— Не имеешь права! Мы — родственники!
Отодвигаюсь еще дальше, усмехаюсь:
— Какие могут быть счеты между родственниками?!
Слышу взрыв смеха — это Сармат заканчивает свой рассказ.
Слова, слова, слова.
Слышу — отец говорит:
— Все это хорошо, конечно, но что за стол без песни?
— Чермен! — слышу. — Давай, Чермен!
Чермен отнекивается, улыбаясь смущенно, но уступает в конце концов:
— Какую?
— Давай! — подбадривают его. — Сам знаешь!
Гвалт обрывается разом, все умолкают и ждут, замерев, но это еще не тишина, и Чермен тоже ждет, и вот она приходит неслышно, как бы извне является, чистая, дарует пространство и принимает в дар высокий, светлый голос:
— Ой, пастух Черной горы!
Это мой старший брат поет.
— Ой-ой! — дружно и слаженно вторят двоюродные наши, и, глядя на широкие, крестьянские лица поющих и гордясь родством, я подхватываю:
— Ой, пастух Черной горы!
(Это пастух с Белой горы кричит, предупреждает тебя — слышишь? — к тебе скачут хищники-князья, сильные мира сего, у них повышенные потребности, они угонят твою отару, а тебя самого убьют для забавы — слышишь?! — они уже близко, готовься встречать их, не робей.)
— Ой-ой!
Из соседней комнаты выходят, становятся вдоль стены, слушая своих сыновей, женщины. Это для них я пою о безымянном пастухе, который, преодолев страх перед силой, умерил потребности алчных, сведя их к нулю, и тем самым еще раз подтвердил возможность преодоления в настоящем и в будущем.
В каком это веке было? Кто помнит?
— Ой, пастух Черной горы!
Таксист-клятвопреступник толкает меня локтем в бок. Поворачиваюсь к нему недоуменно.
— Хорошо поют, — кивает он на братьев моих. — Не мешай.
Умолкаю на мгновение, и вспоминается мне, как в детстве мы ходили после уроков к реке — пятеро друзей-одноклассников, — усаживались на берегу и пели цыплячьими голосами, вернее, учились петь:
— Ой, пастух Черной горы!
Один из нас стал военным летчиком, если вы помните.
Второй работает в Садоне на руднике.
Третий строит БАМ.
Четвертый сидит в тюрьме за махинации с сухофруктами.
А пятый — я сам:
— Ой-ой! — пою-подпеваю.
Вижу — отец головой качает: не получается, мол, у тебя, не получается...
Когда же я пел последний раз? Когда это было?
— Ой, пастух Черной горы!
К матери поворачиваюсь с надеждой, но и она хмурится, палец ко рту прикладывает... Умолкаю.
Я умею петь молча. Умею петь. Молча.
Вы слышите меня?
Сижу на крылечке, созерцаю закат. Бычок Какузо задумчиво чешет бок о ствол дикой груши.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |