Украинский Брестский мир 4 страница

Вслед за Медведевым Троцкий в своей речи подчеркнул, что не в ин­тересах Четверного союза становиться третейским судьей во внутренних отношениях в России или на Украине, где революционные процессы и го­сударственное становление Украины не завершились. Из-за этого он пред­лагал и предлагает, а киевляне patfee не возражали, согласовывать свои позиции. С присоединением харьковских делегатов такой образ действий, по его словам, был бы самым естественным и справедливым. Потому ни­какие соглашения киевского правительства не смогут обрести силу без признания их всей делегацией⁴.

¹ Зализняк Н. Моя участь у мировях переговорах в Берестю Литовському/ /
Берестейський мир. С. 90-100.

² Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 142-145; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35.

Д. 414. Л. 1-8.

³ Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 145-147; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35.
Д. 414. Л. 8-11.

⁴ Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 147-149.

___________ И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ___________ 39

Это была одна из немногих речей Троцкого, выдержанная в диплома­тическом формате, без политико-идеологических отклонений. Но проти­воположной стороне уже было не до международно-правовой чистоты пе­реговорного процесса. Адепты сепаратного украинского договора как бы поменялись с Троцким ролями в использовании агитационно-обличитель­ных средств. По наущению титулованного богемского аристократа Чер-нина взял слово Любинский, чтобы, не стесняясь в выражениях, обви­нить советское правительство в фактическом отрицании федеративного начала, демагогическом использовании лозунга самоопределения, распро­странении «анархии и разложения», подрыве авторитета УЦР «в глазах трудящихся масс Европы» и других «грехах» большевистской политики¹, которые, строго говоря, с международно-правовой точки зрения не подле­жали обсуждению на мирной конференции. Но австро-германским дипло­матам такое скандальное выступление было выгодно, потому что нужно бы­ло спешить с украинским договором, пока еще было с кем его подписывать. Немецкое командование располагало донесениями о том, что «большевизм на Украине победил»², следовательно, дни правительства УЦР сочтены. Поэтому союзники отступили от своего прежнего условия об официаль­ном признании УНР и киевского правительства лишь в зависимости от подписания договора с ним. Перед униженным нападками Любинского Троцким Чернин от имени Четверного союза заявил о неограниченном признании киевской украинской делегации, ее самостоятельности и пра­вомочности представлять Украинскую народную республику³- Подобные притязания харьковских представителей не были приняты во внимание.

В довершение мер по форсированию украинского вопроса немецкое командование в Бресте на время лишило советскую делегацию связи с Петроградом, так что сообщения о последнем пленарном заседании не были получены в столице вовремя, а в Брест не поступала информация о положении в Киеве.

Со своими киевскими клиентами австро-германские дипломаты тоже не церемонились. После пленарного заседания они вручили Севрюку го­товый проект мирного договора из трех условий — констатации факта окончания войны, установления дипломатических и консульских отноше­ний и обязательства правительства УНР доставить центральным держа­вам 1 миллион тонн хлеба и другое продовольствие — с требованием под­писать договор на следующий день пополудни. При этом оказалось, что связь с Киевом тоже отсутствовала⁴. Горячая голова Любинский сначала предложил заявить протест и пригрозить отъездом из Бреста. Но по зре­лом размышлении все засели за подготовку своего проекта на основании

¹ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 414. Л. 15-23.

² Гофман М. Указ. соч. С. 132.

³ Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 156.

⁴ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 463. Л. 109.

Восточная Европа после Версаля

предыдущих совместных с немцами и австрийцами обсуждений. В 7 часов утра 20 января (2 февраля) готовый проект был представлен Чернину, который согласился его рассмотреть¹.

Между тем на доставленный курьером в Двинск и оттуда переданный в Петроград запрос Карахана о фактических подробностях положения в Киеве в связи с полученной от украинцев информацией о формировании правительства Голубовича² из Петрограда в ночь с 21 на 22 января (3-4 февраля) была пущена радиограмма «Всем, мирной делегации в Брест-Литовске особенно» за подписью Ленина: «Мы тоже крайне взволнованы отсутствием провода, в чем, кажется, виноваты немцы. Киевская Рада пала. Вся власть на Украине в руках Совета. Бесспорна власть Харьков­ского ЦИК на Украине...»³ Это была опережающая события информация, ставшая возможной из-за несовершенства связи и преждевременных по­бедных реляций с мест⁴.

В Бресте для проверки данных, поступивших за подписью Ленина, немцы восстановили связь с Киевом и Петроградом. Карахан 22 января (4 февраля) в разговоре со Сталиным предложил, чтобы для убедительно­сти большевики, если они действительно в Киеве, послали бы оттуда в Брест радиограмму⁵. Однако примерно в то же самое время, в ночь с 22 на 23 января (4-5 февраля), Киев ответил Севрюку и Любинскому еще голо­сами нового главы правительства УНР Голубовича и Шульгина. Севрюк доложил им о состоянии переговоров и оставшихся с украинской точки зрения проблемными условиях договора: о выполнении ряда обязательств центральных держав только после получения до лета 1 миллиона тонн украинского хлеба, а главное — об унизительном включении непопуляр­ного на Украине «хлебного» условия непосредственно в текст мирного договора; и, напротив, — об исключении упоминания Восточной Галиции и Буковины и т. д. Генеральные секретари, недавно переименованные в народных министров (потому что с некоторых пор в народе их стали име­новать «генеральскими секретарями»), сообщили, что накануне Малая рада уже проголосовала за подписание мира. Все понимали, что сроки его заключения ограничивались тем, сколько удастся продержаться киевско­му правительству — Севрюк исчислял их ближайшими тремя днями⁶.

Украинский вопрос первым обсуждался и в Берлине 5 февраля (23 ян­варя) на австро-германских переговорах о союзнической политике. На них Чернин потребовал для своей страны эквивалента за неизбежные жерт-

___________ И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ___________ 41

вы со стороны Австрии, связанные с украинским договором, и получил согласие на преимущественное право его страны на украинский хлеб, оп­лату за него товарами, а не деньгами, гарантии обеспечения всего этого и т. д. Австрийские условия были приняты германским политическим и во­енным руководством, считавшим договор с Украиной действенным инст­рументом дальнейшего давления на Россию. Рейхсканцлер Г. Гертлинг заявил, что после подписания мира с Украиной можно будет разорвать с несговорчивым Троцким. «Тогда бы мы предприняли военные операции... Мы бы опрокинули Троцкого... С военной точки зрения разрыв с ним был бы счастьем», — заранее ликовал генерал-квартирмейстер штаба герман­ского главного командования Э. Людендорф¹ в то время, как сторонники формулы Троцкого, фанатики мировой революции, убеждали окружа­ющих, что начальник штаба верховного главнокомандующего «Гинден-бург не сможет заставить немецких солдат идти в наступление против пустых окопов»².

Сам Троцкий не был в этом уверен. Более того, придумав от своей дип­ломатической бесталанности вариант «ни мира, ни войны», он учитывал германское наступление как часть и результат этого плана. «Во время переговоров мы никак не могли нащупать взаимных отношений Австро-Венгрии и Германии... Не могли мы нащупать и того, насколько велики силы сопротивления в Германии, — простодушно признавался глава внешнеполитического ведомства на заседании ЦК 11 (24) января 1918 г. и предлагал немыслимый для государственного деятеля выход. — Своим отказом подписать мир, демобилизацией армии мы заставляем обнару­жить то, что есть, так как немцы будут наступать именно при нашей демо­билизации»³.

Неудачи последнего периода брестских переговоров, прежде всего невозможность предотвратить аннексию оккупированных германскими войсками российских государственных территорий, укрепили Троцкого в намерении эффектным жестом покончить с дипломатией. Свое видение проблемы он раскрыл в частном разговоре 25 января (7 февраля) с Черни-ным, попытавшимся выяснить, какие условия были бы для него приемле­мы. Троцкий заявил (в передаче собеседника), что «он отлично знает... что центральные державы вполне способны отнять у России ее губернии... что дело идет... о грубой, голой силе, и что он, Троцкий вынужден прекло­ниться перед силой. Он никогда не откажется от своих принципов... и объявит всей Европе, что дело идет о грубой аннексии»⁴. При этом глава советской делегации повторил, что не даст согласия на сепаратный дого-

¹ Зализняк М. Указ. соч. С. 121-127. ²АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 88. Л. 1.

³ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 321.

⁴ ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 585. Л. 9, 10 об; Ф. 8415. Оп 1. Д. 12. Л. 242.
⁵АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 88. Л. 48-49.

⁶ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 463. Л. 106-112; Рубач М. К истории украин­ской революции // Летопись революции. Харьков. 1926. № 6. С. 29-35.

¹ Советско-германские отношения. С. 277-278, 280.

² Переписка Секретариата ЦК РКП(б) с местными партийными'организация­
ми (ноябрь 1917 — февраль 1918). М., 1957. С. 191.

³ Протоколы Центрального Комитета. С. 170-171.

⁴ Чернин О. Указ. соч. С. 266.

42 __________ Восточная Европа после Версаля ________________

вор Четверного союза с Украиной, которая уже в руках большевиков. Для убедительности в тот же день 7 февраля (25 января) 1918 г. в 10 ч 40 мин он официально вручил председателю германской делегации текст еще од­ной радиограммы за подписью Ленина, полученной советской делегацией 4 февраля (22 января) 1918 г. В ней среди прочего говорилось, будто харь­ковский ЦИК Советов Украины и Народный секретариат 21 января (3 фев­раля) переместились в Киев и стали «единственной властью на Украине»¹. Но это сообщение вызвало противоположный ожидаемому результат, по­тому что делегаты УЦР предъявили телеграммы Голубовича, отправлен­ные из Киева 23 января (5 февраля)².

Австро-германские и украинские переговорщики воспользовались не­удачей демарша Троцкого и в тот же день. 25 января (7 февраля), согласо­вав последние детали, подписали секретный протокол, который должен был гарантировать центральным державам исполнение продовольствен­ной составляющей мирного договора³.

А в это время кабинет Голубовича, так до конца и не укомплекто­ванный, и часть членов Малой рады — кого успели известить — оставили Киев. В 8 ч 10 мин вечера 25 января (7 февраля) командующий советски­ми частями М. А. Муравьев сообщал из Дарницы под, Киевом по всем пра­вительственным и военным адресам: «Уличные бои продолжаются с большим ожесточением. Город горит... Враги почти совсем задавлены кольцом...»⁴

26 января (8 февраля) австрийцы предупредили Троцкого, что укра­инский договор готов к подписанию⁵. На исходе дня нарком сообщил Ле­нину (на автографе депеши помета о передаче ее в Псков, то есть связь по прямому проводу вновь отсутствовала): «Договор с Радой готов. Подпи­сания его можно ожидать с часу на час... Только точные и проверенные данные, что Киев в руках советской власти, могли бы помешать этому...»⁶

В течение дня в руках советских войск оказалась большая часть Кие­ва, за исключением Печорского района. В 10 ч вечера Муравьев офици­ально сообщил о взятии последнего очага сопротивления и овладении все­ми правительственными учреждениями. В одиннадцатом часу Народный секретариат Украинской рабоче-крестьянской республики направил ра­диограмму об этом и своем переезде в Киев Совнаркому в Петроград, де­легации в Брест, революционным организациям в Гельсингфорс, Берлин, Вену и «всем, всем, всем»⁷. За первым последовали официальные сообще-

1 ДВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 90. Л. 11-12; Ленинский сборник. М.; Л.,
1931. Т. XI. С. 24.

² АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 88. Л. 51.
³РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 463. Л. 104-105.

⁴ Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2448. Л. 12-13.

⁵ Чернин О. Указ. соч. С. 267.

⁶АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1.Д. 7. П. 88. Л. 32; РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1.Д. 5098. Л. 1. ⁷ ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 585. Л. 16.

___________ И. В. Михутина. Украинский Брестский мир ____________ 43

ния других инстанций. Через четыре часа Сталин запросил Троцкого и Карахана, получена ли вся эта информация. «Если немцы затевают... до­говор с мертвецами, — предупреждал он своих заочных оппонентов, — то пусть знают, что они сделаются посмешищами всего мира»¹.

Но делегаты Четверного союза не убоялись предсказанного им по­срамления и, не дожидаясь распространения с рассветом неудобной для них информации о событиях в Киеве, в 2 ч ночи 9 февраля (27 января) подписали с представителями УЦР мирный договор².

К событиям миновавшей ночи противоположные стороны отнеслись каждая с по-своему мотивированным оптимизмом. Троцкий надеялся, что, опираясь на факт утраты правительством УЦР столицы, сумеет опротес­товать подписание отдельного украинского мира. Но тщетно. Дипломаты Четверного союза оказались не столь щепетильны, чтобы из-за утраты правительством УЦР основной части государственной территории отме­нить комбинацию с украинским договором как способом решения своих внутренних проблем и средством давления на Петроград. Ультиматум, который Ленин предвидел в силу катастрофического положения русской армии, стал неизбежен. Троцкий своим пресловутым заявлением 10 фев­раля (28 февраля) об отказе от подписания аннексионистского договора с односторонним прекращением состояния войны, похоже, продиктован­ным сугубо личными мотивами, лишь формально предупредил его предъявление. В дальнейшем в результате германского наступления при­шлось принять еще более тяжелые для страны и унизительные условия, поименованные «несчастным миром».

Не принес он желаемого и успешным на брестских переговорах сто­ронам. Государства Четверного союза, несмотря на ликвидацию Восточ­ного фронта, не смогли победить в Первой мировой войне. УНР вместе с их поражением потеряла территориальное приращение на северо-запа­де — Холмский округ. Еще раньше Вена добилась аннулирования своего секретного обязательства заявить о предоставлении восточнославянским этническим территориям в Галиции и Буковине статуса отдельного корон­ного края. Документ с этим обязательством, переданный на хранение в германское внешнеполитическое ведомство, был там уничтожен летом 1918 г. Самому же правительству УЦР для того, чтобы вернуться в свою столицу, пришлось обратиться с воззванием «к немецкому народу» о во­енной помощи против большевиков. В результате вместо обещанного во время переговоров пополнения растаявших на глазах войск УНР военно­пленными-украинцами в феврале 1918 г. на Украину хлынули немецкие Дивизии, а затем и австро-венгерское воинство. Всего — 450-тысячная армия, которая, как считали в Берлине и Вене, должна была надежно и быстро обеспечить вывоз из Украины продовольствия и сырья. В апреле

¹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4546. Л. 1.

² ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 489. Л. 3-4.

Восточная Европа после Версаля

того же года командование этих фактически оккупационных войск, сочтя неэффективным правление своего брестского партнера — правительства УЦР, терроризировало Раду, направив немецкий военный отряд. Его ко­мандир приказал всем присутствовавшим в зале заседаний УЦР поднять руки вверх. «Halt! Руки вверх!» — кричали солдаты, стуча по полу при­кладами. Последовал арест нескольких министров, в том числе Любин-ского, к тому времени — министра иностранных дел¹. Все случившееся являлось составной частью государственного переворота с заменой рес­публиканской системы гетманской властью генерала П. П. Скоропадско-го. С военным поражением Четверного союза и бегством гетмана респуб­лика была восстановлена. Но вернувшиеся к власти творцы УНР не смог­ли в своей системе политических ценностей обеспечить ее дальнейшего полнокровного существования.

Все брестские договоренности потеряли силу в послевоенной евро­пейской конфигурации. Однако прецедент использования в соперни­честве великих держав новых субъектов международной политики, обра­зовавшихся в результате Первой мировой войны, сделался характерным признаком послевоенной системы отношений, особенно широко про­явившим себя в Центральной и Восточной Европе в течение минувшего столетия.

'УЦР. Т. 2. С. 324.

М. Ю. Чуканов

К истории венгеро-румынских переговоров о будущем Трансильвании в ноябре 1918 г.

Через день после подписания Компьенского перемирия, которым за­кончилась Первая мировая война, через две недели после народной рево­люции в Будапеште, которая явилась заключительным аккордом процес­са распада Австро-Венгерской монархии, 13-14 ноября 1918 г. в г. Арад в здании комитатской администрации состоялись переговоры между вен­герской делегацией во главе с министром по делам национальностей О. Яси и делегацией Румынского национального совета Трансильвании во главе сначала с В. Голдишем и Шт. Ч. Попом, а на заключительных раун­дах переговоров — во главе с Ю. Маниу.

На этих переговорах столкнулись две национально-политические кон­цепции — великовенгерская и великорумынская.

Суть первой из них лучше других понял венгерский социал-демократ, министр торговли революционного правительства Э. Тарами. Свое пони­мание он изложил в статье «Венгрия и война», опубликованной еще в мар­те 1916 г. в теоретическом органе СДПВ журнале «Социализмуш». В ней он поставил вопрос, чья победа — держав Антанты или Центральных дер­жав — желательна с венгерской точки зрения? Он спрашивал: «Что мог­ли ожидать венгерские господствующие классы от победоносной Антан­ты? Раздела Австро-Венгрии и "независимой Венгрии", то есть Венгрии без Верхней Венгрии, ибо она словацкая, без Трансильвании, ибо она ру­мынская, без южных областей, ибо они сербские, и без Хорватии-Славо­нии!» Венгерским господствующим классам, отмечал Тарами, нужно не это, а «сильная монархия, в которой перевес будет, вместо Вены, в Буда­пеште и в которой на территории современной Венгрии им будет принад­лежать абсолютная гегемония над всякой иной национальностью». Имен­но это они надеялись получить в результате победы Центральных держав. Правда, сам Тарами считал, что венгерские рабочие могут ожидать реше-

Дата добавления: 2015-08-28