозрительно легко смущался в его присутствии, что совсем не говорило в пользу его "мужественной" части характера... Билл сочетал в себе удивительный набор несовместимых качеств. Это заставляло терять от него голову - во всех смыслах.
- Что было дальше? - спросил Том, чтобы не смущать его дальше. Пока.
- Дальше я должен был выйти замуж, - неохотно ответил Билл. Эта часть воспоминаний, очевидно, была на столь приятной для него, как предыдущая. Том осторожно задал вопрос, мучивший его с самого начала:
- Зачем тебе было замуж? Ты же мог просто сбежать из дома. И отправляться к своим бедуинам спокойно, они бы провели тебя всюду, так же, как и из моего дома, ведь это были они? - Билл кивнул и ответил:
- Отец бы пришел в неистовство. Он растил меня восемнадцать лет вовсе не за этим, да и с моей стороны это было бы черной неблагодарностью. Он неплохо относился ко мне, на самом-то деле, даже любил меня, просто он считал, что он раз и навсегда определил мою роль в этом мире, и с этой точки сдвигаться был не намерен. Он кормил меня, он дал мне воспитание, пусть и не слишком интересное для меня, он заботился обо мне, когда я болел или уставал. А так... он получил все причитающееся ему и отдал сына в хорошую семью, сложив с себя все обязательства, касающиеся меня. Он бы не стал посылать за мной людей, потому что после свадьбы вся ответственность за бха-сурт, как ты понимаешь, ложиться на мужа, бха-сурт уже не находиться под опекой отца. Ну, а муж не стал бы посылать погони, потому что он едва успел жениться, как его опозорили, зачем ему такой супруг?
- То есть ты вполне сознательно меня опозорил, - задумчиво сказал Том, - я и раньше это понимал, понимал, что это просто часть плана, но так четко передо мной это все еще не укладывалось.
- Том...
- Не пускайся в извинения, - спокойно произнес он, - это ни к чему. Я бы ведь и правда мог остаться дома зализывать раны, и то, что я пошел за тобой - это целиком и полностью мое решение. Если бы я ждал твоих извинений, я бы не гнался за тобой, потому что это нелепая причина для погони. Считай, что я принял тебя, таким, каким ты оказался, - Том снова говорил серьезно, глядя перед собой. - Причем с самого начала. Когда увидел тебя. Я тебя чувствую, понимаешь? - он перевел взляд на Билла.
- Понимаю, - ответил Билл тихо, - потому что теперь я тоже тебя чувствую.
Часть 10
- Слава небесам, - простонал Билл, падая на устеленный коврами пол, точно набитый шелком мешок, - еще полчаса, и я бы умер, мне кажется. Такая невыносимая жара...
- Мне казалось, бедуины должны быть выносливее, - Том с усмешкой оглядел его поваленное тело и выпутался из своих рукавов. Скинув верхнюю одежду, он остался лишь в просторных штанах, доходивших ему до шиколоток. Поймав взгляд Билла, устремленный на его живот, он усмехнулся повторно, - чего глядишь?
- Ничего, - Билл, отвернувшись, насупился и протянул руку, - дай мне еще воды, я не напился.
- Да пожалуйста, - Том протянул было ему наполненную флягу, но в последний момент передумал и повернул кисть, обдавая голову Билла потоком прозрачного.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |