А.: Верно. Идеи целостности сознания появляются у отдельных мыслителей уже начиная с середины XIX века. Ты привел в пример англичанина Джона Стюарта Милля. Но особенно часто высказывали эти идеи немецкие или немецкоязычные исследователи. Они связывались в их творчестве с идеями единства и активности сознания. Из известных тебе авторов это Франц Брентано и Вильгельм Вундт.
С: Как Вундт? Разве он не разделял суммативную концепцию сознания? А.: Вундт вообще очень противоречивый исследователь. Да, в целом он придерживался суммативной концепции сознания, мы об этом уже говорили. Однако в его работах — особенно в самых ранних и, наоборот, в самых поздних — можно найти противоречащие этому идеи. Один из законов сознания, сформулированный Вундтом, назывался законом “творческого синтеза”. Согласно этому закону, уже в простом восприятии, например, музыкального аккорда, отчетливо обнаруживается, что оно есть нечто большее, чем “простая сумма одиночных тонов” [2, с. 215]. Тем более эта
Постанорка проблемы целостности в австрийской школе 349
закономерность проявляется при действии так называемой апперцепции, то есть духовной активности со стороны субъекта, который может произвольно комбинировать те или иные элементы сознания, как это происходит, например, при создании произведений искусства и логическом мышлении. Таким образом, и Вундт рассматривал сознание в строгом смысле не как суммативную, а как “организованную” систему, как говорят современные исследователи-системники. Средством организации системы, ее, так сказать, “целостно-образующим” фактором у Вундта выступает эта самая апперцепция, которая, в общем-то, никак не объясняется. Благодаря ее действию входящие в состав целого элементы меняют свои свойства.
У всех исследователей, которых я перечислил, эти идеи целостности сознания или его отдельных содержаний не переросли еще в постановку собственно проблемы целостности, которая была поставлена и начала эмпирически разрабатываться в рамках так называемой Австрийской школы.
Постановка проблемы целостности в австрийской школе
А.: Сначала несколько слов об Австрийской школе, чтобы ты представлял, что это такое. Иногда ее называют Грац-ской, поскольку группа исследователей этой школы работала в Грацском университете в Австрии примерно с 80-х годов XIX века до 10-х годов XX века. Руководителем этой группы был философ и психолог Алексиус Мейнонг, создавший первую лабораторию экспериментальной психологии в Австрии в 1894 году. В философском и психологическом плане Австрийская школа развивала в основном идеи Франца Брен-тано, своего непосредственного учителя.
С: Очевидно, идеи активности сознания как единства духовных актов?
А.: Верно. Брентано действительно считал сознание изначально единым, то есть целостным.
Однако собственно проблему целостности поставил и начал решать в Австрийской школе
человек, который в своем решении как раз и не опирался на эти идеи активности и единства
сознания.
С: В чем, наконец, заключается эта проблема и кто этот человек?
Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?
А.: Австрийский психолог Христиан фон Эренфельс. Да, он не столь известен в психологии, как, например, Зигмунд Фрейд, хотя, кстати сказать, тоже занимался среди прочего и сексуальными проблемами, например “сексуальной этикой”… С: Неужели? Ну-ка, ну-ка…
А.: Мы будем говорить только о постановке им проблемы целостности в психологии в работе “О гештальт-каче-ствах”, которая вышла в 1890 году и породила многочисленные дискуссии… В ней он привлек внимание исследователей к такому, казалось бы, незначительному факту, как восприятие мелодии… С: Ну и что здесь такого?
А.: Эренфельс обратил внимание на то, что восприятие мелодии, в известной степени, независимо от входящих в его состав ощущений звуков: при транспонировании в другую тональность звуки могут изменяться, а восприятие мелодии сохраняется. И тогда Эренфельс формулирует следующую проблему: откуда берется это новое “качество целостности”, или, как его называет Эренфельс, “гештальт-качество” (от немецкого слова “Gestalt”, которое обычно переводится как “форма” или “структура”)? С: И как же он сам ее решает?
А.: Очень просто и в духе все того же элементаризма: восприятие мелодии представляет
собой еще одно, новое, содержание сознания, которое “автоматически” появляется в
сознании, как только в нем возникнут составляющие мелодию звуки…
С: А разве не существует мелодических структур в самой реальности, то есть объективно?
А: Эренфельс считал, что в реальности существуют только звуки. Целостность психического
образа — это результат работы самого сознания, механизм которой Эренфельс не раскрыл.
Именно этот механизм и стал активно обсуждаться на рубеже веков.
Глава Австрийской школы Алексиус Мейнонг считает гештальт-качество результатом
специального “продуктивного” духовного акта…
С: Как это?
А.: По Мейнонгу, в действительности существуют только звуки, которые непосредственно воспринимаются субъектом. Чтобы воспринять мелодию, а не набор звуков, субъект должен совершить акт “установления отношений между звуками”, который приведет к тому, что в сознании возникнет новое представление, качественно отличное от представлений звуков. Таким образом, восприятие не есть зеркальное отражение физической реальности; восприятие есть результат специальной “целостнообразующей” духовной деятельности.
Ученики Мейнонга Стефан Витасек и Витторио Бенус-си пытались эмпирически показать наличие этого “продуктивного” духовного акта создания гештальт-качеств на различном материале. Использовались, в частности, известные тебе оптико-геометрические иллюзии (например, Мюллера-Лайера). Обнаружилось, действительно, что иногда при одинаковых объективных условиях возникновение или отсутствие иллюзии объяснялось наличием установки субъекта на анализирующее или синтезирующее восприятие, которая, кстати, могла субъектом вовсе не осознаваться. Иллюзия возникала в случае “синтезирующей” установки и не возникала при наличии “анализирующего” (то есть расчленяющего) восприятия. Изучались также случаи так называемой амузии, когда при определенных поражениях мозга субъект вместо мелодий слышит какофонию звуков, то есть “сумму звуков”, а не мелодическую структуру. Значит, делался вывод, целостность восприятия есть результат особой активной работы сознания, создающего новые, не сводимые к элементарным, содержания.
С: Значит, это новое содержание прибавляется к старым как некий новый элемент?
А.: Совершенно верно. Таким образом, решение проблемы целостности в Австрийской
школе не вышло за рамки элементаристского подхода к сознанию (См. [3]). Против этого и
выступила гештальтпсихология, представители которой пытались показать, что нельзя
говорить о какой-то сумма-ции ощущений в целостный образ восприятия — восприятие
изначально целостно.
С: Что значит “изначально”?
Сущность и составляющие целостного подхода
А.: А это означает “оборачивание” проблемы: не целое образуется из суммации элементов, а наоборот, элементы определяются свойствами целого, в состав которого они вхо-
Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?
дят. Или, иначе: не целое возникает на основе элементов, как это говорили австрийские психологи, а наоборот, элемент есть нечто производное от целого. С: Как это может быть?
А.: А вот посмотри на рисунок 6. Что ты видишь?
С: Какой-то узор.
А.: Присмотрись внимательнее.
С: Не знаю… Узор — и все.
А.: А если мысленно провести посередине горизонтальную линию?
С: Провожу… Слушай, так это же английское “men”, то есть “люди”! А снизу … зеркальное отражение слова! Как же я этого раньше не видел?
Рис. 6. Экспериментальный материал из исследования В. Кёлера и П. Адаме А.: Просто в первом случае данный “элемент” изображения входил в более крупную целостную структуру, а во втором случае ты, разделив изображение горизонтальной линией пополам, расчленил эту структуру и увидел элемент “сам по себе”. А ведь свойства-то этого элемента “самого по себе” не изменились. Вот гештальтпеихологи и утверждали: не целое после частей, а части после целого, то есть даже ощущения, если считать их элементами целого, определяются законами этого целого (См. [4]).
Более того: целостное впечатление (гештальт-качество, или просто гештальт) иногда может возникнуть вообще как бы без “составляющих” его ощущений… С: Как это?
А.: А вспомни рисунок 3, который я тебе показывал.
С: Да, я отчетливо видел треугольник, хотя никаких линий, его образующих, не было!
А.: А вот тебе еще один рисунок (рис. 7). Видишь ли ты треугольник того же размера, как на
рисункеЗ? (См. [5,с. 151]).
С: Какой еще треугольник? Вижу какие-то фигурки — и все.
А.: А ведь на рисунке 7 множество линий, которые должны были бы выступить основой
гештальт-качества, как это признавалось в Австрийской школе, а само гештальт-каче-ство не
возникает. В первом же случае основы нет, а геш-тальт есть!
С: Ну и ну! Как же образование гештальта объяснялось в гештальтпсихологии?
А.: Прежде чем говорить об этом, приведу несколько абстрактных рассуждений, которые ты
так не любишь…
С: Если они по делу, давай.
Рис. 7. Экспозиция для сравнения с рис. 3
А.: Итак, рождение гештальтпсихологии знаменует собой начало нового этапа в трактовке проблемы целостности: в психологию вместо принципа элементаризма вводится принцип целостности…
С: Ну и что, собственно, конкретного можно о нем сказать? Да, целое не сводится к сумме частей, да, к сознанию надо подходить как к целостному образованию изначально… Но что это дает в плане дальнейшего изучения свойств сознания?
А.: А вот что: целостный подход в психологии означает в идеале не простую констатацию целостной природы отдельных содержаний сознания, а поиск ответов на весьма сложные вопросы. Во-первых, как анализировать подобное целое? Если элемент — “неподходящая” единица анализа, поскольку не отражает свойств целого, то существуют ли “целостные” единицы анализа, которые несут в себе эти свой-12 Е.Е. Соколова
Дисиюг 8. Равно ли целое сумме своих частей?
ства, как, допустим, молекула воды несет в себе свойства воды, а входящие в ее состав
элементы — водород и кислород— такими свойствами не обладают?
Во-вторых, какими силами обеспечивается целостность того или иного образования в
сознании или, иначе, каковы “целостнообразующие” факторы? Каковы законы, управляющие
функционированием данной целостности на конкретном этапе ее развития?
В-третьих, целое развивается. По каким законам и одинаковы ли они на разных стадиях его
развития?
Наконец, в-четвертых, хотя и главный вопрос: какова природа той целостности, которую предполагается изучать? С: Конечно, сознание.
А.: Но ты же помнишь, как по-разному понималось сознание даже в тех школах, которые мы уже “прошли”. Одно дело — сознание в структурализме, другое дело — в функционализме. Тем более, что в психологии предметом изучения выступало и поведение, и бессознательное. И целостным методом можно изучать и эти реалии. Сюда также относится и вопрос о степени целостности изучаемой реальности. С: Как это?
А.: Исследователи, занимающиеся изучением различных систем, пришли к выводу, что по степени целостности можно выделить три типа систем: суммативные, организованные и органические. Суммативные системы — это системы типа “куча камней”. С: Какое это имеет отношение к психологии?
А.: Именно так понималось сознание в эмпирической интроспективной психологии типа титченеровской: как сумма ощущений, представлений и простейших чувствований. Организованные системы — системы более высокого порядка, где есть некие элементы и связывающие их между собой силы, причем вне этой системы элемент имеет одни свойства, а входя в систему — другие. Такой системой является, например, молекула воды, имеющая определенные свойства. В ее состав входят атом кислорода и два атома водорода, которые вне данной системы обнаруживают совершенно другие свойства. Так понималось сознание в Австрийской школе: есть элементы — ощущения, которые связываются друг с другом в некое качественно новое целое с помощью особых духовных сил, меняя при этом свои свойства. Но в принципе элементы сознания могут существовать и отдельно от этих целостных структур (пример — явление амузии).
Две школы “целостной психологии”: Лейпцигская и Берлинская 355 Наконец, существуют органические системы. В них элементы в принципе не могут существовать отдельно от данной системы, которая может меняться по своим свойствам, но всегда остается целостной по своему характеру. К таким системам относятся, например, живая клетка и общество…
С: Очевидно, так понималось сознание в гештальтпсихологии?
Две школы “целостной психологии”: Лейпцигская и Берлинская
А.: Не только в ней, называемой также Берлинской школой, ноив другом направлении целостной психологии, так называемой второй Лейпцигской школе. С: Почему второй?
А.: Потому что первой считалась Вундтовская школа. С: Что-то я не слышал никогда об этой второй школе.
А.: Пне только ты. Когда-то Лейпцигская школа была широко известна, я имею в виду 20-30-
е годы XX века. А затем как бы пропала из поля зрения наших — дай зарубежных —
психологов.
С: В чем же дело?
А.: Я думаю, не последнюю роль сыграла историческая судьба этой психологической школы. Она существовала с 10-х по 30-е годы XX века. А в 30-е годы, ты же знаешь, в Германии к власти приходят фашисты. Почти все представители Берлинской школы гештальтпсихологии эмигрировали в разные страны, главным образом в США, и, кстати, внесли чрезвычайно большой вклад в развитие уже американской психологии. А почти все представители Лейпцигской школы ос-т&тись в гитлеровской Германии и работали там. С: Получается, Лейпцигская школа обслуживала гитлеровскую машину? А.: Этот вопрос, честно говоря, мною плохо исследован, но современники Лейпцигской школы обвиняли ее представителей, по крайней мере, за идеи, частично совпадающие с фашистской идеологией, например, что немецкий народ стремится к “целостности” в своих притязаниях на чужие земли, то есть к “новому мировому порядку”, и что Адольф Гитлер в наибольшей степени выражает этот дух немецкого народа (См. [6]).
Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей? С:Вот видишь!
А.: А мало ли в советской литературе встречалось восхвалений тоталитарного режима в нашей стране! Это могло быть данью времени и условиям жизни. Тем более, мне неизвестны объективные исследования деятельности отдельных представителей Лейпцигской школы в условиях гитлеризма. Известно только, что практически все из них получили высокие посты в психологических учреждениях ФРГ после войны, известна и судьба главы школы -Феликса Крюгера, которая свидетельствует о не очень-то большом почтении гитлеровцев к нему и его школе. С: А что такое?
А.: В 1933 году Крюгер приветствовал приход Гитлера к власти (об этом можно судить по психологической периодике тех лет). В 1934 году, однако, его восторги явно поумери-лись. Хотя ВІ935 году он был назначен ректором Лейпциг-ского университета, но буквально тут же был вынужден уйти в отставку после одного инцидента. В одной из своих публичных лекций он в какой-то связи упомянул имя известного физика, еврея по национальности, Герца. Студенты-нацисты, которые тогда буквально терроризировали университет, добились отставки Крюгера. Собственно говоря, Лейп-цигская школа тогда же и перестала существовать как самостоятельное направление. К этому времени распадается и Берлинская школа гештальтпсихологии, но по другой причине — по причине эмиграции практически всех гештальт-психологов в Америку, как я уже говорил. С: А гештальтпсихология когда возникла?
А.: Примерно в то же время, что и Лейпцигская школа. Первые исследования в русле гештальтпсихологии выполнены в 10-е годы. Основными представителями Берлинской школы гештальтпсихологии считаются три крупных психолога: Макс Вертгеймер, Курт Коффка и Вольфганг Кёлер. Вот с краткой биографии Макса Вертгеймера, основателя школы, мы и начнем, поскольку это может пролить свет на то, как “вошел” в психологию целостный подход.
Очень интересный факт: человек, провозгласивший необходимость возврата к живой, целостной личности от бледных и сухих схем академической психологии сам был “универсалом”. Он учился на юридическом факультете одного из университетов Праги, увлекался философией, психологией, музыкой. С детства обнаружил незаурядные музыкальные способности, играл на скрипке, импровизировал на фортепиа-
Две школы “целостной психологии”: Лейпцигская и Берлинская 357 но. Именно хорошее знание музыки, законов построения музыкального произведения не позволило ему разделять точку зрения Австрийской школы на восприятие мелодии как “создание” нового представления.
С:Аон был в курсе исследований Австрийской школы?
А.: Не просто в курсе. Он был близко знаком с Эрен-фельсом, посещал философские
семинары учеников Брен-тано… Кстати, я еще не все перечислил. Вертгеймер увлекался
также физиологией, невропатологией и экспериментальной медициной, прослушал ряд
соответствующих курсов на медицинском факультете. Занимался он и историей, эстетикой,
экономикой, интересовался вопросами обучения…
С: Неужели он что-то оставил после себя еще и во всех этих областях?
А.: Ну, если не во всех, то в очень многих самых разнообразных областях психологии,
которые далеко отстоят друг от друга. Ну вот, посмотри: восприятие кажущегося движения и
психология “примитивных народов”, проблемы творческого мышления и психологического
“детектора лжи”…
С: А-а, припоминаю. Кажется, ты говорил, что у Верт-геймера возник спор о приоритете с Юнгом относительно ассоциативного эксперимента…
А.: Да, и Юнг признал в частном письме приоритет Верт-геймера в этом вопросе. Творческие поиски молодого Макса привели его, в конечном счете, к созданию нового, целостного подхода к исследованию сознания… Считается, что эта идея впервые сформулирована в его работе 1912 года, посвященной, казалось бы, частному вопросу: исследованию кажущегося движения…
С: Что это за кажущееся движение?
А.: Это явление имеет в литературе разное название: стробоскопическое движение, фи-феномен, кажущееся движение и тому подобное. Возникает оно следующим образом. Нарисуй на одной странице блокнота человечка с поднятыми руками. Нарисовал? А теперь нарисуй на другой, следующей странице такого же человечка с опущенными руками. Постарайся это сделать примерно на том же самом месте листа, что и первого человечка. Готово? А теперь быстро листай блокнот: туда и обратно, туда и обратно… С: Мне это знакомо с детства: человечек, конечно же, машет руками вверх-вниз, вверх-вниз. А при чем здесь исследование Вертгеймера?
358 Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?
А.: Его эксперимент строился по такой же схеме. Давалось два изображения простого объекта (допустим, светящейся в темноте полоски) на некотором расстоянии одно от другого. Сначала зажигалось (подсвечивалось) левое изображение, затем через какое-то время правое. Если интервал времени между появлением первого и второго объектов был достаточно велик, испытуемый видел просто одну полоску слева, а затем вторую полоску справа. Если интервал был очень мал, глаз испытуемого не успевал проследить за тем, последовательно ли объекты предъявляются или нет, и видел их одновременно каждого на своем месте. И только при некоторой средней скорости смены одной экспозиции другой испытуемый видел отчетливое движение из левого положения в правое, хотя в действительности никакого движения не было. С этим экспериментом падала вся теория гештальт-качеств Австрийской школы. С: Почему?
А.: Мы уже говорили, что Австрийская школа считала необходимым для появления гештальт-качества наличие элементарных ощущений, входящих в его состав. Здесь же вообще нет никаких ощущений, а впечатление движения возникает.
С: Как это: нет ощущений? А начальное и конечное положения полоски, на основе которых возникает движение?
А.: Вертгеймер обнаружил, что кроме такого феномена движения существует еще и феномен “чистого движения”, когда кажется, что полоски стоят на месте, а между ними происходит движение какого-то объекта, но какого — неизвестно. Что, и в этом случае привлекать то же объяснение?
С: Да, здесь оно не пройдет.
А.: Но были обнаружены и другие феномены: явление частичного движения, когда кажется, что движутся оба объекта: только первый из начального положения куда-то к середине, а второй откуда-то из середины в свое конечное положение… Да и еще много чего другого… Так что гипотеза Австрийской школы о “связывании” ощущений здесь явно не подтверждалась: в некоторых случаях ничего не “связывалось”, а движение было. С: Как же объяснил эти феномены Вертгеймер?
А.: Он предположил, что имеет место процесс “короткого замыкания” между возбужденными участками в мозгу: в
зависимости от скорости следования возбуждений друг за другом эти процессы имеют разное качество и поэтому в сознании этим различным процессам соответствуют разные феномены.
С: Разве это соответствует действительности?
А.: Нет, конечно, потом эта гипотеза не подтвердилась физиологами. Но главное было сделано: показано, что феномены восприятия представляют собой целостные единства, а не сумму входящих в них ощущений. И возникновение этих целостностей подчиняется каким-то своим законам.
А далее в Берлинском университете развертывается целый цикл исследований подобных целостных структур в восприятии, мышлении — ине только в них. Но вернемся к Лейпцигской школе. Аналогичные идеи о несводимости целостных структур, возникающих при восприятии музыкальных созвучий, основатель Лейпцигской школы Феликс Крю-гер, бывший в то время учеником Вундта, формулирует даже еще раньше, чем Вертгеймер, — в самом начале XX в. Но Лейпцигская школа организационно оформляется чуть позже Берлинской — в 1917 году, когда Крюгер становится преемником Вундта на посту директора психологического института. Чтобы сразу расставить точки над і, скажу, что данная школа называлась иначе “школой комплексных переживаний”, или “комплекс-качеств”… С: А это что такое?
А.: Об этом позже. Сначала остановимся на проблеме “приложения” целостного подхода: какую реальность предполагала изучать целостным методом та или другая школа. Анализ отдельных аспектов целостного подхода в обеих школах 1. Проблема предмета исследования
С: Насколько я помню, в гештальтпсихологии сохраняется интроспективное понимание сознания, только метод интроспекции другой — метод феноменологического самонаблюдения. Описывай явления сознания как внутренние переживания с позиции наивного наблюдателя: что вижу, то и говорю.
Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?
А.: Верно. Для гештальтпсихологов существуют как бы три разных мира. Во-первых, мир физический, который существует независимо от сознания и является источником наших переживаний. В то же время субъект отнюдь не зеркально отражает внешний мир, поскольку отражение отдельных стимулов опосредствовано особыми “внутренними условиями”… С: Что это за “внутренние условия”?
А.: А вот это интересный вопрос. Гештальтпсихология ориентировалась в своих изысканиях на естественные науки, только не на механику или химию, как элементаристская психология, а на физику “постмеханистического периода”, которая, как ты знаешь, стала заниматься проблемами электромагнитных полей и прочими “неклассическими” проблемами физики. И гештальтисты определенным образом учли это в своей естественнонаучной стратегии исследования. Итак, внешние раздражители действуют на организм (нервную систему, мозг), который работает как целостность (при этом в мозгу образуются физиологические структуры, во многом аналогичные электромагнитным полям). Для стороннего наблюдателя никаких процессов больше не существует: только физические, с одной стороны (внешний мир), и физиологические, с другой (мозг). Причем физиологические процессы для субъекта предстают в форме субъективных переживаний, в виде собственно психической реальности, которая может быть констатирована “не всеми вообще, а только каждым человеком в отдельности” [7, с. 13]. Таким образом, субъективнаяреальность (психическое) открывается в самонаблюдении субъекту переживания и только ему; отсюда — необходимость метода феноменологического самонаблюдения, который оставался субъективным, хотя и позволял учесть целостные характеристики переживаний. Все это — те “внутренние условия”, о которых я говорил. Но обрати внимание: феноменальный мир, мир психической реальности есть всего лишь субъективный коррелят мира физиологического, то есть по структуре своей психические и физиологические целостности идентичны. Как говорят гештальтпсихологи, они изоморфны друг другу. Таким образом, нет никаких специфических психологических законов, отличных от физиологических… С:А пример?
А.: Ну вот хотя бы кажущееся движение, объясняемое “коротким замыканием” в мозгу.
С: Неужели подобным образом объяснялись и более сложные процессы? А.: А вот с “более сложными процессами” сложнее, прости за каламбур. В период, который мы рассматриваем, и более сложные процессы — мышление, память, даже поведение личности — объяснялись подобным образом — появлением “заряженных структур”, “разрядкой напряжения” и так далее, о чем мы еще будем говорить. По сути дела, это была даже не физиология, а физика мозга: мозг считался работающим как некое единое целое, причем гештальтисты утверждали, что сознательно воспринимаемый квадрат должен соответствовать области возбуждения в форме квадрата в каком-либо месте зрительной коры, то есть “если форма из четырех точек воспринимается как “квадрат”, должен иметь место некий подобный квадрату физиологический процесс” [8, с. 117]. Конечно же, это сверхупрощенное объяснение, хотя чисто физические процессы (например электрические токи в нервной системе) играют, безусловно, свою роль в различных процессах восприятия (См. [9; 10]).
А вот позже некоторые гештальтпсихологи, например, Вертгеймер в своих знаменитых опытах по продуктивному (творческому) мышлению и ряд других авторов, несколько иначе трактуют психические процессы. Но об этом мы поговорим в свое время. Обратимся теперь к пониманию предмета исследования в Лейпцигской школе. Одно из произведений ученика Феликса Крюгера Альберта Веллека, ставшего позже известным благодаря своим характерологическим работам, называется “Возрождение науки о душе в творчестве Феликса Крюгера”. Действительно, Крюгер, а вслед за ним и все лейпцигские психологи настаивали на возвращении в психологию понятия “душа”, которое не отождествлялось ими с понятием “сознание”. С: Как, опять душа?
А.: Вспомни, что мы говорили с тобой о стремлении Лопатина возвратить душу в психологию. Это был протест против “психологии без души”, которая изучала “поверхностные” и очень элементарные процессы в сознании. Ценности же, смыслы, установки и диспозиции личности выпадали из поля зрения психологов. Охватить научным исследованием и объяснением эту реальность по-разному пытались психоаналитики, представители школы Узнадзе, Вильгельм Дильтей, о котором мы позже будем говорить. В Лейпцигской школе
Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?
попытка выйти за пределы “феноменального мира” вылилась в формулировку важного для теории этой школы понятия “структура”, которое, однако, осталось в школе эмпирически неразработанным. Под структурами понимались как раз эти самые установки, диспозиции, потенции личности, “проявляющиеся” в психических переживаниях, а в целом — душа как субстанциональный носитель всех психических явлений. При этом индивидуальная структура души у каждого человека своя, однако можно найти общие черты структур души у членов одной семьи, одной нации, одной расы. Отсюда — вполне расистские выводы о “совершенстве” или “несовершенстве” тех или иных структур у представителей различных наций и рас, так импонировавшие гитлеровцам. Но это все уже были метафизические спекуляции, которые лишь констатировали проблему “трансфеноменальной реальности”, лежащей за пределами сознания, но не решали ее.
Однако лейпцигские психологи не “забывали” и сознание, которое изучалось ими с использованием как интроспекции, так и чисто объективных методик, и поэтому многие результаты этих исследований заслуживают внимания. 2. Единицы анализа
С: Теперь, очевидно, мы будем говорить о тех “единицах анализа”, которые выделяли в изучаемой реальности представители обеих школ.
А.: Верно. Единицами анализа в гештальтпсихологии считались “гештальты” как целостные образования, выступающие в феноменальном плане как “фигуры” на некотором “фоне”. С: Опять какие-то абстракции!
А.: Иногда легче показать, чем объяснить. Что ты видишь на рисунке 8?
С: Линии, сгруппированные по две, а одна линия - самостоятельно, то есть справа одна линия без “пары”. В общем, вижу четыре узкие полоски и одну линию, которая полоски не образует.
А.: А почему ты объединяешь линии в одно целое именно тогда, когда расстояние между линиями меньше, чем расстояние между группами?
С: Как же иначе? Постой, да, можно увидеть эти линии сгруппированными иначе, когда расстояние между ними будет больше, чем расстояние между группами. Теперь я вижу четыре широкие полоски, но тогда левая линия остается без пары. Но это требует больших усилий.
А.: Гештальтпсихологи утверждали, что это происходит потому, что при образовании гештальта (а “две линии вместе” можно рассматривать как такой гештальт) работает ряд факторов. Здесь действует “фактор близости”: объединяются в одну целостную структуру стимулы, которые расположены ближе друг к другу. Гештальтпсихологи выделяли и другие “гештальтобразующие” факторы, например фактор сходства, когда стимулы объединяются в структуры по сходству между собой, и прочие (См. [11]). Посмотри теперь на рисунок 9. Что ты видишь?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |