Торп показался на горизонте неожиданно, пронзив облака тонкой черточкой шпиля над неровным хребтом, - город был заключен в горах, как в сомкнутых ладонях, прятавших его от взгляда с севера. С этого

Глава 12

Торп

Торп показался на горизонте неожиданно, пронзив облака тонкой черточкой шпиля над неровным хребтом, - город был заключен в горах, как в сомкнутых ладонях, прятавших его от взгляда с севера. С этого момента Карланту было не удержать, и после короткой ночевки они тронулись в путь ни свет ни заря, преодолев за день больше шестидесяти километров. В последнюю ночь она совсем не спала, силясь разглядеть в темноте край горного кряжа, за которым откроется картина чудесного, неведомого города, куда стремились все ее мечты.

Первым, что они увидели, обогнув гору, оказалась длинная высокая стена, однообразная, голая, лишь в нескольких местах укрепленная башнями. Зажатая с двух сторон отвесными скалами, она скрывала город за своей громадой, но выглядывающие тут и там коньки острых крыш, покатые купола и стройные колокольни обещали должную награду за терпение. Кэларьян указал путь через занесенные снегом поля, и глорпка ринулась вперед, оставив братьев далеко позади. Мимо пролетали небольшие домики, сараи и межевые отметки, а ворота, за приоткрытыми створками которых виднелись серые каменные дома, наоборот, приближались.

В двадцати локтях от них Кэларьян попросил девушку спешиться. Стена нависла над ними тяжелой массой. Волнуясь, глорпка откинула капюшон, пригладила волосы и придирчиво поправила одежку братьев. Поставив их по левую руку от Кэларьяна, сама она встала по правую и все вместе они медленно пошли к воротам. Вожаки каждой упряжки потрусили след в след за своими погонщиками и эта странная процессия вызвала замешательство у караульных, вышедших навстречу. Во все глаза смотрели они на Карланту, как на диковинку, и она отвечала им тем же. Ученый что-то сказал начальнику караула, тот удивленно кивнул и дал знак пошире открыть створки.

Наконец-то, Торп раскрыл перед ними свое нутро и с замиранием сердца Карланта ступила под арку ворот. Ее взору открылась узкая прямая улица, ведущая к центру города, и каменные дома, рядами возвышавшиеся по сторонам. Кэларьян прошел дальше и сделал приглашающий жест:

- Добро пожаловать в Торп.

В этот момент Иарбег не выдержал и подбежал к ней, протащив за собой младшего Саграна. Девушка сжала его ладошку, а в другой руке почувствовала мокрый нос Вихря – пес волновался и искал защиты. Прижав его крутолобую морду к своему бедру, она двинулась вперед. Все собаки теперь сбились в кучу, пугаясь толпы и незнакомых запахов, так что нарты столкнулись бортами и скрипели на ходу. Кэларьян пошел чуть позади, с улыбкой наблюдая за юными первооткрывателями.

Кипящая жизнь города останавливалась там, где они проходили, люди шептались и провожали северян взглядом. Нищие и мастеровые толпились бок о бок с богатыми горожанами и те забывали брезгливо сторониться, - все как будто стали равными перед кем-то, еще более чуждым, чем последний торпийский бездомный. Карланта ничего этого не замечала – она радостно глазела по сторонам, вдыхала запахи свежего хлеба, жареных орехов, трогала стены и беззаботно раскачивала каждую железную вывеску, под которой проходила. Семенивший сзади Кэларьян почувствовал облегчение, он боялся, что первый прием разочарует девушку своей нелюбезностью.

Город прижимался к отвесным склонам гор и три кольца стен полукружьями расходились от центра, где в скале, взбираясь на нее башнями и лестницами, была вырублена крепость - последний оплот защиты Торпа. Древняя и неприступная, она была отрезана от всего мира, соединяясь с городом одним узким мостом. В мирное время проход к ней был закрыт, но Карланта инстинктивно стремилась туда, к сердцу города. Внешнее кольцо она преодолела быстро, там не было ничего интересного: ни рынков, ни лавок, - только жилые дома. За второй стеной взору открывались гильдейские районы, тут были мастерские, лавки и дома купцов. Ворота, по-видимому, никогда не закрывались, - на земле не было следов от створок, а петли крепко сковал лед. Войдя внутрь, девушка огляделась: в этом квартале дома еще плотнее прилегали друг к другу, и лишь иногда между ними виднелся проход, где не смогли бы разойтись и два человека, а верхние этажи нависали над нижними, закрывая небо. От ворот шла грунтовая дорога, а вдоль домов были проложены деревянные настилы и хорошо одетые горожане старались пройти по ним всю улицу, не спускаясь в грязь. Мастеровые и мальчишки бегали прямо по бурому снегу, ни о чем не заботясь, они сновали от одного кольца стен к другому вместе со всадникам и телегами, и Карланта влилась в этот шумящий поток.

Когда они проходили мимо лавки, на вывеске которой был изображен какой-то пухлый завиток, из дверей пахнуло таким сладким ароматом, что девушка не выдержала и схватила Кэларьяна за руку:

- Дедушка! Можно мы туда зайдем? Прямо сейчас?

Ученый вздохнул, но тут же рассмеялся - он не мог отказать, хотя они договорились, что первым делом доберутся до дома и оденутся по-местному. И только после этого пустятся во все тяжкие, гуляя по городу и швыряя деньгами налево и направо. Но какой ребенок сможет устоять перед булочками?

В лавке помимо двух десятков крендельков и булок старику пришлось купить вместительную корзинку, так как молодой хозяин не знал его лица и не согласился ее одолжить. Предположить, что у такого дикаря есть дом со слугами, которые вернут корзину, было трудно. Заметив, как по лицу Кэларьяна скользнула мимолетная тень, Карланта потянула его к выходу, пообещав себе не смотреть по сторонам и дойти до дома старика без задержек, понимая при этом, как сложно будет выполнить обещание.

Когда они вышли из лавки, то оказались в густой толпе горожан, обступивших упряжки и ожидающих их появления. Карланта впервые смутилась и встала столбом на пороге, Иарбег шагнул вперед, угрожающе наклонив вперед голову и заслоняя сестру. Тогда Кэларьян решился откинуть капюшон, показывая, что он не чужой и стараясь не замечать мороза, вонзившего свои ледяные иглы в кончики ушей. Ему почудилось, что в глазах некоторых из собравшихся отразились какие-то воспоминания, которым они, впрочем, никак не могли поверить. Людей собиралось все больше и вдруг из толпы раздался звонкий старческий голос:

- Кэларьян?! Скажите, что это вы, или я решу, что вижу призрак!

Маленькая фигурка показалась между стоящими и вперед вышел сгорбленный, опирающийся на трость старичок.

- Магистр! Какое счастье! – Кэларьян бросился к нему, протягивая руку. Он не хотел признаваться себе в этом, но в глубине души боялся не застать своих знакомых в добром здравии.

- Кого это вы привезли с собой? И где вас носило все эти годы? Только не говорите мне, что провели их на севере, в шатре посреди сугробов, - проговорил человечек, указывая клюкой на глорпов и собак.

- На севере, мой дорогой, именно на севере! То, во что вы не верили, вполне осуществилось и вот я здесь, и готов рассказать вам, как провел это время. Я сделаю полный доклад. Нет, я созову собрание и приведу моих новых друзей в Гильдию! Я готов отвечать на любые вопросы! – Ученый почти кричал от избытка чувств. Вся его жизнь, остановившаяся здесь шестнадцать лет назад, словно бы закрутилась вновь. – А, впрочем, приходите ко мне завтра, мы обо всем поговорим, приходите после обеда! – Он вновь потряс руку ошалевшему от такого напора магистру и сделал знак Карланте двигаться дальше. Зеваки уже наступали на лапы ездовым и собаки метались, путая постромки. Излишнее внимание было ни к чему и могло привести к каким-нибудь грубым выходкам. Толпа всегда пугала ученого своей бездумной силой, а после долгого пребывания в полупустом селении – особенно. Глорпам потребовалось некоторое время, чтобы распутать упряжь, и, протолкавшись через любопытных торпийцев, они заспешили вверх по улице.

Следующие ворота — исправные и со стражей, как отметила девушка, - вели в самый центр города, где находилась резиденция герцога и жили знатные горожане; дальше была только горная крепость. Улицы здесь выглядели чище, здания не жались друг к дружке и каждое из них окружал небольшой сад. Чистый воздух и свет отличали это место от бедных кварталов, но высокие ограды и тишина заставляли гостей чувствовать себя нежеланными.

Длинный двухэтажный дом Кэларьяна стоял под ветвями огромного дуба, сад окружал глухой забор. Карланта знала, что старик построил его, чтобы полностью отгородиться от городской суеты, но с сожалением поняла, что изнутри, наверное, совсем ничего не видно. Сад выглядел немного заброшенным, а вместо цветочных грядок везде были густые кусты и деревья, скрывавшие друг от друга скамейки, расставленные без всякого плана и сейчас занесенные снегом. В дверном проеме их встречал старик с острыми чертами лица и цепким проницательным взглядом.

- Кэларьян! - Воскликнул он, как только странная парочка вошла во двор. - Едва ты появился в городе, как об этом уже поползли слухи. Я жду тебя больше десяти минут! - тут он рассмеялся и ступил за порог прямо в домашних туфлях.

Кэларьян пробежал оставшееся расстояние и заключил незнакомца в объятия.

- Гансвард, мой друг!

- Эхе, - воздух вышел из легких старика и он замахал руками, - что ты делал на этом севере? Боролся с медведями? Пожилым людям больше пристало ворчать, чем мять бока. Отпусти меня и входи в дом!

Ученый разжал руки и медленно, словно не веря тому, что происходит, вошел за другом в просторный холл. Собаки между тем заполонили весь двор и расселись перед входом, а Карланта закрыла за ними калитку, немного стесняясь того момента, когда ей придется присоединиться к дедушке.

- Магистр! Добро пожаловать! – Раздался из дома нестройный хор голосов. В холле оказалось еще несколько стариков в длинных балахонах - членов Гильдии философов.

Кэларьян поочередно тряс им руки, называл имена и похлопывал по сухим плечам и спинам, с его губ не сходила счастливая улыбка. Тихая жизнь этого дома была нарушена приездом хозяина и философы гудели, как пчелиный рой. Моложе и громче всех был долговязый мужчина сорока лет с небольшой проседью в висках.

- Трувор? - Подозрительно спросил ученый, отвечая на его рукопожатие, - а где тот желторотый юнец, которого я привел сюда набираться уму-разуму? Ты ли это?

- Я, мастер, - улыбнулся мужчина, щеки его тронул румянец, как будто он прямо сейчас должен быть выдержать экзамен на оправдание надежд учителя. - Я многого достиг с тех пор, как вы видели меня в последний раз, и уже вступил в Гильдию.

- Молодец, сынок, молодец! - Кэларьян почувствовал, как в глазах у него защипало и поспешил отойти обратно к дверям. – Мы поговорим обо всем после. А сейчас познакомьтесь с моими подопечными, маленькими путешественниками из народа глорпов. Карланта, мальчики!

Девушка смущенно переступила порог и подошла к обитателям дома, держа братьев за руки. Ученые прожигали их любопытными взглядами.

- Добрый день, - сказала она на всеобщем, делая некое подобие реверанса, изящное, но не слишком смешное для мехового одеяния. - Или ойден дан, - быстро добавила она, вспомнив приветствие по-торпийски, которому учил ее Кэларьян. Старики заулыбались в ответ.

- Ойден дан, - ответил тот, которого ученый назвал магистром Гарбеном. - Я вижу, юная леди чувствует себя уверенно в наших краях.

- Нет, - честно возразила Карланта, - никогда не чувствовала себя так неуверенно. Но ваш город мне нравится.

Мальчики переводили сосредоточенные взгляды с сестры на ученых, не в силах понять их беседу.

- Тиссе аун, - серьезно и с некоторым вызовом проговорил Иарбег.

- Аун! – Быстро подхватил Сагран.

- Мир жилищу, - перевел Кэларьян, неопределенно взмахнув рукой и с улыбкой наблюдая за коллегами, в глаза которых горел интерес к неслыханному ранее языку и неизведанному народу. Казалось, они были готовы наброситься на глорпов с вопросами прямо на пороге.

- Друзья, - ласково проговорил старик, - я прошу вас о снисхождении к моим невеликим силам, душевным и физическим. Нам требуется небольшая передышка, ужин, и мы будем в вашем распоряжении. Пожалуйста, пошлите кого-нибудь к леди Арсовиг, если она все еще держит свою лавку, – Карланте нужно платье. И к старой Орудли – пусть найдут что-нибудь для мальчиков, это всего на несколько дней. Гансвард, - он положил руку на плечо друга, - мы столько всего должны обсудить…

- Дедушка, - позвала Карланта, тихонько дергая его за рукав, - еще рыба для собак. – Их расчеты по корму оказались неверны и после того, как он закончился, люди отдавали собакам часть своей еды. В целом, каждый получал одни крохи.

- Ах, – хлопнул себя по лбу ученый. – Рыбу! – закричал он вслед уходящему слуге. – Две дюжины, и покрупнее!

Трувор, ранее растрогавший учителя, быстро отсчитал в дверях еще несколько серебряных монет и отпустил слугу. Девушка, наблюдавшая за этим, смутилась:

- Тебе приходится за все платить? Мы лучше сами наловим.

- Негде, - развел руками Кэларьян. – Даже если пробить лед во всех лужах, которые мы тут зовем озерами, ты вряд ли останешься довольна уловом. – Он потрепал глорпку по голове. – Не нужно волноваться, жизнь здесь устроена иначе, но мы не жалуемся, - старик подмигнул ей. – Нам не приходится добывать пропитание тяжелым трудом. Может быть, теперь вы устроите наших хвостатых спутников, а я прослежу, чтобы к вашему возвращению накрыли стол?

Глорпов не пришлось долго упрашивать и они вернулись на улицу, чтобы распрячь собак и разгрузить нарты, а ученый отправился на кухню, чтобы выбрать к обеду самые экзотические в это время года блюда; вскоре холл, где произошла эта теплая встреча, опустел.

Зимнее солнце рано спряталось за горизонт и во всем доме зажгли свечи. Ужин подходил к концу, глорпы уплетали ароматные хлебцы, купленные в пекарне, а Кэларьян, Трувор и Гансвард со смехом наблюдали за прожорливыми детьми. Остальные философы жили в городе и ужинали со своими семьями, только эти двое оставались в доме Кэларьяна - при отъезде он поручил свой дом Гильдии с тем, чтобы каждый, кто имеет способности к науке, но не имеет средств, нашел здесь пристанище.

- Я больше не могу, - откинулся на спинку стула Сагран, держась за живот. Ученые поняли его без перевода и в очередной раз засмеялись.

- Слабак, - проговорила Карланта с набитым ртом, хотя чувствовала, что и сама больше не съест ни кусочка. Она уже перепробовала все яства за столом, и пошла по второму кругу. Коровье молоко, так не похожее на оленье, сливки, сыр, сладкое масло, ржаной хлеб, засоленные овощи, - ей не хотелось останавливаться, даже когда полчаса назад она почувствовала себя нехорошо. Возможно, некоторые блюда были лишними. Но с этим уже ничего нельзя было поделать. Может, облегчение принесет еще одна кружечка прохладного молока?

- Девочка, остановись, - коснулся ее руки Кэларьян, когда глорпка вытерла молочные усы и тяжело оперлась о стол локтями, – оставь немного места для завтрака. Сейчас самое время посидеть у огня и немного отдохнуть. Ты к нам присоединишься? Только сначала уложим мальчиков.

Карланта оглядела братьев: Сагран дремал с полуоткрытым ртом, а Иарбег смотрел перед собой бессмысленным взором, поддерживая голову обеими руками. День был полон впечатлений и они оба устали от этого больше, чем от езды. Не без труда поднявшись из-за стола, девушка поблагодарила за угощение, ласково потрепала Саграна по голове, чтобы тот проснулся, и, приобняв мальчишек за плечи, пошла вслед за Кэларьяном на второй этаж, где располагались спальни. В первой комнате стояло две узких кровати, стол, два стула и шкаф с замком, - сюда определили братьев. На одной из кроватей лежал сверток с одеждой от Виннии Орудли. Когда его открывали, из обертки выпала записка, после прочтения которой щеки Кэларьяна слегка порозовели, но ни на один вопрос о ее содержании он так и не ответил.

В комнате, которую выбрала себе Карланта, было просторнее, кровать всего одна, а над столом полки с книгами. На подоконнике она обнаружила кувшин, тазик для умывания и пустую цветочную вазу, а на стене красовалась небольшая масляная картина – лев, протягивающий лапу человеку в длинном балахоне. Отсюда на забором была хорошо видна улица, чему она очень обрадовалась.

- Я сейчас приду, - сказала девушка, открывая свою дверь. – Только выпью воды.

Ученый кивнул и пошел вниз по лестнице, а она прошла к окну, попила из кувшина и тяжело плюхнулась на кровать. В этих домах топили не жалея дров и ноги в сапогах устали и вспотели, несмотря на то, что это были мягкие домашние ормши – войлочные сапожки, поверх которых надевали грубую уличную обувь. Девушка ходила в легких шерстяных штанах и рубашке, которые глорпы одевали под верхнюю меховую одежду, так как платья обещали принести только завтра, но никакой замены сапогам у нее не было, а все мужские туфли в доме были слишком велики и неудобны. Скинув сапоги на пол, она растянулась на мягком матрасе, чтобы успокоить желудок, стонущий под тяжестью съеденного, а уже через минуту крепко спала, раскинув в стороны руки и ноги.

Огонь в камине выпускал длинные языки пламени в дымоход и Кэларьян следил за ними, не отводя взгляда. Он так привык к открытому очагу, что массивный каменный ящик камина казался ему чем-то странным. А может, все дело было в вине, которого он не пил много лет, - голова немного кружилась и отчаянно хотелось говорить - долго, хоть до самого утра.

Гансвард молча сидел рядом, слушая друга и вытянув ноги поближе к решетке; его утомил долгий рассказ о том, что происходило в научных кругах последние полтора десятка лет. Теперь была очередь Кэларьяна.

- Хорн совсем маленький замок: жилая башня да стена, нынче он лежит в руинах. Так строили с шестого по восьмой век, прекрасный образчик! Если забраться на самый верх, видно все вокруг, как на ладони. Русло Акона просматривается на много километров вперед, за редколесьем видно большую голую равнину, уходящую куда-то далеко за горизонт. Я бывал там десятки раз, но каждый из них был, как первый. Это прекрасно, Ганс! Тебе бы понравилось.

- Мне бы не понравилось уже на этапе «забраться», - возразил магистр.

Кэларьян отмахнулся: «Мелочи!», - и долил себе еще горячего вина из котелка.

- Я нашел там древнейшие манускрипты, но тут пришлось, наоборот, спускаться под землю. Середина первого века, внутренние хроники глорпов, но это требует отдельной истории и пока подождет.

- А что же они сами? Почему не нашли?

- У меня было время подумать над этим и я боюсь за их будущее, Ганс. Глорпы мало интересуются цивилизацией, если это не касается добывания пищи, и цивилизация же их и сгубила. Если ты помнишь Ферганийскую хронику Хирта, они веками кочевали за оленями, пока торпийцы не развязали с ними войну за земли вдоль русла Акона. Глорпы оказались им не по зубам, смогли подобраться к Хорну и взять его измором. Полагаю, для них это было пустяковой задачей, они истинные дети северной земли, а мы там чужаки. Но и им нельзя жить по-нашему. Без внешнего снабжения справиться с хозяйством замковой округи они не смогли. Пока шла война, пока можно было грабить Торп и поглощать местное население, все худо-бедно держалось на заведенном порядке. Теперь я уверен, что изгнание коренных торпийцев из округи Хорна случилось гораздо позже, чем об этом пишут в хрониках. И еще продолжался обмен с другими племенами, живущими на побережье моря, о котором мы с тобой даже не слышали. Но эти племена уходили все дальше вверх по берегу, и контакты иссякли. За прошедшие годы я всего три или четыре раза видел этих дальних сородичей, которых, признаюсь, долго считал существами мифическими. Они совсем не похожи на Карланту! Южные глорпы по большей части светловолосые и светлокожие, а те, наоборот, черные, смуглые. Бьют морского зверя и носят одежду из странных шкур с коротким жестким волосом. Наша кровь сделала большое дело и потому я готов поспорить, что, прежде, чем их выгнали, торпийцы прожили бок о бок с глорпами не одно поколение. Когда же это случилось... Все пришло в упадок. Глорпы уже потеряли хватку и не знали другой жизни. У них осталась одна деревня и сейчас там проживает всего три сотни глорпов. Всего! – Ученый махнул кубком в беспомощном жесте и пролил его содержимое. Гансвард заметил, что глаза его подозрительно увлажнились и торопливо вступил в разговор, зачерпывая ковшиком новую порцию вина:

- Оставь историю мертвым, расскажи о живых.

- Да, конечно, ты прав. Ганс, я полюбил этих людей всем сердцем, но так и не стал для них кем-то лучше неудачливого охотника или хромой собаки. И я не жалуюсь! – Он поспешно замахал рукой, останавливая вопросы. – Ничуть. Знаешь, они такие энергичные, сильные, всегда на ногах, всегда чем-то заняты. Я долго ощущал себя слепым котенком, пока не привык заботиться о тысяче вещей, чтобы выжить. Ооо, я бы отправил туда кое-кого из наших знакомых! Это выбивает дурь из головы!

- Брось, Кэл, какая дурь могла быть в твоей светлой голове? – Усмехнулся старый магистр, осторожно прихлебывая горячее вино.

- С твоего позволения, не буду вдаваться в подробности, - засмеялся в ответ Кэларьян. – Это трудно объяснить - можно только испытать на собственной шкуре. Я был обижен невниманием, уязвлен провалом просветительской деятельности, разочарован в своем, как оказалось, тепличном опыте путешествий. В общем, был подавлен такой ерундой, о которой сейчас вряд ли задумаюсь.

- Обычная старческая философия, - махнул рукой Гансвард.

- Старость? Что это такое, не пойму.

Они снова рассмеялись, не заметив, как в коридоре мелькнула тень – это спустилась сверху Карланта, выпив после сна всю воду в кувшине и разыскивая на кухне добавку. На обратном пути она остановилась у щелки в дверях и с улыбкой прислушалась.

– Нет, Ганс, это тело стало сильнее, чем было, и я не ощущаю груза прошедших лет. Я закален, провялен и засушен. Я прошел большой путь и чувствую себя прекрасно. Особенно после долгожданной трапезы! Хлеб, фрукты, вино, - божественно! – Словно в доказательство своих слов Кэларьян разом осушил кубок и протянул его для добавки. Рука старика покачивалась из стороны в сторону.

- Так вот на чем ты так помолодел, Кэл, на жареном мясе? – Подначил его друг, наливая.

- О, если бы, - сокрушенно проговорил тот. - Если бы! На моем столе бывали такие блюда, о которых ты даже боишься подумать. Глорпы иногда готовят мясо, но чаще хранят его прямо как есть, а потом едят замороженным. Из добытой туши они не дают пропасть ни одной жилке, и этим я их вполне понимаю, - он постучал себя пальцем по лбу, - а этим – нет, - палец указал на живот. - Я пробовал сырой олений мозг и медвежий глаз, пил суп из жира и крови – кстати, несколько глотков последней они делают для избавления «от всех болезней», но это было выше моих сил – а также научился отличать свежий рулет из оленьих потрохов от прокисшего, хотя уверяю тебя, они оба ужасны! Да я легко сойду за своего в компании самого искушенного людозверя!

Кэларьян в сердцах хлопнул себя по колену, его друг обалдело смотрел на него, застыв с поднесенным ко рту кубком, и Карланта прыснула со смеху, уткнувшись в рукав, чтобы ее не услышали. «Бедный дедушка», - подумала она, - «так старался быть вежливым за столом в моем доме, но его лицо всегда выражало ужас. Хорошо, что я тогда украла для него котелок и соврала, что утопила его в проруби. Взбучка того стоила».Все еще посмеиваясь, девушка отошла от двери и тихонько поднялась по ступенькам наверх. Еще некоторое время, глядя в окно на густые тени домов, она слышала внизу приглушенные возгласы и короткий смех, но вскоре снова заснула.

Огонек в гостиной горел еще несколько часов, прежде чем два старых человека вышли наружу, держась под руки, и нетвердым шагом преодолели лестничный пролет, отмахиваясь от слуги, уже занятого делами по хозяйству. Когда каждый из них опустил разгоряченную вином и беседой голову на прохладные простыни, за окнами занимался рассвет.

Дата добавления: 2015-08-28