— Нужны верёвки… И помощь. Теленок завяз в болоте. Вытащить надо.
— В каком болоте?
— Тут, внизу.
Марцис схватил моток верёвки и побежал вниз по склону. Светлана за ним. Наконец, беглеца вытянули на сухое место. Несчастный был так измучен, что не смог идти. Пришлось разыскивать грузовик. К вечеру, когда путешественник, помытый, накормленный и обласканный, лежал на сухой соломе, спасатели посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.
— Ничего не поделаешь, придётся топить баню. Прошу всех ко мне, — пригласила мать Дезии.
Полный приключений день закончился дружеским ужином у камина. После бани ели жареную на вертеле свинину с хрустящей корочкой и закусывали сочными помидорами и огурцами. Люди рассуждали о хорошем урожае ржи, о том, что настало время браться за яровые и что картошка нынче будет на славу.
— Мне жаль, что ты так скоро уезжаешь, — поймав, наконец, девушку за руку, громко, чтобы все слышали, сказал он.
— А мне нисколько.
Марцис удивленно и непонимающе посмотрел на Свету. Она смутилась и убежала в дом.
В день отъезда Светланы Марцис привёз ей полную корзину с отборными яблоками и букет георгин.
— Это тебе, — он преподнёс цветы.
— Не надо, — отказалась Светлана.
— От моей мамы. В благодарность за хорошую работу.
— Чудесный парень, — нахваливали Марциса родители Дезии, — вежливый, работящий, и характер покладистый, в родителей пошёл. Девушка, на которой он женится, будет очень счастлива. — Мать Дезии посмотрела на дочь и вздохнула.
— Не мой тип, — сказала Дезия заносчиво. — И вовсе он не такой паинька. Ходят всякие слухи…
— А ты не болтай, — разозлившись, прикрикнул отец.
— Ты, Светочка, стала мне, как дочь, — на прощанье обняла девушку мать Дезии.
Хорошо, что в этот момент она не видела лица дочери. Дезия испытывала ревность и явное раздражение.
Светлане сельская жизнь пришлась по душе. Да и заработок оказался неожиданно большим. Последний учебный год девушка могла не подрабатывать.
В то время, когда Света ухаживала за телятами, а Даумант в спортивном лагере обретал потерянную спортивную форму, ансамбль девушек собирался в концертную поездку по Сибири. Долго обсуждали и спорили, какие платья брать с собой.
— У нас все с длинными рукавами — и оранжевые, и в клетку. А там июль — самое жаркое время года.
— Да ты что, это же Сибирь!
— Ну и что? Летом там теплее, чем у нас.
— Девочки, давайте сошьём цветастые ситцевые платья, длинные, пышные, с кружевами.
— А где ткань возьмём?
— Поговорим со старшим мастером. Может, она что-нибудь сообразит.
И старший мастер действительно сообразила. Художница базового предприятия нарисовала модель по самой последней моде. Кристина Яновна помогла сделать выкройки. Девочки шили и пели.
— Ну как мы выглядим? — нарядившись в обновы, предстали они перед строгой комиссией: директором, концертмейстером и дирижером.
— У Инты под мышками тянет.
— Я не буду поднимать руки, никто не увидит.
— Нельзя позорить училище, — сказала Кристина Яновна. — Не велика беда. Распорем, выпустим, и всё будет в порядке.
Надо было хорошо обдумать, что взять с собой. Такое далёкое путешествие — дело не шуточное.
— Я всё записала. Получается огромная куча: джинсы, джемпер с длинными рукавами (вечера там прохладные), обычное платье, два платья для выступлений, две пары туфель, бельё. С ума можно сойти! В одни чемодан всё это не помещается, — жаловалась Пита.
— А ты сядь на чемодан и прижми как следует.
— Я уже пробовала, ничего не получается.
— А ты посади свою маму.
Девочки, представив это зрелище, засмеялись, потому что мать Инты занимала в трамвае два места.
— Не забудьте средство от комаров! — напомнила Вия Артуровна. — Там всяких мошек и москитов тьма-тьмущая!
— Как будто без тебя не обойдутся, — ворчал Найковский. — Могла бы и дома остаться, за Роландом присмотреть.
— Пусть едет, хоть мир посмотрит, — мать на сей раз была на стороне Байбы. — А мы сами управимся.
— Опять в доме будет беспорядок.
— Ты знаешь, мне жаль, что у меня нет голоса. Счастливые, Сибирь увидите, — провожая подругу, сказала Даце.
— Я напишу тебе.
— Каждый день по письму, девочки. Обещаете?
Глава одиннадцатая
Сомнения
Тренер по баскетболу Крум ходил угрюмый, неразговорчивый. И не без основания. Честь училища и его лично были под угрозой. Этим летом закончили учёбу самые лучшие баскетболистки. Команда осталась без центрального нападающего и защитника. Пока натренирует новеньких, пройдёт время, и ещё неизвестно, найдётся ли достойная замена. В училище швейников поступали, в основном, девушки, не отличавшиеся ростом, а те, что повыше, бог знает почему, выбирали себе более мужские профессии. Правда, уже несколько лет их команда занимала первое место в районе среди профессионально-технических училищ. Но, кажется, это в прошлом. О Светлане он забыл совершенно.
— Ты регулярно тренировалась? — спросила Ливия Робертовн Светлану на первом уроке физкультуры.
Она кивнула.
— Тогда идём к тренеру, он как раз набирает новую команду.
— Ну-ка, начнём со штрафного броска.
Света взяла мяч, встала на линию и закинула мяч в корзину.
— Ещё раз!
— Пожалуйста, — для неё это было пара пустяков.
— Дальний бросок!
Девушка отошла к центру. Мяч потанцевал по краю и вошёл в корзину.
— Здорово!
— Я говорила! — Ливия Робертовна довольно улыбнулась.
— Где мои глаза были? Такую девушку раньше не заметил! — упрекал себя тренер Крум. — Придётся изрядно попотеть. Хватит ли у тебя силы и выдержки?
— Не знаю, — Светлана по своему обыкновению пожала плечами.
С помощью Ливии Робертовны команда через несколько недель была укомплектована.
— Тренировки четыре раза в неделю в спортивном зале «Трудовых резервов». И безо всяких фокусов и опозданий!
Трудности не заставили себя ждать. Получив мяч, Светлана тотчас же старалась забросить его в корзину, не считаясь с товарищами по команде. Это никуда не годилось. Победить можно только коллективной игрой. Эту азбучную для остальных истину Светлане ещё надо было освоить.
Тренер водил своих подопечных на соревнования лучших команд и прямо на месте анализировал их игру, тактику борьбы и допущенные ошибки. Со стороны всё казалось ясно и просто, но на площадке Светлана терялась, пропускала мячи и расстраивалась до слёз.
— Подача, подача, обманное движение, в корзину! Молодчина, Света. Из тебя получится хороший центральный нападающий. Ещё раз. Защита, не спи. Веди! Темп, давай темп! Бросок! Ну, как без рук!
— Мяч сегодня будто заколдованный.
— Не мяч, а вы сами заколдованы, наверно, теми парнями, которые околачиваются тут, в вестибюле. Ладно, на сегодня хватит. В душевую и по домам! И чтоб по улицам не болтались! Матери беспокоятся, почему это тренировки затягиваются до полуночи. Что я им скажу?
На соревнования, где впервые участвовала Светлана, явилась почти вся вторая группа. Обе команды были ещё слабы, но всё-таки это были настоящие соревнования с судьями и болельщиками. В начале игры Светлана сидела среди запасных игроков, но вскоре тренер выпустил её на площадку.
Команда швейников победила со счётом 34:32.
— Молодец, Света, — ревела вторая группа.
Светлана сияла. Не осталось и следа от былой медлительности. Это была совсем другая девушка: пружинистый прыжок, быстрая реакция, порывистость. И когда только она успела овладеть всем этим?
— А знаете, на площадке наша дылда выглядит совсем не страшно, — произнесла Дезия.
— Смотри, ещё раз назовёшь её так — получишь, — рассердилась Элита.
— От тебя, что ли?
— От нас обеих, — поддержала Элиту Инна.
Подруги по общежитию решили не давать в обиду новую спортивную звезду.
— Жаль, что она не начала заниматься раньше, лет пять назад. Была б ещё одна Ульяна Семёнова. А теперь… Эту зиму ещё поиграет в команде училища, а потом начнёт работать, и кто знает, что будет потом, — сетовал тренер Крум.
— Да, баскетбол — игра молодых. Я знаю только одно исключение — Янис Круминьш. Он тоже поздно начал, но в тридцать четыре года завоевал свою третью олимпийскую медаль, — подтвердила Ливия Робертовна.
— Тебе письмо, — сказала однажды секретарша Марта.
Писала мать Дезии.
«Дорогая Света! Пишу тебе по поручению правления колхоза. Прошлым летом мы убедились, что ты серьезная, добросовестная, сознательная девушка. Нашей пошивочной мастерской нужна хорошая портниха. Колхоз предлагает платить тебе стипендию и выделить квартиру, если после окончания училища ты согласишься поселиться у нас. Не скрою, я надеялась на своих дочерей, но они, к сожалению, предпочитают жить в городе. Через неделю отец собирается за Дезией. Приезжай и ты, тогда всё обговорим. Марцис часто вспоминает тебя и шлет самый сердечный привет».
Это письмо ошеломило Светлану. Ей не было жаль города. Напротив, ей не хватало травы, чтобы бродить по ней босиком, а от воздуха, наполненного дымом и гарью, першило в горле. Город она бросила бы хоть сейчас. Но как быть со спортом, со своей большой мечтой об успехе и славе?
Несколько дней Светлана ходила как оглушённая. Что делать? Ни о чём другом она думать не могла. В результате: двойка по физике, двойка по математике и даже по истории.
В группе заволновались. Первое место в четверти по всем показателям, казалось, было обеспечено и — на тебе! — три двойки подряд.
— Я исправлю, только Кристине Яновне не говорите! — умоляла Света.
Но Даце была неумолима.
— Потом дашь объяснение всей группе!
У расстроенной до слёз Светланы работа тоже не спорилась.
— Разве ты не видишь, что у платья один бок длиннее, другой короче? — отругала её Кристина Яновна.
Светлана вздохнула и стала распарывать. Это были трудные часы.
— Ну, рассказывай! Что с тобой происходит? — спросила Даце, когда рабочие места были прибраны и платья висели в шкафах.
— Да, я совсем одна. У других родители, бабушки, тётушки. А мне не с кем посоветоваться, — всхлипывая, начала Светлана.
— Как это не с кем? А все мы, Кристина Яновна, Юрате Мартыновна?
Светлана достала из кармана рабочего халата смятое письмо. Даце пробежала глазами по строкам, потом прочла его всей группе. Девушки долго молчали. Вопрос был серьёзный: решалась судьба подруги.
— Я бы на твоём месте не думала ни минуты, — первой заговорила Кристина Яновна. — Работа та же, что и в городе. Здесь ты годами будешь жить в общежитии вместе с другими, а там предлагают квартиру.
— А я бы на месте Светы ни за что не поехала, — заявила Инна. — Мне эта деревня ужасно надоела. Летом ещё ничего, а осенью и весной грязь по колено. Из дома в школу и обратно вдоволь набродилась по ней, на всю жизнь хватит. В городе другое дело.
— Это всё ничего, мне в деревне нравится. Вот только как быть с баскетболом? — заикнулась Светлана.
— Разве там нет спортивного зала?
— Есть, конечно. Даже лучше, чем в училище.
— Кто ж тебе запрещает заниматься спортом?
— Да, но… — начала было Света и остановилась. Рассказать о своей заветной мечте стать знаменитостью она постеснялась.
Но Даце как будто угадала мысли Светланы.
— Слава спортсмена коротка. Не успеешь стать знаменитой, как хочешь-не хочешь пора уходить из спорта. Другие — моложе и проворнее — идут на смену.
— А как же Сильвия Кродере? Она играла до двадцати девяти лет. А Дзидра Карамышева даже до тридцати четырёх. Мне же только семнадцать.
— Ну, Карамышева — исключение.
На следующий день Света спросила:
— Дезия, ты в субботу вечером поедешь домой?
— Да. Ну и что?
— Я поеду с тобой.
— Ничего не выйдет. Машина уже занята. Едет Эдита со своей подругой.
В субботу вечером Светлана позвонила Дезии. Ответила Эдита.
— Дезия уехала домой. Кто её спрашивает?
— Света. А она одна поехала?
— Да.
Светлана повесила трубку. Ну и противная же эта Дезия! От зависти на всё способна. Светлана взяла чистый лист бумаги и села за письмо:
«Милая тётя Ирма! Пожалуйста, сообщите правлению колхоза, что я очень благодарна и с удовольствием принимаю их предложение. К сожалению, сама приехать не смогла, так как Дезия сказала, что в машине нет места. Прошлое лето было самым прекрасным в моей жизни. Спасибо большое вам за заботу обо мне. Сердечный привет всем работницам фермы. Моему милому Шалуну дайте, пожалуйста, корочку хлеба.
В тот же вечер Светлана опустила письмо в почтовый ящик.
— Где Света? — спросила мать Дезию, когда машина въехала во двор.
— Не приехала.
— Как не приехала? С ней что-нибудь случилось?
— Что ты волнуешься, мама? Нужна Свете твоя деревня! У неё в голове баскетбол и больше ничего. Даже двоек нахватала столько, что пришлось отчитываться в комитете комсомола.
— Не может быть. Ты что-то скрываешь. Ну-ка посмотри на меня.
— У тебя одна Света хорошая, а родная дочь — никто, — со злостью крикнула Дезия и ушла в дом.
— Почему она у нас такая, отец? Злая, завистливая, ленивая. Совсем распустилась.
— Разбаловали, мать. К работе не приучили вовремя. Росла сама по себе, что хотела, то и делала.
— А как же Эдита?
— За Эдиту бабушке спасибо. С малых лет её ко всем делам привлекала.
— Тысячу телят вырастила за эти годы, — с горечью сказала мать Дезии, — а свою дочь не сумела, проглядела.
— Не горюй, мать! Не всё потеряно. Может быть, ещё не поздно.
— Боюсь, что поздно, — мать углом передника вытерла слёзы.
На третьем курсе воспитанники шили только по индивидуальным заказам. Это было гораздо интереснее, чем однообразная массовая продукция.
В училище были свои постоянные заказчики, которые к неудачам юных мастериц относились терпимо. Заказы принимали мастера.
— Интересно, как выглядят женщины, которым мы шьём эти платья, — сказала Байба сидящей рядом Даце.
— Это можно представить по размеру, по выбранному фасону. Например, моя высокая, полная и, наверняка, пожилая женщина, потому что фасон скромный. Серьёзная: выбрала серый цвет. Придерживается старой моды: теперь такие воротнички не носят. Может быть, учительница.
— А у меня худенькая девушка, наверняка, блондинка. Им идёт голубое. И легкомысленная. Посмотри, сколько воланов. Ох, и намучилась я с ними!
— Пойдём к Кристине Яновне, спросим, угадали мы или нет?
— Ты думаешь, она скажет?
— А почему бы нет?
— Байба почти угадала. У неё выпускное платье для девушки. А у тебя, Даце, заказчица работает в каком-то министерстве.
Некоторое время подружки шили молча, Байба боролась с непокорными воланами. Даце тщательно обрабатывала ворот. Ткань была сыпучей, и поэтому требовалась осторожность.
— Жаль, что из нас готовят только исполнителей. Кто-то выбирает фасон, другие кроят, а нам остаётся только сшить. Всего важнее и интереснее — выбрать модель, соответствующую росту, возрасту и характеру человека. Мне бы хотелось всю работу от начала до конца делать самой. А тебе?
— Не знаю, я об этом не думала.
— Мама говорит, что надо ехать в Таллин, там учат моделированию.
Дверь открылась, и какая-то девушка позвала:
— Мастера Лиепу просят в приемную.
В помещении, где оформляют заказы, сидели старший мастер и незнакомая женщина.
— Импортный трикотаж, — клиентка показала на яркую цветастую ткань. — Я хочу так, — она открыла толстый итальянский журнал мод «Linea» и острым, тёмно-красным ногтем указала на экстравагантную модель.
Кристина Яновна критически оценила полноватую фигуру клиентки, прикинула возраст, который приближался к среднему, и не знала, что ответить.
— Можно посмотреть? — попросила она журнал.
— Прямо из Италии. Муж привёз.
— Вот ещё очень приятная модель.
— Нет, она слишком простая, слишком обычная. Мне нужна пошикарнее.
Мастер тайком вздохнула, сняла мерку и назначила день примерки.
— А нельзя пораньше? — клиентка была недовольна.
— Девочки очень загружены. Да и опыта у них ещё маловато.
— А для чего же вы?
Мастер промолчала, стоило ли рассказывать о том, что у двадцати восьми воспитанниц в голове ещё песни, любовь, танцы и разные другие занятия, гораздо интереснее шитья.
— У меня иные обязанности, — ответила коротко.
— А я заплачу дополнительно.
Кристина Яновна покраснела.
— Я не швейцар в ресторане, и чаевых у нас не берут.
Дама удивленно подняла брови.
— Какие чаевые? У нас доплата за срочность в порядке вещей: срочная стирка, срочная химчистка — всё стоит дороже.
— Здесь училище.
— Ну нет, так нет. — Дама пожала плечами и важно удалилась.
Мастер нехотя принялась кроить. Обычно работа шла как по маслу, но на этот раз не везло.
«Каких только людей нет на свете? Большинство честно работают и иногда еле концы с концами сводят, а некоторым, как в сказке, золотые монеты с неба падают».
В мастерской все девушки усердно работали. Только Дезия со скучающим видом подпиливала ногти.
Мастер выложила перед ней раскроенную ткань.
— Смотри, не испорти. Это дорогая ткань, которую у нас не купить, И не надейся на чью-то помощь. Чтоб каждый шов сама, своими руками. Покажи, наконец, на что ты способна.
Дезия нехотя приступила к работе. До конца практических занятий оставалось ровно два часа шестнадцать минут.
Мягкая ткань была приятна на ощупь. Дезия сметала основные швы и надела платье на себя.
— Ну как?
— В него войдут две, а то и три таких, как ты, — засмеялась Даце.
— Ну, не скажи, сейчас в моде балахоны.
— Подойди-ка сюда, посмотрим, — приказала мастер. — Так я и думала. Тяп-ляп, и готово! На один шов припуск узкий, на другой — широкий и примётано неаккуратно. Стежки должны быть маленькие, а то платье на первой же примерке с плеч свалится. Распори и сметай заново.
— И чего это она на меня взъелась? — прошипела Дезия.
— Ты что-то сказала? — спросила мастер.
— Нет, ничего.
«Шить она научится, но хорошей портнихой, кажется, никогда не станет, — подумала Кристина Яновна, глядя вслед Дезии. — Ищет легкой жизни».
А вслух сказала:
— Спойте, девушки, что-нибудь повеселее. Мне сегодня как-то грустно на душе.
— Ещё три недели и новогодние каникулы. Не верится, правда, девочки? — заговорила Даце после песни. — Если мы и на этот раз будем первые, поедем на экскурсию в Москву.
Большинство девушек в столице ещё не бывали.
— Я прямо с поезда и на Красную площадь, — размечталась Светлана.
Дезия молчала. Москва её не особенно интересовала: вместе с отцом и старшей сестрой она изъездила её вдоль и поперек. Тогда девочки не могли предположить даже, что именно из-за Дезии желанная экскурсия не состоится.
На первой примерке заказчица попросила ушить платье в боках.
— Не будет ли узко? — засомневалась мастер.
— Не будет. У меня есть импортный корсет.
Кристина Яновна тщательно булавками отметила места боковых швов, подправила плечевые швы и рукава.
На этот раз Дезия действительно старалась. Даже роман в ящике стола оставался нетронутым. Все швы были тщательно обмётаны.
— Видишь, если захочешь, то можешь работать прекрасно, — похвалила мастер.
А тем временем приближались неприятности и не только для Дезии и всех девушек, но и для их любимого мастера.
На следующей примерке дама, едва втиснувшись в платье, всплеснула руками:
— Ужас! На кого я похожа?! Так изуродовать человека! Бока выпирают. Живот торчит, как у беременной. Плечи опущены. Вы разве не знаете, что сейчас в моде прямые плечи?
— Но вы же сами… — попыталась возразить мастер.
— Что «я сама»? Вы портниха, а не я. Вы должны были предусмотреть.
— А где же ваш импортный корсет? — Кристина Яновна попыталась выйти из неприятного положения.
— Какой корсет? Вы бредите? — клиентка распалялась всё сильнее.
— Успокойтесь, ничего страшного. Мы исправим. Распорем, выпустим ткань в боках. Запас у нас есть.
Дама успокоилась и обещала прийти через несколько дней.
Кристина Яновна, расстроенная, долго сидела в примерочной. Она почувствовала себя плохо.
«Только не волноваться, всё будет хорошо», — успокаивала она себя.
— Принеси мне стакан воды, — попросила она мастера Крауклиса, заглянувшего в примерочную.
— Тебе плохо? Я позову доктора.
— Не нужно, пройдёт. Не в первый раз. Наверно, опять давление поднялось.
Кристина Яновна запила водой таблетку.
— Пора на пенсию, — она грустно улыбнулась. — Жаль расставаться с училищем. Полжизни отдано — сам знаешь.
Забрав злосчастное платье, мастер медленно поднялась в мастерскую.
— Распори боковые швы и грудные вытачки. Только осторожно, не испорти ткань, — сказала она Дезии. — Платье узко.
Дезия взялась за работу. Спустя немного времени её глаза от испуга сделались ещё круглее: на месте шва на ткани остался широкий отчётливый след от иглы.
— Горе ты моё! — простонала Кристина Яновна. — Кто же такую тонкую ткань шьёт толстой иглой?! Всё пропало! Тут уже ничем не поможешь.
— Вот тупица! Где только твои глаза были? — напали на Дезию девушки.
— Да я вельветовое платье шила. Мне и в голову не пришло сменить иголку, — оправдывалась Дезия.
— Тебе что? Кристина Яновна вон как переживает.
— Попробуй смочить, — посоветовала Даце, — может, дырки на месте шва затянутся. Да не платье! С ума сошла? Сначала возьми тряпочку.
Девочки с надеждой наблюдали, как Дезия намылила тряпочку, тщательно потёрла её и выполоскала. Даце собственноручно положила утюг на влажную ещё тряпочку и потом подняла её к свету.
— Всё равно заметно, — вздохнула она. — Не видать нам теперь Москвы.
— Нашла о чём горевать, — надменно сморщила нос Дезия. — Что там такого?
— Молчи уж, — прервала её Светлана, которая больше всех мечтала о поездке.
На другой день несчастная Кристина Яновна с платьем в руках зашла в кабинет директора.
— Обегала все комиссионки, точно такой ткани нигде нет. Есть похожая, но я без ведома той дамы не осмелилась купить. Что теперь будет?
— Извинимся, оплатим стоимость.
— Она на этом не успокоится. Как-никак жена большого человека.
— Кристиночка, дорогая, не волнуйтесь. Как-нибудь уладим. Не ошибается тот, кто ничего не делает.
— Могла ли я подумать, что выпускница, без пяти минут портниха с дипломом, допустит такую грубую ошибку? Впервые в жизни со мной такое. От стыда всю ночь глаз не сомкнула.
— Успокойтесь, идите домой, отдохните. Когда дверь закрылась, Вия Артуровна, тяжело вздохнув, подняла трубку телефона.
Ни мастер, ни девушки второй группы так никогда и не узнали, как она уладила это дело. Но дама с претензиями в училище больше не появилась.
Около недели Дезия ходила молчаливая, удрученная, потом вообще перестала ходить в училище.
— Неужели она так сильно переживает тот случай с платьем?
— Глупости, это на неё не похоже.
— Почему же тогда не появляется?
— Надо навестить её. Элита, это твоя обязанность.
Элита согласилась без особого восторга.
— А у меня суперновость! — сообщила она на следующее утро.
— Какая? Не тяни!
— Дезия выходит замуж.
— Ой, умираю. Выкладывай скорее.
— Еду в Иманту. Дверь открывает сама Дезия. На ней шелковый халат с разноцветными попугаями, длинный, до пят. На столе в хрустальной вазе шикарные розы. Она угощает меня импортными шоколадными конфетами. «Я уже объелась», — говорит, а я такие впервые вижу. «Почему не ходишь в училище?» — спрашиваю. «Потому что противно», — отвечает. Я, конечно, немею. А она выпаливает: «Я выхожу замуж!».
— За кого?
— За директора универмага где-то в провинции. У него автомашина и двухэтажный дом.
— Наверно, старикашка с лысиной и круглым животиком, — усмехнулась Даце.
— Дезия сказала, что ему за тридцать, одевается модно и весёлый по натуре.
— А я бы такого старого не хотела.
— Я тоже. И вообще, я выйду замуж только по любви, — сказала Байба и густо покраснела.
— А ты думаешь, Дезия по расчёту?
Байба пожала плечами.
— Дезия всегда к сексу относилась легко.
Светлана вспомнила, о чем Дезия рассказывала ей прошлым летом, и только теперь поняла, что это была правда. Интересно, это тот самый или нет?
— Вот дура! Потерпела бы несколько месяцев до окончания училища, — рассуждала Даце.
— Кто знает, может, нельзя ждать.
— Постыдилась бы!
— Откуда она этого папашу выудила?
— На каком-то сельском балу, — рассказывала Элита. — Он как увидел её, так больше и не отставал. С женой развёлся. Каждую неделю ездит в Ригу с розами и дорогими подарками. Сначала Дезия о замужестве и слышать не хотела, а он всё уговаривал, жить, мол, будет, как принцесса, только что птичьим молоком не соблазнял. Бенедикт достал уже и свадебное платье, присланное «оттуда». Фата кружевная с белыми ромашками по последней заграничной моде.
Через несколько дней в училище явилась сама невесте. Девочки узнали её не сразу: шуба под лису, французские сапожки, американское трикотажное платье.
— Через месяц свадьба и — чао, старая жизнь! — сообщила Дезия. — Мне здесь всё осточертело. Хочу быть свободной и жить, как мне нравится.
— Слушай, но ведь тебе ещё нет восемнадцати? — спросила Даце.
— Ерунда! Бенис обещал всё уладить. У него везде блат. Он потерял голову от счастья. Я только заикнусь о чем-то, а он уже бросается исполнять. Как собака, которой кость кинули. А как он умеет любить! С вами о таких вещах говорить нечего, всё равно не поймёте.
— Ой, детка! Иногда лёгкая жизнь становится тяжелее самой тяжелой, — вздохнула Кристина Яновна. — Надеюсь, что твоя будет счастливой!
— Да, да, да! — воскликнула Дезия и вдруг заплакала.
На свадьбу Дезии поехали Даце и Байба. После зимних каникул девушки узнали, как всё было. Дом был полон гостей. Танцы, пение, кража невесты, — всё, как принято на свадьбе. Молодой муж, пожалуй, ничего, но его мать… Старая, костлявая женщина в длинном, наглухо закрытом, чёрном платье, с золотым крестом на груди. Тонкие губы плотно сжаты, седые волосы стянуты в пучок на затылке. Дезия попросила подруг несколько дней погостить, помочь прибраться в доме. А старуха глаз не спускала с них, наверно, боялась, как бы чего не украли.
Но об одном Байба и Даце умолчали.
Однажды ночью к ним в комнату вбежала Дезия.
— Спасите, он меня убить хочет!
Бенедикт выглядел страшно: волосы растрёпаны, лицо красное от гнева.
— Будешь рожать, как миленькая. На ключ запру.
— Не хочу, не хочу, не хочу, — кричала со злостью Дезия, набросившись с кулаками на мужа.
— Простите, девушки, — извинился молодой муж, — небольшая семейная сцена.
Взяв плачущую жену на руки, как маленького ребенка, он вынес её из комнаты.
Глава двенадцатая
Экзамены
С тех пор, как много лет назад умерла жена, училище стало для мастера Крауклиса родным домом. Вся его жизнь проходила здесь, в мастерской со шкафами вдоль стен, со старыми столами, за которыми под тихое жужжанье швейных машин трудилось не одно поколение. В течение трёх лет воспитанники становились близкими и родными, как собственные дети. Боль и грусть при расставании с ними сменялись радостью и удовлетворением от того, что именно он обучил их профессии. Вот и эти тоже скоро расправят крылья и разлетятся кто куда. Сначала будут присылать письма, поздравлять с праздниками, потом забудут. У каждого появятся новые заботы, семья, дети. Уйдут эти, осенью придут другие, и снова всё повторится: радость за первый прямой шов, тайные слёзы и злость, если что-то не выходит. Во времена его молодости ремесло усваивали украдкой от мастера. Мастер был заинтересован по возможности дольше держать при себе дешевую рабочую силу, поэтому не спешил с обучением. Не то что теперь, сразу тебе и образование, и профессия. И всё бесплатно.
— Ну как? — спросил Том, выложив перед мастером приготовленный ко второй примерке пиджак. Мастер тщательно проверил работу.
— Неплохо, всё правильно. Из тебя, Том, со временем получится отличный портной, но ты никогда не станешь мастером своего дела, как твой отец.
— Почему?
— Для тебя главное — выгода: сколько ты получишь за работу, а для твоего отца самое важное, насколько хорошо будет чувствовать себя человек в сшитой им одежде. Твой отец вкладывает всю душу в свою работу.
— Прошли те времена, когда эта душа чего-либо стоила. Таких, как вы и мой отец, можно сосчитать на пальцах одной руки. Теперь деньги в цене. Даже в больнице тебе утку не поднесут, если не заплатишь. Большинство работает ради денег. Вот конвейер на заводе. Попробуйте полюбить винтики, которые надо закручивать день за днём, год за годом. Некоторых тошнит при виде их. Нет, если уж продавать себя, то по возможности дороже. Поэтому я и выбрал профессию портного. Если у меня будут деньги, я смогу всё: отправиться на южный курорт, в заграничное путешествие, приобрести роскошную мебель, картины, обедать в дорогих ресторанах…
— Философия эгоиста, — прервал его мастер.
— Почему эгоиста? Я хорошо делаю своё дело и требую, чтобы мне хорошо заплатили.
— У человека только один живот.
— Это да. Но мне не всё равно: есть котлету с макаронами в душной столовой, или курицу с шампиньонами в ресторане «Интурист». И совсем не всё равно: надеть пиджак, который выпускает фирма «Дзимтене» тысячами, и все похожи, как куриные яйца, или сшитый по новейшим заграничным образцам и подогнанный точно по моей фигуре. По улицам ходят тысячи одинаково одетых людей. Смотреть противно. За границей, например, каждую модель выпускают небольшими партиями.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |