Подняв голову, тянусь к нему и касаюсь губами его губ. Он отвечает. Его губы и язык нежно ласкают мой рот и перевернув меня на спину, и прижав своим телом, Сергей углубляет поцелуй. Неловко отвечаю, вцепившись руками в майку на его спине...
Отстранившись, Сергей со смехом лизнул меня за ухом и сказал:
- Знаешь, ты оказывается не только в учебе такой старательный и, если мы сейчас не остановимся, то наутро у тебя будет болеть не одна нога.
- Что? - не сразу сообразил я, а потом стремительно покраснев, шутливо стукнул его кулаком в грудь и в притворном возмущении пропищал:
- Кто бы говорил! Навалился на меня своей сто киллограмовой тушей и еще...
Дальше моя полная гнева речь была прервана еще одним, но уже не страстным, а наоборот, успокаивающим поцелуем... Прижавшись щекой к его груди, я почувствовал, что начинаю засыпать. Рука Сергея гладила меня по голове, и зарываясь в волосы, пропускала их через пальцы... Как невообразимо прекрасно засыпать рядом с любимым человеком, ощущая нежность прикосновений, тепло тела и знать, что когда на утро ты откроешь глаза - он будет рядом и первое, что ты увидишь, будет его дорогое лицо... Я так счастлив! Как все-таки хорошо, что в этот раз я не поехал с родителями... Улыбаясь, шепчу во сне: люблю тебя... и уже не чувствую, как на мгновение замирает рука на моей голове... и тихий голос произносит в ответ: я тоже тебя люблю.
** 12 **
Проснувшись, я почувствовал, как на груди, свернувшись мягким пушистым комочком, греет какое-то приятное чувство. Оно обещало, что этот день будет чудесным и у меня не было причин ему не верить. Не открывая глаз, я сладко потянулся, выгнувшись в пояснице, и зевнул. Из кухни доносился легкий звон посуды и волнующий запах свежезаваренного кофе. Но родители ведь уехали на дачу?.. В памяти тут же всплыли события вчерашнего дня, а также то, что теперь я не один. Резко открыв глаза, я повернул голову в сторону и увидел рядом примятую подушку. Значит он всю ночь спал здесь? Но я ведь сам попросил его остаться, а еще я... мы... И почему я не страдаю частичной потерей памяти? Покраснев, я протянул руку и коснулся кончиками пальцев примятой простыни, разочарованно отметив про себя, что она уже успела потерять его тепло.
Внезапно звук разбившегося предмета, сопровождаемый тихим голосом, интонация которого не оставляла сомнений в том, что произнесенное было ругательством, окончательно вывел меня из полусонного состояния и заставил улыбнуться: интересно, что меня ждет на завтрак? Задумчиво покрутив ногой в разные стороны и поморщившись от легкой боли, я пришел к выводу, что ходить могу... Но ведь кроме меня об этом знать никому необязательно? Из радостной моя улыбка тут же трансформировалась в хитрую. Услышав приближающиеся шаги, я быстро сдвинул брови, придав лицу болезненное выражение, и лег поэффектнее. Потом, передумав, зажмурился, откинул голову назад и застонал. Через несколько секунд рядом прогнулась кровать, руки чудовища взяли меня за плечи, а взволнованный голос спросил:
- Что случилось? Сильно болит нога?
С трудом приоткрыв один глаз, я собрался было ответить, но представшая глазам картина, вместо этого заставила быстро провести языком по вдруг пересохшим губам: Сергей был без майки. Стоило поднять руку и я мог прикоснуться к его смуглой мускулистой груди, на которой ярко выделялась и отливала серебром тонкая пластинка кулона. Серые глаза, полные искреннего беспокойства, настойчиво заглядывали в мои, ожидая ответа. Но я уже, честно говоря, забыл, о чем меня спрашивали, поэтому не знал, что ответить. А звонить другу было бессмысленно, потому что Артур вряд ли был в курсе наших с чудовищем отношений и всего происходящего, поэтому я просто молча смотрел на него широко раскрытыми глазами.
Поняв, что ответа ждать бесполезно, Сергей как следует меня встряхнул, а я снова застонал, но уже не притворяясь, потому что близость его теплого сильного тела как-то странно на меня действовала: все время хотелось стонать. Но разве это нормально? Второй раз меня встряхнуть он уже не решился. Ну и правильно: лучше меня не трогать. Задумчиво сдвинув брови, Сергей сказал:
- Если ты не будешь со мной разговаривать, то как я узнаю, как ты себя чувствуешь?
Против такой железной логики мне было нечего возразить, поэтому, судорожно сглотнув, я вытянул вперед указательный палец и пожаловался:
- Нога до сих пор болит.
Перебравшись в конец кровати, чудовище, положив мою конечность себе на колени, стало осторожно разматывать бинт. Я загипнотизировано наблюдал за действиями тонких изящных пальцев и в который раз поражался их красоте. Когда бинты были сняты, оказалось, что стопа с внешней стороны отекла и прикосновение к ней в этом месте заставляло меня болезненно морщиться.
- Хорошо, что отек небольшой, значит быстрее пройдет. Снова забинтовывать пока не будем: пускай нога немного отдохнет. Сейчас намажем ее лечебной мазью.
На последних словах я отрицательно покачал головой:
- Мне нужно сначала в ванну. Намажем после: вода все равно смоет мазь.
- Хорошо, - легко согласилось чудовище - Пойдем.
Я только успел удивиться, почему он сказал во множественном числе 'мы', как Сергей, не дав мне вымолвить и звука, поднял меня на руки и понес по направлению к ванной.
- Эй! - возмущенно пискнул я - Я и сам могу ходить! - притворяться калекой как-то само собой перехотелось.
- Ага, - это был весь ответ.
Опустив на пол, он стал стягивать с меня майку.
- Эй! - во второй раз попытался я - Что ты делаешь?!
- Помогаю, - невозмутимо ответило чудовище.
У меня от такого ответа чуть мозг не скончался, а пока он был при смерти, и я не мог найтись с ответом, Сергей взялся за резинку моих домашних штанов.
- Нет, - я решительно оттолкнул его руки и мертвой хваткой вцепился в штаны - Я сам!
Если вы думаете, что после этого он ушел, то вы ошибаетесь: он остался стоять там, где стоял и даже шага по направлению к двери не сделал. Мы оба ждали: я, что меня наконец-то оставят в покое наедине со штанами и позволят спокойно принять душ; а чудовище... ну, в общем, судя по всему, оно ждало примерно того же самого, с той лишь разницей, что речи о том, чтобы мне остаться одному, не было. Наше ожидание длилось минуты две, пока я первым не выдержал и уточнил:
- Я не буду при тебе принимать душ.
Бровь Сергея поползла вверх:
- Ты чего-то стесняешься?
Стиснув зубы, я сверлил его взглядом, не собираясь уступать: ему хочется поприператься - я не против. На самом деле мне даже было смешно, но я старательно делал вид, что злюсь, потому что не хотел, чтобы Сергей видел, что мое отношение к нему настолько переменилось. Зная его, я мог утверждать со сто процентной гарантией, что он бы непременно этим воспользовался, а я боялся потерять контроль над ситуацией, боялся того, чем она может обернуться. А еще я не мог понять: он придуривается или говорит серьезно? Закатив глаза к потолку, я ответил:
- Не чего-то, а кого-то.
Притворно тяжело вздохнув, Сергей насмешливо сказал, словно учитель, в который раз подряд повторяющий нерадивому ученику, что надо учить таблицу умножения:
- Солнце, меня не стесняться надо, а бояться. Как ты понимаешь, это две разные вещи. Если в первом случае я еще могу быть к тебе снисходителен и идти на некоторые уступки, то во втором ты, под давлением страха, должен во всем беспрекословно мне подчиняться.
После этих слов мой мозг едва не скончался во торой раз, но его спасло природное упрямство:
- Послушай, ты сейчас злоупотребляешь своим положением. Во-первых, ты здесь гость, а я в отсутствие родителей - хозяин, поэтому мое слово должно быть решающим. Во-вторых, издеваться над слабыми, не вполне здоровыми людьми жестоко. И в третьих, в том, что со мной случилось, есть и твоя вина, а это значит, что ты должен чувствовать себя хоть немножко виноватым и больше меня не злить.
На последних словах Сергей широко улыбнулся. Хотя эта улыбка скорее походила на ухмылку:
- Именно потому, что я чувствую себя ЧУДОВИЩНО виноватым и полностью признаю свою вину, я не могу оставить тебя одного: мало ли что может случиться? У тебя ведь болит нога, а ванна скользкая. Тебе может понадобиться помощь.
Кто-нибудь, напомните мне, почему я вчера попросил его остаться? Ладно, а что ты скажешь на это:
- Признайся, ты просто хочешь увидеть меня голым, чтобы лишний раз убедиться в собственной неотразимости, - хмыкнул я.
Не знаю, на что я больше рассчитывал, полностью осознавая глупость своих слов: что чудовище хоть на мгновение растеряется, смутиться или, про себя решив, что я законченный придурок, уйдет, но его реакция превзошла все мои ожидания. Несколько раз удивленно моргнув, как будто сомневаясь в том, правильно ли меня понял, Сергей громко расхохотался, подошел и потрепав меня по волосам, сказал:
- С каких это пор ты стал таким проницательным?
И чмокнув в кончик носа, вышел из ванной, на ходу говоря:
- Если что, маши руками - я буду здесь, за дверью, подглядывать в замочную скважину.
Все-таки приняв душ, несмотря на болевшую от каждого движения ногу, я замотался в халат: чистую одежду взять забыл, точнее сказать не успел, а одеваться в старую не хотелось. Дааа, выглядел я довольно забавно, что подтверждало отражение в зеркале. Растерянные карие глаза отчетливо выделялись на бледном, немного осунувшемся лице, от чего казались непривычно большими; светлые, немного намокшие пряди падали на лицо, завиваясь локонами; весь я казался сам себе каким-то едва ли не крошечным по сравнению с окружающим миром, я словно терялся в толстом белом махровом халате. Странное чувство, но избавиться от него было очень трудно. И уверенности в себе оно тоже не прибавляло.
Отвернувшись от зеркала, я осторожно приоткрыл дверь и прислушался: тихо. Чувствуя, как быстро забилось сердце, стал красться на цыпочках обратно в спальню: я не хотел ходить по дому в таком виде и собирался переодеться в нормальную одежду. Глупо конечно вести себя словно вор в собственной квартире, но я справедливо опасался, что если встречусь с Сергеем, то история с ванной повторится. Зачем рисковать?
Когда до дверей комнаты оставалось всего несколько шагов, я, в два прыжка на здоровой ноге преодолев это расстояние, проскользнул внутрь, быстро обернувшись, закрыл дверь и на всякий случай повернул замок. А в следующую секунду едва не упал в обморок от неожиданности и испуга, когда из-за спины донеслось:
- Рыба моя, ты меня пугаешь. Не от Мойдодыра ли ты случайно прячешься?
Сергей, уже в майке, лежал на спине на заправленной кровати, положив руки под голову и насмешливо разглядывал мое вытянутое от удивления лицо. Про себя я решил, что не переживу столько стресса за одно утро, но вслух сказал другое:
- Я хотел переодеться, - и предупреждая новые препирательства, добавил - И могу это сделать сам, без твоей помощи.
Он поднялся и стал медленно ко мне приближаться:
- Нога уже не болит?
- Что? - не сразу понял я, загипнотизированный его странным взглядом.
- Я спрашиваю, нога больше не болит? - он остановился в нескольких сантиметрах от меня - Ты пару минут назад демонстрировал здесь такие потрясающие прыжки, что меня начали мучить сомнения: не притворяешься ли ты на уроках спорта, когда кидаешься в песочницу, словно маленький отважный лягушонок, но все равно получаешь среднюю оценку?
Я только растерянно хлопал глазами, не понимая, то ли он ругает меня за ногу, потому что беспокоился, то ли издевается или же таким образом показывает, что замечает все те вещи, которые имеют ко мне отношение, уважает за старания. Действительно, сколько бы усилий я не прикладывал на занятиях спортом, мне никогда не удавалось добиться хороших результатов и получить соответствующую оценку. Конечно, было и то, что меня спасало, помогало натягивать оценку, например, висение на руках или отжимание, строгое посещение уроков, а также многочисленные пересдачи, на которых учитель просто махал на меня рукой и ставил желанную оценку. Вдруг лицо Сергея смягчилось и притянув меня к себе за плечи, он с улыбкой сказал:
- Я придумал тебе новое прозвище и теперь буду называть лягушонком. Согласен?
Улыбнувшись ему в грудь, я ответил:
- Тогда я буду тебя называть... - я сделал вид, что задумался - чудовищем!
Отстранившись, он удивленно заглянул в мои глаза:
- А почему чудовищем? Я что, такой ужасный? - его голос прозвучал немного обиженно.
- Э, нет, просто ты... - а действительно, почему? Я конечно мог бы сказать, что ты наглый, бесцеремонный, самоуверенный и деспотичный... но я же не самоубийца - редко прислушиваешься к мнению других людей. В основном же поступаешь так, как хочется тебе. Можешь быть грубым...
- Хорошо, - неожиданно перебил Сергей - Значит я могу вести себя соответственно своему прозвищу и тебя это не будет удивлять, вызывать негативной реакции? - от его хитрой улыбки у меня стали пританцовывать мурашки на спине.
- Нет, - уперевшись руками ему в грудь, я отстранился - Как раз этого ты делать и не можешь! Потому что твое прозвище тебя не оправдывает! Но об этом мы подробнее поговорим чуть позже, - я зашел к нему за спину и стал настойчиво подталкивать в сторону выхода - А пока будь хорошим чудовищем и подожди меня на кухне.
На пороге Сергей выставил руки в стороны, уперевшись ими в косяк двери, а я уже было обрадовался, что получилось так легко от него избавиться.
- Тебе кофе с молоком и с сахаром?
- С молоком, но без сахара.
Улыбнувшись в его удаляющуюся спину, я со вздохом облегчения закрыл дверь.
- И чем мы сегодня займемся? - невозмутимо спросил Сергей, отставляя пустую кружку в сторону.
Я цедил кофе, старательно делая вид, что полностью поглощен этим процессом. Сергей меня удивил: оказалось, что он умеет неплохо готовить, о чем свидетельствовала не подгоревшая или пересоленная яичница с кусочками помидора, ветчины и сыра, а также хрустящие тосты с маслом. Ничего грандиозного, но все было действительно вкусно. Сам он объяснил это тем, что приходящая домработница готовила неплохо, но весьма посредственно, а он никогда не был равнодушен к вкусной и полезной еде. Поскольку его родители почти всегда очень заняты, редко бывают дома и, следовательно, питаются вне его стен, а еда быстрого приготовления быстро надоедает и ничего кроме отвращения не вызывает, то Сергею пришлось научиться готовить самому, тем более что ему нравилось это занятие. Может быть это было наследственное, потому что как я еще узнал, его дядя занимал должность шеф-повара в одной хорошо известной гостинице, которая находилась в Лондоне. Хотя сам Сергей никогда не думал связать свою жизнь с профессией повара.
- Если бы дядя вдруг узнал, что я решил пойти по его стопам, то первый бы открутил мне голову! - со смехом сказал он и уже серьезно добавил - Это одна из самых сложных профессий, какой бы легкой на первый взгляд не казалась и, поверь мне, я знаю о чем говорю. Нет, я определенно не собираюсь становиться поваром! Скорее что-то в направлении информационных технологий или электронной коммерции.
Я, каким бы странным это не показалось, до сих пор не определился в направлении своей будущей специальности, хотя на это и осталось не так много времени. С одной стороны меня тянуло в финансовую сферу, но творческая сторона требовала чего-то другого, связанного с полетом фантазии и игрой воображения. Справочник, куда пойти учиться после окончания средней школы, был перелистан огромное количество раз, а наиболее интересные предложения помечены галочкой. Но пока есть время, нужно думать об окончании учебного года, который уже не за горами и заключительных экзаменах. А еще в среду представление, родители вернуться ближе к вечеру, а напротив сидит чудовище и много других дел, о которых нужно подумать. Но прежде всего ответить на заданный вопрос:
- Чем-нибудь, не требующим ни прыгать, ни бегать или ползать?
- А сидеть или лежать, - невинно уточнил Сергей, но вот выражение его глаз, в которых плясали смешливые искорки, говорило о некоторой двусмысленности... или я уже начал страдать мнительностью и видеть на ровном месте то, чего там и в помине нет?
- Посмотрим телевизор? - робко предположил я.
- Нет, это скучно, - он смешно поморщился - Все равно ничего интересного там не показывают.
- Послушаем музыку?
- Но слушать музыку мы можем, параллельно занимаясь чем-нибудь другим, ведь так? Значит этот вариант тоже не подходит. Ну?
- Ну, - я старательно соображал, чем бы таким нейтральным его развлечь, без неожиданных последствий для себя - Поговорим?
Разочарованно выдохнув, он протянул: - Но мы же итак разговариваем...
- Поиграем? - внезапно осененный догадкой, радостно пискнул я.
- Так, а вот это уже интересно, - оживился Сергей и с подозрительным энтузиазмом, облокотившись об стол, подался вперед - Во что?
- Эээ, - загипнотизированный вновь вспыхнувшими в глубине его глаз огоньками, я неуверенно пожал плечами, стараясь избавиться от острого ощущения, что с каждым новым словом почва под ногами становится все мягче и неустойчивей, лишая возможности вернуться, и я все глубже загоняю себя в ловушку. Как будто мы уже играем в какую-то игру, причем давно, правила которой, а также исход, известны одному лишь ему.
- Ладно, - вдруг смилостивился Сергей, наконец-таки оторвав взгляд от моего смущенного и растерянного лица, и перевел его на стоящий на столе букет. Выражение его глаз при этом смягчилось, словно в их глубине зажглись и горели два ровных пламени. В этот момент мне больше всего на свете захотелось узнать, о чем он думает, и я пожалел, что не могу найти в себе смелость задать этот вопрос вслух и быть уверенным, что получу искренний ответ.
Поднявшись, он стал собирать посуду: - Я подозреваю, что ты еще не успел сделать уроки. Поэтому иди их делай, а я пока развлекусь чем-нибудь другим, - бросив взгляд в сторону раковины, он встал к ней спиной и, подмигнув, закончил - А потом поиграем. Только сразу предупреждаю: не переусердствуй, а то мне будет неинтересно играть с овощем, - и повернувшись, включил воду, тем самым давая понять, что разговор закончен.
Грустно вздохнув, я бросил отчаянный взгляд на часы и прислушался. Еще раз вздохнув, перечитал написанное и, обессилено опустив голову на тетрадь, стал стукаться лбом о ее поверхность: полный бред. Довольно быстро справившись со всеми заданными на понедельник предметами, я никак не мог ответить на один единственный вопрос по литературе. Он требовал рассуждений, доказательств, но у меня не получалось сосредоточиться и написать что-нибудь приличное. Я все время возвращался мыслями к Сергею, спрашивал себя, чем он сейчас занимается и не мог унять разочарованных вздохов: все-таки мог хотя бы заглянуть, за два то часа. Хотелось вскочить и побежать к нему, поговорить, просто побыть рядом... Но усилием воли, слабеющей с каждой пройденной минутой, я заставлял себя сидеть на месте, а вот от того, чтобы каждый тридцать секунд смотреть на часы, удержаться не мог.
В конце-концов мог хотя бы узнать, не нужно ли мне чего, - обиженно подумал я и вцепился зубами в хвостик карандаша. В ответ на мои мысли дверь тихонько приоткрылась, и в комнату просунулась голова Сергея:
- Привет! Тебе долго еще?
Бросив на него злобный взгляд, я гордо отвернулся:
- Если ты не будешь меня отвлекать, то через десять минут закончу.
- Окей, буду ждать тебя на кухне, - и дверь закрылась.
Скрипнув зубами, я мучительно закусил губу и, быстро дописав два предложения, захлопнул тетрадь. Завтра на перемене как-нибудь исправлю текст, приведя его в достойный вид. Поднявшись, я запихал учебники с тетрадями в сумку и, выждав девять минут, независимым шагом направился на место встречи.
- Так нечестно: ты опять выиграл! - разочарованно воскликнул я. За час, что мы играли в шашки, а потом в карты, мне удалось выиграть всего-то четыре раза и то только потому, что Сергей в это время отвлекался, отвечая на чьи-то смс-ки.
- Почему нечестно? - притворно удивился он - Я же не виноват, что лучше тебя играю.
- Ну да, конечно, а кто меня накормил пирожными? - не переставал возмущаться я. Оказалось, что за то время, пока я мучился над уроками, он успел сходить в магазин и накупить всякой разной вкуснятины, после чего не успокоился, пока почти все это не запихал в меня. Я конечно пытался его остановить угрозами, что еще немного, и лопну, но видимо, выражение моего лица было недостаточно убедительным, потому что он, даже глазом не моргнув, продолжал в том же духе. В итоге я с трудом мог передвигаться, а прошедший час нисколько не улучшил мое состояние. Именно на это обстоятельство я позднее и списал свою неспособность сопротивляться действиям чудовища. Но пока еще, сидя в гостиной на диване и немного обиженно хмуря брови, я не о чем таком и не догадывался.
- Ладно, давай сюда мой приз, - с этими словами Сергей аккуратно отложил колоду карт на стол и придвинулся ближе.
- Какой приз? - я сделал безуспешную попытку отсесть, но уперся боком в подлокотник.
- Как какой приз? Поцелуй, - хитро прищурив глаза, он добавил - Еще скажи, что не помнишь.
- Я не... - вовремя спохватившись, что повторить последние слова значит признать его правоту, я быстро поправился - Не о каком поцелуе речи не было. И вообще, я не девочка, чтобы с тобой целоваться.
Я собирался уйти, но потом вдруг неожиданно понял, что если сейчас это сделаю, то он не станет меня останавливать. И что потом, когда я один останусь в своей комнате? Буду мучиться раскаяньем, сожалением, сомнениями, в сотый раз задавать в тишину вопросы, на которые мне никто не даст ответа? Как он ко мне относится на самом деле, что чувствует и есть ли у таких отношений будущее? Сможем ли мы больше выиграть, чем потерять или они с самого начала не принесут ничего кроме боли? Вспоминаю слова Оли о том, как непросто смириться с тем, что у тебя все иначе, что ты не перед кем не можешь раскрыть душу, никому не можешь довериться, ожидать в ответ что-то кроме удивления, жалости, презрения или возмущения. Но с другой стороны у каждого человека есть что-то, какой-то секрет или тайна, о чем он никогда никому не расскажет. 'Вы сможете быть вместе только если сильно дорожите друг другом и доверяете. Ты должен быть уверен в том, что чувствуешь'... А что я чувствую? Он мне нравится, очень нравится и с каждой минутой, проведенный в общении с ним, я чувствую, что это чувство многократно усиливается. Мне хорошо рядом с ним и вряд ли это можно списать на дружескую симпатию. Что еще? Ах да, я его ревную ко всем Таням, Викам, Каринам... Когда я вижу, как он с одной из них разговаривает, улыбается, мне просто хочется все крушить от злости, обиды и бессилия. А вот что он думает обо всем этом? Кроме того единственного поцелуя, устроенного им свидания и ревнивого поведения после, он еще ни разу не говорил мне о своих чувствах, не давал мне каких-либо обещаний, уверенности в том, что я могу стать для него особенным человеком... Обо всем этом я размышлял, прижимаясь спиной к подлокотнику и вцепившись пальцами в диванное покрывало. Опустив глаза, я ждал ответа, который в любом случае менял все, но в какую сторону, это мне еще предстояло узнать.
Помолчав, Сергей вздохнул и придвинулся ближе. Он приподнял мое лицо, обхватив его пальцами за подбородок, и шепотом попросил:
- Посмотри мне в глаза, пожалуйста.
Поколебавшись долю секунды, я выполнил его просьбу.
- Я никогда не относился к тебе как к девочке, даже не думал об этом. Точно также я никогда не воспринимал тебя как объект для насмешек и с самого начала старался быть во всем честным. Я думал, что после нашего поцелуя, а тем более свидания ты поймешь это и поменяешь свое отношение. Может быть я где-то поторопился, где-то был недостаточно внимателен и чуток, многого не сделал, чтобы подготовить тебя к этим отношениям, в чем-то ошибался, но для меня это тоже впервые. До этого я встречался только с девушками и отчасти по этой причине совершал столько ошибок, не всегда поступал правильно. А еще меня путало, мучило и злило твое поведение, то, как ты упорно делал вид, что между нами ничего не происходит. Но если бы я не испытывал к тебе чувства, в искренности и силе которых не был уверен и не чувствовал, что тоже для тебя что-то значу, то никогда не стал бы делать все для того, чтобы мы были вместе, понимаешь?
С этими словами он наклонился и легко прикоснулся губами к моим губам, давая возможность прислушаться к себе, и либо ответить на поцелуй, вместе с ним приняв и чувства, либо отстраниться и навсегда отказаться от них, отказаться от него. Я выбрал первое. Судорожно вздохнув, я обвил его шею руками, притянул к себе и раскрыл губы, давая разрешение продолжить поцелуй, и, спустя мгновение, позволил углубить его, пропустив его язык в рот. Положив руки на спину, он приподнял меня и, перетащив к себе на колени, прижал всем телом. Его язык то проникал в мой рот, на несколько мгновений сплетаясь с мои языком, то вдруг исчезал, заставляя меня неосознанно постанывая от разочарования, инстинктивно подаваться за ним следом и еще теснее прижиматься к Сергею.
Его правая рука тем временем легла мне на затылок и, вплетясь в волосы, легко потянула назад, заставляя откинуть голову, и подставить шею под требовательные поцелуи. Другая рука забралась под майку и начала гладить вдоль позвоночника, то поднимаясь, то опускаясь. Из моих приоткрытых губ вырывалось тяжелое и прерывистое дыхание, а его язык, словно изучая, пробуя на вкус, медленно скользил по тонкой коже, проводил дорожку от основания шеи до мочки уха. Обхватив губами, он сначала ее прикусил, а потом стал вылизывать ушную раковину.
Задрав майку, он провел руками от моих бедер вверх и, положив их на грудь, стал мять соски большими пальцами. Наше прерывистое дыхание смешивалось, мое тело плавилось от желания, словно по венам бежал жидкий огонь. Наклонив голову, он взял один сосок в рот и принялся играть с ним языком, покусывать, посасывать, в то время как его руки, опустившись, принялись мять мои ягодицы. Потом он тоже самое проделал и со вторым соском. Такое со мной творилось впервые. В ушах шумело, сердце колотилось как бешеное, готовое в любой момент выпрыгнуть из груди. Уже ничего не соображая, зарывшись пальцами в его мягкие волосы, я притягивал его голову ближе, еще теснее прижимаясь бедрами к его бедрам, словно стараясь слиться в одно целое, потеряться друг в друге. В начале скованный смущением и неопытностью, я робко отвечал на его прикосновения, но потом, все больше и больше смелея от откровенных ласк, я принялся водить руками по его плечам, спине, наслаждаясь ощущением теплой влажной кожи под ладонями...
Я не заметил, как его рука забралась в мои штаны. Только когда пальцы сомкнулись на члене, я, вместо того, чтобы ее оттолкнуть, тихо всхлипнул и, проведя языком по пересохшим губам, что-то простонал. Не знаю, чего больше было в этом стоне: просьба немедленно остановиться, прекратить эту сладостную пытку или продолжать, перейти какую-то черту, сделать последний шаг... Еще раз впившись в мои губы голодным поцелуем, вложив в него и страсть, и нежность, и обещание, он уложил меня на спину и, нажал на колени, развел мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Не поднимая головы, он поцеловал мой живот, обхватил руками бедра, и его губы скользнули ниже.
- Что ты делаешь? - прошептал я срывающимся от возбуждения голосом, и попытался подняться, выбраться из плена, в который сам же и позволил себя заключить.
Но его руки надежно удерживали меня, не давая возможности отстраниться, а в следующее мгновение губы сомкнулись на возбужденной плоти, заставляя забыть обо всем на свете и, выгнувшись, отчаянно застонать, задохнувшись от неожиданности и наслаждения.
Закусив губу и дрожа, я вцепился в покрывало так, что побелели пальцы и уставился невидящим взглядом в потолок, чувствуя, что стоит только мне один раз взглянуть вниз, и я не выдержу этого напряжения. Его губы скользили, плотно обхватывая член, то полностью заглатывая, то почти полностью выпуская...Сумасшедший, безумный ритм...
Почувствовав, что до конца осталось совсем немного, я попытался его оттолкнуть, уперевшись в плечи. Почувствовав сопротивление, он участил движения, усилил давление губ, языка... Мучительно выгнувшись, я вскрикнул и обессилено упал на смятое покрывало. Словно через вату, до меня донесся тихий довольный смех. Его рука дотронулась до моей щеки, поворачивая голову, и хриплый голос обжег ухо дыханием:
- Я и не думал, что ты такой чувствительный.
Позволив себе наконец-то встретиться с ним взглядом, я тут же об этом пожалел: его глаза смотрели немножко удивленно, немножко насмешливо, изучающе... А еще в них было какое-то странное выражение, которое одновременно пугало и притягивало, отзывалось пробеганием дрожи по спине...
Улыбнувшись, он демонстративно провел языком по губам, слизывая белые капельки. В этот момент я отчетливо понял, что никуда от него не денусь, и судя по всему сейчас он думал о том же.
Чувствуя, как на лице появляется запоздалый румянец смущения, я прошептал:
- Извращенец, - и в ответ снова услышал смех.
- Если ты не трус, то выходи и мы сразимся как мужчины! - грозно прокричал я, размахивая пером на шляпе и радуясь, что благодаря ее широким полям, закрывающим половину лица, для зрителей в зале осталось незамеченным, как мучительно я покраснел при последних словах.
Мне даже не приходилось изображать ярость: я итак был просто в бешенстве! А причина как всегда была одна, и именно она сейчас, двусмысленно ухмыляясь, насмешливо смотрела на меня сверху-вниз с импровизированного корабля, щуря свои наглые серые глаза и удерживая принцессу за связанные спереди руки.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |