- Я думал, ты во все это веришь.
- Да я и верю, - он потянулся слегка, разминая уставшие от долгой езды ноги, - как тут не верить, когда сны снятся, и когда нашли меня бедуины так быстро, по предсказаниям жрецов, да и похож я на фараона сильно, если судить по древним картинкам... но великие свершения? Я даже приблизительно не представляю, что это могло бы быть.
- Так что ты тогда так рвешься-то туда? - Том все не мог уложить это в голове, - ладно, я понимаю, ты не хотел замуж, хотел сбежать, хотел жить как-то по-другому. Но ты так отчаянно стремишься в Луксор, словно от этого зависит твоя жизнь!
- Понимаешь... Эти люди дали мне в свое время... ну, надежду на то, что все может быть иначе, - Билл говорил тихо и задумчиво, словно объяснял не только Тому, но и себе заодно, - они вытащили меня из отчаянного беспросвета, в который я падал, и на дне которого меня ждала скучнейшая жизнь бха-сурта, супружьей игрушки... Они отыскали меня, заставили поверить, что моя жизнь может сложиться и иначе, что я - не игрушка, а будущий мужчина, каковы бы ни были мои... предпочтения в личном. Они научили меня массе вещей, которые никогда бы не открылись мне без них.
- То есть ты делаешь все это из благодарности?
- Отчасти - да... Но мне еще и интересно самому, конечно, что из этого всего выйдет, хотя я и не смог сполна проникнуться их верованиями, даже несмотря на сны и прочее. То есть, я верю в то, что я родился с частичкой души Тутанхамона, но остальное... А душа у него, к слову, печальная, его ведь отравили, ты знаешь?
- Нет, не помню, - признался Том.
- Ему было всего восемнадцать лет, как нам сейчас. Он был уже женат, его жену звали Анхесенпаатон, но в браке она стала Анхесенамон. Она была его верной подругой, не знаю, любил ли он ее супружеской любовью, но она очень много значила для него, у них был какой-то волшебный прямо-таки союз. А потом его отравили жрецы, им он отчего-то не угодил, как фараон, или были претенденты получше на это место. После его смерти Анхесенамон вышла замуж за другого.
- Ну, если ей тоже было так немного лет...
- Думаю, его душа все равно расценила это как предательство, - вздохнул Билл, - я вот, честно признаться, опасаюсь, как бы моей миссией не стало отыскать ее перерождение и не зарезать бы его.
- Не по душе резать жещин? Или вообще - резать?
- Не по душе иметь такое нелепое предназначение, прежде всего. Но - увидим, заранее ничего нельзя знать.
- А как проходит Обряд?
- Я не знаю деталей, знаю, что там будет много жрецов и просто бедуинов, будет костер, будут зачитываться древние манускрипты...
- Погоди, мне показалось, ты сказал, что Тутанхамона отравили как раз жрецы, разве не так?
- Так. Но жрецы разные же бывают. У жрецов того времени случились какие-то разногласия, и те, что были против отравления, отдалились с тех пор...
- Дай я угадаю: они передавали знания из поколения в поколение, пока не дождались твоего рождения.
- Вроде того.
- Да ты важная птица, - заметил Том, - мне ей-богу неловко даже стало, что я тут тебя по земле, считай, валяю.
- Отстань, - отмахнулся Билл, - лучше бы нам подумать, откуда такие же сны у тебя. Может, ты тоже какое-нибудь перерождение?
- Ага, перерождение пятой слева амфоры с вином из пыльного угла гробницы. Нет, Билл, меня никакие бедуины отродясь не беспокоили. Ну, кроме одного, который меня и сейчас беспокоит, волнует даже, можно сказать.
- Ты зря так отмахиваешься... Том! Том!.. ну что ты делаешь... - расслабившийся Билл не заметил смены настроения мужа на куда более хищное, а своего - на куда более податливое. Зато это отлично заметил Том, - ну что ты...
11.
- Ну что ты делаешь? - прошептал Билл. Том сполз куда-то совсем вниз, и теперь его ладонь обхватила лодыжку Билла, нежно поглаживая. Одежда бедуина не предполагала штанов, она состояла из просторной рубахи в пол и одеяния вроде халата, затянутого поясом, поверх нее. Поэтому Тому не составило труда задрать два слоя ткани, обнажая ноги еще выше. Билл, прерывисто и отчаянно дыша, ничего не говорил, и это молчаливое согласие позволило Тому, горячо трогая открывающуюся безволосую гладкую кожу бха-сурт, добраться под одеждой вначале до бедер, а потом и до талии прижатого спиной к нему Билла, и потянуть пояс другой рукой, развязывая его.
Солнце нагрело кожу, из которой был сделан шатер, и внутри было тепло, но не так изнуряюще-жарко, как снаружи. Тем не менее щеки Билла полыхали, а между бедер его оказалось так горячо, что Том задохнулся от накатившего ощущения восторга. Его пальцы, действуя инстинктивно, принялись гладить жаркий влажный бархат кожи, протискиваясь между ног спереди, оглаживая по дороге напряженный член и ныряя дальше, в совсем уж невозможное тепло. Билл всхлипнул, дергая ногой, бессознательно стараясь потереться о ласкающую его руку, и Том, не выдержав, подполз обратно повыше и ткнулся губами ему в шею, сразу же дотрагиваясь до нее языком, продолжая мять неуемными пальцами нежную плоть.
Билл издал звук, больше всего похожий на скулеж, и выгнулся, прижимаясь к Тому теснее. Это означало - согласие. Билл отпустил свои страхи и перестал хвататься за рамки, сдерживающие его. Том, шалея от сознания дозволенности, осторожно надавил на гибкую спину, укладывая Билла на живот. Снимать одежду с плеч, выпутывая руки, сейчас было несподручно, и он просто задрал ее как можно выше, до острых лопаток, обнажая длинные ноги, маленькие ягодицы и всю точеную фигуру бха-сурт целиком. Билл вслепую нащупал складки сбившегося ковра, на котором они лежали, и вцепился в них пальцами, утыкаясь лбом в пол, точно на молебне. Этот жест означал буквально - возьми. Меня возьми.
Это казалось волшебством. Все сейчас казалось волшебством, и естественным стало то, что сумка с маслом и дирайайроном, который Том отбросил на этот раз за ненадобностью, оказалась прямо под рукой, естественным стало то, что Билл раздвинул колени именно в тот момент, когда скользкие пальцы коснулись его розового междуножья, естественным стало то, что Том точно угадал, как нужно двинуть пальцами, чтобы Билла выгнуло в наслаждении буквально с первых же секунд проникновения. Билл стонал, отпустив себя, мелодично и искренне - точно песня лилась в сводах потертого шатра забытого богами города. Медлить долее было невозможно, и Том вошел в него следом за своей нежностью, которая уже давно влилась в Билла, соединяя их, делая их одним целым, чувственной взаимосвязью, внимательной любовью сплела их тела и души, какими бы ни были они, кому бы ни принадлежали в прошлом. Сейчас все это казалось незначительным - важными были только сжавшиеся в складках ковра пальцы Билла, его упругая податливость, туго крепко-накрепко обхватившая Тома, его запрокинутая голова с разметавшимися волосами и его прерывистое дыхание. Билл был таким нежным и тонким, что шевелиться было страшно, но он доверял Тому сейчас, расслабившись, сколько было можно, и Том, чуть гладя кончиками пальцев одной руки приподнятую другой рукой попу, качнулся вперед, потом еще и еще, толкаясь в скользкое колечко, чувствуя, как тонет Билл в ощущениях, которые берут над ним власть так нежно и всеобъемлюще.
Происходящее нарастало - невыносимо, хотелось кричать и биться, и даже отстраниться хотелось от того, что все было слишком, слишком сильным и ударяющим в голову - и одновременно нельзя было замедлиться ни на секунду. Билл скулил под ним, раскачиваясь и помогая движениям Тома, его коленки расползались в стороны, а костяшки сжатых пальцев совсем побелели. Том сильно подался вперед, растягивая Билла уже почти до боли, прикусывая влажную кожу на загривке и неосознанно щупая твердое под животом своего бха-сурт беспорядочными движениями пальцев. Тот забился, выпуская свое напряжение белым на ковер. Тому потребовалось еще несколько движений в растянутое доверчиво тело, пока и его возбуждение, достигнув своего пика, не выплеснулось наружу.
Билл перевернулся неожиданно ловко на спину, обнимая голову Тома, пристраивая ее у себя на груди. Том сбито дышал, отходя от произошедшего и купаясь в неге. Ладони его автоматически поглаживали кожу бедер и живота Билла, успокаивая и нежа одновременно.
**
- Мы успели?
- Да, - сказал Билл, натягивая поводья, - видишь шатры? Это здесь.
- Мне что-то не по себе, - признался Том, - ты уверен, что нам стоит туда идти? - уже почти стемнело. Дневная жара исчезла, и ночь постепенно вступала в свои права.
- Последние два года я ждал этого дня, конечно, нам стоит туда идти.
Бедуины сновали меж шатрами, точно летучие мыши - темные быстрые фигурки в развевающихся одеждах. Шатры образовывали почти правильный круг, в центре которого располагалось кострище невероятных размеров. Огня пока что не было, но количество охапок сухого тростника поражало воображение.
- Билл? - раздался громкий окрик, - это ты? Ты приехал?
- Назред, - радостно откликнулся Билл, - да, да, это я! Я успел?
Высокий бедуин, массивная фигура которого не выглядела менее впечатляюще даже рядом с сидящими верхом, радостно заулыбался, глядя на Билла, точно на своего любимого ребенка:
- Успел. Я так и знал, что ты успеешь, хотя все наши поиски прошли безуспешно. Ты как в воду канул. Я бы попросил рассказать, что случилось, но времени почти нет. Но в двух словах...
- Работорговцы, - коротко ответил Билл, - сначала схватили Тома, потом меня.
- Том...? - Назред перевел взгляд на сидящего рядом с Биллом супруга, - уж не тот ли Том, которого ты якобы убил в брачную ночь?
- Это он, - спокойно подтвердил Билл, - и я не убивал его.
- Не убивал? Но... зачем ты привел его сюда? - недоуменно спросил бедуин, - я не понимаю.
- Не могу сказать, что я сам понимаю до конца, - Билл ловко спрыгнул с лошади и привязал поводья к ближайшему столбу шатра, - но я не мог поступить иначе, а теперь не могу и подавно. Понимаешь, он...
Удар гонга разнесся по воздуху, резко и заунывно, так, что все, включая Назреда, вздрогнули.
- Нет времени, - повторил Назред, - бегом в шатер, переодеваться. А ты, - он обратился к Тому, - отведи коней под вон тот навес, они могут испугаться в самый неподходящий момент, если будут снаружи.
Тому совсем не понравились эти слова, но он, тем не менее, отвел лошадей туда, куда ему показали. Люди косились на него - он был одет, не как все, и держал себя, очевидно, как-то несуразно для данной обстановки, но сейчас ему было совсем не до того. Он волновался за Билла. Вся эта история с Обрядом перестала казаться ему хорошей затеей, в особенности потому, что ни Том, ни Билл толком не знали, что получиться из нее на выходе. Кем станет Билл? Останется ли он собой? Что сделает с ним Обряд?
Впотьмах он наткнулся на край одного из шатров, закрепленный в земле колышком. Чертыхнувшись, он потер ушибленную ногу и, выпрямившись, обнаружил, что прямо на него уставился крохотный бедуин лет ста на вид, сморщенный, как печеный абрикос.
Кажется, бедуин удивился встрече гораздо больше, чем Том, который просто собирался пройти мимо.
- Что случилось? - по-возможности, вежливо спросил Том, глядя на открывшего рот старичка. Тот захлопнул рот и сделал невнятный жест:
- Ты пришел с Биллом?
- Ну да, - удивленно ответил Том, - а что?
- Рано говорить пока, - скупо выдавил старичок. Очевидно, несмотря на сильную свою реакцию на появление Тома, он не собирался снабжать его никакой информацией на этот счет. Том поморщился, старичок сразу показался ему куда противнее, чем вначале, - поторопись. Обряд начинается через несколько минут. Опаздывать нельзя.
- Откуда такая спешка? - спросил Том, шагая за семенящим впереди него бедуином, - почему все так торопятся именно сегодня и сейчас все успеть?
- Звезды именно сегодня встанут в нужное положение, - ответил тот таким тоном, будто разговаривал со слабоумным, - у нас будет всего полчаса на то, чтобы воскресить душу фараона.
- Зачем вам фараон? - Том пригнулся, проходя под очередным навесом, - что вам за прок от него?
- Пока мы, жрецы не искупим своей вины за то, что наши предки отравили Тутанхамона, на нас лежит проклятие его жены.
- Анхесенамон? Она ведь, кажется, предала его потом...
- Она вышла замуж за другого после его смерти, да, - нехотя ответил старичок. Они дошли до кострища и оказались перед сооружением, напоминающим несколько тронов, сколоченных воедино. Бедуин, кряхтя, полез на него и уселся на один из боковых тронов. - Но сделала это не по своей воле. А жрецов она прокляла, и с тех пор на нас лежит священный долг искупить вину.
- И что будет после Обряда? - Том боялся, что старичок потеряет терпение, разговаривая с ним и отвечая на бесконечные вопросы, но другого источника ответов, раздиравших его голову изнутри, у него не было.
- Всякое возможно. Никто не знает. Согласно сказаниям, Тутанхамон возвратится к жизни земной.
- Но...
- Довольно. Займи свое место. Время Обряда пришло.
Том хотел было возразить, но его затолкала толпа набежавших бедуинов. Обычно ловкие и бесшумные, сейчас они напоминали праздную толпу перед цирковым представлением - люди кричали, толкались и показывали пальцами на кострище. Несколько человек зажгли огонь, и пламя мгновенно поднялось до небес. Тронное место меж тем заняли еще несколько жрецов, потеснивших первого старичка.
Том обернулся, ища в толпе Билла, но не мог обнаружить его, пока вдруг не осознал, что стоящий на помосте напротив трона жрецов, одетый в золотые одежды человек и есть его бха-сурт. Билл, закутанный в усеянные иероглифами ткани, с распущенными и уложенными воском черными волосами и ярко раскрашенным лицом, казался сейчас совсем чужим, красивым, но далеким. Длинные стрелки на его веках, тяжелые украшения на ушах, усеянные драгоценностями запястья - все это делало его похожим на статую или даже скорее на изображение на саркофаге. Тома слегка передернуло.
Один из сидящих на троне встал.
- Звездное расположение в небесах в точности соответствует часу рождения Тут-анх-Амон хека-Иуну-шема, - негромко сказал он. Толпа затихла, жадно глотая каждое слово, сказанное суховатым, почти деловым голосом жреца. Том на мгновение задумался, чего ждут все эти люди - ведь проклятие, по словам старичка, лежало только на жрецах, так что хотят от Обряда бедуины? Видимо, вопрос возрождения Тутанхамона волновал их умы исключительно как насыщенное мистикой и священным духом событие, а ведь подобные вещи всегда находят своих приверженцев. Жрец откашлялся, и Том весь обратился в слух.
- Неб-хеперу-Ра хeкa-Mаат, - воззвал жрец, - Тутанхамон, господин превращений, властитель правосудия! Много столетий мы ждали, чтобы искупить свою вину перед тобой. И сейчас перед нами - будущее возрождение твое, несущее часть души твоей. Это отважный и гордый воин, смелость его подобна смелости льва, а красота его подобна красоте львицы. Коснись его, дай нам увидеть тебя, возродись среди нас, как земной властитель, вновь! Сними с нас древнее проклятие, ибо нет больше у нас сил нести его, бремя столетий тяжко лежит на наших плечах, сними его, о мудрый и справедливый фараон!
Том почувствовал, как тянет в его груди, легонько, но властно. Опустив взгляд, он обнаружил, что струйка света - на мгновение он испугался, что это уголек от костра - тянется к нему из пламени, трогая, но не обжигая. Вокруг него послышались изумленные вздохи. Подняв голову, Том увидел, как внимательно глядит на него давешний старичок, вдумчиво кивая. Он перевел взгляд на Билла. Струйка света из костра тянулась и к его груди, и он ловил ее пальцами, пытаясь дотронуться до неосязаемой дорожки.
- Душа Тутанхамона разделилась надвое, - сказал старичок, молчавший, как и прочие жрецы, пока говорил главный среди них. Голос его оказался неожиданно ясен и звучен, - и этот юноша, - он указал на Тома, - несет вторую ее часть. Перед нами - звездные близнецы, рожденные в одну временную эпоху, разделенные телом, но не душой.
- А Тутанхамон? - неуверенно спросил стоящий подле трона Назред, - он возродится, Техути?
Струйки света, погладив обоих близнецов, вернулись в костер. Пламя утихло, погаснув так же неестественно быстро, как и разгорелось. Стало почти темно.
- Как это понимать? - настойчиво повторил Назред.
- Египетское волшебство, - негромко ответил Техути, - загадочно, как ночь. Как истолковать произошедшее? Должно быть, Тутанхамон не возжелал возвращаться на землю, где царит ныне совсем другой мир, нежели тот, к которому он привык - ему нет места в нем, и он понял это. А возможно, он попросту уже возродился - давно, таким, каким мог, каким позволили ему возродиться боги. Вернуться на землю вновь - в лице этих двух юношей, прекрасных, как заря, не росших вместе, но родных друг другу.
- А проклятие? - спросил жрец, которого Том вначале принял за главного, хотя теперь было ясно, что главным был Техути, чего Том никак не мог бы изначально заподозрить в маленьком ворчливом старичке. Сейчас он казался спокойным и мудрым, словно на него только что снизошел свет откуда-то свыше.
- Я не знаю, - ответил Техути, - тут можно полагаться только на свои чувства. Но думается мне, что проклятие снято. И, может быть, уже давным давно, - он устало вздохнул, но на лице его не было разочарования.
Толпа зашумела, обескураженная - обещанного зрелища не случилось, а струйки света, тянущиеся минуту назад от костра к Тому и Биллу, даже не все успели разглядеть. Но Билл уже сходил с помоста, и Том обогнул толпу, торопясь к нему навстречу.
- Как ты? - спросил он, хватая бха-сурт за руки.
- Я бы должен чувствовать себя глупо, - ответил тот, сжимая его пальцы, - но я чувствую только облегчение. Я остался тут, с тобой, не превратился ни в кого и не исчез. Никто же не знал, что могло случиться!
- Я был дураком уже хотя бы потому, что отпустил тебя.
- Мне хотелось узнать правду. И теперь я ее знаю... - Билл прильнул к нему, - теперь все встало на свои места. Сны, совпадения, наша тяга друг к другу...
- Эй, - Том осторожно отвел его лицо от своего плеча и посмотрел ему в глаза, - не стоит приписывать все произошедшее высшим силам. Пусть в нас живет одна душа, пусть небеса столкнули нас и потащили друг к другу, но это - не единственная причина тому, что я хочу тебя поцеловать сейчас.
Билл прикрыл глаза и потянулся к нему. Том нежно коснулся его губ, чувствуя, как разливается внутри него тепло и потребность приласкать своего бха-сурт. Он осторожно сжал тонкие плечи, обнимая их и наслаждаясь податливостью когда-то непокорного супруга.
- Что же мы будем теперь делать? - спросил Билл, оторвавшись от него. - Твоя жена, твой отец, твоя жизнь в Каире...
- Твои бедуины, твоя неудавшаяся женитьба, твой, опять-таки, отец, - подхватил Том, - трудностей и решений впереди много. Но это не главное сейчас. Вместе мы придумаем что-нибудь, мой... - он улыбнулся, - мой звездный близнец. Верно?
- Верно, - ответил Билл, вновь прижимаясь к нему и зарываясь носом в его шею, - нас свело волшебство, но впереди, подожди, не тяни меня, я хочу договорить, так вот - впереди нас ждет обычная жизнь со всеми ее проявлениями, как интересными, так и самыми обыденными, так? Вот только, как это ни странно, рядом с тобой эта мысль совсем не кажется мне ужасной.
- И мне не кажется. А что до волшебства... ты - волшебство, - ответил Том, - ты - мое волшебство.
Fin.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |