Место созыва каждого конгресса уже определяло его характер. «Вена, метрополия наиболее строгих монархических традиций и придворной знати с обязательными шестнадцатью прапрадедами и пра­бабушками

Итак, Венский конгресс.

Место созыва каждого конгресса уже определяло его характер. «Вена, метрополия наиболее строгих монархических традиций и придворной знати с обязательными шестнадцатью прапрадедами и пра­бабушками безукоризненно аристократического происхож­дения, приняла в свои стены конгресс — основоположник европейского концерта». Почему это место определяло характер конгресса вы узнаете немного дальше.

Участники. Чичерин называет трех основных участников. Это Меттерних (австрийский канцлер), главный заправила, под влиянием которого возводилось здание Европы, «теоретик законной божьей мило­стью монархии и возведенного в стройную систему леги­тимизма». Легитимизм – это теория, признающая главным принципом государственного устройства право легитимной (законной) династии на власть. Рядом с ним – его друг и враг, Александр 1. Почему друг и враг, вы поймете немного позже. Далее – дипломат аристократ Талейран, способный легко приспосабливаться к превращениям исторической обстановки. (Чичерин называет его Протеем – морским существом в греческой мифологии, совсем неуловимым из-за способности принимать различные образы).

Всесильной коллегией руководили два главных побуждения: аппетиты великих держав и интересы легитимизма, старого строя, который надо было спасать от угрожавшего его существо­ванию нового буржуазного мира. Коллегией пяти держав: Россия (А.1, А.К.Разумовский), Великобритания (Каслри, А.У.Веллингтон), Австрия (Франц 2, Меттерних), Пруссия (Гарденберг, Гумбольдт), Франция (Шарль Морис де Талейран-Перинор), были определены новые границы в Европе: было узаконено растерзание итальянской и германской территорий, были оставлены в Италии князьки, провод­ники австрийской политики и в то же время идеи легити­мизма, наследники признанных Европой законных ди­настий. У северных ворот Франции жандармом была по­ставлена сильная Голландия, новое королевство, которому против воли была отдана вся Бельгия. Увековечено было разделение Польши между тремя восточными монархиями (КАКИМИ?) которое спаяло их крепким союзом против всяких вообще национальных движений, грозивших польским восстанием, и никаких реальных гарантий не было дано отдаваемой русскому царю значительнейшей части Польши, учрежде­ния которой должны были зависеть от его доброй воли. Что же касается национальностей, коллегией великих держав было создано «публичное право», покоившееся на так назы­ваемой святости договоров. И внешняя и внутренняя незыб­лемость европейского строя должна была охраняться его руководящей верховной коллегией пяти держав.

Чичерин в статье поднимает вопрос о будущем Европы и о Коллегии пяти держав, способной изменить будущее Европы. В связи с этим сравнивает легитимизм Меттерниха с просвещенным абсолютизмом Александра 1. Он говорит, что близкий к падению строй, доводящий свою природу до крайностей, не способен к новым рамкам, к требованиям нового времени (он имеет в виду легитимизм Меттерниха). Это был режим, не считавшийся ни с чем, а именно с нуждами европейских государств.

Просвещенный абсолютизм Александра 1 еще имел силы на приспособление к требованиям нового времени. Он был одним из тех дальновидных правителей, выражающих интересы исторического режима и умеющих разгадывать требования нового времени и мирить новые силы со старыми рамками.

Поэтому Александр 1 был тормозом в проведении системы Меттерниха, желавшего возродить и усилить легитимизм, ВЕДЬ АЛЕКСАНДР 1 БЫЛ ИДЕОЛОГОМ ПРЕЖНЕЙ ПРОСВЕЩЕННОЙ МОНАРХИИ, СПОСОБНОЙ ЕЩЕ К ПРИСПОСОБЛЕНИЮ. ОН СТАВИЛ СВОЕЙ ЦЕЛЬЮ СОБЛЮДЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ ЕВРОПЫ, ДАЖЕ БОЛЬШЕ ЧЕМ ИНТЕРЕСОВ СВОЕГО ГОСУДАРСТВА. ОДНАКО АЛЕКСАНДР 1 ТЕРЯЛСЯ, КОГДА СТАЛКИВАЛСЯ НА ДЕЛЕ «С РЕАЛЬНЫМИ АППЕТИТАМИ ДЕРЖАВ И РЕАЛЬНЫМИ ПРАВИТЕЛЬСТВАМИ», ОН ПАСОВАЛ ПЕРЕД МЕТТЕРНИХОМ. ПОЭТОМУ В НАЧАЛЕ ЧИЧЕРИН НАЗЫВАЕТ ЕГО И ДРУГОМ И ВРАГОМ. МЕТТЕРНИХА. ОДНАКО ЕГО ПРОСВЕЩЕННЫЙ АБСОЛЮТИЗМ, ЕЩЕ НЕ КАПИТУЛИРОВАВШИЙ ПЕРЕД ЛЕГИТИМИЗМОМ МЕТТЕРНИХА, НЕКОТООЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ ФАТАЛЬНО СПАСОВАЛ ОКОНЧАТЕЛЬНО.

СТАРЫЙ МОНАРХИЧЕСКИЙ ЛЕГИТИМИЗМ СПЛОТИЛСЯ ПРОТИВ НОВОЙ БУРЖУАЗИИ, СТРЕМИВШЕЙСЯ ПОДНЯТЬ КАПИТАЛИЗМ (Общественный строй, основными признаками которого являются частная собственность на средства производства, находящиеся в руках господствующего класса, использование наемного труда и свободное предпринимательство, способствующее развитию рыночной экономики). КАПИТАЛИЗМ ПОДНИМАЛ НАРОДНЫЕ МАССЫ. НО САМ ОН БЫЛ ИХ ВРАГОМ, ПОЭТОМУ БУРЖУАЗИЯ, СТРЕМИВШАЯСЯ К ПОБЕДЕ ИХ ПОДНИМАЛА, А ПОБЕДИВШАЯ БУРЖУАЗИЯ ИХ ТОПТАЛА. АНГЛИЙСКАЯ ОЛИГАРХИЯ (правящая аристократическая верхушка.) БЫЛА ПРЕДСТАВЛЕНА НА КОНГРЕССЕ «ДУШИТЕЛЕМ НАРОДА ЛОРДОМ КЕСТЛЬРИ», ПОТОМУ ЧТО ОНА ВИДЕЛА В НАРОДНЫХ МАССАХ, ПОДНЯВШИХСЯ НА СЦЕНУ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ (1789-1794) И ГРОЗЯЩИХ ЕЕ СУЩЕСТВОВАНИЮ. Сами же английская и французская буржуазия (ГОСПОДСТВУЮЩИЙ КЛАСС КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА) были непримиримыми соперницами, и восхождение второй ка­залось первой угрозой для всех интересов ее политического могущества и ее экономического развития.

Узаконенный на Венском конгрессе европейский строй назван был пентархией. Его верховными органами были конференции великих держав, носительниц так называе­мой охранительной системы, дававшие мандат тому или другому члену для подавления сопротивления, кем-либо оказываемого пятичленной коллегии, и для борьбы против буржуазных движений. Когда же в 30-х годах западные державы, т. е. Англия и Франция, стали представитель­ницами буржуазного общества, охранительная система во­плотилась в трех консервативных восточных монархиях, проводивших до конца систему. В ее основе лежал принцип власти сверху в противоположность власти народного происхождения; принцип законности правительств, вышед­ших из исторической непрерывности и объединенных в виде «Великой Европы» верховным органом последней, коллеги­ей великих держав, источником и хранителем «публичного права», поддерживающим и обязанным поддерживать все законные правительства против врагов извне и изнутри; далее принцип солидарности законных правительств, или легитимных монархий, заинтересованности каждого пра­вительства во внутреннем положении других стран и потому принцип вмешательства во внутренние дела других стран для подавления сопротивления законным правительствам. Основным лозунгом буржуазных западных держав было невмешательство, восточных консервативных монархий — вмешательство. В глубине исторического момента под этим разделением «Великой Европы» на два лагеря, ли­беральный и консервативный, таилось гораздо более глубо­кое разделение между всеми правительствами и всеми пра­вящими классами, с одной стороны, и общим врагом их, незримо присутствовавшим на Венском конгрессе, револю­ционными народными массами. В долгой борьбе с консерва­тивными монархиями западные буржуазные державы по­стоянно пасовали и искали конечного сближения со своими противницами, потому что их главный враг был другой, и возраставшее движение народных масс толкало их непрео­долимо на сближение с консервативными монархистами.

Итак, новый конгресс. Парижский конгресс. ХОЗЯИН – ПАРИЖ, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ДИКТАТУРЫ ПОБЕДИВШЕЙ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ БУРЖУАЗИИ, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УЖЕ СОЗРЕВШЕГО КАПИТАЛИЗМА, НАУЧИВШЕГОСЯ ДЕЙСТВОВАТЬ РУКАМИ МАСС, ИГРАТЬ ИМИ, НАПРАВЛЯТЬ ИХ ПСИХИКУ И МЫСЛИ. РЯДОМ – ЕГО ПОСТОЯННАЯ СОЮЗНИЦА, БУРЖУАЗНАЯ АНГЛИЯ. УЧАСТНИКИ: АВСТРИЯ – МОНАРХИЯ ГАБСБУРГОВ, ПЕРЕЖИВШАЯ РЕВОЛЮЦИЮ, ПОДРАЖАВШАЯ ФРАНЦИИ И СТРЕМИВШАЯСЯ ВСТАТЬ В ОДИН РЯД С КАПИТАЛИСТИЧЕСКИМИ СТРАНАМИ (ГРАФ БОУЛЬ), Пруссия – граф Мантейфель, робкий и трусливый слуга прежней прусской монархии, неспособный, вопреки традициям преклонения перед Николаем 1, помешать новой буржуазной Пруссии увлечь правительство на новые пути политики: борьбы против русского наступления на востоке и за буржуазное общество. Россия – граф Орлов. К пятичленной коллегии добавляется Сардиния, которая вскоре превратится в Италию, и которая стремилась всегда встать в ряды великих держав.

Парижский конгресс ознаменовал собою разрушение охранительной системы и крах союза восточных монархий. Австрийский ультиматум к России* заставил последнюю пойти на Парижский конгресс, помириться с запрещением держать флот на Черном море и лишением части Бессара­бии, принять на Ближнем Востоке постоянную опеку кон­ференции держав и «европейскую гарантию». Тяготевшая на Европе система легитимистской реакции пала. Хозяином, принимавшим конгресс, был уже не Меттерних с 16 - ю безукоризненно аристократическими прапра­дедами и прапрабабушками, но вышедший из революции и потопивший революцию в крови вождь капиталистической диктатуры и новой капиталистической реакции. Незримый враг—народные массы,—скрытый в глубине под возводив­шимся Венским конгрессом зданием, продолжал незримо присутствовать на но­вом конгрессе и спаял вождей капиталистического мира и последышей старого легитимистского.

* В период Крымской войны 1854—1856 гг. между Англией, Францией и Пьемонтом, с одной стороны, и Россией — с другой, Австрия первоначально занимала позицию дружественного нейтра­литета по отношению к западным державам. Война сложилась для России неудачно. В конце 1855 г. австрийское правительство под давлением англо-французской дипломатии предъявило России ульти­матум, в котором говорилось, что если она не начнет мирные пере­говоры со своими противниками, то Австрия объявит ей войну. Цар­ское правительство ультиматум приняло.

Международная теория буржуазных держав победила. Новая система провозглашала принцип невмешательства. Было признано, что для правительства одной страны без­различно, каков внутренний строй другой страны и что политические отношения должны диктоваться исключи­тельно реальными интересами каждой страны, а не внут­ренним строем тех стран, с которыми им приходится всту­пать в какие-либо отношения. «Политика принципов» охра­нительной системы была заменена реальной политикой. Остается руководящая коллегия Великой Европы, евро­пейский концерт Великих Держав, остается принцип свя­тости договоров, но созданная в Вене карта и принятые в Вене принципы уже не являлись незыблемым, единствен­но допустимым международным строем Европы. Эти отно­шения должны были меняться законным путем, руками законных правительств, законной коллегией Великих Дер­жав, но было признано, что они должны быть изменяемы согласно национальным потребностям народов. Капита­лизм нуждался в создании национальных государств, меж­ду тем как их созданию препятствовала система Венского конгресса, и принцип удовлетворения национальных стрем­лений был признан.

Теоретическим выразителем идей был вождь Европы 1856 г., мечтатель-авантюрист Наполеон 3. Хозяин конгресса, Наполеон 3, приверженец империализма (Государственная политика, направленная на завоевание территорий, колоний, установление политического или экономического контроля над другими государствами.) разработал сложную систему внешней политики. Во-первых, смертельная вражда с Англией принуждала Францию идти с ней рука об руку, создавая главный базис наполеоновской политики – английский союз. Во-вторых, союз с Россией, выступавшей противовесом против намечавшейся на горизонте силы – объединенного германизма. В-третьих, новая комбинация – католический союз, объединяющий страны Европейского Юга, и помогающий ставить пределы росту России на Ближнем Востоке.

Едва наме­чавшиеся на Венском конгрессе великие антагонизмы со­временной Европы уже ярко выступали на Парижском конгрессе, и в то же время прежние два враждовавших мира — легитимистский и буржуазный — были между со­бой спаяны страхом перед незримо присутствовавшим но­вым врагом, народными массами.

· Прошло немногим более 20 лет, и Европейский конгресс уже принимает в себе метрополия нового военного капитализма – Берлин. * Берлинский конгресс (13 июня — 13 июля 1878 г.) был созван в связи с недовольством Австро-Венгрии и Англии условиями Сан-Стефанского мирного договора, завершившего русско-турецкую войну 1877—1878 гг. Конгресс закончился подписанием Берлин­ского трактата.

На берлинском конгрессе обозначились новые границы Европы. Хозяин и руководитель конгресса — человек, отбросивший святость договоров Великой коллегии, не пользовавшийся ее санкциями при перестройке новой карты Средней Европы, соединил в неразрывное целое старые монархические традиции и современную капиталистическую действитель­ность. Искусственное создание Венского конгресса унич­тожено, национальные государства созданы, но они соз­даны путем новых кромсаний. Франция оставлена страною ни на минуту не прекращающейся жажды реванша и наме­чавшиеся на Парижском конгрессе европейские антаго­низмы развиты до сильнейшего напряжения, превращая Европу в вооруженный лагерь. Здесь Чичерин останавливается на немецком канцлере Бисмарке, обладающем искусством находить политические точки соприкосновения со всеми государствами и толкать их в таком направлении, чтобы они нуждались в его поддержке. На Берлинском конгрессе он направляет всю мировую политику. Так же, как и в Париже и в Вене, Австрия соединяется с Англией, чтобы преградить России путь на Ближний Восток. Он, провозглашая себя учеником Наполеона 3, не только слил воедино легитимистский мир Меттерниха, но также он превращает в свое оружие народные массы, так долго служившие угрозой буржуазии. Он основывает свою реакционную военную империю на парламенте со всеобщим голосованием, показывая миру, «каким образом посредством послушного хора печати умы масс могут быть направляемы согласно поли­тике их правителей». С другой стороны – в Англии – лорд Биконсфильд, идеолог нового империализма, придумавший для своей королевы название императрицы Индии, как бы меняя английскую политику на Восток, в то же время и идеолог старых монархических и церковных традиций, создатель в Англии всеобщего голосования, старавшийся привлечь к монархии народные массы, сделав их орудиями империалистического правительства. Не обходит Чичерин и «последнего могиканина» (могикане - племя североамериканских индейцев, немногочисленные представители которых сохранились в резервациях в США.) князя Горчакова, с отчаянием смотревшего на отбросившую старые принципы реальную политику, на эти громадные массы вооруженных людей, на миллионные армии, готовые броситься одна на другую, жаловавшегося на возвращение Европы к варварству.

Через 40 лет мы в Версале, и прежний мир довел себя до абсурда.

Теоретически признается господство преж­них принципов (невмешательства), провозглашенных на венском и парижском конгрессах, и между тем проводится самое разнузданное вмешательство. Европейский конгресс превращен в мировой, европейский концерт во всемирный, но прежние идеалы коллективной Европы доведены до абсурда, и долженствующая увенчать развитие междуна­родных отношений Лига наций (Одно из крупнейших международных объединений государств была Лига Наций, учрежденная в 1919 г. и имевшая целью, согласно уставу, развитие сотрудничества между народами и гарантию мира и безопасности. В 1934 г., после выхода из Лиги Наций фашистской Германии и фашистской Италии, СССР принял предложение 30 государств - членов Лиги наций (США в Лигу Наций не входили) о вступлении в эту организацию. В декабре 1939 г., воспользовавшись в качестве предлога советско-финляндской войной 1939-40 гг., правительства Великобритании и Франции добились принятия Советом Лиги решения об исключении СССР из Лиги Наций. Тем самым Лига Наций фактически прекратила свое существование. Формально распущена в 1946 г.) приобретает обратный смысл, делается орудием борьбы против капиталистического сопер­ника и союзом душителей народных масс. Стремления угне­тенных национальностей к освобождению превращены в антинародную силу, в орудие дикой бешеной реакции и кровавых погромов. Европейские и всемирные антагониз­мы, двигавшиеся шаг за шагом от Вены к Парижу, от Па­рижа к Берлину, превращены в бешеное мировое кровавое буйство, из которого существующее общество не видит выхода. Снова принимает конгресс в своих стенах столица Франции, но она лишь орудие более силь­ных мировых держав, стоящих за нею. Хозяин конгресса Клемансо тем создает себе свою силу, что выражает стремление не только крайних империалистов Франции, но и крайних империа­листов Англии. Как некогда Меттерних проводил беспримерную политику удовлетворения аппетитов Великих Держав и удушения всеобщего врага — нового мира, ту же хищни­ческую и разнузданную реакционную политику проводит Меттерних тех дней — Клемансо. Так же, как более дальновидно старался соблюдать интересы старого мира выразитель его идеологии Александр I, ставивший интересы Европы выше своих собственных, точно так же выходец из неокончательно еще разложившегося буржуаз­ного мира Америки Вильсон дальновидно сознает общие интересы буржуазного мира, пытается приспособить его к потребностям времени и стремлениям новых поднимаю­щихся сил и подобно Александру I ставит на первое место коллективные интересы, как он их понимает, только уже не Европы, а человечества. Но точно так же, как Алек­сандр I каждый раз пасует перед настоящим выразителем живых сил его общества, так и Вильсон в решительные моменты пасует перед новым Меттернихом — Клемансо — и точно так же, как Александр I, ему не может не пред­стоять окончательно спасовать перед политикой безудерж­ной, разнузданной реакции и хищничества.

Так, Чичерин заканчивает свой рассказ о последнем, о Версальском конгрессе, завершившем европейский концерт. В Лиге наций перед основным антагонизмом Англии и Германии отступили на задний план все другие соперничества. Все побледнело перед войной не на жизнь а на смерть, между Англией, поддерживаемой бывшими врагами, и Германией. Англия со своим сверхимпериализмом и Германия – континентальная держава (ПОЧЕМУ?). Англия с французской жаждой реванша, боязнью германского продвижения. Германия – со статусом континентального гегемона (главенствующее положение одного государства по отношению к другому в политическом или экономическом отношении), со внушающим Англии страх военным преимуществом, с неподражаемой военной техникой, развивающимся молодым флотом. Проникая своими капиталами, своими товарами, пред­приимчивостью своих выходцев во все страны света, Гер­мания создавала для них опору своим континентальным могуществом. Сама политическая отсталость Германии, как пишет Чичерин, сначала помогла бес­примерному размаху ее капиталистического роста, создав в лице централизованного просвещенно-бюрократического государства неподражаемый аппарат для выработки более организованной и рационализированной экономической жизни и для оказания ей физической поддержки и помощи образцовой военной машиной. Но как ни страшна была Германия для Англии как конкурент, главной причиной неизбежности смертельной борьбы между двумя державами было военное континентальное могущество Германии.

Силы оказались неравными. «Мировой сверхимпериа­листический колосс оказался не под силу молодой континентальной державе, и он ее уничтожил так же, как он сам был бы уничтожен ею, если бы взаимоотношение сил ока­залось другим». Раньше все антагонизмы были отодвинуты на задний план, но теперь, когда главный враг повержен, тем сильнее могут развиться новые кровавые конфликты, если бы перед сверхимпериализмом держав Согласия не было врага, еще гораздо более опасного, чем грозив­ший их существованию Гогенцоллерн, — революционной России.

Россия представлялась Европе вышедшим из молодых народов, из более отсталых стран, эксплуатируемых передовыми капиталистическими хищ­никами, мировым, не мужицким, но в первую оче­редь пролетарским революционным движением. Та револю­ция, которая обновит одряхлевший мир, — она настала. Незримо еще присутствовавший на Венском конгрессе враг, те народные массы, которые, по мнению хранителей заветов старого легитимизма, стояли за стремившимся сменить их буржуазным обществом, этот враг поднялся во весь рост и стоит перед пирующими хищниками.

Дата добавления: 2015-08-28