Андрей Яровой — точки над i

Андрей Яровой — точки над i

Июль 9, 2012 · gaponov

Подводя итоги трехлетней деятельности «Задонщины» и позднее Федерации Шермиций, как организаторов и основателей Казачьих национальных игр, которым, в свою очередь, надлежало стать неким основным институтом традиционной культуры, хочется узнать твое мнение – стали ли они таковыми? Выполняют ли они эту функцию?

Стали ли шермиции основным институтом традиционной культуры сегодня? На этот вопрос пока еще трудно говорить однозначно, слишком мало времени еще прошло. Пока можно с уверенностью сказать, что институт национальных казачьих игр образовался, сейчас он находится в стадии институционализации. Главное выдержать формат: природные казаки и гости. Шермиции проводятся для того, чтобы приезжающие участвовали, а не наблюдали. И проводятся казаками для себя, для того чтобы обучить, не забыть, сохранить связь с предками. Другого нет.

Изначально, наша деятельность всегда была чем-то неразрывно связанным с таким явлением как «этническое возрождение казачьего народа» (в смысле не реестровое). А было ли это «возрождение» в действительности этническим? И что, все- таки, в твоем понимании есть «этническое возрождение»?

Этническое возрождение казаков находится в одной плоскости с общемировым явлением «этнического возрождения», которое связанно со стремлением народов сохранить свою самобытность, свою уникальность, культуру, быт, язык, мировоззрение,. Это своеобразное «этническое возрождение» исследователи связывают с ростом этнической идентичности и этнической солидарности в условиях культурной глобализации, унификации материальной и духовной культуры, исчезновением социальной стабильности и предсказуемости в мире, интенсификацией межэтнических контактов. На первый взгляд, кажется, что поздновато спохватились и на место традиции приходит постмодерн с его игрой в «казаков-разбойников», в ролевые игры, в придумывание обрядов и культов, новых видов боевых искусств типа «РуБки» или «Казбоя», «казачьего Спаса», «Котла» — и нет им числа. Все это связано с уходом из жизни поколения людей, чья социализация пришлась на существование традиционного общества, они были интересны этнографам и фольклористам, историки к ним относились скептически, остальным людям модерна до них не было дела. Те, в ком существовавшая родственная связь была крепка, не надо было искать свою идентичность, она была или казачья или русско-казачья – в зависимости от того, как в семье решался этот вопрос, и насколько репрессивный аппарат государства и образовательная машина повлияла на мировоззрение людей. Но эти люди сохранились. И рядом с этими людьми оказались те, кто был в состоянии перенять и осознать их опыт. Это одна сторона вопроса. Я не рассматриваю волну этнического возрождения в среде казаков ушедших за границу, там это осознали раньше. Резко противопоставлять реестр и этническое возрождение нельзя – граница слишком относительна. Однако этническое возрождение оказалось возможным вне рамок общественной организации (реестра). И более того, именно так только оно и возможно, так как это волеизъявление гражданского общества в его лучшем понимании. Даже ресурсы, которые затрачивают люди сами для собственных нужд, не изымаются у власти, хотя именно власть должна была бы в первую очередь обратить внимание на это явление и оказывать, хотя бы административную помощь. Не играть в солдатиков, а реально извлекать из этого движения политические дивиденды. В противном случае это поле для маргиналов всех мастей. В чем, по-моему, должно заключаться «этническое возрождение» казаков? Наша задача продолжать превращать шермиции в институт социализации, концентрирующий этнические константы народа. Развивать традиционные виды этноспорта, как воспитательные механизмы агонального (состязательного) чувства. Расширять количество участников в этом движении по всему Присуду, не за счет стягивания всех желающих на наши игры, а за счет того, чтобы в юртах (станицах и хуторах) возродился институт «домашних игр», как культурное явление казачьего народа, а не как узкофункциональная подготовка к служению в армии. Для этого атаманам, да вообще всем группам казаков необходимо стремиться к организации Центров традиционной казачьей культуры, с самофинансированием таких центров, со специалистами в области фольклора, истории и этнографии, а также этнопедагогики, которые смогли бы организовать полнокровное функционирование этих центров. При этом центры эти должны тесно работать с казачьими семьями и обществами (общинами, диаспорами). Вот начальный этап культурной программы.

В стародавние времена принадлежность к традиции, к общине давала намного больше, чем просто «духовная жизнь», — материальное обеспечение и безопасность. В ситуации постмодерна мы наблюдаем, что жизнь тела – отдельно, жизнь духовная отдельно. То есть на лицо полное отсутствие, какой либо реальной, по меркам современного человека, мотивации. Наверное, если бы за принадлежность к казачьей традиционности и этнической самобытности раздавали деньги или устраивали на престижную работу, то нетрудно предположить колоссальный всплеск «национального самосознания казачьего народа». На твой взгляд, могут ли быть другие, помимо «шкурных», формы мотивации у современного человека — быть носителем своей этнической культуры? Что, вообще, значит – «быть носителем этнических черт»?

Носитель этнических черт – в науке этнофор, это прежде всего носитель этнического самосознания, а затем носитель этнической культуры. По мысли гейдельбергского египтолога и археолога Яна Ассмана, чувство идентичности, связывающее людей в единое целое, есть «коннективная структура» общего знания и представления о себе, которое опирается, во-первых, на подчинение общим правилам и ценностям, во-вторых, на сообща обжитое прошлое. Основной принцип всякой коннективной структуры – повторение. Оно гарантирует, что траектории деятельности не потеряются в расходящейся бесконечности, а будут подчиняться узнаваемым образцам и опознаваться как элемент общей «культуры». Повторение и «воскрешение» былых событий выражено в обрядовых формах поведения, в сакральных текстах. То есть, мы можем сегодня поиграть в «казаков», устроить некую ролевую игру, в которой есть казачьи атрибуты, чины, даже некая казачья деятельность, которая почему то дублирует деятельность современных социнститутов: МЧС, полиция, охрана природы… Или постмодернистская деятельность – игра в живых солдатиков, или игра в великих мастеров боевых искусств… Сюда я бы отвел и общественные субботники – все это хорошо, но если они оторваны от времени и пространства культуры, это просто мероприятия для галочки, согласно плану работы… А вот заставить звучать коннективную структуру, в которой есть картина мира, есть сакральные тексты, да, есть и интерпретатор, без него мы не в состоянии понять эти тексты. Эти тексты не только написаны в книгах, они в фольклорных источниках, они в окружающем ландшафте, они в народном костюме, в оружии, которым ты как казак обязан владеть, в коне, в джигитовке… Которые, к сожалению, не все могут читать как культурный текст. Голая функциональность проведет вас мимо цели… Поэтому мы не боимся учить неказаков… Что он унесет кроме технических элементов? Ничего, он не унесет знания культурного текста. Надеюсь я ответил на вопрос — что значит быть носителем этнических черт… А вот о мотивации, вопрос отдельный… Зачем мне это нужно, если оно не даст нам денег или власти? Видимо так воспитывали нас наши родители, дедушки и бабушки… Это одна мотивация… То есть это нам надо, потому что мы желаем сохранить за собой право называться казаками, и передать это право своим детям… Другая мотивация может быть связана с Центрами традиционной культуры, которые обязательно будут появляться и там будет вестись работа по сохранению и преумножению эти коннективных структур…

Для нашей «экранной цивилизации» характерно стремление к бесконечному увеличению количества «френдов», этим занимаются все – люди в соцсетях, партии и субкультуры. Идея массовости, унаследованная от индустриальной эпохи, проявляется уже не только в политике и идеологии – массовые движения домохозяек, многотысячные love-парады. Так ли важна эта виртуализированная массовость для институтов традиционной культуры?

Помню, когда проходили первые шермиции нам как бы в укор и друзья и враги ставили небольшое количество участников, и все требовали массовости. Недавно атаман Водолацкий заявил, что на шермиции в сентябре 2012 года приедут 5 тысяч человек… Есть народы насчитывающие несколько сотен человек (а то и меньше), возможно для репродуктивного воспроизводства численности уже недостаточно и перед нами реликт доживающий свое время или ожидающий очередного пассионарного взрыва (если говорить терминами Л.Н. Гумилева)… Однако у этих людей существует этническое самосознание, они идентифицируют себя как представители определенного народа, а значит, несут в себе осколки традиционной культуры, которые в каких-то рудиментах сохранились и позволяют человеку говорить о собственной обособленности или непохожести на других людей с опорой на историческую память. То есть массовость в данном случае совершенно не имеет значения, для существования этнической идентичности… Здесь важны родовые, клановые, общинные связи, которые как мы наблюдаем казаки создают в любом формате…. Что же касается функционирования институтов традиционной культуры в окружении модерна и постмодерна, то последний их приемлет в собственной мозиачности и ему уже нет дела до сакральных текстов, для него это игра в бисер. Модерн (а его институты пока определяющие) всеми правдами и неправдами борется с аборигенами, неся им проект Просвещения… Для него это мракобесие, старорежимность, отсталость – этим обнажается бездна невежества и чванства современной цивилизации, особенно если это ее периферия… Заполнить эту бездну виртуальной массовостью нельзя… Вот недавно был показ на ТВ передач о сикхах и их воинской культуре…

Они существуют для себя и не пытаются всех подряд «приписать» к сикхам, даже обучать своему искусству они не намерены, оружие, которое они изготовляют, они продают только сикхам… Им не нужна массовость. Зачем она на шермициях? Мы всегда хотим ужесточить отбор и все знают, что он может быть очень суров, пока судьи смотрят сквозь пальцы на незнания и недочеты, но думаю, мы теперь официально будем формировать на каждые игры совет стариков, который и будет проводить отбор участников – шермиции для казаков в первую очередь, гости могут участвовать, но они должны заявить о том, что они гости… А допускать или не допускать людей умеющих владеть казачьим оружием, знающим казачьи танцы и песни – это как совет стариков решит…

С другой стороны, кроме «массовости» мы наблюдаем общественную фрагментацию. Если в начале 2000-х мы видели, условно говоря, партии Водолацкого и Козицына, то сейчас несть им числа – от попыток создания казачьих партий, республик и политических движений до огромного количества сетевых групп и уличных союзов. Такое впечатление, что, некогда цементирующий, центр рухнул и осколки хаотически плавают в темном пространстве, лишенные света и истины.

У Мирча Элиаде есть рассказ о том, как племя австралийских аборигенов утратила свой сакральный символ – столб, который поломался… Вокруг этой мировой оси была сосредоточена вся их обрядовая культура… И вот его не стало… Племя утратило цель, распалось и погибло… Сегодняшняя фрагментация говорит о кризисе массовой идентичности, о кризисе культуры в целом… Преодолеть ее будет возможным, только в том случае, если различные политические силы перестанут тасовать колоду казачьих карт, разные народности перестанут играть в казаков-разбойников, а вспомнят о своей роли в создании Российской государственности, те же великороссы, вспомнят о своей традиционной культуре, а не будут наряжаться в полувоенизированную или историческую форму и играть ролевую игру под названием «Казачье общество»… И конечно сами казаки разделят культуру и политику – ведь политические предпочтения могут быть разными – одни лелеют мечту о демократии, другие ожидают царя, третьи – вообще не верят, четвертые несут красные флаги – пусть делают, что хотят – это же народ, и незачем его загонять в узкие рамки казармы, это все время делало царское правительство – почитайте уральского казака и историка И.Железнова, который писал:

«Вы хотите, чтобы казак был смирен как овечка и силен как лев. Эти два качества несовместны. Стало быть, ваше хотенье останется хотеньем. На родине у домашнего очага, среди родительских преданий и обычаев в сфере хозяйственных занятий, казак не должен быть стесняем ни мундиром, ни вытяжкой рук по швам и тому прочего вещами и учреждениями полезными и разумными в казармах и в лагере, но вредными и не имеющими смысла в обществе».

Дата добавления: 2015-08-28