Риккерт, согласный во многом с Дильтеем, возражал против термина «науки о духе», считая ошибочным отождествление Дильтеем духовного и психического, из которого проистекало то, что психическое у Дильтея выражало не душевную высшую жизнь людей, а было формой природно-физического бытия. Не дух, а культура выражает специфику человеческого мира. Культуру Риккерт определяет как совокупность объектов, связанных с общезначимыми ценностями и лелеемых ради этих целей. Среди этих ценностей – благо, красота, истина и другие. Задача гуманитария – найти в объекте или факте выражение этих ценностей. Культурное значение объекта, изучаемого историей, заключается в том, что отличает его других объектов и делает его неповторимым. История, как и естествознание, подводит особенное под «общее», но «общим» в истории является культурная ценность. Она всегда связана с единичным, она сочетается с действительностью, превращая ее в культурное благо». На этой основе Риккерт назвал исторические науки «науками о культуре».
У Риккерта следует особо выделить указание им задачи истории: поиск в эмпирической действительности частного и индивидуального факта, события, явления. Риккерт доказывает научный характер истории – любая наука строит свои теории на совокупностях фактов, сведенных в системы, но основой любой совокупности является единичный факт. Этого-то понимания, как считали Дильтей и Риккерт, не хватало позитивистской социологии. Итак, выделяя объект изучения как неповторимый, историк доказывает его ценность как исторического и научного ЕДИНИЧНОГО факта.
Необходимо подробнее рассмотреть понятие ценности. По Риккерту, значимостьценности не является проблемой истории, но ценности играют в ней роль лишь постольку, поскольку они фактически оцениваются субъектами, и поскольку, некоторые объекты рассматриваются ими как блага. Если история и имеет дело с ценностями, то всё же она не является оценивающей наукой. Наоборот, она устанавливает исключительно то, что есть. Перед нами два логически отличных друг от друга акта. Отнесение к ценности остается в области установления фактов, оценка же выходит из нее. И, видимо, является делом философии.
Как это понять? История устанавливает то, что есть, или то, что определенно было. Например, сегодня в России существует бедность, она существовала и ранее. Это, конечно, не факт, каким, например, является митинг на Манежной площади в Москве 11 декабря 2010 года. Но в той мере, в какой бедность и митинг как объекты и факты представляют интерес для учёного, они оцениваются учёными, становятся более ценными как объекты, чем другие факты. Хотя бы эти последние и были более интересными по содержанию и более интересными для изучения, чем первые. Но они в отличие от первых учёного не интересуют, не представляют для него ценности. У оценки иная функция. Например, бедность может быть не только предметом не только беспристрастного анализа, но и критики со стороны богатых людей: «Бедные сами виноваты в своей бедности». Иным может быть ее оценка представителями церкви: «Бедные – это праведники, они наследуют землю». И здесь, и в первом примере мы имеем дело с оценкой явления, положительной или отрицательной, а не с отнесением к ценности.
Теперь о критическом отношении Риккерта к социологии. В ее адрес Риккертом было высказано немало критических слов. У Конта мы находим мир всегда вечной природы, безразличной к единичным формам как слишком ничтожным. Если такой взгляд прав, то исследование истории возможно только в форме социологического учения о законах природы, однообразно управляющих всеми процессами. Естествознание, согласно иллюзорному взгляду, всегда трактует о постоянном, всегда остающемся равным самому себе – видах и процессах, всегда постоянных и одинаковых. Социология Конта заявляет, что она придерживается естественнонаучного метода и устанавливает исторические законы, но фактически принимает без проверки предпосылки, из-за которых научность и объективность истории, придерживающейся теологической точки зрения, оспаривается представителями естествознания. Здесь мы встречаем тот же взгляд на социологию, что у Дильтея. Риккерт сомневается, что такой взгляд поможет ученым узнать что-то новое и важное о жизни общества. Ведь наука о том, что не приурочено ни к какому определенному времени, но имеет силу всюду и навсегда, не способна высказывать ничего относительно того, что действительно существует или произошло в определенном месте пространства, в тот или иной момент времени.
Однако Риккерт не был сторонником полнейшей независимости друг от друга двух классов наук; научные методы рассматривались им как взаимодополнительные. Естественнонаучный метод применим в социологии, если исследователя интересуют закономерности или обобщенные типы. Например, когда социолог изучает крестьян или рабочих, он приходит к выводу, что исторически существенное в крестьянине или фабричном рабочем у определенного народа в определенную эпоху может совпадать с тем, что общё всем отдельным экземплярам соответствующего рода и что могло бы, поэтому образовать их естественнонаучное понятие. Социолог и экономист пользуются преимущественно обобщающим методом, логически не отличимым от естественнонаучного, так как метод генерализаций лучше всего подходит для изучения массовых социальных явлений. Но и метод исторический может найти применение в естествознании, в той мере, в какой исследователя привлекает неповторимая индивидуальность природного объекта.
В зависимости от цели приложения того или иного метода, один и тот же объект может выступать и как единичный экземпляр общего понятия, и как уникальный по значимости феномен культуры. Таким образом, научные методы мыслятся Риккертом как взаимодополнительные: естественнонаучный метод применим в обществознании, если исследователя интересуют закономерности или обобщенные типы, а исторический – в естествознании, в той мере, в какой исследователя привлекает неповторимая индивидуальность природного объекта.
Подведем итоги. В работах Дильтея, Виндельбанда и Риккерта мы имеем дело не с отрицанием научности социологии, но с серьёзной критикой ее появления на свет в трудах Конта. Классическая, то есть позитивистская социология была подвергнута критике за то, что Конт, старавшийся сблизить социологию с науками о природе и его последователи-позитивисты:
· игнорировали специфику человеческого общества – исторического, социокультурного бытия людей;
· не считались с неповторимостью и значимостью отдельных людей, событий, ситуаций;
· видели одинаковое и тождественное там, где следовало видеть только похожее;
· переоценивали возможности найти общие законы социальной жизни, универсальные по своей сути;
· не понимали специфику самой науки, изучающей социальные формы жизни.
Почему же эта критика направлялась со стороны исторических наук? По словам современного социолога Ч.Тилли, социология ведет свое происхождение от истории. В становлении социологии важную роль сыграли попытка историков понять происхождение, характер и последствия индустриального капитализма. Но важно и другое. Историки, жившие во второй половине XIX века, считали нужным изучить особенности капитализма в Германии, России, других странах. Именно этого интереса к конкретно-историческому и недоставало позитивизму. Кроме того, развитие критического исторического духа стало признаком беспокойства общественности разных стран по поводу утраты в ходе модернизации культурной, исторической, традиционной идентичности отдельных обществ. Дух рынка не обращал внимания на границы, разрушал традиции и ценности, приводил к гибели Gemeinschaft’ов. А восстановить национально-историческое сознание народа могла только история. Что касается Германии (Дильтей, Виндельбанд, Риккерт – немцы), то особый интерес к истории к этой стране вызван тем, что Германия как единое государство появилась позже других великих держав и была заинтересована в изучении своего имперского прошлого. В период увлечения французскими просветителями концепциями прогрессивного развития, породившими во многом социологию Конта, в Германии зарождалось и развивалось мощное движение по изучению истории.
Работа по практической перестройке социологии из набора чистых абстракций в эмпирически и исторически обогащенную теорию общества и хозяйства была выполнена Максом Вебером.
Контрольные вопросы и задания
ТЕМА 16. СОЦИОЛОГИЯ МАКСА ВЕБЕРА
Макса Вебера (1864 – 1920) по праву называют одним из самых авторитетных социологов, подлинных творцов этой науки. Бóльшая часть работ Вебера осталась в рукописях и была опубликована только после его смерти. В поминальной речи 17 августа 1920 года Карл Ясперс сказал, что работы Вебера фрагментарны, но только потому, что были задуманы в таких необъятных размерах, что напоминают средневековые соборы, и, подобно им, не могли быть завершены. В творчестве Вебера можно выделить несколько направлений:
1. Исследование теоретических основ, понятий и методологии научного познания в социологии.
2. Анализ политической и управленческой деятельности
3. Изучение экономики и капитализма в связи с религиозным и культурно-историческим опытом
Творчество Вебера выходит далеко за границы социологии. Исследователей его социологических работ интересует вопрос: «С чего Вебер начал и как он пришел к необходимости работать в области социологии»?Сам Вебер вконце жизни объяснил это так: «Если я стал социологом…, то это в основном для того, чтобы положить конец этим упражнениям, опирающимся на коллективные концепции, спектр которых всегда проявляется. Другими словами, социология также берет начало только из действий одного или нескольких отделенных друг от друга индивидов. А потому она должна пользоваться чисто «индивидуалистскими» методами». [6]
Социальное действие
В отличие от Маркса и Дюркгейма Вебер считал основой общественной жизни не социальные структуры и институты, а действия индивидов, направленные друг на друга, которые в закрепленных формах порождают устойчивые социальные отношения, структуры и институты.
Социальным Вебер называл действие, которое по предполагаемому действующим лицом смыслу соотносится с действиями других людей и ориентируется на них. Социальное действие осуществляется благодаря пониманию людьми своих взаимосвязанных интересов, возникающих на основе морального, нравственного или психологического единства.
Вебер выделил четыре типа действия.
· Целерациональное, основанное на рациональном выборе индивидом необходимых для него целей и эффективных способов их успешного достижения. Примером такого действия можно рассматривать карьеру индивида, стремящегося к успеху с помощью завязывания «нужных» отношений с «полезными» людьми
· Ценностно-рациональное, осуществляемое индивидом благодаря его убежденности в абсолютной ценности избранного поведения, независимо от его возможных последствий. Так, верующие могут совершать действия, которые они считают необходимыми для свидетельствования своей веры, даже если эти действия, например, проповедь одной религии среди сторонников другой, могут завершиться казнью проповедников
· Традиционное действие связывается с нормативным аспектом действия, содержание которого принято из прошлого без рациональной критики
· Аффективное действие понимается как эмоционально насыщенное и не имеющее часто рациональной формы реагирования на раздражение.
Эти типы Вебер, убежденный, что рационализация социального действия – это тенденция исторического процесса, расположил в порядке возрастания рациональности – от чисто традиционного к целерациональному. Критерием выделения типов социальных действий является мера рациональности. Однако в поведении индивида имеют место и целерациональные, и ценностно-рациональные, и аффективные, и традиционные моменты. В разных обществах преобладают разные виды действия. В традиционных обществах преобладают традиционный и аффективный типы, в индустриальном — целе - и ценностно-рациональный с тенденцией вытеснения второго первым. Сравнивая количество целерациональных действий с другими, и выявляя, какой тип действия является доминирующим, можно судить об уровне исторического развития общества.
От действия Вебер переходит к понятию социальных отношений, определяя их как состояния установок множества лиц, которые, согласно их субъективному пониманию, ориентируются друг на друга. Признаком данного понятия служит степень отношения одного индивида к другому. Содержание отношения может быть разным, от борьбы до дружбы, от обмена до любви. Оно может быть «выполнением» соглашения, «уклонением» или отказом от него, соперничеством экономического или эротического характера, может быть общностью какого-то типа.
Рассмотрение Вебером социальных отношений потребовало от него изучения элементов регулирования человеческих действий. Действия могут ориентироваться в терминах обычая, интереса и законного порядка. Вебер последовательно развивал систему идеальных типов социальных отношений. Исходя из отношений борьбы, общности и общества, он строит более сложные структуры, достигая кульминации в понятиях церкви и государства.
Категория социального действия, требующая исходить из понимания мотивов отдельного индивида, есть решающий пункт отличия социологии Вебера от социологии Э.Дюркгейма. В противоположность Дюркгейму, Вебер считает, что ни общество в целом, ни те или иные формы коллективности не должны рассматриваться в качестве субъектов действия: таковыми могут быть только индивиды.
«Понимающая» социология Вебера
Социологию Вебер определял как науку, которая пытается интерпретировать социальное действие и получить причинное объяснение его развития и результатов. В науке, предметом которой является смысл поведения (действия), «объяснить» означает постигнуть смысловую связь, в которую входит и доступное непосредственному пониманию действие. Отличие наук, изучающих общество, от наук, изучающих мир природы, Вебер объяснял следующим образом. Мы можем понять поведение индивидов, поэтому исследование, выполняемое социологом, начинается с вопроса: какие мотивы заставляют индивидов вести себя так, чтобы общество возникло и продолжало существовать. Тогда как поведение, допустим, клеток, мы «понять» не можем, а можем только постигнуть его функционально, а затем установить правила данного процесса. Однако мы не можем понять не только поведение клеток или природных явлений и объектов, но также и действие народа, или, например, народного хозяйства. Вебер подчеркивал, что мы можем, прежде всего, понять действия составляющих народ индивидов.
Социологию Вебера называют «понимающей», поскольку социология в представлении Вебера стремится понять нашу жизнь во взаимосвязи и культурной значимости ее отдельных явлений в их настоящем состоянии, и причины того, что они сложились так, а не иначе. Познавательную ценность для социолога представляют «определенные стороны бесконечных в своем многообразии отдельных явлений», которые ученый наделяет общим культурным значением. Вебер не отвергает важности поиска общих социальных форм, но подчеркивает, что познание исторических явлений, как особых социальных фактов, в их конкретных условиях ценно именно уникальностью объекта, его непохожестью на другие объекты. Для социолога, связывающего свою науку не с естествознанием, а с историей, наукой об отдельных явлениях, и науками о культуре, «познание общего никогда не бывает ценным как таковое». Поэтому «объективное» исследование явлений культуры, идеальная цель которого состоит в сведении эмпирических связей к «законам», бессмысленно». [7]
Метод и объективность социологии
Согласно Веберу, различия между естественными и социальными науками определяются различиями в познавательных целях, а не в методах. Социологи занимаются подведением фактов под какой-то общий тип. Но они также концентрируют внимание и на специфических особенностях явлений.
Вебер доказывал научную объективность социологии, но признавал, что на выбор социологом объекта исследования влияют приоритетные в обществе и важные для него ценностные идеи. «Объективное» исследование явлений культуры, идеальная цель которого состоит в сведении эмпирических связей к законам, бессмысленна»[8], ибо только в зависимости от того, чтó ученый считает ценным как объект исследования, мы способны обнаружить какие-то закономерности в последовательности социальных явлений. Но «из этого не следует, что выводы исследования в области наук о культуре могут быть только «субъективными» в том смысле, что они для одного человека значимы, а для другого нет». [9]
Подобно Риккерту Вебер разделял по смыслу отнесение к ценности и оценивание. В первом случае имеется в виду наделение факта статусом ценности, то есть признание его ценности как объекта исследований. Отнесение к ценности выражено в сборе и изучении эмпирических фактов и является в социологии крайне важным. Гораздо критичнее Вебер относился к оценке, то есть «критической» оценке доступного влиянию наших действий явления или объекта как достойного порицания или одобрения. Против последнего Вебер предупреждает преподавателей. В аудиториях не должно быть профессоров, которые вместо того, чтобы развивать мышление студентов, внушают им свое мировоззрение.
Идеальный тип
Изучение социологией своих объектов должно проводиться с помощью «идеального типа». Это понятие играет важную роль в социологии Вебера. Идеальный тип – это логическая и понятийная конструкция, используемая для понимания какого-либо социального явления или процесса. Он представляет собой заведомое упрощение и идеализацию явления путем:
· выделения общих для нескольких явлений признаков и закономерностей
· подведения этих явлений и процессов под одну типичную форму.
Хотя этот тип и называется идеальным, Вебер подчеркивал, что речь не идет об идеале или образце, например, об идеальном обществе, государстве, порядке. Идеальные типы являются средством классификации и упорядочения ее категорий социологии. Вместе с тем, идеальные типы суть упрощенные, идеализированные копии реального объекта, воспроизводящие его основные элементы, связи и отношения между ними. Для понимания роли идеального типа в научном исследовании необходимо помнить, что образование идеальных типов рассматривалось Вебером не как цель, а как средство. Не следует отождествлять идеальные типы, как умственные конструкции реальных объектов с историко-культурной реальностью существования данных объектов.
Исследователи творчества Вебера подчеркивают различие двух форм идеальных типов, о которых писал Вебер, - генетических и чистых. Генетический тип служит средством выявления связи, которая была лишь один раз, а чистый — средством выявления связи, существующей всегда. Например, социолог конструирует чистые идеальные модели господства (харизматического, рационального и патриархального), встречающиеся во все эпохи в любой точке земного шара. Другими чистыми идеальными типами являются такие понятия, как «экономический обмен», «экономический человек», «капитализм», «церковь». Тогда как «Русская православная церковь» и «Римско-католическая церковь» суть генетические идеальные типы, которые могут быть подведены под общий чистый идеальный тип церкви как социального феномена.
Социология, по Веберу, занимается выявлением отклонений реальных действий или конкретных форм, в которых выражена общая идея, от идеально-типических действий и форм, и объяснением причин такого отклонения. Отклонение действительности от идеального типа Вебер оценивает как предмет социологического анализа.
Исследования политики и управления. Рационализация
Идеальные типы использовались Вебером при изучении капитализма, социального действия, политики и управления. Большой интерес представляет работа Вебера с типами легитимного господства. Вебер называл социальный порядок легитимным, если он обладал таким престижем и авторитетом для людей, благодаря которым мог диктовать нерушимые требования и устанавливать образцы поведения.
Вебер называет три типа легитимного господства:
· Традиционное
· Харизматическое
· Легально-рациональное
В основе традиционного господства лежит авторитет «вечно вчерашнего», или «нравов», освященных традицией. Это власть вождей и монархов.
Харизматическое господство основано на авторитете внеобыденного личного дара, которым, возможно, располагает какое-то лицо, и который высоко оценивается его сторонниками.
Легально-рациональное господство является легитимным в силу своей формальной законности, деловой компетентности и рациональной основе, которые признаются людьми, признающими, поэтому и такое господство. В обществах, где преобладает легально-рациональный тип господства, люди подчиняются не личности правителя, но законам. Авторитет данного господства вырастает вместе с рациональностью мышления и социальной организации жизни. Под рационализацией жизни общества можно понимать долговременный процесс формирования научной картины мира, основанной на опыте точных наук, развития наиболее эффективных форм хозяйствования и управления, отказа людей от следования традициям, превратившихся в чистые ритуалы. К особенностям рациональной организации общества Вебер относит появление социальных институтов, призванных решать специализированные задачи, появление профессионализма как основы для оценки людьми друг друга. С ростом рационализации жизни общества возрастает и могущество легально-рациональное господства, получающего свое совершенное выражение в деятельности бюрократии.
Ее основными чертами Вебер называет:
· Наличие формальных правил, управляющих деятельностью организации
· Иерархичность организации
· Высокую специализацию труда
· Обезличенно-деловые отношения между людьми
· Подчинение только служебному долгу
Господство бюрократии в современном обществе Вебер считал отрицательным, поскольку оно сдерживало свободную экономическую деятельности и личное творчество. Жизнь общества, становящегося все более рациональным, становится и все более противоречивой. Позитивные и отрицательные стороны рационализации непросто отделить друг от друга. Однако не все люди осознают сущность рационализации жизни общества в целом и своей жизни в частности. Вебер приходит к выводу, что в обществе много людей, жизнь которых подчинена рациональному порядку, но которые не понимают его рациональной основы. Она от них более скрыта, чем смысл магических процедур, совершаемых колдуном, от «дикаря», знающего неизмеримо больше об экономических и социальных условиях своего существования, чем «цивилизованный» человек».[10] Рационализированное общество утратило дух сопричастности людей идеалам, постулируемым в прежние эпохи мифологией, религией и традицией. «Судьба нашей эпохи с характерной для нее рационализацией и интеллектуализацией и, прежде всего, расколдовыванием мира заключается в том, что высшие благороднейшие ценности ушли из общественной сферы или в потустороннее царство мистической жизни, или в братскую близость непосредственных отношений отдельных индивидов друг к другу». [11]
Теория капитализма и протестантской этики
Концепция рационализации получила у Вебера конкретное выражение в теории капитализма и протестантской этики. Вебер утверждал, что капитализм нельзя трактовать, как только стремление к наживе. Подлинное капиталистическое предприятие рационально организовано. Такие организации существовали еще в древности. Интерес Вебера состоял в изучении возникновения буржуазного промышленного капитализма с присущим ему рациональным отношением к труду, и возникновением западной буржуазии.Западную культуру характеризует рационализм. Объяснить этот рационализм можно, связав его с предрасположенностью людей к определенным видам поведения. Там, где определенные психологические факторы служат ему препятствием, развитие рационального поведения наталкивается на серьезное внутреннее противодействие. В прошлом основными формирующими поведение элементами выступали религиозные идеи и этические представления о долге. Их изучению Вебер отводил пристальное внимание. В его работах речь шла «об обусловленности «хозяйственного мышления», «этоса» данной формы хозяйства определенной религиозной направленностью. Иллюстрацией служит связь современного хозяйственного «этоса» с рациональной этикой аскетического протестантизма.
Вебер изучил статистику связей вероисповедания с социальным расслоением и обратил внимание, что среди владельцев капиталов, квалифицированных рабочих и инженеров преобладают протестанты. По другим данным, католики предпочитают гуманитарное образование для своих детей, протестанты – техническое. Вебер предлагает опровергнуть стереотипы о том, что протестанты-капиталисты, в отличие от католиков, забыли дух и этику религиозности, стали людьми жадными и бездушными. «Не следует ли перевернуть соотношение между неприятием мира, аскезой и церковной набожностью, с одной стороны, и участием в капиталистическом предпринимательстве – с другой, не следует ли рассматривать данные явления не как противоположные, а как связанные внутренним родством»?[12] Первые протестанты рассматривали выполнение долга в рамках мирской профессии как наивысшую задачу нравственной жизни человека. С точки зрения Лютера, монашеский образ жизни не только бессмыслен перед Богом, но и являет собой порождения эгоизма, пренебрегающего мирскими обязанностями человека. Мирская деятельность, напротив, характеризуется им как проявление христианской любви к ближнему.
Результатом Реформации, доказывает Вебер, было, прежде всего, то, что в противовес католической точке зрения моральное значение мирского профессионального труда и религиозное воздаяние за него чрезвычайно возросли. Вебер подчеркивает, что он вовсе не предполагает, что стремление к мирским благам, воспринятое как самоцель, могло представляться лютеранам и кальвинистам этической ценностью. Спасение души, и только оно, было основной целью их жизни и деятельности.
Вебер считал, что в качестве наилучшего средства для обретения внутренней уверенности в спасении протестантами рассматривалась неутомимая деятельность в рамках своей профессии, в том числе и в коммерции. Созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его воли в рамках своей профессиональной деятельности. Но не труд как таковой, а рациональный профессиональный труд угоден Богу. Полезность профессии и её угодность Богу определяются с нравственной точки зрения, затем степенью важности, которую производимые в ее рамках блага имеют для «всего общества»; однако в качестве самого важного критерия выступает ее «доходность».
Таким образом, освящение и оправдание труда как богоугодной деятельности связывалось Вебером с оправданием выбора среди всех видов трудовой и профессиональной деятельности тех, которые приносят людям наибольший доход. Богатство порицалось протестантами лишь постольку, поскольку оно таит в себе искушение предаться лени и наслаждениям. Мирская аскеза протестантизма стремилась сократить излишнее потребление. Вместе с тем она освобождала предпринимательство от психологического гнета традиционной этики, разрывала оковы, ограничивающие стремление к прибыли, превращая ее не только в законное, но и в угодное Богу занятие.
Развитию этих привлекательных для оправдания капитализма воззрений Вебер способствовал самым непосредственным образом. Труды Вебера сделали популярным точку зрения о том, что пуританизм стоял у колыбели современного «экономического человека». Повсюду, где утверждалось пуританское мироощущение, оно способствовало установлению рационального образа жизни. Однако Вебер не скрывал и того, что дух аскезы «ушел из этой мирской оболочки. Победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре. И лишь представление о «профессиональном долге» бродит по миру, как призрак прежних религиозных идей». [13]
Вебер и Маркс
Согласно Парсонсу главный удар веберовской концепции был направлен на марксистский исторический материализм. Вебер противопоставил ему теорию о роли ценностных элементов в форме комбинации религиозных интересов в связи с системами метафизических идей.[14] Пишет о сути «претензий» Вебера к теории Маркса и его вдова Марианна. Вебер относился с восхищением к гениальным конструкциям Карла Маркса и считал вопрос об экономических и технических причинах происходящего чрезвычайно плодотворным, более того, чрезвычайно новым эвристическим принципом, открывающим познанию до сих пор не освещённые области. Однако он не только отвергал возвышение этой конструкции до мировоззрения, но и абсолютизацию материальных моментов в виде общего знаменателя каузального объяснения. Ибо непредвзятое исследование научило его тому, что каждое явление культурной жизни обусловлено также экономическими факторами, но ни одно из них не обусловлено только ими.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 143 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |