И...и...и... - я умолкла. Было бесполезно объяснять ему все те чувства, которые я испытала. Как я
собиралась уничтожить ради него весь мир.
И что? Что вы почувствовали?
Вину, - выкрикнула я и с силой ударила его.
Он толкнул меня и я уперлась спиной в стену.
Я толкнула его в ответ:
И утрату.
Не говорите, что скорбели по мне, вы просто расстроились из-за неприятностей, в которые
угодили. Я умер, и вы почувствовали к себе жалость. Ничего больше, - его взгляд скользнул по
моим губам. Я это заметила. Он снова был чертовски зол на меня и снова находился в полной
готовности заняться со мной сексом. Бэрронс непостижим. Полагаю, когда дело касается меня, он не в
состоянии чувствовать что-либо, не приходя при этом в бешенство. Неужели гнев заставляет его хотеть
секса со мной? Или постоянное желание заняться со мной сексом его так бесит?
Моя скорбь была сильнее этого. Ты ничего обо мне не знаешь!
И вы должны были чувствовать вину.
Так же, как и ты!
Чувство вины лишь пустая трата времени. Живите, Мисс Лейн.
О! Мисс Лейн! Опять эта мисс Долбаная Лейн! Сначала ты говоришь, что я должна чувствовать
себя виноватой, затем, что это пустая трата времени. Определись уже! Не приказывай мне жить.
Тебя бесит, что именно так я и поступила - стала жить дальше.
С врагом!
Ты задумывался, каково мне было тогда? Не этот ли урок ты пытался мне преподать? Что
способность адаптироваться - путь к выживанию? А ты не думаешь, что для меня было бы проще
лечь) и сдаться, как только я поняла, что ты умер. Но я этого не сделала. Знаешь почему? Потому
что один заносчивый хрен научил меня: " Важно лишь то, как ты станешь жить дальше".
Ключевым здесь было слово "как". Достойно.
Что есть достоинство перед лицом смерти? Да, и скажи пожалуйста, ты достойно убил ту
женщину, что вынес из Зеркала в своем кабинете?
Этого вам тоже не понять.
Это и есть твой ответ на все вопросы, не так ли? Мне этого не понять, поэтому ты даже не
побеспокоился мне сказать. Знаешь что, Иерихон? Ты трус. Ты так немногословен, потому что не
хочешь, чтобы тебя сочли ответственным, - обвинила его я - ты не говоришь правды, потому что
кто-то может осудить тебя. И Боже...
...это не имеет никакого отношения к этому и...
...упаси, если ты на самом деле сблизишься со мной...
...мне наплевать на осуждения...
...не в том смысле, чтобы заняться со мной сексом...
...я не пытался заняться с вами сексом...
... по крайней мере, не прямо сейчас. А в смысле…
... это все равно было бы неосуществимо, так как мы бежали. Я не имею ни малейшего
представления, зачем, черт подери, мы бежали, - раздраженно сказал он, - вы это начали и вы же
остановились.
...чтобы разрушить несколько стен между нами и посмотреть, что получится. Но нет, ты такой
трус, что называешь меня по имени лишь когда уверен, что я умираю или настолько не в себе,что все равно не замечу. Весьма похоже на стену, которую ты воздвиг между собой и тем, кто тебе
не нравится.
Это не стена. Я лишь пытаюсь помочь вам сохранять четкие границы между нами. И я не
говорил, что вы мне не нравитесь. " Нравится" - какое незрелое слово. Посредственным людям
многое нравится. Единственный вопрос, имеющий значимый эмоциональный смысл,заключается в следующем: Можете ли вы без этого обойтись?
Я знала ответ на его вопрос и он мне совсем не нравился.
Считаешь, мне нужна помощь в определении наших границ? Ты сам-то понимаешь, где
находятся эти границы? Мне они кажутся чертовски загадочными и размытыми!
Это вы спорите, как нам называть друг друга.
Как ты называешь Фиону? Фио? Какая прелесть. О, и как насчет дуры в Каса Бланк той ночью,когда мы ездили к этому психу МакКейбу? Мерилин!
Не могу поверить, что вы помните ее имя, - пробормотал он.
Ты назвал ее по имени, хотя она тебе даже не нравилась. Но не меня. Нет-нет, я - мисс Лейн. Уже
целую долбаную вечность.
Не знал, что ты так на этом зациклена, Мак. - прорычал он.
Иерихон, - огрызнулась я в ответ и толкнула его.
Он обхватил мои запястья одной рукой, чтобы я не могла ударить его еще раз. Это привело меня в
бешенство. Я боднула его головой.
Я думала ты умер ради меня!
Он впечатал меня в стену, прижав мое горло предплечьем, чтобы я не смогла боднуть его снова.
Охренеть, так вот в чем дело?
Ты не умирал. Ты лгал мне. Ты всего лишь чуточку вздремнул, бросив меня на том обрыве. А я-
то думала, что убила тебя.
Он изучающе смотрел на меня, сузив глаза.
Ах, вот оно что. Вы полагали, что я умер за вас. Романтизировали произошедшее? Сочиняли
сонеты, пытаясь увековечить в памяти мою героическую жертву? Поэтому вы стали относиться
ко мне лучше? Я должен был умереть, чтобы вы увидели меня? Хватит херней страдать, мисс
Лейн. Смерти придают слишком большое значение. Людская сентиментальность превратила ее в
подвиг во имя любви. Бред и ничего больше. Умереть за кого-либо нетрудно. Тот, кто умирает -
уходит. Легко и просто. Игра заканчивается. Конец страданиям. Алине повезло. Попробуйте жить
ради кого-то. Проходя через все: плохое, хорошее, большое, малое, радость, боль. Вот, что тяжело.
Алине повезло. Я тоже так думала и мне было стыдно за эти мысли. Я ударила его кулаком так сильно, что он оступился на гладком черном полу, и видя как он падает, я ощутила внезапный ужас. Я не
хотела, чтобы он падал, никогда. Я ухватилась за него и мы оба рухнули на колени.
Будь ты проклят, Иерихон!
Слишком поздно, Радужная девочка, - он сгреб кулаком мои волосы, - кое-кто сделал это раньше
тебя, - усмехнулся он, и когда приоткрыл свой рот над моим, его клыки задели мои зубы.
Да, вот в чем я нуждалась с того самого дня, как проснулась в том подвале и покинула его постель. Его
язык у меня во рту, его руки на моей коже. Жар его тела на моем. Я обеими руками схватила его за
голову и притянула к себе, впиваясь в губы. Я чувствовала вкус собственной крови, сочащейся из ранки
от его острых зубов. Но мне было все равно. Я находилась недостаточно близко к нему. Сначала мне
был нужен грубый, жесткий, быстрый секс, а уж потом я собиралась трахаться с ним часами, медленно
и до изнеможения. Мне были нужны недели, проведенные в постели с ним. Возможно, если буду долго
заниматься с ним добровольным, осознанным сексом, то наконец смогу им насытиться.
Почему-то я в этом сомневалась.
Чертов фейри у тебя во рту, - прошипел он. - Только я у тебя во рту, никого больше. Или не
получишь меня, - он с силой втянул мой язык и я почувствовала, как имя В'лейна открепилось.
Бэрронс выплюнул его, будто отстегнутый пирсинг. Мне было все равно. У меня во рту нет места для
них обоих.
Я прижималась к его телу, отчаянно терлась об него. Как долго он не был во мне? Слишком долго. Я
схватила края его рубашки и разорвала ее, пуговицы полетели во все стороны. Хотелось прижаться к
его коже.
Еще одна любимая рубашка. У тебя какие-то счеты с моей одеждой?
Он задрал мою кофту и расстегнул лифчик. Я вздрогнула, когда его руки коснулись моих сосков.
Пойдем, ты должна поторопиться...
" Заткнись", - мысленно прорычала я. С этим голосом, который терзал меня в спальне, я рассталась еще
в Дублине.
Все пропадет... Это должна быть ты... Пойдем.
Я зарычала. Почему она не оставит меня в покое? Она не говорила со мной последние сорок пять
минут. Почему именно сейчас? Я же не спала. Я находилась в полном сознании, и сейчас мне было
нужно это. Нужен он. " Уходи! " - мысленно приказала я ей и со стоном выдохнула:
Пожалуйста.
Пожалуйста что, Мак? В этот раз тебе придется попросить, описать во всех подробностях. Мне
надоело исполнять все твои желания, не заставив тебя сначала попросить об этом.
Ну конечно. Слова ничего для тебя не значат, но сейчас ты настаиваешь на них, - проговорила я в
его губы. - Ты такой лицемер.
А ты биполярна. Ты хочешь меня. Всегда хотела. Думаешь, я не чувствую это?
Я не биполярна.
Иногда он попадает в самую точку. Расстегнув пуговицу и молнию на его брюках, я запустила в них
руку. Он был тверд как камень. Господи, как хорошо.
Он застыл, с шипением втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Поторопись...Он идет...
Оставь меня в покое! - рявкнула я.
Только через мой труп, - грубо сказал он. - Мой член у тебя в руках. - Он пояснил, где тот окажется
в следующее мгновение, и я растаяла, тело обмякло, опускаясь на пол, и позволяя ему делать со мной
все, что он захочет.
Да не ты. Она!
Она?
Кто-то потянул меня за рукав куртки, и не нужно было оглядываться, чтобы понять: это не Бэрронс.
Поцелуй меня и она уйдет.
Острая, почти болезненная необходимость почувствовать его внутри меня. Я была горячей и влажной, и
ничто не имело значения, кроме этого момента, этого мужчины.
Кто?
Поцелуй меня!
Но он не сделал этого. А отстранился и посмотрел мне за спину. По его взгляду я поняла, что не одна я
могу ее видеть.
Думаю, что она - это я, - прошептала я.
Он посмотрел на меня, потом на нее и снова на меня:
Это шутка?
Мне знаком этот дом. Знакомо это место. Не знаю, как еще это можно объяснить.
Невозможно.
Уже слишком поздно. Пойдем НЕМЕДЛЕННО.
Это уже не было просьбой. Это был приказ. Она не отпускала меня, и я не смела ослушаться. Не важно, как сильно я хотела остаться здесь и забыться в сексе. Не важно, как страстно я желала почувствовать
его в себе, жаждала соединиться с ним самым примитивным способом: оказаться в руках Иерихона
Бэрронса, у него во рту, под его кожей.
Боже, как же мне этого не хватало! Так сильно,что.. Я никогда не хотела столь сильно желать мужчину -
так, что невозможность обладания причиняла физическую боль. Я не хотела чувствовать, что мужчина
имеет такую власть надо мной и моей жизнью.
Я поднялась с колен и оттолкнула его.
Бэрронс схватил меня за рукав пальто; я вырвалась, порвав его.
Нам надо поговорить об этом! Мак!
Я бросилась за ней по коридору, как собачка за хвостом.
Белая половина спальни конкубины была усыпана лепестками, покрытыми росой, и освещена тысячью
свечей. Бриллианты, парившие в воздухе, мерцали словно крошечные огненные звезды. Те немногие из
них, что прошли сквозь огромное зеркало, и оказались на половине комнаты Темного Короля,
мгновенно гасли, будто там было недостаточно кислорода, чтобы подпитывать пламя. Или мрак был
слишком плотным и не пропускал свет.
Обнаженная возлюбленная короля возлежала на белоснежных мехах горностая, устилавших пол перед
белым камином.
В тени, по ту сторону спальни, тьма двигалась. Это король наблюдал за своей возлюбленной сквозь
Зеркало. Я чувствовала его там: огромный, древний, сексуальный. Зная, что он наблюдает за ней, она
томно потянулась, провела руками по своему телу вверх к волосам и выгнула спину.
Мне казалось, что эта веревочка в итоге приведет к конкубине, но меня по-прежнему куда-то тянуло.
Невидимая нить протянулась через огромное черное Зеркало, разделявшее спальню пополам.
Я хотела пройти сквозь него и слиться воедино с этой непостижимой древностью.
Я никогда бы не захотела подойти даже на шаг ближе к тем теням.
Неужели сам король призывал меня? Или же одна из его ипостасей стояла сейчас позади меня? Я
должна узнать. Я назвала Иерихона трусом, но и меня с легкостью можно было обвинить в том же.
Мне нужно... - взывал голос.
Я понимала о чем он. Хотела того же. Секса. Ответов. Мечтала покончить со страхами во что бы то ни
стало.
Но говорила не женщина, лежащая на мехах.
Голос исходил из черной половины спальни, представлявшей из себя одну сплошную постель - королю
нужна была большая кровать. Не было сил сопротивляться приказу. Я проскользну сквозь Зеркало, и
Бэрронс уложит меня на постель Темного Короля, и накроет своим телом со всей страстью и тьмой. И
мы узнаем, кто мы. Все будет хорошо. Наконец-то все станет ясно.
Я пристально смотрела в зеркало, которое, как известно, убивало любого, кроме короля и его
возлюбленной. Вдруг я снова почувствовала себя пятилетней девочкой. Подробности из моего сна о
Холодном месте обрушились на меня, и стало ясно, что большую их часть я по-прежнему не помнила.
Сначала я неизменно должна была пересечь эту комнату: наполовину белую, наполовину черную,
наполовину теплую, наполовину холодную. Но, до безумия напуганная тем, что следовало дальше, я
всегда забывала начало сна. Он начинался здесь.
И мне всегда было неимоверно сложно заставить себя пройти сквозь огромное черное Зеркало, потому
что ничего я не хотела так сильно, как остаться на теплой белой половине этой комнаты навсегда.
Забыться в бесконечных повторах событий, что когда-то происходили здесь, но теперь были утрачены
для меня. Их уже не вернуть. А эта скорбь... О, Боже, я никогда не знала настоящей скорби! Она
скиталась по этим черным залам, ставшими извечным пристанищем для призраков двух влюбленных
глупцов, что не смогли насладиться временем, отведенным им. Воспоминания преследовали эти
коридоры, а я преследовала их как неприкаянная.
И все же, разве иллюзия не лучше, чем ничего?
Я могла бы остаться здесь и так и не признаться себе, что моя жизнь пуста. Все мое существование
сводилось ко всяким пустым глупостям: мечтам, соблазнению, блеску.
Ложь. Всё ложь.
Но здесь я могу забыть.
Пойдем НЕМЕДЛЕННО.
Мак, - Иерихон встряхнул меня, - посмотри на меня.
Я видела его будто в отдалении, сквозь сверкающие алмазы и призраки прошлого. А позади него, в
Зеркале, я видела чудовищные черные очертания Темного Короля, словно Иерихон был лишь тенью, что король отбрасывал по эту сторону Зеркала, на белой половине спальни. Интересно, тень конкубины
тоже была иной по ту сторону Зеркала? Становилась ли она похожей на него, когда была на его
половине комнаты? Такой же огромной и многомерной, чтобы составить пару королю, чем бы он ни
был? И чем была она - там, в блаженной, уютной, сокровенной тьме? Чем была я?
Мак, сосредоточься на мне! Смотри на меня, говори со мной!
Но я не могла смотреть на него. Не могла сосредоточиться. Что бы там ни было по ту сторону Зеркала -
оно звало меня всю жизнь.
Я знала, что Зеркало не убьет меня. Знала без тени сомнения.
Прости. Я должна идти.
Он стиснул мои плечи, пытаясь развернуть меня.
Оставь это, Мак. Забудь об этом. Некоторые вещи лучше не знать. Разве твоя жизнь не полна и
без этого?
Я рассмеялась. Человек, который настаивал, чтобы я всегда видела вещи такими, какие они есть, теперь
убеждал меня закрыть глаза? Женщина позади него, лежащая на мехах, тоже смеялась. Она откинула
голову назад, вздернув подбородок, словно ее целовал невидимый любовник.
Он должен быть королем. Я скользнула ладонью по его руке, переплетая свои пальцы с его.
Идем со мной, - сказала я и бросилась к Зеркалу.
26 -
Переход сквозь черную поверхность зеркала оказался удивительно легким. Я была полностью
ошеломлена пронзившим меня холодом.
Мозг отдал приказ сделать вздох, но тело не подчинилось. С головы до ног я покрылась тонким слоем
блестящего льда. Как только я сделала шаг, он потрескался, со звоном осыпавшись мне под ноги. В тот
же миг я снова покрылась льдом.
И как, спрашивается, я должна здесь дышать? Как дышала конкубина?
Лед покрыл мой нос изнутри, мой рот, язык и зубы, горло до самых легких - все органы дыхания были
покрыты непроницаемой коркой льда. Я попятилась, желая оказаться по другую сторону Зеркала, на
белой половине комнаты, где были свет, тепло и кислород.
Я так сильно замерзла, что едва могла двигаться. Я даже засомневалась, смогу ли вернуться обратно
через Зеркало. Испугалась, что умру в спальне Темного Короля и история повторится, только в этот раз
без прощальной записки.
Когда я все-таки прошла через темную поверхность зеркала, меня обдало теплом, словно из разогретой
духовки. Я споткнулась и, пролетев через всю комнату, со стуком ударилась о стену. Возлюбленная
короля потягивалась на мехах, не замечая моего присутствия. С хрипом, я жадно втянула воздух.
Где же Иерихон? Мог ли он дышать на другой стороне? Нужно ли ему было дышать, или такие условия
были естественны для него? Обернувшись, я посмотрела в Зеркало, ожидая увидеть, как он хищно
движется по то сторону и злится на меня - ведь я вынудила его открыть свою истинную сущность.
Пошатнувшись, я едва не упала.
Я была так уверена в собственной правоте.
Тело Бэрронса лежало на полу белой половины комнаты у границы света и тьмы.
За все времена только двое могли проходить сквозь это Зеркало: Темный Король и его возлюбленная, -
говорил мне Дэррок. - Любой другой, прикоснувшись к нему, будет мгновенно убит. Даже фейри.
Иерихон! - я подбежала к нему, оттащила подальше от зеркала и опустилась рядом с ним на пол.
Перевернула его. Он не дышал. Мертв. Снова.
Я посмотрела на Иерихона.
Перевела взгляд и всмотрелась во тьму Зеркала.
Зеркало не навредило мне. Но убило его. И мне совершенно не нравилось, что это значило: я и есть
конкубина.
Но Иерихон не мой король.
НЕМЕДЛЕННО.
Приказ был чудовищно силен, Глас в n-ной степени, ему невозможно было противостоять. Я хотела
остаться с Иерихоном. Но я не могла бы остаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. А я была
уверена, что всё так и было.
Я не могу дышать там.
Ты не живешь на этой стороне Зеркала. Измени свои ожидания. Не дыши. Тебе мешает страх, не
действительность.
Возможно ли такое? Я в это не верила. Но очевидно, это не имело значения: мои руки сами
отталкивались от пола, помогая мне подняться, а ноги сами несли меня прямо в темное Зеркало.
Иерихон! - закричала я, чувствуя, что меня силой заставляют уйти.
Я ненавидела это. Всё, что с этим связано. Я оказалась конкубиной, но Иерихон не был королем, и я не
могла принять этой правды. Не то чтобы я была так уж уверена в том, как бы я ее приняла, окажись он и
в самом деле королем. Сейчас меня призывали туда, где я не могла дышать, и где я даже не жила, если
верить моему бестелесному мучителю. И у меня не оставалось выбора, кроме как оставить Иерихона
одного, снова мертвым.
У меня вдруг пропало всякое желание выяснить еще что-либо о себе. Этого было достаточно. Я
пожалела о своем безрассудном стремлении докопаться до истины. Он был прав. Разве так было не
всегда? Некоторые вещи лучше не знать.
Я в этом не участвую. Не собираюсь играть в твои глупые игры, чем бы это ни было, кем бы ты
ни был. Я возвращаюсь к своей жизни. К жизни Мак, - уточнила я. Ответа не последовало. Меня по-
прежнему неумолимо тянуло в темноту.
Я снова оказалась марионеткой невидимого кукловода. Выбора не было. Меня тащили, а я ничего не
могла с этим поделать.
Сопротивляясь, стиснув зубы, упираясь изо всех сил, я перешагнула через тело Иерихона и снова
прошла сквозь Зеркало.
Глава 27, часть 1.
Это был чистый инстинкт - бороться, чтобы дышать.
Я снова покрылась коркой льда, как только скользнула сквозь Зеркало. Проход через темное Зеркало
приподнимал занавес, обнажая давно забытые воспоминания детства. Внезапно, я вспомнила, что когда
мне было четыре, пять и шесть лет, я не могла отделаться от этого иноземного ночного кошмара. Не
успевала я прочитать молитву, закрыть глаза и погрузиться в сон, как бездушный приказ проникал в
мой сон.
Я вспомнила, что очнувшись от этих кошмаров, еле переводя дыхание и дрожа, бежала к папе, крича, что я замерзала, что я задыхалась.
Я задавалась вопросом, что молодой Джек Лейн мог подумать об этом - его приемная дочь, которой
запрещено возвращаться в родную страну, которая мучалась ужасными холодными, бездушными
кошмарами. Какие же ужасы, он решил, я должно быть пережила, что они оставили такие шрамы?
Я любила его всем сердцем за детство, которое он мне дал. Он был якорем для меня изо дня в день, наводя порядок в моей не простой жизни, наполняя полностью солнечным светом и прогулками на
велосипеде, уроками музыки и делами с мамой на нашей светлой, теплой кухне. Возможно, он мне
позволял быть слишком легкомысленной в попытке противостоять боли от этих ночных кошмаров. Но я
не могу сказать, что я сделала бы по-другому, как родитель.
Невозможность дышать, была самой страшной вещью из многих в моем детском уме. Когда я стала
старше, защищенная, в коконе родительской любви, я научилась подавлять эти ночные образы и
мрачные эмоции, порождаемые Холодным Местом. В подростковом возрасте, повторяющиеся кошмары
были похоронены глубоко в моем подсознании, оставив мне, бремя сильной неприязни к холоду и
неясное чувство противоречивости, которое я начинаю понимать. Если бы случайно эти образы не
имеющие смысла для меня, выскользнули сквозь трещины, я бы объяснила это, каким-то фильмом
ужасов, который я мельком просматривала по ТВ.
Не пугайся. Я выбрала тебя, потому что ты сможешь.
И сейчас я также вспомнила - голос который требовал чтобы я пришла, пытался утешить меня и
обещал, что я справлюсь с задачей - во что бы то ни стало.
Я в это никогда не верила. Если бы я могла, мне не было бы так страшно. Я с трудом отряхнулась, растрескивая лед. Он исчез, но я сразу же повторно заледенела.
Я повторно встряхнулась, снова обледенела. Я сделала это четыре или пять раз, ужасаясь все это время.
Что если бы я не старалась разбить лед, он бы нарос таким толстым слоем, что я бы в конечном итоге
осталась прямо здесь, стоять вечно, как статуя женщины, замороженной и забытой в спальне Темного
Короля. И когда Бэрронс вернется к жизни, он будет стоять и смотреть на меня через зеркало и
пытаться добраться до моих чувств и привести в движение, но я стаяла бы там - прямо перед его
глазами вечно, вне досягаемости потому, что никто кроме меня и таинственного создателя расы
Невидимых, не может войти в королевский будуар. А кто знает, где король?
Что касается этого, кто знал, кем был Король?
Я действительно хотела знать. Значит, мне нужно было найти способ, как передвигаться в его
естественной среде. Я ведь делала это раньше. Давно, в другой жизни, в лице его возлюбленной.
Несомненно, я снова смогу понять, как это сделать. Как будто, я оставила для себя ключи.
Страх, не является для тебя препятствием.
Я должна была изменить свои представления и обойтись без дыхания. Когда я в очередной раз
заморозилась снова, я оставила все как есть и позволила льду покрыть меня, вместо того, что бы изо
всех сил сопротивляться в попытке дышать. Я попыталась представить себе это, как комфортную, успокоительную прохладу во время сильной лихорадки. Мне удавалось это в течении тридцати секунд, прежде чем я успела запаниковать. Серебристая корка пошла на мне рябью и рассыпалась на
обсидиановый пол, когда я взволнованно дернулась.
Во второй раз я делала это целую минуту.
В мою третью попытку мне стало ясно, что я на самом деле не дышу с тех пор, как прошла сквозь
Зеркало. Я была так занята борьбой со льдом, что не поняла, что уже не дышала. Я бы фыркнула, но не
могла. Буквально не было дыхания на этой стороне Зеркала. Мое физическое тело было здесь другим.
Я стояла здесь и боролась за то, в чем, даже не нуждалась, ведомая жизненной привычкой.
Могла ли я говорить на этой стороне? Не включал ли голос в себя дыхание, чтобы управлять им.
Эй.
Я вздрогнула.
Голос, как у одного из Темных Принцев, только на другом уровне, высоком и женском. Хотя мое
приветствие состояло из английских слогов, без управления дыханием ноты его звучали, как будто
выбиты на адском ксилофоне.
Здесь есть кто-нибудь? - Я снова покрылась льдом, замороженная на одном месте в сильном
изумлении от переливчатого звучания. Я говорила с оттенками перезвона труб.
Убедившись, что я не задохнусь, что могу говорить, видеть и пока я продолжаю двигаться - лед будет
раскалываться, я начала носиться по помещению и осматриваться по сторонам.
Спальня Короля была размером с футбольный стадион. Стены черного льда уходили ввысь к потолку
слишком высоко, что бы его можно было рассмотреть. Ароматные, черные лепестки каких-то изящных
потусторонних садовых роз, опутали мои ноги, когда я слегка переступила с одной ноги на другую.
Скопление льда, который успел сформироваться на моей коже, осыпался градом вниз, присоединяясь к
лепесткам. На мгновение я зачаровалась искрящимися кристаллами на черном полу из цветов.
Падание, смех, лед в ее волосах, горстка бархатных лепестков кружась опускается на ее обнаженную
грудь…
Никакого холода здесь.
Всегда вместе.
Печаль обрушилась на меня. Я чуть не задохнулась от нее.
У него было очень много стремлений.
У нее было одно. Любить.
Мог бы поучиться у нее.
Крошечные алмазы на половине спальни возлюбленной - я не могла произнести "моей", особенно не
находясь так близко к кровати короля - не были потушены вообще. Они становились чем-то еще, когда
пересекали половину, и теперь мерцали в темном воздухе, как ночные светлячки, мигающие синим
пламенем.
Кровать была задрапирована черными шторами, которые развевались вокруг вороха шелковистого
черного меха, и заполняли треть комнаты, часть их была видна с другой стороны. Я подошла к ним, погладила рукой мех. Они были гладкие, чувственные. Я бы хотела растянуться тут голой и никогда не
уходить.
Это не было то белое и теплое место, которое я находила таким комфортным и знакомым, но здесь было
тоже красиво, по эту сторону Зеркала. Ее мир был яркий, славный, летний день, где нет никаких
секретов, но его - темная, сверкающая ночь, где было возможно все. Я задрала голову вверх. Это был
черный потолок, окрашенный звездами так высоко надо мной или ночное небо, нарезанное из другого
мира и принесенное сюда для моего удовольствия?
Я была в его спальне. Я помнила это место. Я пришла. А он?
Неужели, я, наконец-то, увижу лицо своего давно потерянного возлюбленного? Если он был моим
любимым королем, почему я была так напугана?
Поторопись! Почти тут... Пойдем быстрей!
Приказ исходил из гигантской, дугообразной расщелины находящейся в дальней части королевских
покоев. Зов был слишком силен, что бы ему противиться. Я рванула на переливчатый, словно игра на
флейте, голос из моего детства.
Когда-то Король ставил Королеву Видимых превыше всего, но где-то, вечность назад, многое
изменилось. Он ломал бы голову над этим тысячелетия, изучая ее, бросая вызов ее тонким испытаниям, стремился бы к божественному, если бы проблема была в ней или внутри него.
Он успокоился в тот день, когда понял, что это не было ошибкой, просто они двое были распавшимся
связующим звеном их расы, потому что она была Постоянством, а он - Изменением. Это была их
сущность. Странно, что они так долго оставались вместе.
Он не мог больше сопротивляться своему развитию, так же как она сопротивляться своему постоянству.
Всё, чем Королева была в тот момент, она будет и в будущем.
Как ни странно, что мать их расы - она, которая обладала Песнью Творения, она, которая могла
устанавливать могущественные акты всего творения - была никаким Создателем. Она была властью без
удивления, удовольствием без радости. Что есть существование без удивления и радости?
Бессмысленное. Пустое.
И она думала, что он был опасен.
Он начал чаще ускользать, исследуя мир без нее, жаждая того, чему он не мог дать имени. Яркий
глупый двор, который когда-то он считал безобидным развлечением, стал для него местом пустого
времяпровождения и пресытившихся вкусов.
Он построил крепость в мире из черного льда, потому что был полной противоположностью тому, что
выбрала Королева. Здесь, в его темном тихом замке, он мог думать. Здесь, где не было ярких карет или
блестяще одетых придворных, он мог почувствовать свое развитие. Его не заглушал
непрекращающийся звонкий смех, постоянные мелкие споры. Он был свободен.
Однажды Королева искала его в ледяном замке, и его забавляло видеть, как ужас впивается в нее одетой
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |