«Когда – нибудь она найдет того,

«Остывшая симфония»

«Когда – нибудь она найдет того,

«настоящего», но пока ей не к спеху.

И она проводит время с «ненастоящими»

Януш Леон Вишневский «Система отсчета»

«Музыка — лучшее спасение от боли любого вида»

Шахид Капур

Ангелина в очередной раз протерла смычок. Она отчаянно волновалась перед отчетным концертом. Надо заметить, что зря. Она занималась скрипкой, сколько себя помнила. Музыка была ее истиной страстью, ноты – библией. Вся ее маленькая квартирка завалена нотными тетрадями, дисками, пластинками, портретами великих композиторов и книгами о них. Она и сама была будто скрипичный ключ. Нечто важное, знаменующее начало чего – то великого, лаконичное и значимое, изящное и одинокое просто потому, что величественностью своей стоит в стороне, в самом начале. Это уже потом идут другие, плетущие узор, соприкасающиеся и творящие истории, а она знаменует их появление, без нее, они – ничто. Просто детали паззла, она же их начало, схема картинки.

Такой была Ангелина. Имя ей подходило, сущий ангел. Высокого роста, необычайно тонкая, с высоким светлым лбом и голубыми глазами – льдинками. Совсем другая. Не такая, как все. Она неизменно ходила с высоким пучком, в светлых легких одеждах. Была ранима и скромна, при виде боли болела сама. Не из этого мира. Легкая и откровенная. Даже слишком.

Главное в мире – гармония. Если есть Инь, поблизости Янь. Если есть светлое, рядом темное. Нежное и страстное. Откровенное и кокетливое. Была и та, что уравновешивала Ангелину. Диана. Лучшайшая ее подруга. С детства. Диана была именно женщиной. С округлыми томными формами, густыми каштановыми волосами. Глазами шоколадно – карими и пухлыми губами. Имя ей была истовая страсть. Диана меняла любовников со скоростью света. Мужчины таяли от одного взмаха ресниц, но мало кто знал, точнее, знала только Ангелина, как Диана ждала «его». Того единственного, о котором мечтают в детстве все девочки. Чтобы не ошибиться, Диана проверяет каждого. Ангелина же нет. Она просто застыла в немом ожидании, оживая лишь на нотном стане.

Они всегда были подругами. Абсолютно всегда. В детском саду спали на соседних кроватках, в школе сидели вместе, теперь вот играют в оперном театре. Тоже рядышком. Они настолько непохожи друг на друга, что все просто диву даются, как они вообще могут находиться вместе. Но все же они вместе. Вот уже сколько лет. Им уже по двадцать пять. Родители Дианы беспокоятся о слишком большом количестве мужчин в жизни их дочери, родители Ангелины, наоборот, по поводу их отсутствия. Но они ничего не меняют. Просто есть друг у друга.

Ангелина в очередной раз выдохнула, и хрустальные глаза наполнились страхом. От этого концерта зависело многое, прискорбно осознавать, что основной ее конкуренткой является ее же дорогая Диана.

- Готова? – прозвучал до боли родной голос.

Обернувшись, Ангелина увидела Диану и просияла. Подруга даже в скучном концертном плате, походящем на форму школьницы, выглядела на все сто.

- Готова… - ответила Ангелина, и они пошли на сцену, держась за руки. Как обычно.

Отыграли великолепно. Жюри вынесло свой вердикт – на первое место выдвинулись Ангелина и Диана, впрочем, никто в этом и не сомневался.

Банкет был в самом разгаре, и Диана танцевала вот уже пятый танец. Ангелина же наблюдала за подругой из – за стола. Наконец, появился их концертный директор в сопровождении незнакомца.

- Анджей, вот собственно и весь мой коллектив! – звонко провозгласил он, привлекая всеобщее внимание.

Незнакомец, именующийся Анджеем, оглядел присутствующих взглядом хозяина. Так вожаки смотрят на прайд, снисходительно тряся гривой. Однако, гривы у Анджея не было. Его волосы, иссиня – черные, были уложены на манер сицилийского мафиози, да и вообще во всем виде его было нечто маняще – преступное. Совсем немного загорелая кожа сияла и служила идеальным фоном для шоколадно – карих, пронзительных глаз, греческого, чуть с горбинкой носа, чувственного небольшого рта и внушительного подбородка. Такой подбородок называют обычно волевым, но не в этом случае. Он весь был как титан, волевой, стойкий, может слегка нагловатый. Просто глядя в его черты лица, небольшие морщинки вокруг глаз, можно было сказать лишь одно емкое слово – лидер. Он был высок, широкоплеч и на фоне небольшого полноватого директора казался и вовсе гигантом. Анджей был облачен в безупречный серый костюм и белоснежную рубашку, на фоне которых лицо его казалось еще более бронзовым, а глаза – сияли, подобно даже не каменьям, так плещется вода в лунном свете. Темная, пугающая, но от того не менее манящая.

Ангелина чуть не уронила бокал. Впервые мужчина так увлек ее. Она сидела, наблюдая, как он ведет себя. Как изысканно открывают его запястья при повороте руки, как он жестикулирует, совершенно ни на кого не похоже, как слушают его, словно боясь спугнуть саму музу. Мужчины вдруг стали наклонять головы, немного сутулясь, будто преклоняясь перед новым вожаком. Видимо так, делают поверженные самцы прайда. Да и самки соответственно. Прогибаются перед ним, случайно роняя лямочки с плеч, обессилевшие вдруг до такой степени, что нуждаются даже в мелочной помощи. Его помощи. А предводитель прайда, снисходительно кивая гривой, делает лишь то, что должен. Показывает, кто тут хозяин. И так по – новой. Цирк.

Ангелина же не вознамеривалась принимать участие в представлении и на «Ап!» прыгать сквозь горящее кольцо. Она решительно, поставив бокал на стол, вознамерилась отправиться к выходу, но тут же была остановлена возгласом директора:

- А вот и одна из наших прим!

Девушке пришлось обернуться. Как же она ненавидела такие моменты, вот сейчас необходимо натянуть фальшивую улыбку, притупить приступ мигрени самовнушением и действовать. Она обернулась, тряхнув белокурыми локонами, и замерла.

- Анджей… - сказал он просто, предложив ей руку.

- Ангелина, - тихо – тихо представилась она.

- Она у нас гений, - начал было директор.

- Я сам… - добавил Анджей тоном мягким, но не требующим возражений.

Директор вдруг растворился. Как все остальные. Мир стал вдруг шоколадно – карим…

- Итак, вы – гений? – спросил он, мягко улыбаясь.

- Да нет, - почти прошептала она.

- Она скромничает! – прозвучал вдруг голос Диана, - Диана!

- Анджей! – ответил он, явно обрадовшись ее появлению.

Диана, переодевшаяся после концерта, выглядела просто сногсшибательно. На ней теперь был корсет, поднимающий и без того высокую грудь и юбка – карандаш, обтягивающая бедра. Яркий макияж, пышная прическа… И Ангелина снова чувствует себя потерянной маленькой девочкой.

- Ангелина действительно гений… - томно продолжила она, уже раздев его в мыслях.

- А вы подруги? – спросил удивленно Анджей.

- Да. Все удивляются, - протянула Диана, хлопая ресницами, - мы такие разные…

- Да… Но обе прекрасны, - сказал он, глядя прямо ей в глаза.

- Спасибо, - тихо сказала Ангелина, словно напоминая о себе, - мне пора…

И она выскользнула из-под его руки и словно побежала к выходу.

- Что это с ней? – спросил он непонимающе.

- Она просто смущается…

- Энжи, куда ты пропала? – шептала сонно Диана в трубку.

- Не хотела вам мешать, - ответила Ангелина сдержанно.

- Что с тобой? – спросила Диана, - и не вздумай мне лгать…

- Я тороплюсь… - ответила Ангелина и силой швырнула мобильный.

Она была зла. Чувство новое. Обескураживающее. Впервые с ней рядом был такой мужчина, впервые ей захотела остаться, а Диана… Собственно Диана не сделала ничего особенного. Если рассуждать о прайде, то она и есть самая главная сильная самка. Королева – львица. Ангелина же скорее плетущийся в хвосте детеныш. И так было всегда. И так всегда будет.

- Тебе должно быть стыдно. Ты не должна злиться на свою лучшую подругу! – сказала Ангелина зеркалу и пошла искать мобильный, - Алло…

- Что еще? – спросила уже бодрая Диана.

- Извини, - тихо шепнула Ангелина.

- Я сейчас приеду и поговорим…

Диана стояла на пороге уже через полчаса. Она была также прекрасна в коротком платье на высоких каблуках, как и вчера босиком на танцполе.

- Энжи, у тебя есть что выпить? Голова раскалывается… - пробурчала она, едва войдя.

- Нет… - растерянно ответила Ангелина.

- Да… У кого я спрашиваю, - сказала Диана, закатывая глаза и вытаскивая из сумки бутылку белого вина, - бокал хоть есть?

- А тебе не рано? Еще и полдень не настал? – спросила Ангелина, скептически глядя на подругу.

- Полдень не настал? – с ужасом спросила Диана, - а я уже на ногах?! Ужас!!!

- Переживешь, - хохотнула Ангелина, - смотрю, хорошо повеселилась вчера?

- О, да… Он невероятный… - пройдя на кухню и усевшись на подоконник, выдохнула Диана.

- Ди, ты всегда так говоришь… Он невероятен, сексуален, умен, притягателен, а потом этот он вдруг испаряется… или ты сама его испаряешь… - бормотала Ангелина, возясь с бутылкой.

- Что с тобой? – вспыхнув, воскликнула Диана.

- Да ничего! – почти кричала Ангелина, вдруг уронив бутылку, - черт…

Диана разразилась хохотом и, вскочив, тряхнула подруга за плечи.

- Ты что? Чертыхнулась??? Священников сюда!!! Где у тебя святая вода… - заливалась Ди.

- Зачем? – улыбаясь, спросила Ангелина.

- Облить тебя… - продолжала Диана, - хорошо хоть не разбилась.

- Да уж… Это главное… - съязвила Ангелина, поднимая бутылку.

- Я не пойму тебя что – то… - ответила Ди, мигом посерьезнев.

- А понимала? – тихо – тихо шепнула Ангелина.

- Последние двадцать пять лет, - обиженно добавила Диана, - где бокалы?

- Прекрасно знаешь…

- Ничего не понимаю, что с ней творится… - прошептала Диана, выпуская струйку дыма в окошко.

- Так и не разговариваете? – спросил Анджей, потянувшись в постели.

Он смотрел на нее и диву давался. Диана была прекрасна всегда и во всем. В скучном концертном платье, в шелках на приеме, сейчас в его рубашке. Неистовая, страстная женщина с грудью четвертого размера и мозгом Эйнштейна в секунду перевоплощается в маленькую наивную дурочку. И прекрасна в любом образе.

Они встречались уже несколько недель. Женщины бросали на него обреченные, на нее ненавидящие взгляды. А они часами не выбирались из постели и плевали на общественное мнение. Новый яркий роман Дианы никого не удивлял, да ей было абсолютно безразлична реакция окружающих, всех, кроме одного человека. Ангелина, часть ее души, лучшайшая ее подруга, упорно игнорировала все последние недели, общаясь лишь в рамках этикета при всех и, умолкая наедине. Причина была очевидна всем, кроме самой Дианы. Они никогда не конфликтовали из – за мужчины, и теша сначала свою гордость, а потом уже лелея росточек обиды на молчание подруги, Ди сама решила замолчать.

Они уже не скрывали своих отношений, прерывая репетиции поцелуями. Он не спрашивал, сколько у нее было мужчин, она о его намерениях, Ангелина же, на фоне их страсти погасла вообще.

На трясущихся ногах она поднимала тело, терзаемое судорогами, и буквально несла себя домой. В глазах пылающими фантомами мерцали только руки Дианы, обвивающие Анджея, их губы, слитые воедино. Ангелина ненавидела себя за эти чувства. Ненавидела Диану, Анджея, их страсти, поцелуи на сцене, секс в гримерке. Их гримерке.

Ее подруга, ее гримерка, ее мужчина… В мечтах ее мужчина. И Ангелину рвало. Тошнило до крови. Тошнило от безумного желания, тошнило от ненависти к самой близкой подруге и от нее самой тошнило. И от себя самой. Рука тянулась к телефону, но образы в голове запрещали набирать ее номер, да и сама Диана перестала попытки общения.

- Значит, он дороже ей… - шепнула она зареванному отражению.

- Значит, гордость ей важней, - шепнула в зеркало Диана на другом конце города…

II

- Ди, вот скажи мне, что ты тухнешь в драматическом? – спросил как – то Анджей душным летним вечером, сидя за пианино.

Диана, прервав свою игру, отложила смычок.

- Что за вопрос? – удивленно спросила она.

- Ну, ты же талантлива. Вы с Ангелиной ярко выделяетесь на фоне этих недоучек провинциального оркестра.

- Ну, начнем с того, что Ангелина и Диана уже не «мы», а просто две примы провинциального оркестра. А во – вторых, прадед Ангелины собрал этот оркестр, и она никогда оттуда не уйдет. Они всяческие семейные ценности там, приличия разные, долженствования…

- А у тебя, выходит, нет?

- Ну, почему же нет. Ангел, она хорошая. Знаешь, принцесса. Спать в десять максимум, никакого алкоголя, мужчин. Я уснула с тобой в первый вечер знакомства. Она не сделала бы этого, даже если б ее жизнь от этого зависела. Она очень хорошая.

- А ты?

-А я, Анджей, плохая. Истеричка, алкоголичка, к сексу отношусь ни к как обязанности в отношениях, а как к естественной потребности. Я хочу есть, я иду и ем, хочу секса – занимаюсь сексом. У нее же все не так. Условности. Жизненные преграды…

- Я не думаю, что ты плохая…

- Когда ты на меня смотришь, ты вообще не думаешь…

Ангелина сидела, обняв себя за колени. Ей до боли ее не хватало. Они еще никогда так долго не разговаривали. Никогда за двадцать пять лет. Быть может, только тогда, когда и вовсе не умели разговаривать. А теперь Диана с ним, Ангелина – одна. Она променяла ее, наплевала на чувства, просто взяла то, что сама себе присвоила. Ведь видела же все по глазам, узнала, но не уступила.

- Ну, и черт с ней… - прошептала Ангелина и разрыдалась, вспомнив, как Диана трясла ее тогда.

Эти два месяца равны были веку.

Они встретились все же. Лицом к лицу у сцены. И Диана обомлела, заметив разительную перемену в подруге. Ангелина, и без того невероятно стройная, стала теперь в половину меньше. Она походила на жертву конц – лагеря. Совсем прозрачная, призрачная, глаза, будто выцвели, губы сухие, бледные.

- Здравствуй… - прошептала Диана, и слово это, как подброшенный хрустальный бокал, зависло на миг меж ними и рухнуло, разлетаясь вдребезги у их ног.

- Здравствуй… - тихо бросила в ответ Ангелина, и снова – хрустальные обрывки.

Они глядели друг другу в глаза, и каждая искала в них что – то особое. Ответы. Вопросы.

- Как ты? – робко спросила Диана, и ниточка меж ними зазвенела.

- Как он… - выдохнула Ангелина. Хлопок. Нить разорвана.

Диана смотрела вслед удаляющейся подруге, сгорбленной, как титан под тяжестью небес, оставляющей шлейф духов, словно просроченных, должных дарить впечатления, но не справляющих со своих задачей. И что – то необъяснимое рвало в груди, заставляющее вспоминать как они дули друг другу на сбитые колени, как Ангелина прятала сигареты Дианы, выслушивала страхи о нежелательной беременности, прочищала той желудок после удачной гулянки. Их всегда был двое. А теперь оторвали на живую половину. Более того, Диана оторвалась сама. И больно так стало, до темноты в глазах…

В глазах Ангелины потемнело. Она сидела на кровати, допивая бутылку вина. Такое вот уж точно впервые в ее жизни. Они с Дианой месяц не сталкивались, пока Ангелина была на больничном. И вот. Внутренне она была готова к встрече, но увидев ее такую родную, предавшую, сердце Ангелины словно умерло, обрушившись в желудок. И теперь она была пьяна. Впервые абсолютно пьяна. И так захотелось позвонить, просто набрать ее номер. Позвонить.

- Мне надо ей позвонить… - твердила в сотый раз Диана, подливая себе в бокал.

- Надо – позвони. Напиваться то зачем? – бурчал Анджей.

- Тебе не понять… Не понять, что это такое…

- Ну, да куда уж мне.

- Она лучше нас всех…

- Что же ты с ней третий месяц не общаешься?

- Из-за тебя!!!

- То есть, я виноват?

Диана лишь утвердительно кивнула, спьяну икнув.

- Это уж слишком. Думаю, тебе стоит поехать домой сегодня.

- Думаю, мне стоит там и остаться…

Ангелина вошла в квартиру, сбросила туфли и, сунув ноги в тапочки, наконец, почувствовала себя человеком. Одно новое сообщение на автоответчике. И буря мыслей… Столько надежд…

- Я ушла, Ангелин, больше всех на свете мужчин вместе взятых я люблю свою подругу…

И Ангелина осела на пол перед телефоном, как перед святым образом.

Анджей много курил, исписывая нотные тетради. Впервые за несколько лет после смерти его жены, он начал снова творить. Несомненно, тому причиной была Диана. Она ушла. Самолюбивая, гордая кошка, гуляющая сама по себе. Не ведомо почему, но он испытал облегчение. Несмотря на все свое великолепие, она была слишком уж эгоистичной и вздорной. Теперь она выбрала подругу, и он просиял.

- Все ж она не законченная дрянь… - сказал он, когда за нею закрылась дверь.

Анджей даже плохо представлял себе Ангелину. Ее всегда затмевала яркая Диана. Лишь потом он вспомнил необычайно худую, прозрачную девушку на первом его вечере в этом оркестре. Вспомнил ее напряженные хрустальные глаза, перечеркнутые болью и упорно наблюдающие за ними с Дианой.

По Диане он скучал около недели, потом же начал остывать, все чаще ловя на себе глубокий болезненный взгляд. Диана встречалась уже с другим, нарочито подчеркивая это в его присутствии. Но ему было уже все равно. Яркая влюбленность угасла так же быстро, как и вспыхнула, и последние искорки ее оседали на нотном стане Анджея. Он готовил новый яркий проект.

Через неделю, сидя в своем кабинете, он излагал концепцию Диане и Ангелине, откровенно ничего не понимающим.

- Я долго готовился к этому разговору. Вы обе невероятно талантливы и невероятно гениальны. Внешность контрастна, музыка гармонична, а я не могу понять, что вы делаете в этом оркестре, ни средств, ни перспектив, а такие таланты зарывать здесь и вовсе смешно.

- И чего ты хочешь? – с вызовом спросила Ди.

- Я хочу вытащить вас отсюда. Вы станете невероятно популярными, разбогатеете, прославитесь. И восхищаться вами будут уже миллионы, - с запалом отвечал Анджей, протягивая девушкам папки.

- Что это? – тихо спросила Ангелина.

- Мой новый проект. «Симфония чувств». Ангелина – ангельски чиста, Диана – дьявольски красива. Это будет мини – мюзикл, водевиль, если хотите. Ваши скрипки, с современным оркестром, яркая подтанцовка, включение небольших пьес. Это будет восхитительно.

- Но, мой прадедушка…. – начала Ангелина.

- Энжи, я знаю о твоем заслуженном предке, и мне кажется,он был бы счастлив,узнав, что его правнучка знаменита на весь мир..

- Мир? – Диана презрительно вскинула бровь.

- Да, Ди…. Мир! – отвечал Анджей все с тем же энтузиазмом.

- Анджей, ты очень самодоволен… - язвительно продолжила Диана, - пойдем, Энжи…

- Подожди! – прервала ее подруга.

Диана развернулась в сторону Ангелины, подавшись вперед всем телом:

- Энжи, ты что?

- А что? Не хочу больше быть предсказуемой, чего я тут добьюсь? – бойко ответила она.

- Я не узнаю тебя…. – выдохнула Диана.

- Может это и хорошо… - ответила вдруг Ангелина тоном, не требующим возражений.

- Как скажешь… - недовольно шепнула Диана.

- Вот и славно, Энжи! – воскликнул Анджей ободряюще, и она впервые смело встретила его взгляд.

- Энжи, притормози, - спокойно процедила Диана, - что именно ты можешь нам предложить Анджей?

- Как насчет толп поклонников по всему миру? Итальянских и французских подмостков? Туров по Азии и США? – растягивал он тоном искусителя.

- Вот так сразу? – саркастически возразила Диана.

- Нет, в течение полугода, - холодно процедил он, глядя Ди в глаза, - там все прописано.

Анджей с силой ткнул пальцем в папку и вышел.

- Энжи, а как же семейные традиции? – в сотый раз спрашивала Диана, отбирая у Энжи вещи.

- Диана, чего ты хочешь от меня? – злясь, вскрикнула Ангелина, пакуя чемодан.

- Что б ты остыла… - примирительно поднимая руки, ответила Ди.

- Диана, я не хочу больше жить в этом городе. Я не хочу влачить тут жалкое существования бледной тени! Я везде и всегда приложение! А я хочу быть центральной фигурой! – кричала Ангелина.

- Ты и есть центральная фигура. Тут. Без тебя оркестр не выживет! – возражала Диана.

- Тут. В крохотном оркестре крохотного городка? Думаешь, это все, что я смогу? – яростно продолжала Ангелина.

- Нет! Ты достойна большего, и ты сможешь! Но не в проекте Анджея… - тараторила Ди, сложив молитвенно руки.

- Ах, вот в чем дело? Анджей... Боишься, уведу? – злобно прошептала Энжи.

- Ангелина. Ну при чем тут это? – сникнув, буркнула Диана.

- Прости. Просто я не понимаю, почему ты так против? – спросила Энжи, обняв подругу.

- Предчувствие…

III

Золотые шпили Праги поблескивали на солнце, воистину золотой город был готов принять их. Они ехали из аэропорта, а величественные древние здания расступались перед ними, словно занавес, предоставляя широкую площадку для представлений. Что они сыграют? Драму? Водевиль?

- Энжи! Какой прекрасный номер!!! Видела, у нас кровать с балдахином? – воскликнула Диана, впорхнув в гардеробную.

- И долго мы будем в отеле? – спросила Ангелина, хмуро развешивая одежду.

- Пока Анджей не найдет квартиру. Не больше недели, я полагаю, - ошарашено ответила Диана, - а тебе здесь так не нравится?

- Да нет, все прекрасно, - ответила она, с силой захлопнув чемодан.

- Энжи, что с тобой? – спросила Диана, стиснув ее плечи.

- Ничего… Я просто не понимаю, что я здесь делаю. Такое ощущение, что я предаю их, - выдохнула Ангелина.

- Кого, Энжи? – недоумевая, спросила Диана.

- Предков. Они славили наш городишко, а я уехала, поддавшись минутной страсти…

Она развернулась лицом к подруге, тяжело дыша, словно тяжесть мира опустилась на ее плечи, подвески в серьгах подрагивали, а глаза из бледно – голубых стали лазоревыми.

- Энжи, ты прославишь их!!! Еще как прославишь…

Анджей расположился в соседнем номере, и все время чудилось ему, что она дышит за стенкой, тихо – тихо. Что глаза ее лазоревые сверлят потолок, что мечтает она о нем, лежа в постели с Дианой.

Диана… Она все ж часто ему снилась, дразня каштановыми локонами. Такие женщины, такой контраст. Впервые, после того как Марта ушла из жизни, он задышал, записал и начал чувствовать. Диана пробудила в нем вулкан страстей, Ангелина же из постели подняла эти чувства на духовную высоту. Похоти теперь в нем не осталось, лишь разожженные Дианой искры, теперь подогревали любовь наполовину с обоготворением. Ангелины.

Утром в парадной они столкнулись снова. Она в белоснежном платье, словно столб света, и он, в костюме из дыма сигар и противоречий. И снова краткое: «Доброе утро», пожатие холодных пальчиков и все. Они стояли друг напротив друга, считая шаги по ступеням, словно сулившие им вечную разлуку. Диана. В кружевном красном платье, словно бокал дорогого вина. И вот. Обладательница холодных пальчиков меркнет.

- Доброе утро!

- Анджей, давай пройдемся по Карлову мосту? Почему вечно автомобиль? – прощебетала Диана.

- Потому что мы здесь на работе и торопимся в офис, - сдержанно процедил он.

- У музыкантов нет офиса, - кротко бросила Ангелина.

- Ну, мост так мост…

Он ловко подхватил их под руки и вел по мосту, как к алтарю. Люди оборачивались на эти воплощения характеров и страстей, а они все шли, словно вечность. Диана, кокетливо щебеча, Ангелина, аристократично взирая на всех вокруг, а Анджей, явно сходя с ума.

Диану разрывала ревность. Да. Она сама отказалась от Анджея, да, любила ее больше всех, но как он смотрел на Ангелину… На нее так не смотрел. В парадной царил их мир, а она его разрушила просто приветствием, и видела, что им от этого стало глухо и больно. Ее любимой подруге больно. Но, это принесло Диане удовлетворение, потом ужас и раскаяние, но все ж, сама себе поражаясь, она радовалась своему поступку, и тут же ненавидела себя за это.

К концу недели они разъехались по съемным квартирам, и Энжи задышала, она реже видела его, и не могла теперь ночью, стоя в коридоре отеля, припадать ноздрями к его двери, надеясь уловить хоть запах духов. Она не могла теперь воображать, что он за стеной стоит, прижавшись к обоям, и слушает ее дыханье, как спит широко, разбросив руки, и как стоит под душем в нескольких метрах от нее. Теперь нет. Он живет в пригороде, в маленьком домике с камином, и пробирается по пробкам к офису, который снял для их дел, неподалеку с их квартирами. На себя о взял и зал, и оркестр и труппу, в общем, все. От них с Дианой требовался лишь талант и накал страстей, и того и другого было с лихвой.

Дни проходили в репетициях, вечера в званых приемах и пресс-конференциях. Публике понравилась идея, и она ждала воплощения. Как этого ждали и чувства Анджея, все ж крепшие день ото дня. Как ждали этого бурные фантазии Дианы, и жаждали робкие надежды Энжи. И вот жарким июньским вечером он все ж постучал в ее дверь.

- Анджей? – изумилась Ангелина, кутаясь в бледно-розовый пеньюар, - так поздно…

Договорила и замерла, услышал и сник.

- Входи…

И не нужно было слов. Ноты, принесенные им, рассыпались листами на пол, и не нужны им были инструменты, дабы звучать. Дом ее вскоре был наполнен иными звуками. Тени плясали по стенам, а вздохи летали к самим небесам. И он любил ее, как не любил даже Марту, она любила его, как любят, следует думать, лишь ангелы.

- Как я жил? – шепнул он, накручивая белокурые локоны на палец.

- Как все… - сонно протянула она.

- А теперь?

- Только не как иначе…

Они вдвоем теперь бродили по Карлову мосту. И мир его вдруг стал цвета золота. Цвета ее волос. Она пахла медом, он – ею. Она слушала Вагнера, он – ее. И так кружила их неведомая сила, и вдохновенней летал ее смычок и натужнее смычок Дианы.

Она следила за ними из под опущенных ресниц, понимая только теперь в полной мере, как чувствовала себя Ангелина немногим меньше, чем год назад. И списывая боль на кармическую справедливость, молчала. «Пусть она будет счастлива…» - твердила Диана, с ужасом осознавая, что их ненавидит. Ненавидит обоих так же яростно, как и любит.

Диана покорила свет Праги своей истинно женской красотой, Ангелина – ангельской невинностью. Шоу набирало обороты, зрители были готовы выкладывать бешеные деньги за билеты и внимание прим. Ангелина всецело принадлежала Анджею, Диана – зрителям.

Она все чаще проводила ночи в дорогих номерах и апартаментах, осыпаемая лестью и деньгами. И каждое утро в новой ванной она обещала себе начать все с начала. Найти простого непритязательного парня, родить ему сына и научиться печь пироги, но ночь снова облекала ее в кружева и укладывала на шелковые простыни. Цветы, брызги шампанского, украшения и… пустота.

- Ты любишь его? – спросила Диана.

- Да, Ди… - тихо и виновато ответила Энжи, оторвавшись от кастрюли.

- Ужин… - горько подытожила она.

- Он в приедет в семь… - еще тише ответила Ангелина.

- Мне нужен отпуск, - бросила Диана и вышла, хлопнув дверью, и сердце Энжи сжалось.

- Анджей, я ведь плохая… - шепнула Энжи.

- С чего ты взяла, - смеясь, спросила он.

- Она любит тебя, а я с тобой… Хотя она тоже так сделала сначала… Запуталась… - бормотала она, глубже зарываясь в одеяло.

- Она не любила меня, я не любил ее… Мы просто были вместе… Были, Энжи… - прошептал он.

- Были, а может, будете? – буркнула она со слезами на глазах.

- Были, милая, были… - протянул он последнее слово, - я люблю тебя по – настоящему.

- А ее, значит, ее по-настоящему? – спросила она, одновременно радуясь и обижаясь за подругу.

- Ее я не любил, Ангелина, - ответил Анджей, крепче прижав ее к себе.

- А кого любил? – тихо спросила Энжи.

- Марту любил, тебя люблю… - грустно сказал он.

- Расскажи мне о ней, - попросила она, переведя взгляд на фотографию светловолосой женщины в серебряной рамке.

- Марта была моей женой. Она рисовала в саду моей консерватории, там я ее и увидел. Тогда я был уже в выпускном курсе, а она совсем недавно поступила в академию художеств. Я увидел ее сразу. Светлые волосы, серебристые глаза, небесное платье, перепачканное краской. Я подошел к ней и предложил влажную салфетку, она глядела недоумевающее, тогда я сам стер с ее щеки пятно кораллового цвета. Ее щеки стали в тон пятну. С тех пор мы были вместе. Тебе неприятно слушать? – прервался он.

- Нет, Анджей… - заворожено и печально прошептала она.

- Через месяц я забрал ее к себе в маленькую съемную квартирку, которая тут же была завалена туфлями, кистями, холстами… Она пахла топленым молоком и никогда не пользовалась парфюмом, оставляла ногтями пометки на полях книг, которые читала и всегда съедала сперва десерт. Я был счастлив. Еще через месяц мы поженились, сняли дом за городом и выращивали цветы. Однажды я вернулся домой, она была так взволнована. Металась по дому, щеки раскраснелись, локоны прилипли к мокрому лбу, глаза метались, я спрашивал о причине, а она лишь улыбалась, как шальная. Лишь где – то через час она смогла облечь свою радость в слова. Она была беременна. Я так и не смог сформулировать своего счастья языком. Я написал за ночь симфонию. А утром сыграл ей. Там были все мои чувства, надежды… Она плакала, я целовал. Ее животик рос, с ним росла уверенность в будущем, любовь, мечты. У нас должен был быть мальчик. Я сам решил сделать его колыбельку, строгал, резал, красил. Выходило из рук вон плохо, она смеялась, говорила, что все ж я композитор. Через два месяца началось, она разбудила меня ночью, мы помчались в больницу. Все шло хорошо, приехали мы заранее, врач от нее не отходил, она улыбалась мне так ободряюще, как должен был улыбаться ей я, но не мог. Руки мои тряслись, я потел, плакал, а она касалась губами моего лба и жала руку слабыми маленьким ручонками. В ту ночь она умерла, не ясно, как и почему, умерла, так и не явив миру нашего Януша. Я похоронил их, и моя жизнь замерла, а потом я решился на смену обстановки и вот… Конец истории… - подытожил он.

Ангелина посмотрела на него, Анджей выглядел, словно в миг постаревшим. Глаза его угасли, но остались теплыми, словно подогреваемыми чем-то изнутри.

- По-моему, ты все еще любишь ее… - шепнула Ангелина.

- Нет, я ее помню…

IV

- Поедем вместе домой, - предложила Диана, укладывая скрипку.

- Нет, спасибо, - коротко, словно воровато, бросила Ангелина.

- После такой сложной репетиции, ты поедешь готовить ему ужин, - саркастически прошипела Диана.

- Нет, Ди… Мы живем теперь вместе, - спокойно произнесла Ангелина, и все вокруг словно стало сожженным шоколадными глазами.

- Вместе? – вытаращилась Диана, и мечты о пирогах угасли.

- Да, Ди… У нас все серьезно, - процедила Энжи, гордо вскинув подбородок.

- А я вот выбрала тебя, Энжи, - холодно бросила Диана.

- Ди, позволь мне хоть раз сыграть первую партию. Он любит меня, я его, но это не значит вовсе, что мы не подруги, и что я не люблю тебя, - шептала Ангелина со слезами на глазах, сжав плечи подруги.

- Любит… Он сначала меня любил, теперь тебя любит.. Может, еще кого? – зло продолжала Диана, сбросив руки Энжи.

- Ди, все не так. В тебе говорит обида… - примирительно шептала Ангелина.

- Да что ты понимаешь в мужчинах? – вскричала Ди, - ну давай еще заплачь! Наша святая Энжи!!!

Слезы предательски жгли глаза, руки Ангелины тряслись, и она, совладав со спазмами горечи, схватила скрипку и выскочила вон.

Диана добивала бутылку вина и уже подумывала извлечь вторую из холодильника. В голове ее роились мысли, в сердце – ненависть. И не укладывалось никак, как она смогла возненавидеть Ангелину. Как же держалась столько лет их дружба, была ли она вообще? И как тогда столько воспоминаний и чувств связывают их? Диана решила уйти в беспамятство, хотя бы этой ночью.

- Ты ангел!!! – воскликнул Анджей, оглядев накрытый почти праздничный стол.

- Имя у меня такое, - ответила Ангелина и внесла пышущий огнем духовки горячий пирог.

Позже, когда они сидели у камина, насыщенные духовно и физически, и она накручивала прядь его волос на свой белоснежным палец, Ангелина все же спросила о Диане. И в сотый раз получив одни и те же ответы, успокоилась. Он не любил ее никогда, и никогда не полюбит. Только Ангелина, только одна.

- Махнем в Париж? Там нас еще не видели… - озорно проговорил Анджей.

- Махнем, - ответила она, лучисто улыбаясь.

- Может, нас возьмут в «Лидо» или «Мулен – Руж», - продолжил он.

- Кабаре? – изумилась Ангелина, - нет, Анджей, мы музыканты…

- Очень даже красивые музыканты…

- Анджей, милый! Открой дверь! – кричала Ангелина из кухни. Вот уже несколько месяцев как они обосновались в Париже и готовились к туру по Европе. Энжи и ее возлюбленный обосновались в самом центре, Диана же облюбовала пригород, где обитал ее нынешний любовник. Казалось, она забыла об их прошлом, занялась своими отношениями и даже попросила рецепт яблочного пирога. Ангелина отчаянно сражалась за каждый день рядом с Анджеем, лишь бы не угасла его страсть, как тогда, к Диане. Неведомо почему Ди отдалилась, общаясь, в целом, по необходимости. Да Ангелина уже и не переживала, лишь иногда скучая по прежним вечерам, но к своему стыду, признавалась сама себе – Анджей главнее и дороже.

Анджей еще раз поправил ворот белоснежной рубашки, любовно отглаженной Ангелиной, и распахнул двери. На пороге стояла Диана под руку с пожилым, но еще статным мужчиной.

- Анджей, милый, здравствуй! Это Жорж… - прощебетала она, повиснув на его плече.

Анджей вмиг ощутил те особые прикосновения, которые могут узнать лишь бывшие любовники, и его окатила волна омерзения. Он провел ее внутрь, усадил их с Жоржем за стол и бросился на кухню к Энжи.

Вечер оказался пыткой. Грудь Дианы вот-вот грозилась вывалиться из низкого декольте на скатерть, а ее откровенный пошловато – наглый флирт с Анджеем, был замечен даже сонным Жоржем. Наконец, пришло время десерта, и Анджею никогда еще ни казался настолько вкусным, столь ныне ожидаемый пирог.

- А мои пироги всегда подгорают, - прощебетала Диана, зазывно облизнув вилку.

- Может, слишком много огня? – холодно заметила Ангелина.

- Может. Видимо холодность и сухость иногда на пользу, - парировала Ди.

- Тебе не суждено познать этого, милая, - подытожила беседу Ангелина и стала собирать ненужные тарелки.

Через четверть часа они ушли. Диана, яростно пылающая, и Жорж, ничего не понимающий, похожий на сома, только что выуженного из родного водоема.

- Какая наглость! – вспыхнула Энжи, - она чуть не залезла на тебя прямо при мне!

- Милая, это была миниатюра «Последний шанс». Она не нужна мне, - шептал он утишающе.

- Но ты спал с ней. И она красивая… - обреченно шепнула она.

- Спал. И она красивая. А ты прекрасная. Ослепительная. И есть только ты, - продолжал Анджей, целуя ее плечи и шею, - и я всегда буду с тобой.

- Закончим тур и все. Я не могу с ней играть, - твердо сказала Энжи.

- Хорошо, закончим тур…

V

- Да что ты амебная такая! Мы же в Амстердаме! – крикнула Диана, припивая из бутылки.

- Право, ты пьяна. Домой, Ди… - спокойно отвечала Энжи.

- Зачем? У меня нет никого, кто ждал бы меня дома… - горестно ответила пьяная Диана.

- А Жорж? – без интереса спросила Ангелина.

- Какой? – ответила Диана, смеясь, - что стало с нами?

- И обе вмиг посерьезнели, пряча глаза.

- Ничего, Ди.

- Ничего, Энжи? Да ты в наседку превратилась. Нет, семья, это, конечно же, отлично, но ты же амеба…

- Амеба? А может это ты слишком бурная?

- Бурная? Я то нормальная, я не падаю в обморок от пригоревшего пирога. А игра твоя?

- Что с моей игрой?

- Ни искры, ни огонька, Энжи…

- Огоньки – скорее твоя прерогатива. Гореть, обжигать, сжигать…

- Сжигать?

- Дотла, Ди.

- Что например?

- Нашу дружбу…

И обе стояли, словно разъяренные кошки, глядя друг другу в глаза. И они прежде родные, горели теперь ненавистью и болью.

- Ты первая начала, Ди. Я лишь вернула свое.

- Свое? Это с каких это пор, Анджей – твое? Когда ты с ним переспала впервые?

- Как только мы приехали в Прагу.

- А ты все ж дрянь, милая…

- Но счастливая.

- Да… Этого тебе не занимать.

- Не легко тебе будет…

- О чем ты, Энжи?

- Завтра мы возвращаемся в Прагу. И все. Конец «Симфонии». Мы с Анджеем закрываем проект, и женимся. А ты обратно – в драматический. И никогда больше не делай больно тем, кто тебя любит, иначе они могут так обозлиться, что просто забыть о тебе.

- Совет от удачливой подружки? Карьера… семья… А что мне? Ведь ты всегда завидовала мне. Все мужчины были мои, и знаешь, что я тебе скажу. Я всегда это чувствовала и все равно продолжала, а ты блекла на моем фоне, и если бы я к тебе не вернулась, я б осталась с ним, и все было б иначе. Я любила тебя.

- И я тебя, Ди, любила…

Слезы застилали глаза, все годы святой дружбы были теперь брошены под ноги и попраны, обоими. Она спускалась с лестницы на ватных ногах, прямо как после того, как видела Анджея с Дианой в их гримерке. Их… Теперь «их» ничего нет, да и их самих нет тоже.

Диана сжимала кулаки, и красивое лицо ее стало прекрасным дьявольски. В венах кипели слова Энжи, и сама не зная как, она рывком толкнула подругу в спину. Энжи ошарашено развернулась и полетела кубарем вниз по лестнице, выбрасывая перед собой руки. И Диана побежала вниз, выкрикивая ее имя. Ангелина лежала на мраморном полу, и кровь пропитывала белокурые локоны.

Анджей решил сделать ей сюрприз и не стал дожидаться ее возвращения в Прагу, решил забрать из Амстердама лично. В номере он обнаружил упакованные вещи, завернутый для него свежий пирог и одну просто невероятную вещь – тест на беременность с положительным результатом. Она давно должна была вернуться, но задерживалась. Он звонил, она не подходила, и только через полчаса упорных звонков в трубке раздался мужской голос, он то и сообщил Анджею печальные новости.

Ее больше не было…

И он с тестом в руке помчался в больницу.

Направили в морг.

Диана была осуждена за причинение смерти по неосторожности. Она просила высшую меру наказания. После трех попыток суицида в тюрьме была направлена в психиатрическую клинику, и в итоге освобождена. Наложив на себя обет молчания, она, постаревшая и исхудавшая, направилась к воротам женского монастыря.

По прошествии двадцати лет…

- Мать Ангелина, дождь же… - робко заметила послушница, подавая плат настоятельнице.

Монахиня сидела прямо, гордо расправив плечи. По высокому ее лбу блуждали морщины, а глаза ее, прежде цвета шоколада, горели нынче светом и словно выцвели. Натруженные руки ее покорно скользили по волосам, собирая поседевшие каштановые пряди в косу. Через четверть часа они двинулись в путь.

Кто она и откуда в монастыре не знал никто, пришлая, она назвалась Мартой, при постриге же молила дать ей имя Ангелина. Отказывалась от еды и питья, давала обеты молчания, усмиряла плоть власяницей, и стояла все богослужения неизменно на коленях. Подвижница не покидала стен монастыря, нарушая затворничество лишь раз в год, когда отправлялась на кладбище в окрестностях Праги. Все. Больше никаких контактов с миром.

Монахиня брела, промокая под дождем и пробираясь между полуразвалившимися статуями и распятиями. Наконец, она достигла могилы со статуей ангела. Женщина молча провела по надписи, и даже с закрытыми глазами прочла одно единственное слово: «Ангелина».

- Ты постарела… - вдруг прозвучал родной, такой забытый голос.

Она обернулась. Он стоял с букетом роз и тростью. Полностью седой и осунувшийся, но все ж такой же прекрасный, как и раньше.

- Ты тоже… - тихо сказала она.

- Думаю, она простила тебя, Ди, - тихо сказал он.

- Мать Ангелина, - поправила она мягко, - я себя не простила.

Она кротко кивнула и пошла прочь, промокая под дождем и пробираясь между полуразвалившимися статуями и распятиями.

- Ну, вот я и приехал, любовь моя. Знаешь, Париж все также прекрасен, я только вернулся оттуда. А я еще я написал для тебя кое – что. Ты, верно, хочешь послушать?

И старик расчехлил скрипку и стал скользить смычком по струнам.

Мелодия, подхваченная ветром, скоро достигла уха старой монахини, и та надрывно зарыдала, повалившись на мокрую траву. А мелодия все летела и летела к пасмурному небу, и скоро само солнце выглянуло послушать бурю эмоций, облаченную в ноты.

Дата добавления: 2015-08-28