Нет, он не был такого уж плохого мнения о Глебе раньше, но с тех пор, как пропала Таня, прощения для некромага в Тибидохсе быть не могло. Все, кто только общался с Гроттер, одинаково его ненавидели, пускай даже не общались уже больше месяца, а кто-то и намного дольше.
- Здравствуйте, ребята! – Сарданапал, только что пришедший в магпункт, приветливо улыбнулся, обращаясь к своим ученикам.
- Бабуся в магпункте, если вы к ней, - добродушно сообщил Ягун. – Ну, я, наверное, пойду – там Катя просила заглянуть…
Ванька лишь кивнул. Он прекрасно знал, что первые две недели играющий комментатор отчаянно пытался найти Гроттер, а потом постоянно спрашивал, что именно с ней происходит. Вытащить какую-либо информацию было достаточно трудно, но внук Ягге мог радоваться и тому, что Таня жива-здорова, пускай и рядом с некромагом.
Тогда, в те мгновения, Валялкину было невероятно противно осознавать, что драконболистка не с ним. А вот сейчас, когда связь разорвалась уже, причём несколько дней назад, стало намного легче.
Восстановился порядок мыслей, и Ванька был уверен, что смог бы даже отпустить Таню, пожелай она уйти сама. Но только не оставить её на растерзание Бейбарсову, у которого просто не существовало граней между нормальным поведением и непонятно чем, нарушающим все возможные правила, которые только придумало человечество!
- Я к тебе, Иван, - Сарданапал присел на стул, на котором до этого находился Ягун, и проводил играющего комментатора взглядом.
- Что-то известно о Тане? – с надеждой спросил Валялкин, моментально забывая и собственных проблемах, и вообще о том, что с ним произошло.
- Пусто, - отрицательно покачал головой Черноморов. – Некромаг слишком хорошо всё блокирует.
- Тогда давайте я полечу сам! – предложил Ванька.
Он покосился на шкаф, в который ещё несколько дней назад спрятал собственный пылесос, пускай старенький, но всё же рабочий. Его притащил Ягун по просьбе маечника, не догадываясь даже о том, что ветеринар желал полететь самому за Гроттер.
- Тебе надо лечиться. А пока что мы делаем всё возможное, когда опасность тебе больше не грозит, - вздохнул директор. – Нельзя так рисковать, посылая туда. Да и вообще, обнаружить будет достаточно трудно – невозможно просто.
Валялкин кивнул. Безвыходное положение? Нет, неправда, просто говорить что-либо бесполезно. Ванька знал, что где-то в глубинах его памяти можно отыскать воспоминания о неизвестном поместье, можно попытаться найти оное.
Но только не с помощью окружающих. Так будет только хуже.
- Мне надо поспать немного, - промолвил Иван, решив, что либо сейчас, либо никогда.
Нельзя было больше тянуть. Вдруг Таня в большой опасности? Вдруг с нею что-то случилось? Не на некромага же помощь надеяться! Нет, надо было вылетать немедленно, не медля ни секунды.
Сарданапал задумчиво кивнул и, пожелав хороших сновидений, вышел. Он даже не заподозрил ничего, перебирая в голове всевозможные способы поиска ученицы. В конце концов, об этом не должно узнать Магщество, иначе не только Бейбарсову, но и Гроттер конец – её тоже не пощадят.
Валялкин честно подождал несколько минут, а потом бросился переодеваться. Зелье подействовало просто-таки прекрасно, и теперь Ванька достаточно сносно себя чувствовал.
Проснулось желание действовать, и парень, схватив свой пылесос, открыл окно. Было достаточно тепло – подходил к своему логическому завершению февраль – и снег практически растаял, несмотря на то, что в прошлом году лежал ещё до середины марта.
- С богом, - выдохнул привычную лопухоидную присказку Иван и, выскочив в окно на своём пылесосе, выдохнул «Торопыгус Угорелус».
Почему-то Танталово поместье огромным красным маяком горело в одолженной у некромага памяти.
***
- Нет! – воскликнула Таня, резко открывая глаза и садясь в кресле.
- Ты в порядке? – Бейбарсов оторвался от книги и посмотрел на девушку, несколько минут назад задремавшую.
- Просто приснилось кое-что плохое… - прошептала Гроттер. – Всё в порядке.
Спала она очень плохо. Сначала, когда только узнала о своей беременности, решила попробовать остаться наедине, даже Бейбарсова упросила не трогать её, не находиться рядом. Ушла. Легла.
Уснула неимоверно быстро, а потом… Кричала – несколько минут кричала, пока некромаг, случайно проходивший рядом, не услышал и не пришёл. А, может, и не случайно – да какая вообще разница?
Драконболистка засыпала, вот только кошмары преследовали её, каждую минуту напоминая о том, что жить совсем даже непросто. Таня металась на кровати, кричала, но проснуться не могла, пока её не будили.
Потом долго-долго плакала, уткнувшись носом в грудь Бейбарсову, от изнеможения проваливалась обратно в сон, и всё повторялось с самого начала, будто бы страданиям никогда не будет конца-края. И только боль, одна сплошная боль и страдания, преследующие её, шагающие по пятам.
Гроттер даже не ощутила, когда провалилась в сон, да и отличить кошмар от реальности в который раз не смогла.
<i>«Таня шла по какому-то длинному тёмному коридору, в страхе поглядывая на развешенные на стенах картины.
Какие-то портреты, будто бы здесь раньше жили короли и королевы, какая-то монаршая семья. Жестокие, холодные взгляды.
Гроттер остановилась напротив зеркала, не понимая, как именно оно оказалось посреди коридора, прямо в воздухе зависло, не позволяя просто пройти мимо и не обратить внимания.
Внезапно она осознала, что смотрит на себя сорокалетнюю – уже взрослую женщину, молодость которой давно осталась в прошлом. А в глазах, потускневших за прошедшие годы, осталась одна лишь безысходность и пустота.
- Здравствуй, мама, - послышался где-то со стороны голос.
- Кто ты? – заметив-таки юношу, остановившегося в нескольких метрах от неё, прошептала Гроттер.
Парню было лет двадцать, и Таня сначала приняла его за Бейбарсова, но потом начала находить всё-таки различия. И волосы немного светлее, и более бледен, немного ниже – но очень похож.
И глаза такие же, чёрные-чёрные.
- Я – твой неубитый сын, мама, - усмехнулся юноша. – Забыла меня, да? Лучше бы ты меньше защищала меня. Прав был отец.
- Что? – удивилась драконболистка, бывшая уже, наверное – какой драконбол в её возрасте?
- Надо было меня уничтожить, мама. Но ты решила пожертвовать всем, - прошептал парень, отступая от неё. – Ты разрушила своё собственное счастье.
- Где… твой отец? – смогла-таки выдавить из себя Гроттер.
Она опасалась того, что слова Глеба оказались правдой, и дуэль с собственным ребёнком – действительно реальность. Опасалась, что действительно потеряла всё, что только имела, что больше нет ничего впереди, одна лишь смерть да ужас.
- Не меня ищешь, дорогая? – поинтересовался кто-то, стоявший где-то сзади. – Да ты не переживай. Мы ведь так часто нарушали законы – так зачем придерживаться их снова?
Бейбарсов действительно стоял совсем рядом. Знакомый такой – только тоже постаревший лет на двадцать. Время не вода, оно просто так не исчезает, а оставляет свои собственные, особые следы.
Юноша, имени которого Таня не знала, внезапно рассмеялся и исчез, оставив родителей одних – вероятно, для какого-то важного разговора.
- Что случилось? Всё ведь хорошо – тогда почему вы так на меня смотрите? – прошептала Гроттер, отступая к стене и пытаясь восстановить равновесие.
- Ты разрушила весь этот мир своим безрассудством – так как мне на тебя смотреть, а, мадам Бейбарсова? – усмехнулся Глеб, приближаясь к жене и привлекая её к себе. – Вот, смотри – это всё сделал наш сын – кровь и плоть. А мы даже не можем это всё остановить, видишь?
Рыжеволосая послушно посмотрела в окно и содрогнулась. Выжженная земля, кости, валяющиеся на ней, какие-то кресты – вероятно, могилы. Люди, живые ещё, но не до конца, убитые горем морально, но существующие ещё физически.
Таня попыталась отпрянуть, но мужчина, стоявший сзади, не позволил ей сделать даже маленький шаг, сжимая плечи и заставляя смотреть на всё, что осталось от привычного мира.
- Вот там, - Глеб указал рукой на одну из братских могил, - все наши, из Тибидохса. Курс полным составом. А в той стороне похоронены преподаватели. Со всеми почестями. Ты же помнишь? Могила Сарданапала – отдельная. А там – склеп Чумы.
- Чумы? Но это ведь в Тибидохсе! – воскликнула Гроттер. Или Бейбарсова уже?
- А мы по-твоему где? – удивился некромаг. – В Тибидохсе. Только это больше не школа. Видишь, ряды портретов? Это самая настоящая коллекция. Они все давно уже мертвы. Открыть секрет, кто именно их убил? Впрочем, да какая разница? Это наш ребёнок. Ты бы никогда не простила мне, поступи мы правильно…
Таня чувствовала, что слёзы бегут по лицу, но ничего поделать не могла. Боги, неужели это всё натворила она? Неужели она виновата?..
***
Гроттер быстро шла по какому-то белому зданию, незнакомому ей. Она то и дело бросала взгляд на зеркала, но оставалась такой же, как и раньше – молодой двадцатилетней девушкой. Может, немного старше, но разве в этом суть.
- Мамочка! Мама! – к ней бежала какая-то маленькая девочка, невероятно похожая на саму Таню.
- Ты – моя дочь? – удивлённо прошептала драконболистка, присаживаясь на корточки и протягивая руки к девчушке. – Иди сюда!
- Не могу, - отрицательно покачала головой та. – Вы с папой меня убили, и теперь я выросла, но уже в другой реальности, понимаешь? Я больше не твоя дочь.
- Как убили? – удивилась Гроттер, отшатнувшись и едва не упав. – Мы не смогли бы!
- Смогли. Папа опасался, что я смогу разрушить весь мир, думал, что ты родишь мальчика, и тогда ему придётся устраивать дуэль и тогда тоже убивать собственного ребёнка. Он не захотел, поэтому вы уничтожили меня намного раньше. Когда я была ещё у тебя в животике, - девочка ткнула пальцем в Таню.
- Нет! Нет, - будто бы обезумев, шептала драконболистка, поднимаясь на ноги и отступая. – Мы не могли этого сделать! Почему?
- Ошибочка вышла, - пожав плечами, ответил Глеб, возникший прямиком перед Гроттер. – Увы. Я думал, это действительно опасно. Впрочем, какая разница? Нам и вдвоём хорошо.
- Но мы ведь убили нашего ребёнка! – воскликнула Таня, осознавая, что не может сопротивляться некромагу.
- Ну и что? – пожал плечами Бейбарсов. – Разве в детях счастье? Я способен подарить тебе бессмертие. Ты бы всё равно пережили бы её, а ты плачешь. Полвека больше – полвека меньше…Это даже не жизнь, а так, просто пшик. Пустота. Никому не нужный отрезок времени.
- Но ты её убил! – отчаянно воскликнула Гроттер.
- Ну и что? – пожал плечами Глеб. – Родишь ещё когда-то… Позже. А пока – иди сюда.
Бейбарсов протянул руку, и Таня, мысленно осознавая, что так поступать нельзя, приблизилась к нему, позволяя себя целовать и обнимать.
- Нет! Нет, - шептала она, но сопротивляться не могла.
Она ведь любит её больше собственной жизни. Больше жизней своих же детей.
***
- Почему ты не проиграл? Почему? – обезумевшая, бледная Гроттер бросилась к некромагу с ножом, будто бы пытаясь уничтожить его.
- У меня не было выбора, - прошептал он, осторожно отбирая у девушки оружие и привлекая её к себе. – Пойми, нам надо было уничтожить этого ребёнка раньше… Теперь всё куда хуже.
- Но почему? Почему? – плакала рыжеволосая, уткнувшись носом в плечо некромага.
- Ты бы не справилась с этим ребёнком без меня, Таня. Даже если бы я проиграл и отдал бы ему силы, ты бы всё равно вскоре сдалась бы, и погибла от Мрака, что несёт в себе этот ребёнок, - прошептал Бейбарсов. – Не плачь, всё будет хорошо. Когда-то мы что-то придумаем, и…
- Не придумаем! Не придумаем… Нельзя было уничтожать! Я сильная! Я справилась бы! Почему… Почему именно мы?
Гроттер тихо всхлипывала. Она не смогла удержаться на ногах и рухнула на пол, понимая, что больше не встанет.
Девушка после родов вообще практически ничего не могла. Раньше ребёнок подпитывал её своими силами, а сейчас было невероятно плохо. Гроттер понимала, что скоро её ноги парализует, а потом наступит полное обессиливание.
И что с того? Бейбарсов так и не нашёл способ спасти их дитя, вынужден был убить собственного сына, потому что невероятно хотел вернуть к жизни её, Таню. А она ничего не хочет. И жить не может.
Потому что ребёнок её давно уже мёртв.
Гроттер помнила, как дух некромага, только что родившегося, отрывался от его тела, а дар переходил к практически обезумевшему Бейбарсову, до последнего искавшему выход. Ничего не помогало.
Глеб же медленно сходил с ума. За последнюю неделю, что прошла после родов и убийства их ребёнка, весь магический мир гремел от сотрясающих его с ненормальной постоянностью жутких убийств.
Гроттер знала, что всё это – некромагия, которой стало слишком много. Бейбарсов не должен был быть таким могущественным, но стал. И теперь нет никакого шанса.
Ей – выжить, их мёртвому сыну – воскреснуть.
Глебу после их смерти – вернуть свой прежний рассудок.
Цена её ошибки – двое мёртвых и один сумасшедший некромаг, не выдержавший смертей любимых людей и переизбытка собственного Дара…»</i>
- Таня! Таня, посмотри на меня, Таня! – Бейбарсов вновь встряхнул драконболистку.
Некромаг и сам едва не спал на ходу, но благодаря своему Дару держался. Ему, конечно, было достаточно часто плохо, но Глеб не показывал виду, стараясь сражаться с собственным недомоганием.
Он не мог уснуть все эти четыре дня, не отходя от Гроттер, которую постоянно мучали кошмары. Пытался найти хоть какой-то способ избавиться от них, но ничего не получалось. Вся проблема была не в волшебстве, а в самой Тане, в её мыслях.
- Что случилось? – резко открыла глаза Таня, узрев некромага, склонившегося над нею.
- Всё хорошо. Просто тебе опять приснился кошмар, - вымученно улыбнулся Бейбарсов.
Вздохнув, он наколдовал ещё одно кресло, проигнорировав созданные несколько минут назад, и присел, протянув руку:
- Иди сюда.
Гроттер, улыбнувшись и понадеявшись, что тогда ей станет немного легче, послушно перебралась на колени к некромагу. Стало теплее и уютнее, девушка почувствовала, что страх потихоньку начинает отступать.
- Не переживай ты так! – промолвил Глеб, целуя драконболистку в шею. – Если хочешь, то можно развеять твои сомнения раз и навсегда.
- Нельзя, - вздохнула Таня. – Любой вариант не принесёт ничего хорошего.
- Ну, почему же? – усмехнулся Бейбарсов. – Если у нас будет дочь, то никакой преграды в виде Кодекса Некромагов не появится, значит, и дуэли тоже не будет. В таком случае, я смогу принимать участие в воспитании, а не буду вынужден исчезнуть ещё до твоих родов. А если воспитывать человека с самого детства нормально, то и вырастет он вполне нормальным. И вменяемым.
- А вдруг… - Гроттер запнулась и покраснела. – Боги, почему именно мы?
- Чтобы ты не волновалась, - протянул Глеб. – Мы проведём ритуал. Мне, между прочим, тоже интересно. Вот тогда ты успокоишься, и мы будем знать, что делать дальше. Согласна?
- Согласна, - выдохнула Таня.
Это действительно был единственный нормальный вариант.
========== Глава триннадцатая. Чёрное-белое ==========
Гроттер с некой опаской окинула взглядом небольшое помещение, серое какое-то, слишком невзрачное, чтобы напоминать часть этого, несомненно, яркого и запоминающегося поместья.
Почему-то взгляд привлекали именно камни. Грубые, огромные, будто бы комнату строили великаны, подстраивая её именно для себя, они походили на саму жизнь. Ступая по кривоватому полу, Таня думала, что это – как её судьба, вроде бы и не слишком разбитая, счастливая, но неправильная, неровная.
- Куда ты меня привёл? – тихо спросила девушка, недоверчиво посмотрев на остановившегося у дверей Глеба. – Ты… ты…
- Не переживай. Просто отсюда не выходят магические импульсы, не засечёт никто, - усмехнулся Бейбарсов. – Не закрою я тебя здесь, можешь даже не подозревать меня в подобном.
Драконболистка тяжело вздохнула, но всё же решила поверить Бейбарсову на слово. В конце концов, куда уж хуже? Она чрезмерно устала, чтобы сейчас подозревать его в ужасных поступках, каждую секунду оглядываться и бояться, что скоро наступит логическое завершение её, несомненно, глупой жизни.
- А почему тебе нужно, чтобы стены не пропускали магические импульсы? – поинтересовалась Гроттер.
Она терпеть не могла, когда говорили какими-то непонятными магическими правилами, перечисляли слова с заумными значениями, и пускай даже сейчас ничего такого не было, всё равно злилась.
Таня просто не любила оставаться в неведенье, а нынче сложилось всё так, что она вообще не знала, в какую именно сторону следует бежать, чтобы спастись. И ребёнка своего спасти.
Хотелось просто рухнуть на колени, чтобы больше не надо было идти вперёд, изменять собственную жизнь к лучшему и вообще существовать в этом жестоком мире. Но в тот же миг откуда-то появлялись силы, а за ними приходило и желание бороться, спасти – и себя, и своего ребёнка тоже.
- Потому что меня всё ещё пытаются поймать, - усмехнувшись, ответил Глеб. – Присаживайся.
Наблюдая за Гроттер, послушно устроившейся на каменной лаве, выстроенной у самой стены, несмотря ни на что, сохраняющей тепло, Бейбарсов попытался сосредоточиться и вспомнить-таки, как именно проводится нужный им ритуал.
Глеб прекрасно знал, что на таких ранних сроках практически невозможно ничего определить, но всё же стоило попытаться. Парень видел, что Таня ходит едва живая, с каждым днём становится всё бледнее и бледнее, неимоверно страдает из-за неведомого будущего, а так же с каждой секундой всё больше и больше убеждается в том, что ничего хорошего больше не будет. Он прекрасно понимал, что если всё будет продолжаться так же, девушка не выживет, даже прилагая все усилия, не выносит этого ребёнка.
Бейбарсов уже сотни раз проклинал самого себя за то, что Гроттер забеременела, но сейчас уже поздно было что-то менять, искать пути отхода. Следовало лишь пытаться выбраться из, казалось бы, безвыходной ситуации.
- Не переживай, иначе ничего не получится, - предупредил некромаг, присаживаясь рядом и закрывая глаза.
И почему старуха обучала их только убийству, проклятьям, тысячам способов уничтожить человека? Некромагиня, она совершенно не уважала чужие жизни, вот и пыталась взрастить таких же чудовищ, как и сама.
Возможно, отчасти у неё что-то получилось, но Бейбарсов искренне надеялся, что всё же не до конца. Он почему-то каждый раз вспоминал, как злилась наставница, узнав, что её ученик умудрился полюбить, а потом говорила о том, что эта самая любовь погубит Гроттер.
Может, она действительно была права?
Вот только за это время Глеб умудрился научиться верить, верить в лучшее, просто в будущее, в существование нормальной жизни, в которой гораздо меньше страха и боли, чем было раньше. Если пытаться измениться, то это возможно даже для некромага, что бы не говорили окружающие.
И Гроттер тоже верила. Она была человеком, что постоянно хватается за самую малую надежду, пытается выбраться из собственных проблем, спастись, а после помочь ещё кому-то. И пусть часто ноша становится просто непосильной, она живёт этим.
- А как всё это будет проходить? – поинтересовалась Таня.
- Ничего особенного. Просто попытайся расслабиться и ни на что не обращать внимание, ладно? – Бейбарсов усмехнулся и взял драконболистку за руку, пытаясь считать хоть какую-то информацию.
Он раньше неоднократно подзеркаливал девушку, просто так, по привычке, или же потому, что иначе с нею общаться было невозможно, но никогда доселе не переживал её собственные чувства, просто проходил мимо этого, зная, что Гроттер не особо обрадуется подобному вторжению.
Сейчас же выбора не было – некромаг должен был как-то разобраться в будущем, а без Тани сделать это невозможно.
Обернувшись лицом к рыжеволосой, Глеб внезапно осознал, что она улыбается. Несмотря ни на что – ни на ту боль, которая застыла в каждой клеточке тела, ни на те страдания, что ей пришлось пережить за всю жизнь, ни на его слова, которые, что бы Таня потом не говорила, едва не убили её.
И в прямом, и переносном смыслах этого слова.
Она улыбалась – чисто и открыто – и пыталась доверять. Пускай получалось пока что плохо, пусть и не до конца, но доверяла и старалась не выставлять лишних преград, не пытаться разрушить ту едва ощутимую связь, что установилась между ними.
- Всё хорошо? – полушепотом спросил некромаг, не в силах отвести взгляда от Гроттер.
- Конечно, - кивнула рыжеволосая.
Бейбарсов вновь вздохнул. Хорошо? Это только слово, а вся та буря эмоций совершенно не подтверждает его. Но Таня никогда не признается, что ей плохо, а будет до последнего терпеть и ждать, пока её оставят в покое, чтобы посидеть в одиночестве и излить душу пустоте.
Она была слишком сильной, чтобы признавать собственные слабости. Слишком сильной духовно. И именно поэтому ничто, никакая Чума-дель-Торт, да и всё остальные не смогли победить её.
Она умела верить и умела любить. И пусть всё это было слишком спрятано за постоянными метаниями, за страхом перед выбором, она и любила всю жизнь и оберегала.
Вероятно, как подумал Глеб, девушка никогда бы не смогла остаться с ним, если бы не этот ребёнок. И не потому, что не любила, а по той причине, что всегда считала, что она кому-то что-то должна.
Вот и с Валялкиным так же – вбила себе в голову, что он слишком много для неё сделал, а теперь никак не могла оставить в покое мысль, что его оберегать надо. От всего – от зверушек, от него, Бейбарсова, ненормального некромага, способного на всё, что угодно.
Мысли на мгновение прервались очередным взрывом чего-то неизвестного, и Глеб почувствовал, что проваливается-таки в то самое будущее, пускай построенное не чёткими образами, а лишь созданное из размытых красок, но всё же прекрасно считываемое.
<i>«Белое, чёрное – всё будто бы сливается воедино, пытаясь воссоздать нечто цельное, а потом расплывается в разные стороны, оставляя долгие следы прощаний.
Смерть с косой – серая сталь блестит на солнце, но желанное и ненавистное мгновение гибели всё же не наступает, и пробегает волна облегчения. И лишь последний поклон и вихрь, в котором утопает Тьма.
Белое-чёрное – не сливаясь, единое целое. Будто бы в спектре всех чувств, то становится зелёным, то вдруг алеет на всеобщем фоне.
Символы бесконечности сплетаются воедино, а после разлетаются в разные стороны. Принимая всевозможные цвета и окрашивая ауры яркими красками. И только магия, чистая магия.
Чёрно-белая картина, нарисованная гуашью, вдруг становится цветной, и весь монохромный мир разлетается на мелкие кусочки, превращаясь в буйство цвета и жизни, смешавшейся с чем-то другим.
Трудно заметить маленькое пятнышко, спрятанное где-то внутри, но оно всё же существует. Пускай не окончательно – живое, частично живое. Способное дышать, развиваться и…
Дарить жизнь?»</i>
- Ай! – вздрогнула Гроттер, резко открывая глаза и пытаясь вырвать руку.
- Что-то не так? – нехотя вырываясь из транса, поинтересовался Бейбарсов, целуя драконболистку в лоб и привлекая её к себе.
Девушка лишь отрицательно покачала головой и, подумав несколько минут, положила руку на живот, будто бы пытаясь защитить своего ребёнка.
- Ты говорил – ритуал, а сам сидишь около меня и ничего не делаешь, - немного охрипшим голосом прошептала она, прикрывая глаза и пытаясь сражаться с накатившейся на неё усталостью.
- Это тоже ритуал. Просто такого ты в Тибидохсе проходить не могла, - хмыкнув, ответил Бейбарсов.
Ну, действительно, как же он мог забыть! Ведь их учили только поверхностной магии, связанной с одними лишь зельями-искрами, а вторжения в саму ауру, в нити будущего они проходить просто-напросто не могли.
Нет, правда, если подобным образом какая-нибудь Склепова будет проверять каждый факт своей жизни, то что ж это случится? Проникать во время надо крайне осторожно, пытаясь ничего не нарушить, не задеть практически ни единой нити, а не идти напролом, разрушая всё, что только под руку попадётся.
Глеб усмехнулся. Его-то тоже, естественно, ничему подобному не учили, вот только Ленка когда-то рассказывала, что подобное возможно, а он зацепился за слово, начал искать – интересно ведь.
И не зря, получается, искал.
Таинство подобной магии всегда хранилось под строгим запретом, потому как пространственно-временной континуум нарушить слишком просто, а восстановить невозможно. Возможно, некоторые преподаватели тоже не знали об этом, потому как в библиотеке подобные книги отсутствовали.
Богатое воображение Бейбарсова подсунуло ему образ Поклёпа, устроившегося рядом с Гломовым и пытающегося считать все будущие драки. Вот только разве получилось бы так?
Среди смутных красок трудно что-либо различить, и пользоваться данной особенностью можно только в том случае, если пытаешься найти общепринятый, неизменный факт, существующий в нескольких развилках реальностей сразу, а не какое-то там событие.
- Не говори ничего, ладно? А то у меня так ничего не получится, - попросил Бейбарсов.
- Как скажешь, - кивнула Таня.
Девушка, вздохнув, устроилась поудобнее в объятиях Глеба и вновь закрыла глаза, пытаясь представить себе что-то хорошее.
Ощущения этого самого проникновения в её ауру были не слишком неприятными, но какими-то странными. Это не означало единство, скорее даже наоборот, кто-то посторонний пытался проникнуть в её душу.
Но на этот раз всё почему-то изменилось. Никакой боли, неприятных ощущений больше не было – только странная эйфория. Гроттер и сама могла почувствовать некоторые мысли некромага, правда, только отрывками.
Глеб же, стараясь не обращать внимание на то, что его защита временно рухнула, а восстановить всё потом будет очень трудно, вновь настроился на поток информации, исходивший от Тани.
На сей раз внешний пласт страданий отсутствовал, и девушка показалась Бейбарсову маленьким беззащитным ребёнком, который до сих пор уверен в том, что уже повзрослел, и ему не требуется ничья больше помощь.
Некромаг чувствовал ту самую доверчивость, наивность, которую столько раз пытались пошатнуть и родные-близкие, и чужие люди, но всё ещё безуспешно. И он искренне надеялся на то, что Гроттер не слишком изменится потом, что останется всё такой же чистой и доброй.
<i>«И опять размытое всё, нечёткое, но – её.
Белое, чистое, но с проблесками, с виднеющейся в глубинах частицей странного, но жутко привлекательного Мрака.
Она – такая, какая она есть. Верная, живая, настоящая. Больна чем-то неизвестным, но в тот же миг лучше всех других.
Всех, кого ему только приходилось видеть в этой жизни.
Теперь, когда она смогла ему поверить, шагать здесь, в лабиринте из Тьмы и Света, боли и радости, счастья и страданий намного легче. Ничего не отторгает, будто бы они – одно целое.
Неразрывное понятие.
Неизвестно пока, что именно их объединяет, но нить с каждой секундой становится всё сильнее и сильнее, всё крепче и крепче.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 106 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |