«Увлекательный, завораживающий новый сериал!» 6 страница

Раскатистый голос Пола:

– Что за шутки? Ты что, с ума сошла – звонить мне? Мне казалось, у нас с тобой уговор.

– Послушай, я знаю, что ты следишь за этой штукой…

– Ну да, ее центр прямо над тобой, – он говорил как‑то стесненно, я даже подумала, что кто‑то слушает наш разговор. – Ты помнишь, чему тебя учили: если валяешь дурака с погодой, то потом она сделает то же самое с тобой.

– Это не обычный ураган, Пол. Кто‑то движет им.

– По мнению нашего «мозгового треста», кто‑то – это ты. И они считают, что на сей раз ты хватила через край.

– Блестяще, – вздохнула я. – Просто блестяще. Но ты‑то знаешь?

– Я просто сказал.

Пришлось прикусить язык – в буквальном смысле этого слова. На губах смешался вкус озона и крови. Ураган над моей головой все усиливался – теперь он вертелся как шутиха. Остальные машины жались по углам, я катила посередине дороги одна, а впереди на горизонте показался очередной маленький городок.

– Пол, мы теряем время, – сказала я. – Лучше помоги мне.

– Мы пытаемся, черт побери. Но если это не твоих рук дело, то я уж не знаю, какого такого ублюдка. Сильнее него я в своей жизни не видел…

– Нам надо объединить усилия. Я хочу, чтоб ты создал холодный поток прямо над вершиной урагана. Причем очень быстро и мощно.

– Мы уже пробовали, – проворчал Пол. – Это не действует.

– Попробуем еще раз. Я одновременно с тобой пущу горячий воздух понизу. Нам нужно подбросить этого сосунка вверх миль на двадцать, а потом начать вышибать из него дерьмо при помощи адиабатических процессов.22 Все нужно провернуть в мезосфере, Пол, – чтоб оторвать его от источника питания. Иначе не сможем развалить его на части.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем Пол попросил:

– Дай мне пару минут.

– Все надо исполнить очень точно.

– Я буду точным.

Чувствуя, что он вот‑вот повесит трубку, почти крикнула:

– Послушай, у тебя есть связь с Рашидом?

– Да.

– Принеси ему извинения от моего имени и предупреди о «ножницах», – попросила я и отключилась.

Таким образом, согласно нашему плану, я должна была сильно нагреть и подать воздух под ураган. Полу в это время полагалось обеспечивать вертикальный процесс, непрерывно подтягивая нашего подопечного в мезосферу. Там мы имели возможность работать с гораздо большими силами, пока ураган не развалится на части. Его нижняя часть как раз представляла наибольшую угрозу, разнося в клочья стабильность всего региона. Ветряные «ножницы» вполне вероятны – именно такие сшибают с неба самолеты. Отсюда мое предостережение Рашиду. Вняв ему, он вполне справится с разрушительными побочными эффектами.

Цифровые часы на приборной панели, казалось, остановились. Потребовалась целая вечность, чтоб они перескочили на одну цифру. Минута. Я чувствовала, как над моей головой что‑то происходит. Там собиралась мощь, и я не знала: то ли это ураган приготовился к сокрушительному удару, то ли Пол выстраивает свои силы в боевом порядке. В любом случае для меня это не обещало ничего хорошего.

Циферблат отщелкнул еще одну минуту. Я потянулась, захватила воздушный поток и начала его нагревать… Скорее, скорее, надо сделать это так быстро, чтоб молекулы буквально разлетелись в разные стороны. Любой ценой. Ураган попробовал усилить давление, но он не мог работать на два фронта. Я чувствовала, как его затягивает в воронку холодного воздуха, созданную Полом. Он двигался через нижние слои, тропосферу,23 стратосферу, все выше и выше. Дальше на сухих, прохладных пространствах мезосферы движение замедлилось.

Моему врагу – не знаю уж, он это или она – придется приложить к своему детищу немалую энергию, чтоб сохранить его целостность.

Эквивалент мощности пятнадцати‑двадцати атомных реакторов. А уж опустить его обратно будет почти невозможно, принимая во внимание колонну теплого воздуха, которую я воздвигла. Теплый воздух всегда побеждает холодный, дай ему хоть немного времени. Элементарная аэродинамика.

Я почувствовала момент, когда мой враг отвел свои силы. Казалось немыслимым, чтоб такой крупный ураган развалился, но тем не менее это произошло – разлетелся вдрызг, как гриб‑дождевик. Без магии, которая удерживала его, он превратился просто в воду и газ. Давление в моей голове стало уменьшаться.

Легче, легче… все, прошло.

Раздался телефонный звонок.

– Ты была хороша, – сообщил Пол.

– Ты тоже.

– Но я не могу изменить принятое решение, детка. Обратно не возвращайся.

– Я и не надеялась. Не волнуйся – я больше не твоя проблема.

От его короткого смешка что‑то внутри меня потеплело.

– Ну и денек.

Я едва успела положить трубку, как первый порыв ветра ударил в бок машины со скоростью пассажирского экспресса. Меня буквально сдуло с дороги. Я бросила все силы на колеса, «мустанг» взвыл, пытаясь сохранить сцепление. Но дорожное покрытие, казалось, превратилось в лед или масло. Мы продолжали скользить. Мир накренился и, о боже, я увидела кого‑то на своем пути: этот кто‑то стоял на обочине, а я летела прямо на него…

С размаху я врезалась в сухую землю, подняв фонтан пыли, и услышала глухое бамп! удара. Колеса налетели на земляной откос, и физика победила. Мой «мустанг» головокружительно накренился.

«Только не машина», – отчаянно молилась я в мыслях. «Пожалуйста, только не машина».

А затем какая‑то сила поймала меня и снова вернула в устойчивое положения. Колеса со всего размаха шлепнулись на землю. Из меня, казалось, вышибло дух. Но если не считать потерянного протектора, похоже, мы обе не пострадали. Бедняжку Далилу всю трясло. Меня тоже.

Я заглушила двигатель, опустила горящий лоб на руль и судорожно хватала ртом воздух. Теперь к призракам хот‑догов в нем добавился еще и запах страха. Но, боже, каким же вкусным казался этот воздух!

– Прости, детка, – шептала я Далиле. – Мне показалось, мы обе с тобой одной ногой на свалке.

Через секунду я припомнила все остальное. Это глухое бамп!

О господи, я сбила человека…

В каком‑то безумии я рванула с себя ремень безопасности. «Боже, нет… пусть с ним все будет в порядке…»

Кто‑то постучал в окно. От резкого движения я чуть не вывернула себе шею и увидела тень… Большую, темную, угрожающую. И набрала воздух в легкие для пронзительного крика.

Затем моргнула, и тень превратилась всего‑навсего в парня. С темными волосами, нуждавшимися в стрижке, и глупыми круглыми очками, в которых отсвечивало солнце. Славное лицо. Смешливые морщинки вокруг глаз свидетельствовали, что парень старше, чем показалось мне с первого взгляда. Он был одет в залатанный тренч24 цвета хаки, который почему‑то наводил на мысли о первой мировой войне. Либо парень являлся поклонником старомодного стиля, либо мог себе позволить лишь модели от Армии Спасения.

Я опустила стекло.

– Вы в порядке? – спросил он и поправил лямку рюкзака на плече. Ага, понятно. Один из тех типов, кто любит тусоваться на дороге. Бездомный по собственному выбору, а не в силу обстоятельств. Славный малый в поисках приключений.

На этот раз, черт побери, он их нашел.

– Да, со мной все хорошо, – прохрипела я и откинула прядку жирных раскрутившихся волос с лица. – А вы как? Я вас не ударила? Никаких следов от колес или еще что‑нибудь?

Он покачал головой. В ухе блеснула сережка. Я попыталась припомнить, какое ухо означает принадлежность к геям. Затем решила, что это, может быть, всего‑навсего выдумки – так сказать, городской фольклор. Парень улыбался мне особой теплой, вовсе не безразличной улыбкой. Точно. Либо все это – чушь собачья, либо серьга у него в гетеросексуальном ухе.

– Что вы скажете о погоде? Какое‑то безумие происходит, – заметил незнакомец. Да уж, представляю себе… облако, поднимающееся со скоростью товарняка, и там, наверху, разлетающееся на клочки – будто сам Господь двинул по нему кулаком. А тут еще Далила, несущаяся на максимальной скорости и вылетающая на обочину подобно несчастному оленю, сбитому в авторалли «Наскар». Такое не каждый день увидишь, даже если ты бывалый бродяга. – Я уж подумал, что это нам Божья кара.

Я обратила внимание на его «нам» и от души понадеялась, что это – ничего не значащее обобщение, а не опасное «чур‑я‑на‑тебя‑сегодня‑охочусь».

– Вот как? Плохая погода? А я и не заметила.

Парень снова вскинул рюкзак на плечо, будто он сползал, и кивнул, выпрямляясь.

– Будьте осторожны. Слишком красивая машина, чтоб найти свой конец в грязной канаве. Не говоря уж о ее хозяйке.

Галантный комплимент от истинного мужчины – в первую очередь моей машине. Почему‑то именно это меня подкупило. Я больше не ждала от него подвоха. Более того, общество дорожного бродяги, пусть даже он покуривает травку и стремится к единению с природой, казалось мне предпочтительнее долгих бесед с моим автомобилем во время этой безумной гонки. К тому же у него была такая приятная улыбка…

Я провела беглую инспекцию астрального плана. Там не оказалось никаких неожиданностей: ничего особо темного или яркого. Просто обычный старина Джо Нормал. Поэтому я приоткрыла дверцу машины и бросила в удалявшуюся спину:

– Вас подвезти?

Он приостановился и оглянулся. Глаза у него были очень темные, но какие‑то теплые и земные, что ли. Если б требовалось связать его с определенными временем года, я бы выбрала осень.

– Может быть, – ответил он. – Чертов рюкзак слишком тяжел. Сколько возьмете?

– Ничего.

Его брови дрогнули, будто собирались взлететь вверх.

– За ничего не получаешь ничего.

– Ну, тогда скажем: удовольствие от общения.

– Это можно понять двояко, – заметил он, но тем не менее скинул со спины рюкзак. Тот целиком занял заднее сидение – не хуже дополнительного пассажира. В отличие от Пола, проблем с размещением ног у парня не оказалось. – Не поймите неправильно, я не жалуюсь… или что‑то там.

Я почувствовала себя оскорбленной.

– Неужели я похожа на цыпочку, чье хобби – цеплять грязных парней на дороге?

– Нет, – ответил он, но при этом остался совершенно невозмутимым. Было в нем что‑то от дзен‑буддиста. – И чтоб внести ясность – у меня возражение против «грязных». Я принимал ванну.

Подождав, пока парень пристегнется, я тронула с места Далилу. Солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев, покрывая дорогу яркими солнечными пятнами. Мягкий западный бриз шелестел листвой. Легкий, прохладный ветерок врывался в открытое окошко и отбрасывал мои волосы с разгоряченного лица. Это было приятно.

– Пусть не грязный, – согласилась я наконец, – но нечесаный.

– Я кажусь вам нечесаным?

– Ну, может, слегка неряшливым.

– Неряшливость я признаю.

Подняв на парня глаза, я увидела, что он посмеивается. Я тоже рассмеялась, возможно несколько истерично, что отнесла на счет страха и переутомления. Перевела дыхание, вытерла лицо.

– Между прочим, меня зовут Дэвид, – сказал он.

– Джоанн.

– Сколько времени вы уже на дороге?

– Я же двигаюсь в нужном направлении, не так ли? – возразила я. – Думаю, примерно тридцать шесть часов, но уже не уверена.

– Спали?

– Совсем немного.

– Вы понимаете, что вести машину в таком состоянии небезопасно?

– Боюсь, останавливаться еще хуже, – сказала я и сама удивилась – зачем? Я редко кому‑либо доверяю, особенно обычным, земным людям. Дэвид все так же спокойно кивнул и выглянул в окошко. – А как долго вы находитесь на дороге?

– Да вот, до сегодняшнего дня. Мне это нравится. Здесь так красиво, – он кивнул за окно, где окрестности пролетали со скоростью движения «мустанга». – Я считаю, всем следует выходить на какое‑то время в мир. Хотя бы чтоб разобраться, кто они такие. И почему.

Для меня это звучало чересчур философски и новомодно, но какого черта! Я же не отрицаю, что я циник.

– Благодарю покорно, но я предпочитаю водопровод, готовую еду и надежное отопление в любое время года. Природа – это, конечно, здорово. Но не думаю, что она нас слишком любит.

– Природа любит нас, – откликнулся Дэвид. – Вот только не желает подтасовывать колоду для одного из участников. А мы ждем от нее именно этого. На самом деле у тараканов те же шансы, что и у нас… с их точки зрения. И мне это кажется честным.

– Но я не хочу быть честной. Я хочу выигрывать.

– А никто не выигрывает, – сказал он. – Или вы не смотрите канал «Дискавери»?

– Скорее являюсь поклонницей комедий. И не говорите мне, что в своем рюкзаке припрятали маленькую хибарку с кабельным телевидением.

На его физиономии расплылась широкая улыбка.

– Нет, но иногда я останавливаюсь в мотелях. Знаете, чтоб помыться и поспать в постели для разнообразия. А вы имеете что‑то против канала «Дискавери»?

– Предпочитаю платный канал для взрослых. Единственно приемлемо.

Странное дело, теперь я чувствовала себя менее сонной и одурманенной усталостью, чем до появления парня в моей машине. Может, раньше действительно не хватало приятной компании? Плюс ко всему легкий, ни к чему не обязывающий флирт всегда помогал мне разгонять кровь.

Дэвид смотрел на меня с улыбкой, которую можно было бы назвать циничной, если бы не мягкий взгляд темных глаз.

– Реальная жизнь всегда интереснее, – произнес он. – Никогда не знаешь заранее, что произойдет.

А произошло следующее: мы ехали еще тридцать миль под ясными, безопасными небесами. Я наконец успокоилась и приняла решение сделать короткую остановку в местечке с названием «Еда и Бензин у Чокнутого Эда». Заправлял делами сам Эд. Уж не знаю, насколько он был чокнутый, но по части скупости этот парень лишь немногим уступал биржевым спекулянтам. Готова поспорить: в свое время он отправил на тот свет не одного потенциального грабителя. Дэвид сохранял вежливое спокойствие во время общения с этим монстром и сразу же вышел со своей добычей – сырными рогаликами, шоколадкой и диетической колой. Очевидно, стремление ко всему природному не обязывало его есть натуральные – или хотя бы частично натуральные – продукты.

Залив полные баки Далилы, я поерзала пальцами в своих туфлях на высоком каблуке – о мучение! – и поинтересовалась у Чокнутого Эда, нет ли где поблизости одежного магазина. Таковой сыскался и назывался он пассажем.

– Пассаж, – эхом повторила я и поскорее убралась подальше от неприятного хозяина. – Интересно, насколько грандиозен пассаж в таком городишке, как этот? Я б могла еще понять «Вэларт» – такие магазины есть повсюду, где собирается хотя бы десяток жителей. Но пассаж…

Дэвид ничего не ответил, только ткнул пальцем в дорожный указатель прямо у нас по курсу. Он гласил: «ТОРГОВЫЙ ПАССАЖ ГРИНХИЛЛА – КРУПНЕЙШИЙ В ПЕНСИЛЬВАНИИ!» Странно, по моим подсчетам, мы почти уже выехали из этого штата.

– О, – откликнулась я. – Ну тогда, наверное, довольно большой.

И мы свернули в указанном направлении.

Сказать «большой» про это место значило не сказать ничего. Оно было офигенно огромным. Этот пассаж занимал территорию приличного аэропорта. А уж машин… вы могли бы собрать в одном месте несколько агентств по продаже автомобилей, но и тогда бы не переплюнули количество транспортных средств, скопившееся на подступах к «Торговому пассажу Гринхилла». Я предложила Дэвиду подождать в машине, но он галантно решил сопровождать меня в прогулке по этому муравейнику. Так и шел – руки в карманах пальто, в глазах застенчивое удивление, будто находился на экскурсии по социологии. Я невольно прикинула, как часто ему доводилось бывать в подобных местах. В конце концов, одежда его не смотрелась из вторых рук: фланелевая рубашка в голубую клетку, джинсы, походные башмаки. Да еще это старомодное пальто. Все выглядело достаточно качественным и не таким уж грязным. Сказать по чести – так недавно выстиранным. Как и сам парень. Легкий запах мужского пота – вот и все, в чем я могла его упрекнуть. Если он и вел грубую жизнь на дороге, то выглядел никак не грубее других отдыхающих.

Это порождало некоторые сомнения. Ведь обычно после пары лет бродячей жизни все пройденные мили отпечатываются на лице человека. Про Дэвида ничего подобного нельзя было сказать.

Тем не менее. Я снова проверила его астральный образ. Никакой угрозы, абсолютно безмятежное впечатление.

– Мне тут кое‑что нужно, – пояснила я, – из одежды. Какое‑нибудь барахло. Ты можешь пока поболтаться по продуктовому рынку. Если хочешь, можешь съесть что‑нибудь питательное, для разнообразия. Я угощаю.

Мы, собственно, стояли перед этим самым рынком, бурлящим и шумящим почище цирка Барнума и Бейли. Даже самый придирчивый покупатель мог найти все, что душа пожелает, в этом лабиринте пластика и красок – от гамбургера до китайских приправ, от карри до пирога со свининой. Я протянула Дэвиду двадцатидолларовую банкноту и предложила:

– Побалуй себя чем‑нибудь. Встретимся через час. Если я тебя не застану, буду считать, что ты нашел другого попутчика. Идет?

Он без возражений засунул купюру в карман и кивнул:

– Я буду здесь. Не забудь про меня.

Не знаю, не знаю… Уже поднимаясь по эскалатору, я оглянулась и обнаружила, что он по‑прежнему стоит и смотрит мне вслед. Неоновая реклама отражалась в его круглых очках. Затем Дэвид повернулся и побрел прочь сквозь толпу. Полы его пальто элегантно колыхались на ходу.

Нет, этот парень действительно нечто. Вот интересно только, что именно? Какого дьявола я вообще его подобрала? Хотя, пожалуй, вопрос следует ставить иначе. Девушка имеет право на минутную слабость, когда речь идет о привлекательном, таинственном незнакомце, но вот дальше… Ч‑черт, почему я до сих пор вожусь с ним?

Я решила, что, покончив с покупками, я выскочу через боковой выход и оставлю своего попутчика наедине с его проблемами. Черт, я сделала больше, чем должна была: бесплатно подвезла, подкинула двадцатку. Что, разве не так? Пора заняться собственными делами, которых у меня по горло.

Да, точно. Так я и сделаю.

Эскалатор доставил меня на следующий уровень – в царство одежды. Чего тут только ни было: дешевые шмотки, попсовые прикиды, элегантные наряды и костюмчики, которые бы даже моя бабушка отвергла как слишком пуританские. Я остановилась у прилавка с названием «Фиолетовый бархат» и решила, что он достоин внимания хотя бы за такое романтическое имя.

Хитом нынешнего сезона, как я выяснила, являлся лиловый цвет – ну ладно, пусть не нынешнего, а прошлого. Все‑таки это был торговый пассаж и сюда сгружали товар, не проданный в бутиках. Но и не важно… Мне нравится лиловый цвет. Еще больше я торчу от лилового бархата, а не слишком‑то теплая весна ставила во главу угла удобство, а не моду.

Через полчаса я вышла из примерочной, одетая в хиповские штаны лилового цвета, белую кружевную блузку и расклешенный жакет, намекающий на эдвардианский стиль. Все, начиная с нижнего белья до этого жакетика, было новым и таким классным! Я почувствовала себя почти секс‑символом. Расплатилась, прихватила с собой два пакета, в котором лежали еще два комплекта шмоток и шикарная атласная пижама лилового цвета. Я блаженствовала в новых удобных туфлях – на низком каблуке, но невероятно стильных. Ненадолго зашла в отдел гигиенических принадлежностей и запаслась по уши тампонами, зубной щеткой, пастой, стаканчиком для полосканий, косметикой; а также – хорошая девочка‑скаут всегда должна быть наготове – упаковкой презервативов. Не очень оправданное действие – ведь я решила избавиться от Дэвида. Так что данное приобретение подождет до лучших – о‑ох! – времен.

Да ладно, убеждала я себя, плюнь ты на этого парня. В таком прикиде ты найдешь ему замену еще до того, как проедешь до конца эскалатора.

Я купалась в этих приятных мыслях, когда вдруг волосы у меня на затылке зашевелились и появилось четкое ощущение: что‑то не так. Снова погода? Да нет, быстрая разведка, произведенная с помощью астрального зрения, убедила меня, что с этой стороны все в порядке. Беда подкрадывалась с другой стороны. Я не могла ни сформулировать причину своей тревоги, ни отделаться от нее. Что‑то было не так. Прямо здесь, в гуще снующей толпы. Среди этих прилавков, где деньги исчезали быстрее, чем в Лас‑Вегасе. Что‑то происходило с воздухом, определила я. И это не было связано с погодой…

Внезапно я почувствовала дурноту. Ну, это уж совсем непонятно. Еще несколько секунд назад я ощущала себя просто великолепно в своем лиловом бархате, готовилась покорять мир, а вот теперь едва держалась на ногах.

Я отыскала свободную чугунную скамейку в викторианском стиле и уселась в тени карликовых сосенок. На фоне далекого неба они выглядели совсем ненастоящими, но крохотная пичуга – зяблик, неизвестно как сюда залетевший, уселся на одну из веток и рассматривал меня своими глазками‑бусинками. Он издал резкий чирикающий звук, который до меня донесся как‑то глухо и смазано, будто я находилась под водой. Затем расправил крылышки и улетел.

Дурнота нарастала. Звуки меркли и куда‑то отодвигались. Я по‑прежнему не понимала, что со мной происходит. Попробовала дышать быстрее, но какая‑то часть моего сознания, совсем уж сорвавшаяся с привязи, визжала, что все плохо, плохо, плохо…

Я все еще пыталась совладать с этим паникером в своей голове, когда почувствовала, что мир переворачивается, и боком повалилась на скамейку. Под щекой холодное крашеное железо. Приятно. Как же я устала…

Вокруг стали собираться люди. Их губы шевелились, но до меня не доносилось ни звука. Мне не хватало воздуха, я жадно и часто хватала его ртом. И тут совсем близко от лица я увидела свою руку: ногти у основания приобрели нежный голубой цвет.

Все это напоминало… напоминало опыты в школе.

О боже, я не могла дышать! Вернее, не так: я‑то дышала изо всех сил, но мне нечего было вдыхать. Меня окружала моя собственная двуокись водорода.

И тут я припомнила, так же ясно, как будто это сейчас происходило на моих глазах: я уже участвовала в этом прежде. Правда, в другом качестве. Не объекта, а экспериментатора.

Я проделывала подобное с лабораторной крысой. Помнится, тогда я удалила весь кислород из воздуха, окружавшего ее, и получила этакий пузырь, наполненный ядовитой углекислотой. Образовалась стопроцентная ловушка: куда бы зверек ни бежал, как бы ни пытался прорваться сквозь смертоносную оболочку…

Тогда я не допустила ее смерти. Отработав новые навыки, я проколола пузырь, и крыса – белая шерстка, розовый носик… смешно, как запоминаются подобные вещи, – шмыгнула прочь.

К сожалению, мой мучитель – кем бы он ни был – не собирался давать мне такой шанс.

Соберись, черт тебя побери!

Мой мозг пульсировал бесполезными вспышками, посылая истерические сигналы бедствия. В глазах у меня плыли цветные пятна. Затем возник образ матери – чрезвычайно реальный, но огромных размеров. За ней – Далила, волчком крутящаяся на дороге. Льюис на земле – лицо все в крови – он тянулся к последнему источнику спасения.

Я обнаружила, что перестала дышать и никак не могу заставить себя это делать.

Что‑то было не так. Но что же именно?

И вдруг совершенно четко, как колокол в ночи, раздался голос матери: «Я б многое дала, чтобы этого не случилось». Я не оправдала ее ожиданий.

Йоренсон. Тоже разочарованный. Стоящий в классе и вынужденный выслушивать мой неправильный ответ. На самом деле, Джоанн, ты знаешь это. Знаешь, как решить задачу.

Я никак не могла вспомнить. Слишком темно было вокруг. Кромешная тьма. Ночь была теплой, но абсолютная безлунной и беззвездной.

Хотя нет… Какой‑то коридор. И что‑то в конце его. Я начала двигаться по этому коридору, совершенно не ощущая движения. Там, в конце, был свет, и свет, и…

Вот я снова сижу на скрипучей школьной скамье. В классе смутный запах «Пайн‑Сол» и мела. Йоренсон как‑то нервно, по‑девчоночьи одергивает свой твидовый пиджак и задает мне вопрос. Я не понимаю, о чем он спрашивает, и ощущаю нарастающую панику – она накатывает, как ураган на побережье. Я должна понять, должна! Учитель бросает на меня разочарованный взгляд и отворачивается к доске. Он перемещает молекулы воздуха, мел скрипит.

Я была одна в классной комнате: осталась после уроков. Коррективная теория погоды. Ответ неверный. Я никогда не смогу…

«Будь внимательна, моя дорогая, – говорил он, не оборачиваясь и продолжая скрипеть мелом. – Это достаточно тонкий вопрос».

На доске. Ответ находился на доске. Все, что мне надо было, – это… это…

По краям доски возникли хрустальные, переливчатые искорки. Они разрушили, сожрали и доску, и ответ на ней. Снова вокруг темнота, поглотившая путь к моему спасению.

Нет.

Я протянула руку, химическая конструкция на доске обрела цвета: красный, синий, желтый. Изображение стало подвижным, трехмерным… Я откинула элемент, который казался явно лишним, – желтая гроздь, прилепившаяся не к месту на ветку, – и заменила его таким же синим.

Так, еще. Быстрее. Проделать то же самое с тысячами таких же вращающихся моделей, миллионами, миллиардами. Работала не моя рука – мое сознание, я сама.

Йоренсон отвернулся от доски, аккуратно положил мел и улыбнулся мне.

«Теперь дыши, – сказал он. – Не забудь дышать».

…и сладостный воздух внезапно пошел в мои легкие. И еще, шум. Господи, какой шум стоял вокруг: звук голосов, шарканье подошв, крики… В пассаже царила страшная суматоха, откуда‑то на всю громкость гремела музыка – она била по ушам. О сладостный, прекраснейший хаос!

Я жадно глотала воздух, глоток за глотком, прислушивалась к гулко бьющемуся сердцу и думала: «Ненавижу, как я ненавижу этот чертов урок».

Кто‑то поддерживал мою голову. Я подняла взгляд, сфокусировала его и увидела Дэвида. Он был смертельно бледен, я чувствовала, как тряслись его руки. Очки почему‑то отсутствовали, и лицо выглядело совсем по‑другому. Сильнее. В глазах поблескивали рыжевато‑медные крапинки.

– Привет, – прошептала я. Он открыл было рот, но так ничего и не сказал.

Кто‑то шлепнул мне на лицо кислородную маску, в которой я теперь совсем не нуждалась.

Забавно, но ощущение близкой смерти вызвало у меня жуткий голод. В обществе Дэвида я сидела за столиком на продуктовом рынке и поглощала грандиозные порции самой разной еды: говяжье жаркое, шафрановый рис, лепешки. И запивала все огромными количествами минералки без газа. Дэвид с молчаливым ужасом наблюдал за мной. Собственно, он не произнес ни слова за все то время, пока длилась суматоха с появлением парамедиков и долгими спорами, перевозить меня в больницу или нет… он ни разу ни с кем не заговорил. Просто стоял, сжав руки, среди всей этой кутерьмы и молча глядел на меня. А меж бровей у него залегла складка.

И это было чертовски мило с его стороны.

Мне пришлось подписать протоколы и отказ от подачи каких‑либо жалоб, а также выслушать кучу мрачных предсказаний по поводу квалификации местного доктора, прибывшего в компании с представителем страхового общества.

Когда все это наконец закончилось, я сграбастала Дэвида за локоть и простонала: «Умираю от голода». Последовала прогулка в кафетерий, заказ и поглощение пищи… А он все еще хранил молчание.

Теперь, когда я сделала последний глоток из бутылки и старательно подобрала оставшиеся оранжевые рисинки с тарелки, он склонился ко мне и спросил:

– Закончила?

– Полагаю, да, – ответила я, отправив в рот последний кусочек «наана»,25 облизала пальцы и воспользовалась напоследок салфеткой. Окружающие по‑прежнему наблюдали за мной: то ли наслаждаясь моим бархатным костюмчиком, то ли ожидая, что я снова свалюсь наземь с пеной у рта. Должно быть, эксцесс со мной являлся самым волнующим событием со времени рождественской службы.

Дэвид тоже посматривал на меня с опаской.

– Не хочешь объяснить, что происходит?

– Да как тебе сказать, – пожала я плечами. – Слушай, не обижайся, но думаю, тебе лучше забрать мою двадцатку и поискать себе другую машину. Не то чтоб ты был мне неприятен, но…

– С тобой снова может что‑то случиться?

Да уж. Причем, вполне возможно, прямо во время гонки на Далиле. Или в следующий раз мой преследователь может заключить в смертельный мешок моего попутчика – просто чтоб отвлечь мое внимание, пока он достанет очередной сюрприз из свой волшебной шляпы. Кто‑то очень не хочет допускать меня к Льюису. Кто? И почему? Кто вообще знал, что я ищу его? Ну, джинн, конечно, но эти создания ничего не делают без приказа своего хозяина. А его хозяином являлся Льюис. Если он сам передал мне указания по поводу нашей встречи, вряд ли будет пытаться меня убить. Ну, затем еще Пол. И Звездочка. Чушь! Мои размышления зашли в тупик.

– Если снова случится припадок, тебе понадобится помощь, – сказал Дэвид. – Кроме того, у меня впереди долгая дорога, и мне бы не помешало хоть немного прокатиться. Серьезно. Такое впечатление, что тебе тоже еще ехать и ехать.

– Да? – это была первая информация, пусть и косвенная, которую он выдал о себе. – И куда же ты направляешься?

– В Феникс, – ответил он. – Мой брат попал в беду, и мне надо добраться к нему.

Я углядела еще одно зернышко риса и наколола его на вилку.

– И как его звать?

Дэвид помедлил, затем ответил, глядя в сторону:

– Джозеф.

– Прямо как в Библии.26

Дата добавления: 2015-08-28