В одиночестве Великая Сила.

Из серии

«Вслед за Солнцем»

Через Лёд и Огонь

Аргентина

Часть 2

РаТырьЛюд-ДуРаК

(Константин Журавлёв)

В одиночестве Великая Сила.

Только в одиночестве

человек может позволить себе

быть со всем Миром.

Часть первая – Холод и Лёд

Время в гостях пролетело незаметно, а Роберто так и не вернулся с Бразилии.

Приведя дом в порядок, и вновь закинув увесистый рюкзак на плечи, я оглянулся, чтобы ничего не оставить. Положив ключ на стол, за которым работал каждый день, смотря в открытое окно с видом на город и снежные горы, я шагнул за порог, и захлопнул дверь.

Каждый раз, когда я собирался с насиженного места, всегда, когда касался своей палатки и спальника, упаковывая их, когда закидывал тяжёлый рюкзак на плечи, я чувствовал неимоверную лёгкость и всё заполняющее счастье Свободы.

Ушуайя, город на Краю Света, оставался позади. Всюду вдоль дороги капала вода. Божественная вода нисходила с небесных вершин в раскрытые ладони. Вырисовывая каждую морщинку старой горы белоснежными изгибами, она становилась лучезарными кристаллами на зелёном мху, который навис на отвесных скалах у самого подножия. Наполняя ладони, она вливалась в рот, преподнося чуть сладковатый мягкий вкус талого снега.

Я возвращался по той же дороге, что привела меня в незабываемое место.

С лёгким сожалением вернувшись на основной материк, я уверенно двигался на север через города, которые стали казаться родными. Ночлеги на побережьях Атлантического океана стали привычным делом. Приближаясь километрами к экватору, ночи стали теплее, но по-прежнему морозящими тело. Если останавливался на заправочных станциях, то доставал из мусорных баков весь коробочный картон и подкладывал под палатку, чтобы земля или камень не холодили снизу.

Ночью, когда на трассе машин практически не было, я покинул тёплую кабину грузовика, и оказался на перекрёстке двух дорог, одна из которых вела на запад к ледникам. Асфальт сверкал изморозью в свете нескольких фонарей. Недалеко от развязки находились строительные фургоны ремонтников трассы. Заглянув вовнутрь одного фургона, я объяснил, что мне нужен тёплый ночлег. И после свежей пиццы с большим количеством расплавленного сыра в приятной компании, меня расположили на одну из кроватей в небольшой комнатке кирпичного строения.

На следующее утро, долго плетясь по трассе, я всё же сел в кузов пикапа. Небольшая скорость движения леденила всё тело до костей. Надев имеющуюся одежду, и раскинув палатку в кузове, я залез в спальник и завернулся в свой походный домик с головой. Мы поднялись на высоту, где снег продолжал лежать мёртвым белым листом, укрывающим горы и холмы. Чуть выше снегопад заполонил окружающее пространство, скрыв в себе всю красоту линий женственной Природы. А я переместился в тёплый салон автомобиля, в котором ехали два столичных писателя.

Мы приехали в El Calafate. Деловые мужички выгрузили свои чемоданы в отель, и мы продолжили движение на ледник. Подъехав к пропускному пункту, и узнав стоимость за вход в национальный парк, я покинул машину. До ледника, по словам местных, было всего девять километров, которые я мог осилить пешком. В пять часов вечера я попрощался с друзьями-журналистами, и пошёл чуть в обратную сторону. Скрывшись за поворотом, и перевалив через забор, я начал подниматься на холм, чтобы обойти контроль стороной. Пробираясь через заросли, проходя небольшие каньоны со струящейся водой, я всё же спустился и вышел на трассу за другим поворотом. Уже начинало смеркаться. Я надеялся, что у ледника будет какое-либо место, где можно было бы переночевать, и не замёрзнуть за ночь.

Стемнело быстро. Редкие машины возвращались в сторону города, освещая дорогу двумя глазами. И каждый раз, при виде света, я нырял в чащу, чтобы не быть обнаруженным. Не хотелось бы, чтобы охрана выпроводила из закрывшегося парка. Последней машиной был пикап с писателями.

Почти полная Луна, закутавшись в облако, и облокотившись на верхний склон горы, освещала путь. Ночная дорога то поднималась наверх, покрываясь снегом и льдом, то уходила вниз, становясь чистой от мерзлоты. По левую руку распласталось большое озеро, по которому изредка проплывали осколки ледника. Горные реки пересекали трассу, пробегая под небольшими мостами и издавая шипящие звуки, заполняющие всё ночное пространство. За каждым поворотом я ждал завершения пути. По временным расчётам я давно уже должен был преодолеть сказанное расстояние.

Рюкзак тяжелил плечи. Частые остановки с небольшим количеством еды и ледяной водой из рек слегка возвращали силы. И вот, когда уже планировал останавливаться на ночлег, я услышал шум электрогенератора. Чуть в стороне от дороги расположилось какое-то сооружение. Охрана не позволила заночевать, указав, что в семи километрах находится ледник и ресторан. За плечами уже более двадцати километров, и оставшиеся семь показались сущей мелочью.

Начались крутые обледенелые подъёмы и спуски, и опасность хорошо поскользнуться. Луна скрылась за высокими горами. Но вот, спустя пройденное расстояние, в три часа ночи, я вышел к большому ресторану. Из непроглядной темноты доносилось устрашающее, неимоверно объёмное потрескивание ледяных массивов.

В округе, из строений, был лишь один ресторан. Не желая общаться с охраной, я спустился по наружной лестнице на цокольный этаж и обнаружил открытый общественный туалет. Раскинув палатку под умывальниками, я уснул в звуках редкого мышиного писка.

Утренний будильник прозвенел перед рассветом. Закинув палатку со спальником и сумку с едой в снежные кустарники, отправился фотографировать.

Ночь забрала с собой слепую тьму, и перед взором предстал ледник голубого цвета Perito Moreno. Он возвышался над двумя озёрами на высоту в двадцать тридцать метров. Зарождающийся на вершинах далёких гор талой водой, он медленно полз вниз. Сантиметр за сантиметром, единственный в мире ледник, на который не влияют внешние изменения климатических условий, и который находится в полном равновесии с собой, преодолевал расстояния в десятки километров к двум озёрам. Острые пики ледяной реки благородного синего цвета стремились вверх к небу. Подталкиваемый льдами на склоне каменного хребта, он трещал от напряжения. Голова твёрдой реки упиралась в отвесную скалу, которая была в несколько раз выше него, и льду ничего не оставалось, как хрустеть и сокращаться. Часто можно было увидеть, как двадцати пяти метровый кусок полупрозрачной воды с оглушающим грохотом и рёвом пластом обрушивался в одно из озёр, разбиваясь на мелкие осколки, и расходясь кругами от центра падения. Порою остриё льда вонзалось в водную гладь, утопая с макушкой, после чего выныривая чуть меньше, чем на половину, начинало плыть от собратьев.

В моменты падения кусков гладкое зеркало озера превращалось в штормовое море, волны которого стремительно преодолевали сотни метров и разбивались о близ лежащие скалы.

Фотографы, приезжающие на место съёмок в разрешённое время теряют самое драгоценное солнечное освещение – Божественный восход.

После заката я вернулся к ресторану. Спустившись вниз на место ночлега, я начал располагаться ко сну, как спустилась охрана. После моих объяснений они позволили остаться ещё на одну ночь.

Утро возродилось белоснежным хлопком, укрывшим все деревья, кустарники, строения и дорожки для прогулок. Вода же снова была чиста от вчерашних осколков.

Ближе к вечеру, я сел в медицинскую машину и направился в город. Я уезжал, а за окном исчезала Сказка. Освещённая ярким дневным светом она прорисовала голубую реку меж белоснежных гор змеиной лентой. Облака, не переставая преображаться на куполе, своей нежностью и ватностью подчёркивали контраст с тысячелетним ледником.

В центре города я нашёл дешёвый ночлег с возможностью приготовления еды. В магазине купил картошку с помидорами, и сытно покушал, компенсируя несколько голодных дней.

Часть вторая – Пылающий Вулкан

В одном из небольших городов атлантического побережья Caleta Olivia, куда под вечер приехал с местным индейцем, я долго бродил по центральной части города, дабы найти пристанище для сна.

В Аргентине многие молодые люди зарабатывают на жизнь тем, что дают разнообразные представления перед стоящими на светофорах автомобилями. Это может быть и огненное шоу, и песни под гитару, и цирковые номера, и многое другое. Так, зависнув на одном из представлений, я познакомился с Николясом, и он пригласил в квартиру на ночлег.

В компании друзей мы пришли в невзрачный двор многоэтажных домов. Мои ожидания бедной квартиры не оправдались. Родителей не было, и мы, приготовив ужин, и наевшись до отвала, провели практически всю ночь в общем веселии. Николяс учит детей в цирковой школе, преподавая жонглирование, эквилибристику и комические цирковые номера. В одежде клоуна, он, со своей подругой и собачкой устроили импровизацию, которая долго всех смешила.

Проснувшись незадолго до полудня, я откинул занавес оконной шторы и увидел в свете ярких лучей Атлантический океан. Сильный ветер шумел за окном, раскачивая высокие деревья, и нагоняя волны к берегу.

Не разбудив ребят, я ушёл, взяв на память один поролоновый красный нос клоуна.

Дни стали теплее. Жаркое Солнце согревало от сильного ветра. Машины и водители летели потоком. Я возвращался в покинутую месяц назад осень.

Вышагивая по трассе за пределы маленького городка, окрестности которого состояли из полуразрушенных редких домов, и деревообрабатывающих дворов, я сел в остановившийся междугородний автобус, который я не останавливал.

Весь салон был в нашем распоряжении, в распоряжении жены водителя и их озорного малыша. Долгое время я стоял у большого лобового окна и рассказывал о приключениях путешествия, иногда показывая фотографии, или, играя с мальчишкой в машинки, бегал по центру салона. Но когда стемнело, и язык устал болтать, я ушёл чуть дальше назад, включил музыку в наушники, и окунулся в звёздную ночь, которая расстелилась за окном плывущего по трассе дома на колёсах.

Мы ехали долго, в El Bolson, и должны были проезжать Esquel, где Габи гостила у своих родителей, где мы проводили долгие загородные прогулки. Но чем ближе мы приближались, тем сильнее мне хотелось свернуть в Esquel. Мне хотелось стереть Путешествие, и остановится в Аргентине.

Километровые столбы, словно хладнокровные часы, отсчитывали приближение и необратимость.

Приехали в El Bolson за полночь, и я снова расположился на ночлег в саду Мартина. Ночь надувала тёплым северным ветром. Высокие стройные деревья сильно раскачивали своими головами.

Долгое время я сидел на зелёной траве и сухих листьях у журчащего ручья и писал заметки в дневник. Несколько раз я убирал блокнот в сумку вместе с чернильным пером. И несколько раз доставал его, чтобы не потерять новые мысли.

Раскинув спальник у самой воды, я опустил левую кисть в бегущую воду, а глазами взлетел к мерцающим звёздам.

Наутро я шёл по городу, вдыхая страну, её культуру, надписи, архитектуру, жизнь. И вдруг мне стало не по себе. Я почувствовал, что в любой момент могу проснуться в бедном, зачернённом углём, доме, и мне нужно будет идти на нежеланную грязную работу. А вся сказка Путешествия была только коротким сном параллельного мира.

И чтобы я сделал после этого? Вышел бы из дома и ушёл бы прочь?

Не стоит тяжелить Сердце. Тяжесть не позволит Ему взлететь и принести Свет людям.

Ближе к вечеру я всё же доехал до небольшого городка Villa La Angostura, что расположился в тридцати километрах от извергающегося столбом пепла чилийского вулкана Puyenhue.

Остывшее облако, некогда кипящее и плывущее под пластами земной коры, найдя щель в однородном камне, огненным жерлом вырвавшись на свободу из замкнутых объятий, укутывало серой пылью, когда-то сверкающий в солнечных лучах пейзаж.

Столб серой муки тучно летел из-под проезжающих по трассе машин. Накинутый на нос шарф не спасал от скрипа на зубах. Песчаный туман слепил глаза и закладывал ноздри. Хлопья серой тины распластались на зеленоватой воде, покрыв озёра, и превратив их в идеально гладкую бежевую степь, слегка исполосованную бегущими ветрами. Густым вязким дымом, в несколько колец, облако пепла расползалось в стороны, осыпаясь на дно когда-то кристального озера, и усыпляя золотые и багровые деревья, жилые дома и тяжёлые камни горных вершин. Пепел и песок стали снегом, который, не прекращаясь, сыпался с неба и покрывал шляпу, плечи и рюкзак. День стал ночью. Мир превратился в детскую песочницу. Бледные серо-голубые облака с тёмной пыльной окантовкой скользили по песочно-пепельной небесной пустыне вулкана, под которой пролетала чайка, вобравшая в свои крылья изумрудный цвет шуршащих озёр.

Природа была безупречна и совершенна, сказочна и таинственна. Для фотографии, но не для людей. Для человеческого глаза Природа стала тяжёлым полумёртвым временем. Город практически замер.

Даже Конец Света будет бесподобно красив и прекрасен.

- Что ты будешь делать, если к тебе будет приближаться Конец Света?

- Сидеть на крыше, свесив ноги вниз, и любоваться.

Я прошёл по центральной улочке городка, и пришёл на прежнее место к берегу озера за городом, где провёл несколько ночей по пути на Огненную Землю. Мужчины, практически не останавливаясь, скидывали толщу пепла с крыш домов, как это делают в Сибири в начале февраля со снегом, и вывозили на одноколёсной тачке к деревянным пирсам.

Несколько человек узнали меня, сказав, что видели месяц назад гулящим с фотоаппаратом.

Первая ночь прошла успешно. По тенту, не переставая, молотил пепел, засыпая нижние края, и слегка убаюкивая своей монотонностью.

На следующий день, гуляя по окрестностям, я обнаружил масштабы происходящего. Уровень воды в озёрах поднялся на несколько десятков сантиметров. Лодки и яхты, окутанные не тонущими вулканическими камушками, приостановили прогулки. Птицы не могли нырять за рыбой, теперь им требовались другие озёра. Кто знает, какое количество насекомых было погребено под толщей, и какое количество лесных животных не сможет добыть пищи с земли.

Всё стало одиноким и безрадостным.

На вторую ночь, как обычно, побегав по берегу для того, чтобы разогреть тело перед сном, я погрузился в палатку и уснул. Влажный спальник разбудил через пару часов.

На улице шёл дождь. Мокрый пепел оседал на тент тяжёлой грязью, ломал конструкцию, прижимая её к земле, и пропускал воду вовнутрь. Сон так продолжаться больше не мог, и я попытался переместить ночлег под ветви дерева. Вытащив все вещи, и перетаскав их в сторону, я поволок палатку к новому месту. Но ветви не спасали.

Джинсы, куртка, обувь, перчатки и шляпа – всё было в пепельной влажной вязи. Сумка и рюкзак, палатка и спальник неизбежно покрывались вулканической деятельностью.

Мокрый пепел утяжелил линии электропередач, оборвал их и оставил побережье озёр без света.

Собрав основные вещи, я пришёл в полицейский участок и попросил ночлег. Меня привели в одну из комнат, где стоял большой вытянутый деревянный стол и несколько лавочек.

Положив влажный спальник вдоль камина, а поверх него часть снятой одежды, я лёг лицом к огню, и стал засыпать в пылающих языках потрескивающих поленьев.

На рассвете, признаком которого было небольшое просветление в атмосфере, я забрал палатку с берега, принёс под деревянный навес, где находились полицейские лодки, и разложил сушиться. Когда ткань немного просохла я начал процесс очищения от пепла. А в это время в участок приехали полицейские полковники и генералы, дабы проверить обстановку. Вместе с начальством прибыла и новая униформа.

Один из молодых служивых, засучив рукава, смесил тесто, и разделив на кусочки, выкатывал небольшие лепёшки стеклянной бутылкой. После чего эти лепёшки погружались на несколько минут в раскалённое растительное масло. Получались неплохие вспухшие пирожки без начинки. Полковники и генералы же оказались приятными весельчаками компании.

Выйдя из города, я легко сел практически в первую же попутку, превратившуюся из бордового пикапа в серую скрипящую машину, и проехал семь придорожных унылых озёр. Вулканическая вязь завершилась.

С этой стороны, куда не дул ветер, можно было разглядеть жерло огнедышащего вулкана, выплёскивающего раскалённую магму в окружающую среду. Подножие непрерывно сотрясалось. Клубящийся столб тёмно-серого цвета взлетал на километры. Ударяясь о синий купол неба, он растекался по его поверхности, становясь огненно-ярко-кровавым. Непрекращающиеся молнии сверкали внутри плоской фигуры, рождая залпы грома. Ветер выдувал из столба лёгкую смесь, которая тут же начинала обрушиваться ливнем на землю.

Вулкан жил собственной жизнью, недоступной человеку. Краски, масштаб и контраст этой жизни поражали воображение.

Доехав до города San Martin de Los Andes, нашёл недорогой ночлег, и выстирал все свои походные вещи.

Город теперь позади. Позади сувенирные лавки, туристические прогулки, суета. Теперь со мной только дорога.

Природа снова ожила. Раскинувшись холмистыми прериями по местности, исполосованной несколькими небольшими реками, облачённая в небольшое количество высоких кустарников, она легко дышала чистым осенним воздухом.

Затемно, около небольшого моста, где я остановился в прогулке и провёл больше часа в ожидании транспорта, я сел в легковой автомобиль. Не отказавшись от предложения о ночлеге, я уехал на несколько километров в сторону от трассы в горы, в поселение, где живут в условиях дикой природы индейцы Мапуче.

Мы подъехали к деревянному забору и покинули машину. Меня пригласили в дом. Это был дом, больше напоминающий простенькое советское место для ночлегов на загородном участке в позднее осенний сырой и холодный период, с сильно натопленной буржуйкой, около которой рассыпались щепки и опилки от деревянных веток, выложенных вдоль неряшливо окрашенной бетонной стены. Две рыжие кошки нежно мурлыкали, иногда пофыркивая, лежали у металлической пылающей печки, стоящей на кирпичах.

Через некоторое время мы перешли в соседний более уютный дом, где меня познакомили с младшими поколениями семейства, и мы сели ужинать за большой стол. На столе был и рис с кукурузой, и жареное мясо, и салат, приправленный майонезом, и выпеченный свежий хлеб, и простая горная вода. Каждый накладывал в свою тарелку сам и приступал к трапезе. И лёгкая непринуждённость детей не требовалась для того, чтобы создать приятную атмосферу общения

.

Индейцы тоже влились в той или иной степени в поток европейской цивилизации. Помимо выращивания овечек, из шерсти которых плетут нитки, и шьют одежды, разведения коров, и прочего домашнего сельского хозяйства, индейцы делают артесанию – различные творческие украшения из металла, камня, дерева или кожи на продажу туристам.

Проснулся я на мягкой перине под толщей одеял. В комнате было прохладно, и горячий чай пришёлся кстати.

Попрощавшись с семьёй, я зашагал к трассе.

Дома располагались на склонах гор с редкими высокими деревьями. Скинув листву, ветви худощаво смотрели вверх. Всюду паслись белые овечки. Сырая земляная дорога убегала змейкой вниз. Вдали высился белоснежный спящий вулкан, окутанный в подножии серыми облаками. Проходя мимо встречных домов, жители которых добро приветствовали путника, я чувствовал вдохновение, и предвкушал чудеса и магию новой страны, до границы которой оставались считанные километры.

FollowSun.ru

vk.com/followsun

Konstantin Zhuravlev Константин Журавлёв ©

Дата добавления: 2015-08-28