- Разуй глазища, чокнутый! Где ты Томку видишь? - хохотнула девчонка, отстраняясь от устремившегося к ней Сергея.
- У-у-у, Валька, ты, значит? - сделал для себя Карасюк "великое открытие" и загородил девушке дорогу. - Тебе восемнадцать еще нету, чего ты ночью по веске болтаешься? Изнасильничаться хочешь? Так давай, я умею!
- Ночь?! Девять часов на улице, куры еще спать не легли. Вот залезь в курятник и насильничай, если певень в лоб не даст, - Валя была в настроении и, посмеивалась, беззлобно подтрунивала над пьяным Ка-расюком.
Он на это вроде как не обращал внимания:
- Давай к Турку зайдем, он сегодня в магазине вино брал, авось еще не все выдул.
Зная, что отвязаться от "чокнутого" наверняка не удастся, Валя, взглянув на часы, без особой охоты, но согласилась.
Турок и впрямь еще не все "выдул". Карасюк помог.
- Пей! - расплескивая вино, сунул он стакан и Валентине.
- Да ну тебя с твоим чернилом, сам пей, - девушка поднялась, чтобы уйти.
- Я тоже сваливаю, - подхватился еще больше окосевший Карасюк.
От такого провожатого Валю если не тошнило, то подташнивало - точно, однако ни гнать - что толку! - ни убегать не стала. На пустыре доселе беспрестанно болтавший всякую чепуху Карасюк вдруг будто клещами обхватил ее одной рукой за талию, другой за шею и стал валить на землю. Валя с опозданием сообразила, что означают эти навязчивые проводы, попыталась вывернуться и три раза получила по лицу - Карасюк бил больно, наотмашь.
- Ты только не кричи, не кричи, а то совсем убью, - задыхаясь от предчувствия того, что вот-вот произойдет, хрипло шептал вроде бы протрезвевший малость слесарь, раздевая ее. - Ложись, не пожалеешь...
...Перед тем, как смотаться с пустыря, пресытившийся дебил еще минут десять вдалбливал Валентине, что непременно убьет ее, если кому хоть слово скажет. Девушка восприняла угрозу всерьез. И молчала.
А Карасюк затих, "залег на дно" на целый год. Во всяком случае, так следует из материалов следствия и суда.
...Сентябрь, грибная пора. Карасюк с приятелем Степаном Пятихатом, не намного опередившим его в умственном развитии, шлялись по лесу с кошелками. И надо же было столкнуться с ними семилетним Свете и Инне Макуль. В Карасюке сразу проснулся дремавший маньяк.
- Уведи вон ту подальше, на опушку, - приказал он послушному Степану, имея в виду Инну. И - Свете:
- Ты будешь со мной грибы собирать, а она - с ним. С нами, знаете, сколько нагребете - не унести.
Приняв слова Карасюка за чистую монету, девочки разделились.
- Подойди к тому ельнику, там одни боровики сидят, - Карасюк коварно отправил доверчивое дитя подальше от поляны. А сам уже снимал с плеч куртку.
...Света заливаясь слезами, стонала под тяжестью его дурно пахнущего тела, звала на помощь, но ублюдок зажимал ей грязной ладонью рот и нос, и она, задыхаясь, до конца терпела страшное истязание. Затем последовала старая "песенка":
- Расскажешь кому, убью!
Подавленная перепуганная девочка убежала домой, а вошедший во вкус оболтус подался на опушку, где Пятихат чуть ли не силой удерживал вторую, ни о чем не догадывающуюся маленькую жертву. Все повторилось с зеркальной точностью: куртку наземь, на куртку - ребенка... И знакомое: "Убью!" Дети, как и Валя, молчали.
Маньяк понял, что его боятся, и в один "подходящий" момент решил еще раз "пройтись" по Валентине. С неразлучным Пятихатом и чекушкой пришли на ферму. Валя кормила телят - подменяла мать.
- Выпьем, - предложил Карасюк люто ненавидевшей его девушке.
- Иди ты!..
Он как будто только и ждал этих слов. Валя и глазом моргнуть не успела, как оказалась в тамбуре, где лежало сено. - Неси веревку!
Пятихат, изрядная несовершеннолетняя сволочь, мигом исполнил приказание. Карасюк привязал вырывавшуюся Валю за руку к толстой доске и уже собирался сотворить гнусность, но стоящий "не стреме" Степан подал сигнал тревоги: Валина мать идет! Подонки еле унесли ноги.
Странная девушка эта Валя. Она и после неудавшейся попытки изнасилования в тамбуре продолжала молчать. А Карасюк, между тем, "распоясался" вовсю.
Ребята играли на территории колхозных гаражей. Пьяный и агрессивный Карасюк прицепился к тринадцатилетнему Игорю: - Пойдешь со мной!
Он привел паренька в заброшенный, полуразрушенный, телятник. Бил кулаками, "катал" ногами, пустил в ход металлический прут. И, наконец, - изнасиловал мальчика.
До смерти запуганный Игорь тоже молчал... Казалось, скатываться по наклонной низменных половых инстинктов Карасюку дальше некуда. Ан нет!
Набравшись, как свинья грязи, на свадьбе, он, выписывая зигзаги и восьмерки, приплелся домой, но вместо хаты попал почему-то в сарай. Где и набросился на родную бабушку 1919 года рождения. На крик пришедшей в ужас старушки подоспел сосед...
Лишь после двух последних "эпизодов" сельчанам, которые, как оказалось, не такими уж и "незнающими" были, стало ясно, что если чокнутого Карасюка не остановить, он, глядишь, и впрямь станет этаким ненаказуемым секс-маньяком местного масштаба. И "сдали" слесаря с потрохами в милицию.
Психиатрическая экспертиза, несмотря на "степень дебильности" Карасюка, признала подонка в отношении инкриминируемых ему действий полностью вменяемым. Что и позволило Брестскому областному суду отмерить "любителю острых ощущений" 10 лет лишения свободы.
(А. Луговец. Детективная газета, № 15, 1996)
ОФИЦИАНТЫ ИЗ КРЫМА
Шайка автоугонщиков в Белоруссии и на Украине похитила около трех десятков легковых автомашин.
Некий импозантный гражданин, который так и остался для следствия "неустановленным лицом", сидя в гурзуфском кафе, приткнувшемся на берегу Черного моря, с интересом наблюдал за двумя медлительными парнями. Невооруженным глазом было видно, что обязанности официантов выполняли они со страшной неохотой и какой-то патологической ленью. Импозантного гражданина, наверное, не так поразила бы неповоротливость и почти демонстративное нежелание молодых людей работать, знай он, что хозяйка кафе - родная тетушка одного из безразличных к курортному люду "подавальщиков". Терпела, значит, племянничка и его дружка.
Впрочем, приглянулись эти ребята импозантному гражданину отнюдь не по причине внешней "заторможенности". Приобретенная в общении с "народом" наблюдательность, дополненная природной склонностью к психоанализу, стала достаточным основанием для того, чтобы за молчаливыми, презрительными масками официантов обнаружить запасы рвущейся наружу отрицательной энергии, которая по капле и абсолютно бездарно растрачивалась между хрупкими столиками прибрежного кафе. Было однозначно ясно: парни эти способны на большее, нежели поднести "Монастырскую избу" и холодные лангеты.
После того, как последний посетитель покинул питейно-закусочное заведение, импозантный гражданин сказал официантам:
- Ребята, я предлагаю вам работу. Настоящую. Но в Минске. Приятели, сбросив не сходившие до этого с их лиц дурацкие маски превосходства над окружающими, вопрошающе насторожились:
- Суть?
- Суть такова...
...В декабре, не очень слезно попрощавшись с тетушкой-трактирщицей, 23-летние Костя Пешков и Олег Бобылев на "жигуленке" Пешкова взяли курс на Беларусь. Молодые люди ехали к минскому деловому человеку Лещинскому, адрес которого, перед тем как раствориться в неизвестности (наверное, полностью исполнил свою миссию), дал настроенным на "великие дела" официантам импозантный гражданин.
...Лещинский был краток:
- Ваш товар, мой - сбыт. Бабки делим без обид. Все.
25 ноября, ночью, в Минске пропала первая машина "сделанная" крымчанами. Впоследствии их число перевалит за два десятка. И ни следов, ни зацепок! Откуда у официантов такие "навыки"? А оттуда. Первоначальную "практику" молодые парни прошли еще в Гурзуфе и Алуште. К тому времени, когда Пешков и Бобылев поступили на "службу" в кафе сердобольной тетушки, на их счету числилось 14 похищенных автомобилей.
Минские гаишники и розыскники задумчиво морщили лбы, виновато объясняли что-то бывшим обладателям престижных легковушек (пропадали исключительно "восьмерки", "девятки" и их модификации), а машины все "испарялись" и "испарялись". Да как! Представьте такую ситуацию. Останавливается на улице Мирошниченко авто, водитель запирает двери, переходит улицу, направляется к лотку с фруктами, оборачивается. Его "девятка" набирает скорость и возле светофора, свернув налево, показывает "хвост". Водитель бросается к телефону, нервно набирает "02". Тут же объявленная в городе операция "Перехват" ничего не дает.
Надо отдать должное "крымским автопиратам": отключали любую сигнализацию и отпирали любой замок на 2-3 минуты. Действовали дерзко и нагло. К примеру, однажды в центре Минска, на проспекте Машерова, возле кинотеатра "Москва", средь бела дня подцепили автомобиль тросом и... как говорится, "была ваша, стала наша"...
На первых порах компаньоны тяготились существенным неудобством. Краденые машины приходилось оставлять на "дикой" стоянке в Чижовке. Это было и опасно, и непрактично, с точки зрения их дальнейшей "перелицовки". Но вскоре проблему решили. Ушлые крымчане сняли в столице несколько гаражей, в которых во всю продолжали демонстрировать свои "таланты": перекрашивали машины, меняли в них замки, перебивали номера кузовов и двигателей. Получалось: вроде и тот автомобиль, а вроде уже и не тот.
После того, как средство передвижения приобретало надлежащее "состояние", следовал звонок Лещинскому:
- Тачка в лучшем виде.
Тогда уже звонил Лещинский перекупщикам, в основном в Йошкар-Олу и Москву. Правила конспирации соблюдались свято. На вокзале "купцов" встречал дружок Лещинского Григорий Бурдынов и привозил к "шефу". Заключающая стадия купли-продажи выглядела впечатляюще. Прямо на квартире Лещинского выписывались фальшивые справки-счета на приобретенный якобы вполне легальным путем автомобиль, лицензии для постановки на учет в ГАИ. (Кстати, следствие так и не установило, где и как Лещинский достал пачки бланков московского автомагазина "Дружба" с подписями директора и бухгалтера и целый набор знаков.) Потом ехали в гараж, приценивались, рассчитывались на месте. Каждая машина уходила за 4-5 тысяч долларов...
12 декабря уставшие от хлопотной и почти беспрерывной "работы" Пешков и Бобылев отбыли "расслабиться" в милый сердцу Гурзуф. В Гурзуфе нашли своего дружка - Сергея Хоменкова. Был он натуральной еще "зеленкой", но на игле уже сидел плотно. А на "дурь", как известно, нужны деньги, и немалые.
- С нами поедешь?
Когда выворачивает ломка, а в кармане ни гроша, и завтра не намечается, поедешь не только в Минск - к черту на рога полезешь.
На старое место "работы" они вернулись в январе, втроем.
- Ну, где там Лещ?
Трубку подняла сожительница Лещинского Светлана Скипор.
- Лещ? Нету Леща. Умер.
- То есть? - Пешков обалдел.
- Разбился. Недавно. На машине. Пьяный... Пешков отрешенно молчал. Приехали! А какого рожна?! Без связей Лещинского ловить им тут шиш да камыш.
- Впрочем, - Светлана резко изменила скорбный тон на деловой, - если есть товар, готова помочь.
Наркоман Хоменков оказался способным учеником. Уже очень скоро он менял номера на кузовах и двигателях не хуже своего многоопытного учителя Пешкова.
А Светлана в свою очередь оказалась деятельной продолжательницей "дела ушедшего в мир иной" мужа. При ней "товар" пошел потоком. За два месяца крымские гастролеры умыкнули в Минске еще 15 машин. Расширился и "штат фирмы". Еще в Гурзуфе энергичные Пешков и Бобылев познакомились с представителями земли белорусской - бывшим автослесарем, директором солигорского МП "Кристина" Василием Рожковым, переключившимся к этому времени на широко распространенную форму трудовой деятельности, именуемую в народе "купи-продай". Правда, кой-каким ремонтом он с младшим братом по-прежнему занимался. Как говорят, по мелочам. Крымчане ему намекнули, что так, мол, и так... Рожков взял и согласился. Таким образом, фирма Светлана и КО посягнула еще на один регион. И сразу успешно: солигорские автолюбители не досчитались двух персональных авто, причем оба исчезли с охраняемой стоянки и быстренько прошли "профилактику" в гараже Рожкова.
Естественно, после такой "напряженки" у Пешкова и Бобылева снова появилось здоровое желание капитального "расслабона". На этот раз рванули в Москву. На "Мерседесе-400" Пешкова. Обратно прикатили с новым "другом", неким господином неопределенных занятий Мироновым. И почти сразу нарвались на "неприятности". Их арестовали. В довесок - еще одна неприятность: в машине небрежно валялся пистолет ТТ, любимая игрушка отечественных киллеров. Следователям шустряки объяснили так: дескать, пистолет в купленном "мерсе" был, чей и что - без понятия. Миронова за отсутствие состава отпустили. И, похоже, зря. "Пушка", вроде, как его получается. Ищи-свищи теперь Миронова.
Ну, а остальные - на нарах. Пешков, Бобылев и Рожков проведут на них по 10 лет, Хоменков и Светлана Скипор - по 5 лет. Брат Рожкова Сергей отделался 8-ю месяцами СИЗО. Бурдынов - тот, который встречал на вокзале гостей-покупателей, - тоже в зоне, правда, по другому делу. В суд его привозили как свидетеля, но в наручниках.
Что и говорить, "теплая компания" собралась за решеткой. Что называется, "крутые единомышленники". Впрочем... Если по большому счету, то из нее несколько "выпадает" прелестница Светлана Скипор. По той простой причине, что назвать ее уголовницей как-то язык не поворачивается. Человек искусства - учитель ритмики, жила тихо и мирно, трудилась на благо народного образования в 14-й минской спецшколе-интернате. Пока не связалась с Лещинским. Невероятно пробивной, тот пообещал ей столичную прописку. И сделал. Однако когда эту "прописку" проверили, то оказалось, что хозяин, к которому ее Лещинский "вписал", об этом - ни сном ни духом. Хотя, чего удивляться: Лещинский по части печатей, штампов и справок бел великий спец.
Кто теперь преподает ритмику в 14-й школе? И еще. Как мы уже подчеркивали, ни на одной из двух десятков украденных в Минске машин крымчане не "прокололись". Их взяли по оперативным данным.
Что касается похищенных машин, то они порасползались по России, как тараканы. Чебоксары, Сыктывкар, Новочеркаск. Несколько перепроданных через третьи-четвертые руки, все же чудом нашлись. Остальные - с концами. И тут невольно возникает вопрос: интересно, как же будут рассчитываться "акционеры" преступного "треста", который лопнул, за остальные 30 (учитывая и украинские)? Ведь при тотальной безработице в наших зонах им хоть бы себе на похлебку заработать...
(С. Иванов, Т. Ратов. Детективная газета, 1996)
"ГИНЕКОЛОГ"
У нас уже сквозь пальцы смотрят на гомосексуалистов, лесбиянок... В сущности признанный термин "сексуальные меньшинства" де-факто "узаконил" "права" половых извращенцев всех мастей. Мы приучаемся смотреть на "любовь" мужчины к мужчине, женщины к женщине, как на норму поведения. За границей вон уже и "однополые" браки разрешены! Так почему тогда не признать нормой патологическую тягу иных мужчин к 10-12-летним девочкам? Или "интимные отношения" с животными, трупами... Почему и здесь не вспомнить о правах человека? Но человека ли?..
Из показаний Виктора Пускина в Минском городском суде: "Я нормальный человек. Как все. Вы же не станете осуждать мужчину, который предпочитает блондинок брюнеткам? Да, мне нравятся очень юные женщины. Я читал, что больше 60 процентов девочек лишаются невинности в 11-13 лет. Становятся женщинами. И на это закрывают глаза. Акселерация. Или говорят как о шалости. Меня же обвиняют в разврате, и даже больше - насилии. Получается, что посадят не за содеянное, а за возраст..."
...11-летняя Ирина Голубович сидела в углу дивана заплаканная и напуганная.
- Ты чего это в темноте? - щелкнула выключателем мать девочки. - Случилось что?
Малышка разрыдалась. Никакие уговоры, просьбы родителей рассказать о том, что с ней произошло, не действовали.
- Если скажу, будет плохо мне, и тебе, и Сереже, - твердила девочка, - нас всех убьют.
Встревоженная мать двоих детей позвала на помощь соседку. Совместными усилиями им удалось по слову вытянуть из Иры страшный рассказ.
Девочка с одноклассницей играли во дворе дома.
- Ты знаешь, что твоего братика убили? - неожиданно обратился к Ире незнакомый мужчина, сидевший на лавочке у многоэтажки.
Напуганные дети сразу поверили незнакомцу. Им было невдомек, что их имена, как и имя брата Ирины, мужчина подслушал, наблюдая за игрой девочек.
- Посторожи, - приказал незнакомец Ириной подружке и поставил на тротуар две трехлитровые банки. - А ты, Ирочка, иди со мной. Твой братик вон за теми кустиками мертвый лежит.
Мужчина отвел девочку в заброшенный сарай и без лишних слов стал сдирать с нее одежду.
- Только пикни, убью! - пресек насильник попытку малышки закричать, зажав ее рот рукой.
Вначале он хотел изнасиловать парализованную страхом школьницу обычным способом, но, убедившись, что она еще не входит в определенные им "60 процентов", решил удовлетворить свою похоть по-иному. На языке юристов это звучит как "изнасилование в извращенной форме".
Этот человек не мог сдержать свой звериный инстинкт, несмотря на то, что всего две недели назад в Заводском РОВД Минска его фотографировали в анфас и профиль. Насильнику чудом удалось выкрутиться.
Тогда Виктор Пускин заманил 10-летнюю девочку в подъезд. Мол, дядя - почтальон, помоги, малышка, письма по почтовым ящикам разбросать. В подъезде "дядя-почтальон" зажал ребенку рот и потащил девочку к лифту. Как назло, лифт не работал. Но девочка уж очень "понравилась" Пускину. И он, как волк овцу, поволок свою жертву наверх на себе. Девочка отчаянно сопротивлялась. Умудрилась в конце концов нажать на звонок какой-то квартиры. На ее счастье, дверь открылась. Пускин тут же пустился наутек... Вышедший на звонок мужчина быстро оценил обстановку и, как был в домашних тапочках, бросился вдогонку.
Возможно, "дяде-почтальону" и удалось бы скрыться - больно прытко улепетывал Виктор Пускин, - да наткнулся на подростков, которые подножкой свалили его наземь. Подоспевший мужчина вместе с двумя пацанами скрутили насильника и доставили в милицию.
Пускин клялся лейтенанту, что искал знакомого в этом районе. Мол, знает только его имя Михаил. Знакомый называл и адрес, но Виктор подзабыл его и искал приятеля по памяти. Спросил девочку о номере дома, а та почему-то испугалась и давай кричать. Он тоже испугался такой реакции, а тут еще какой-то мужчина выскочил на лестничную площадку. В страхе он побежал.
Пускина отпустили, "на память" сфотографировав и сняв отпечатки пальцев.
Из показаний Виктора Пускина: "Мне нравятся девочки 11-12 лет с очень красивенькими личиками. Увижу такую и ничего не могу с собой поделать..."
Первое преступление он совершил в 16 лет. Затащил 10-летнюю девочку в подвал, избил и изнасиловал. Все сошло с рук. Потом были еще малолетние. Попался Пускин на 4-й или 5-й школьнице. Как обычно, заволок свою жертву в подвал, стал раздевать. Но вышла "осечка". Старушка, сидевшая на лавочке у соседнего подъезда, заподозрила неладное в поведении парня, разговаривавшего с девочкой. Сообщила ее отцу. Насмерть перепуганный гаденыш был изловлен на месте преступления и нещадно бит. В ходе следствия Пускина опознала и его первая жертва. Остальные... постеснялись дать показания.
Ему отмерили 5 лет. Выйдя на свободу, Пускин буквально на второй день принялся за старое. Однако теперь поступал хитрее. Заманив 11-12 летнюю девочку в подвал или на крышу дома, раздев свою жертву, первым делом выяснял девственница ли она. За что, кстати, получил кличку "Гинеколог". Если в его руках была уже "женщина" - насиловал. Потом запугивал, что расскажет о ее прежних "любовных" похождениях, а то и вовсе убьет, если кому пожалуется. Жертвы, как правило, молчали. В отношении девственниц у Пускина была другая тактика. Играл с ними, как с куклами, распаляя себя до удовлетворения похоти. Поэтому два своих последующих срока заключения - по три года - схлопотал лишь за разврат.
Из показаний матери Пускина: "Я воспитывала сына как порядочного и трудолюбивого человека. Он хорошо учился в школе. Не пьет, не курит, постоянно занимается спортом. Спокойный, все по дому делает. Если бы не эта его тяга к маленьким девочкам... Сколько раз я его умоляла сходить к врачу. Ни в какую, отвечает: здоров. И в церковь с ним ходили, там мне поклялся, что прекратит..."
Вероятно, чтобы успокоить свою старенькую родительницу, 35-летний Пускин начинает хороводить и со зрелыми женщинами. Некоторых, как претенденток на руку и сердце, знакомит с матерью. Итог любовных похождений - сифилис. Узнав о своем заболевании, Пускин становится на "тропу мести". Заражает сифилисом всех своих приятельниц. Не минуют этой горькой чаши и новые 11-12 летние жертвы насильника. И не только минчанки.
Чтобы не сильно "светиться" в столице, Пускин активно "гастролирует" по близлежащим городам. Навещает Пуховичи, Смолевичи, Осиповичи, Молодечно. Там его интересуют только девочки.
...Ирина Голубович без труда опознала Пускина по фотографии, сделанной в Заводском РОВД Минска. Насильник, чуя неладное, ударился в бега. Но "побегал" лишь три недели. Его арестовали. И вскоре снова спровадят за колючую проволоку. На этот раз на очень-очень длительный срок...
(Детективная газета, № 18, 1996)
АД В ШАЛАШЕ
Едва ли не в первый же день после "отсидки" в местах не столь отдаленных Иван Топорков подался к лесному шалашу, где восемь лет назад повязал его наряд милиции. К тому самому месту, где изнасиловал запуганную и зареванную девочку тринадцати лет от роду.
Без проблем добрался до опушки леса, примыкавшего к городской окраине. Совсем недалеко от его дома... Заросли ольшаника стали гуще, но вполне узнаваемы. А вот и шалаш. Странно, но годы и грибники пощадили его... Подгнил основательно, а держится...
Топорков присел, закурил.
Восемь лет не то чтобы пролетели, но и не тянулись.
Город, правда, попестрел и пошумнел, ларьки да киоски аж до окраины добрались. Всякой снеди в них - от пуза. Жена постарела. Дети повзрослели. А в квартире все так же небогато. Откуда взяться тому богатству? Э-э-эх... Супруга, несмотря ни на что, довольно часто посещала его "на зоне", передачи привозила. И с ребятишками своими, молчуном Витькой и тихоней Томкой, виделся. Жена-то, видать, простила. Или сделала вид, что простила. А вот дети какие-то чужие, "папа" как из-под палки выговаривают, все норовят безлично обращаться...
Иван загасил окурок и машинально, не понимая даже зачем, поправил покосившиеся стойки пришедшего в запустение лежбища, наломал новых веток на скаты. Потом вдруг спохватился. Словно очнулся от наваждения: какого черта он здесь копошится?..
- "Заполошный" - говорили о Ване, еще подростке, в школе. - Так вроде тихий, вдумчивый даже. Учится неплохо. Мог бы при желании и на "хорошиста" вытянуть. А как утворит что, - хоть стой, хоть падай, глаза на лоб лезут. Точно бес вселился! Ребята на переменках играют, носятся сломя голову, а он сидит тюхтей за партой. А потом вдруг вскочит, схватит что ни попади и - в школьную доску со всего размаху - бац! Или тетрадки соседа по парте ни с того, ни с сего порвет на мелкие клочки. И проверяли, к врачам водили: "здоров, говорят, и психика в полном порядке, адекватно, мол, реагирует..."
Его слегка побаивались и сторонились и в институте, куда он успешно выдержал экзамены после школы. Особенно после того, как он однажды, вроде как шутя, выплеснул в химлаборатории на стол пол-литра соляной кислоты. За глаза Топоркова шутливо называли "бисово дитя". Даже самые компанейские, разбитные студенты остерегались водить с ним близкое знакомство.
Единственной, кто не сторонился его, а, наоборот, тянулся к нему и откровенно симпатизировал, была однокурсница Нина, будущая его жена. Над этой парой втихаря подтрунивало большинство их курса, склоняя на разные лады Иваново прозвище и попутно вспоминая лихие библейские сюжеты. Не взирая на это, на последнем курсе парочка "бисовых детей" благополучно зарегистрировала брак в столичном загсе и отбыла, согласно распределению, в один из районных центров Гомельщины.
Если бы не внезапные вспышки гнева и капризов, мужнины необъяснимые выходки, Нина могла бы хвалиться примерным супругом. Иван добросовестно работал инженером на гидролизном заводе, не злоупотреблял спиртным, был ласков и внимателен к детям.
Однако когда он ни с того ни с сего мрачнел, уходил в себя, не отвечая ни ей, ни пристававшим с расспросами малышам, жена знала: лучше переждать кризис, тихонько отойти в сторону. А супруг тем временем мог и побуянить. Разбить пару тарелок на кухне. Выкрикнуть что-то малопонятное. Стучать неистово кулаком в стену. Какая-то злая сила бродила в нем, требуя выхода, и не находила его.
Сам Иван, успокоившись, никак не мог объяснить странность своего поведения. Будто затмение наступает, хотя и ненадолго. Словно в голову ударяет пол-литра водки. Он все прекрасно помнит, но какого черта делает глупости?..
Обычно такие припадки проходили быстро. Визиты же к врачам заканчивались оптимистичным "здоров, надо нервишки успокоить".
Когда же ему на вечерней улице случайно попалась на глаза та несчастная девочка, темная каламуть "хозяйничала" в голове до утра.
Иван подошел к девочке с улыбкой, купил ей шоколадку, расспросил про папу, про маму, затем предложил сходить к речке: там, дескать, есть такое интересное местечко с сюрпризом. Уже на полдороге малолетка испугалась, попыталась было убежать, но Топорков деловито выкрутил ей худенькие ручонки, сгреб в широкую ладонь жиденькие косички и буднично пообещал, что убьет, если она еще раз пикнет.
Весь путь вдоль речки к заброшенному шалашу, обнаруженному во время семейных грибных походов, Иван отчетливо сознавал, что ему хочется унизить, подавить, испачкать это безвинное, чистое, беззащитное существо. И черт его знает, с какой такой стати!
Он заволок ее в шалаш и в течение безумной ночи несколько раз зверски насиловал. Только под утро ему стало предельно ясно, что сотворил жуткое и непотребное. Выпихнул из шалаша истерзанное и измученное дитя и велел идти домой. Сам остался на лежбище в какой-то полудреме. Через несколько часов сюда прибыли вооруженные милиционеры. Он покорно подставил руки для наручников...
На суде запомнил только почерневшие от горя лица родителей девочки, брошенную в сердцах фразу ее отца: "Отдайте мне этого подонка, я ему кишки выпущу!", и то, что девочка, которой он и имени-то не знал, помешалась...
...Нина уж и не знала, чем угодить мужу в эти первые дни его свободной жизни. Как водится, накрыла на стол, пригласила соседей, поддерживавших хорошие отношения с Топорковыми и помогавших оставшейся одной с двумя маленькими детьми женщине. Посидели ладком-мирком, подняли пару чарок "за возвращение". Пообсуждали перспективы с работой. Послушали тюремные "байки".
Однако уже на следующий день к вечеру Нина чутко уловила тревожные перемены в настроении супруга: Иван бродил по квартире, сжав зубы и стиснув кулаки, сам не свой. Наконец подался к двери. Вышел. Нина выглянула в окно: Топорков направился к магазину, правда, какой-то неуверенной ленивой походкой.
"Ничего, пусть побудет один. Нелегко ведь ему. Ну, выпьет бутылочку винца, стресс развеет", - подумала про себя.
Топорков действительно купил бутылку недорогого вина. В "комке" около магазина, где отоварился спиртным, стояла целая "шеренга" заморских шоколадок. Пока Иван разглядывал обертки от нечего делать, к витрине, держась за руки, подошли две девочки. Одна постарше, лет четырнадцати, а другая на два года моложе. Они по-детски, шумно и весело восхищались безделушками.
- Эй, золушки-дюймовочки, хотите по шоколадке?
Старшая Ира и младшая Лена недоверчиво посмотрели на улыбчивого взрослого дядьку, присевшего на корточки перед ними. Лена поощряюще толкнула локтем Иру. Та пожала плечами. Иван снова подошел к окошку "комка", купил две шоколадки, вручил их нарядным "барышням".
- Сестрички? - продолжал знакомство.
- А вот и не угадали, - бойко ответила Лена.
- Тогда, значит, подружки, - завоевывал симпатии и авторитет Иван.
- Ага, - согласилась младшая, распаковывая хрустящую фольгу дармового угощения.
- Ну, что, подружки, хотите к речке прогуляться? Там такое славное местечко есть, с сюрпризом, между прочим, вам понравится, это рядом совсем.
- Пошли сходим, интересно ведь, - дернула Лена Иру за рукав.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |