Затем Шерлок скользнул ладонями вверх, внимательно считывая малейший отклик, отражающийся на лице Джона. Когда обе его руки достигли члена, он ослабил давление и почувствовал, как тот напрягается под его прикосновением, натягивая джинсы. Бедра Джона вздрогнули, но он не попытался отодвинуться, а его веки остались опущенными, даже когда губы беззвучно приоткрылись. Он громко задышал, заглушая шум вентилятора ноутбука и непрестанное потрескивание горящих дров.
Быстрым движением Шерлок ослабил пряжку и распустил ремень, чтобы расстегнуть пуговицы и молнию. Ему хотелось бы растянуть эту игру на подольше, но впервые после поездки к Молли напряжение Джона сменилось чем-то более желанным, чем спровоцированный ею беспричинный стресс, и это необходимо было закрепить. Так что Шерлок расстегнул его джинсы насколько получилось. Впрочем, этого было слишком мало.
- Приподнимись, - велел он, против ожиданий низко и хрипло. Тело настойчиво требовало внимания, но Шерлок отодвинул его требования в сторону и сосредоточился исключительно на Джоне.
Не колеблясь, тот прижался к спинке, уперся ногами в пол, руками в сиденье и приподнял бедра так, чтобы Шерлок мог спустить по ним джинсы. Шерлок хотел снять их совсем, но ботинки мешались, а терпение было уже на исходе. Кроме того, ограниченность движений потенциально могла спровоцировать срыв – еще одна помеха, с которой Джон мог сразиться и, с его помощью, выйти победителем.
Не давая Джону осознать, насколько джинсы сковывают ноги, Шерлок нагнулся, прижимаясь губами к его члену, и вдохнул сквозь эластичный хлопок белья.
Джон застонал.
- Черт, - зарываясь пальцами в волосы Шерлока, еле слышно прошептал он.
Подняв голову, Шерлок заглянул ему в лицо.
- Молчи, - твердо произнес он, хотя на его лице появилась улыбка, от того, что глаза Джон все-таки не открыл.
Тот резко выдохнул и стиснул зубы. Его пальцы мягко перебирали волосы, задевая кожу. Шли секунды. Шерлок заворожено следил за тем, как Джон борется с собственным желанием заговорить, пошевелиться или оттолкнуть его голову и, в конце концов, увидел момент, когда он сдался и расслабился, давая возможность ему самому решить, продолжать или нет.
Его бросило в жар, и на мгновение Шерлок мысленно отказался от задуманного. Джона хотелось нагнуть над столом или диванной спинкой. Взять медленно, лаская все тело, пока самообладание не откажет ему окончательно, и он не примется умолять, чтобы его оттрахали как следует. Вспомнилось то, что было две ночи назад, и представилось, как он распластался на диване, предоставив Джону действовать самому и внимательно наблюдая за каждой его реакцией.
Его смогла удержать только цель. Шерлок отбросил фантазии в сторону, хотя и не безвозвратно – он <i>обязательно их исполнит,</i> все до единой, в какую-нибудь другую ночь – и вновь наклонился, прижимаясь губами к влажному пятнышку на туго обтянувшей головку ткани. Вздрогнув всем телом, Джон вцепился руками в сиденье. Шерлок подавил улыбку, приоткрыл рот и, прижавшись языком к хлопку, медленно вдохнул, прислушиваясь к тихим постанываниям.
Медленным, дразнящим движением пальцы Шерлока нырнули за пояс трусов. Джон практически немедленно попытался приподнять бедра, но Шерлок отпустил резинку и надавил, заставляя опуститься.
- Не двигайся, - предупредил он.
Джон еле слышно зарычал, стискивая пальцы так, что побелели костяшки, и недовольно фыркнул, но все же продолжил играть по правилам. Более-менее по правилам.
Тихо рассмеявшись, Шерлок оттянул резинку, наклонился, прижимаясь грудью к коленям Джона, и провел языком по его животу. У Джона перехватило дыхание; щекотно не было, но прикосновение застало врасплох. Сжав пальцы, Шерлок оттянул пояс еще дальше, на мгновение открывая член прохладному воздуху, а затем сократил расстояние и быстро провел языком по щели, утратив контакт, когда член Джона дернулся от этого прикосновения.
Несколько секунд, которые, вероятно, показались Джону минутами, Шерлок дразнил, едва уловимо скользя языком везде, где только мог достать, не спуская белье ниже. Дыхание Джона сделалось прерывистым, и, хотя он не двигался слишком уж заметно, он все равно извивался и приподнимал бедра, пытаясь добиться того, чтобы Шерлок приблизился.
Когда тот наконец-то велел «поднимись», движение Джона вышло настолько резким и неуправляемым, что стул отодвинулся на три дюйма, прежде чем Шерлок успел его перехватить. Джон едва слышно выругался, но Шерлок пропустил это мимо ушей, восхищенный его всепоглощающим возбуждением. К его великой радости, самоконтроль Джона, обычно такой образцовый, отказал под напором наслаждения.
Когда Джон поборет свои страхи, он сможет открыть ему такие границы, какие тот даже представить не мог. Мысль опьяняла, заставляя забыть, как дышать. Шерлок знал: это будет <i>восхитительно</i>.
~~~
Джон перекатил голову по спинке, когда Шерлок наконец-то - <i>наконец-то</i> - взял его член в рот, и закусил губу, чтобы не издать ни звука. В голове билась одна-единственная мысль: если он что-нибудь скажет, Шерлок может остановиться, и тогда его, вероятно, тут же хватит удар.
То, что Шерлок сумел настолько его завести практически безо всяких предварительных ласк, казалось невероятным. Единственным возможным объяснением этому было то, что он каким-то неведомым образом превратился в подростка. Две ночи крышесносного секса подряд, вечер воздержания перед предрассветной охотой на оленя, и вот он уже на грани нестерпимого желания. Если Шерлок остановится больше чем на секунду, Джон вполне может не выдержать и примется умолять о продолжении.
Впрочем, сейчас он совершенно затерялся в ощущениях влажного жара на члене, дразнящих прикосновениях зубов, упругих движениях языка. И на то, чтобы вспомнить, что презервативы так и остались в другой комнате, кажется, ушла целая вечность.
Выпустив стул, Джон потянулся к плечу Шерлока, чтобы оттолкнуть.
- Стой. Шерлок…
К вящему огорчению, тот послушался, полностью выпустив его член, который протестующе дернулся от охватившего его холода и внезапного прекращения ласк. Губ Джона коснулись пальцы, принуждая замолчать.
- Доверься мне.
Заколебавшись, Джон уже начал произносить <i>презерватив</i>, но Шерлок повернул руку, полностью накрывая его рот ладонью.
- Доверься мне, Джон, - властно повторил он.
Был причиной тому великолепный баритон, повелительные интонации или тот факт, что тело умоляло о разрядке, но Джон неохотно оттолкнул прочь мысли о безопасном сексе, отчаянно желая верить, что Шерлок прав и они оба здоровы. Он кивнул и только теперь осознал, что глаза по-прежнему закрыты. От этой мысли захотелось поднять веки, встретиться с Шерлоком взглядом, посмотреть на него, но Джон сдержался.
Причин доверять Шерлоку не было никаких, за исключением той, что тот до сих пор не обманул его доверие. Не акцентировал внимание на тех деталях, которые Джон не хотел обсуждать. Прилагал все усилия к тому, чтобы не рассматривать исподтишка его шрамы, хотя имел для этого все возможности. Казалось, что он прекрасно знал, какие границы следует уважать, а какие можно нарушить.
Джон попытался расслабиться, молчанием и неподвижностью показать, что подчинился.
Казалось, прежде чем Шерлок убрал руку, прошла вечность. Джон плотно сжал губы, чтобы не дать себе заговорить, хотя понятия не имел, хочется ли ему настаивать на том, чтобы Шерлок взял презерватив, или умолять Шерлока продолжить. Впрочем, мгновение спустя это было уже неважно. Шерлок прочертил языком вверх по стволу широкую полосу, заставив гортанно застонать, а затем сомкнул губы на члене, продолжая ласки так, словно вовсе не прерывался.
Шерлок слишком хорош в этом деле, решил Джон. Непостижимо, но тот удивительно точно определил, что он на грани, и тут же отступил, невесомо заскользив языком по члену, дожидаясь, когда схлынет острая чувствительность. А затем начал все заново, и от ощущения его невероятного рта Джон окончательно утратил способность мыслить здраво, а мир сократился до попыток удержаться, не начать умолять Шерлока об облегчении, не толкаться в его рот, вцепившись в волосы.
Когда Шерлок отстранился, выпуская его член, из горла Джона вырвался звук, подозрительно похожий на всхлип. Он чуть было не выпустил сиденье, веки затрепетали, почти поднявшись, но тут пальцы Шерлока обхватили ствол, а язык прижался к яичкам. Джон с силой закусил губу, стискивая зубами кожу, пока рука Шерлока подводила его к краю каждым движением. Шерлок обхватил губами яички и слегка втянул их, заставляя напряженно подняться. Движения его пальцев сделались быстрыми и сильными, и под зажмуренными веками Джона пронеслась белая вспышка, а тело пронзил жар, разливаясь волнами удовольствия, выбивая из легких воздух и наполняя мышцы звенящим трепетом.
Джон забыл, что нужно молчать, не двигаться. Забыл, что нельзя открывать глаза.
На мгновение он забыл обо всем.
Задыхаясь, он опустил взгляд, чувствуя легкую, согревающую посторгазменную дрожь, прокатывающуюся по животу и груди, и вгляделся в великолепные серо-голубые глаза Шерлока.
- Ты потрясающий, - прошептал он, прикладывая трясущуюся ладонь к его щеке. Джон с такой силой вцепился в сиденье, что теперь болели костяшки пальцев.
Шерлок закрыл глаза и прижался к его руке, точно нуждающийся в ласке кот. С мягкой улыбкой Джон склонился ниже, чувствуя влажные пятна на рубашке, и прижался губами к его лбу. В какой-то миг растущее влечение к Шерлоку окончательно овладело им, превратившись в нечто более глубокое, более мощное, и он плотно сжал губы, чтобы удержать готовые сорваться с них слова, о которых впоследствии будет жалеть.
<i>Он уедет</i>, напомнил себе Джон, проведя ладонью по затылку Шерлока. В ответ тот подался ближе, прижимаясь грудью к его ногам и смыкая пальцы на обнаженных бедрах над тканью джинсов. Теперь, когда отчаянная потребность была удовлетворена, Джон лицом к лицу столкнулся с растущим чувством утраты.
Еще один раз в прошлом, еще одно воспоминание в будущем, но его будет недостаточно, чтобы удержаться, когда Шерлок уедет. Джон сглотнул, чувствуя, как перехватило горло, и закрыл глаза, не в силах выдержать растущее напряжение.
- Ложимся? – спросил он, когда наконец-то смог говорить.
В ответ Шерлок отстранился и посмотрел на него, скользнув взглядом по лицу. Его глаза распахнулись шире, в них забрезжило острое внимание. Вспомнив о сверхъестественной способности Шерлока одним только взглядом читать каждую его мысль, Джон отвел глаза и встал, оттолкнув стул, чтобы освободить для себя место. Натянув белье, чтобы не чувствовать себя совсем уж голым, он произнес:
- Я сейчас.
А затем, как трус, отстранился, торопливо пересек спальню и вошел в ванную.
Там он закрыл дверь и прижался к ней спиной, пытаясь уверить себя, что не мог влюбиться. Только не за десять дней. И определенно не в Шерлока, который все равно уедет, любит его Джон или нет.
_________________________________________________________
<i><b>От переводчика</b>
[1] В оригинале стоит C.A.T., или Certified Accounting Technician – реально существующая сертификация техников учета. Для сохранения игры слов название было заменено </i>
========== Глава 17 ==========
<b>Среда, 31 октября</b>
Молли была права.
Слишком ошеломленный, чтобы пошевелиться, Шерлок смотрел, как Джон закрывает за собой дверь ванной. Он все еще чувствовал прикосновение его руки к лицу, губ ко лбу. Закрыв глаза, с абсолютной ясностью видел каждую деталь в выражении лица Джона, когда их глаза встретились, и слышал в своем воображении те три слова, которые Джон подумал, но не сказал вслух.
Сколько раз, сталкиваясь с одноклассниками, клиентами, полицейскими, Шерлок, заявлял, что собственная слепота мешает им ясно видеть, что их убежденность в том, как все должно обернуться, не позволяет принять истину, противоречащую их варианту исхода событий. «Когда исключено все принципиально невозможное – то, что остается, пусть даже самое невероятное, и есть правда» – слова, ставшие его жизненным кредо с тех самых пор, как он достаточно повзрослел, чтобы понимать основные принципы научного мышления.
В их случае нежность, проступившая в лице Джона, и мягкость его прикосновения не оставляли ни малейшего шанса для сомнений. Шерлок попытался списать все на нейрохимические реакции, затуманившие голову после испытанного оргазма, но взгляд Джона был слишком красноречивым, чтобы отражать что-то иное, кроме истинного искреннего чувства.
Нет. Не взгляд. Последовавший за ним страх – страх утраты.
<i>«Он любит тебя!»</i> с непоколебимой убежденностью настаивала Молли. А вслед за этим невероятным (но, очевидно, правдивым) заявлением потребовала, чтобы Шерлок сказал Джону, что его любовь не является взаимной, не давая цепляться за ложную надежду.
Вытащив из-под стола сумку для ноутбука, Шерлок выудил из нее пачку с последними двумя сигаретами и направился ко входной двери. Снаружи стоял настоящий мороз, но ему был необходим никотин, чтобы прочистить голову и нормально думать. Вкус кожи Джона действовал как наркотик, заставляя мысли ворочаться в голове медленно и лениво от чувства удовлетворения тем, как полно тот себя ему отдал.
<i>Доверься мне</i>, сказал Шерлок, и Джон доверился. Это было прекрасно.
Дрожа, Шерлок прикурил, сложив ладони домиком вокруг кончика сигареты, чтобы впитать зародившееся там жалкое тепло. Подняв взгляд к затянутому облаками небу, он глубоко вдохнул, чувствуя, как причудливо смешиваются в легких теплый дым и ледяной воздух.
Джон его любит. Эта мысль поражала своей неправдоподобностью и абсурдностью, но, очевидно, была правдой.
Джон боится его. Молли дала этому страху имя: <i>«Именно ты разбиваешь ему сердце»</i>. Джон боится его потерять.
Ложная предпосылка. Шерлок <i>не хотел</i> уезжать без Джона. Все, что от него требовалось, это готовность рискнуть – поддаться голосу храбрости, являвшейся неотъемлемой частью его натуры – и они смогут быть вместе, а это как раз то, чего хочет Джон. Чего хочет <i>Шерлок</i>, хочет больше, чем чего-либо за всю свою жизнь.
Это – любовь?
Шерлок еще раз затянулся, с тенью отчаяния задумавшись, не получится ли здесь хоть из чего-то – химических реагентов или природных веществ – создать более сильный, чем никотин, стимулятор. Прямо сейчас он готов был пристрелить за несколько миллиграммов кокаина в надежде, что это поможет найти ответы, которые, как он знал, лежат прямо у него под носом, стоит их только <i>увидеть</i>.
Когда умерли родители, Майкрофт посоветовал ему оградить себя от эмоциональных привязанностей. Он был молод, только достиг того возраста, когда в теле начал пробуждаться сексуальный интерес. Оказавшись перед выбором между гормонами и горем, он принял совет Майкрофта как закон, обнаружив, что эмоциональная дистанция ни в коем случае не является препятствием тому, чтобы получать все, что хочется.
Вскоре Шерлок выяснил, что ему нравится, научился манипулировать людьми, чтобы получать желаемое, и всегда думал, что этого будет достаточно. Не осложненный эмоциональной составляющей, секс превратился в незамысловатое, удобное, легко доступное развлечение на то время, когда работа застопоривалась. Он гордился своей неуязвимостью к эмоциональным ранам, которые остальные люди, казалось бы, постоянно стремились заполучить, невзирая на то, что часто ценой за них становились расставания и разводы.
Во время учебы в школе мимолетные увлечения приходили и уходили, едва ли оставляя после себя хоть какой-то след в его душе. Даже Виктор, единственный человек, которого он привел домой, скорее был другом, с которым он регулярно спал, чем настоящим любовником. Они неплохо ладили, но Шерлоку было скучно все, кроме секса, а Виктор хотел жениться на женщине и создать семью. Они расстались, сохранив хорошие отношения – редкость для Шерлока – и время от времени обменивались письмами. Он по-прежнему нравился Шерлоку, но даже на пике их отношений он не назвал бы их любовью.
Шерлок закрыл глаза и подумал о Джоне, тотчас же поняв, что утратил дающую объективность отстраненность. Мягко и чуть горько рассмеявшись, он вдохнул еще теплого дыма и ледяного воздуха. Он пытался побудить Джона довериться ему, позволить помочь исцелиться, а вместо этого дал стать частью самого себя. Теперь он скорее отрезал бы руку, чем лишился его.
Сегодня, убежденный, что Молли причинила Джону боль, он с готовностью убил бы ее, если бы только знал точно, что это поможет. Теперь, похоже, придется перед ней извиниться.
Шерлок докурил сигарету до фильтра, но бурливший в крови никотин не принес с собой никаких ответов. Никакого плана дальнейших действий. Невозможно просто явиться к Джону и заявить открытым текстом: «Я тебя люблю». Слишком часто Шерлок видел, как эти три коротких нелепых слова превращаются в эмоциональное минное поле, начиненное недопониманием и ожиданиями. Кроме того, что если Джон отвергнет его, руководствуясь ложным убеждением, что должен пожертвовать собой «ради безопасности Шерлока»?
Нет, сказать такое слишком опасно – даже бессмысленно, за исключением, может быть, минутного самодовольства от возможности выразить то, что он, очевидно, чувствует. Это определенно не было вожделением: всего лишь произнесенные мысленно, эти три слова, вызывали физическую реакцию, которая полностью затмевала любое сексуальное желание, которое он испытывал к Джону, наполняя его всепоглощающим теплом, словно вся его прежняя жизнь была унылой, серой и обыденной и только с появлением Джона в его мир пришла живая музыка и яркие краски.
Дрожа от холода, Шерлок щелчком отбросил окурок на наст. На несколько секунд тот ярко вспыхнул, но почти сразу растаявший лед затушил пламя. Мысль о том, чтобы вернуться в дом и увидеть Джона, вызвала прилив удовольствия, и хотя Шерлок, немного сосредоточившись, мог с точностью определить, какие химические вещества так воздействуют на его мозг, ему совершенно не хотелось этого делать.
Он вошел внутрь, и тепло, излучаемое пылающим огнем, обрушилось на него как удар. Шерлок с тоской посмотрел на камин в гостиной, но проигнорировал его, остановившись только для того, чтобы щелкнуть выключателем, отключая спутниковую тарелку и роутер. Затем закрыл ноутбук, чтобы не разряжать аккумулятор, и направился в спальню.
Джон все еще был в ванной, так что Шерлок закрыл дверь и пошел растапливать камин, как из эгоистичных побуждений, поскольку продрог едва ли не до костей, так и потому, что знал, как от холода ноют шрамы Джона. Он поворошил уголья, терпеливо подкармливая огонь сперва небольшими щепками, а затем крупными поленьями, и подумал, не налить ли им обоим выпить. Алкоголь никогда не стоял первым в ряду предпочитаемых стимуляторов, но один стакан помог бы Джону расслабиться. Затем Шерлок эту идею отмел. Он хотел добиться от Джона доверия и подразумевал под этим данное сознательно, с полным отчетом в действиях согласие, а не доверие, родившееся после искусственного снятия внутренних запретов.
Дверь ванной с щелчком отворилась, мягко скрипнули петли. Джон вышел в спальню, после чего закрыл за собой створку.
- Помочь? – спросил он голосом, который прозвучал на два тона выше нормального. Он все еще был встревожен, но изо всех сил скрывал это.
Решив, что теперь огонь не погаснет, Шерлок покачал головой, поднялся и, обернувшись, посмотрел на Джона. На нем были футболка и штаны, а, значит, он выходил из ванной, чтобы вытащить из комода одежду, пока Шерлок курил.
Эта мысль напомнила Шерлоку о неприязни Джона к курению.
- Полезай под одеяло, пока не замерз. Комната еще не до конца прогрелась, - велел он, подходя к кровати и откидывая для Джона сложенное одеяло. Брошенный в сторону взгляд показал, что пистолет уже лежал на прикроватной тумбочке.
Пробормотав благодарность, Джон забрался в постель и скользнул на свою сторону, избегая задерживаться на Шерлоке взглядом дольше, чем на одну секунду. Совершенно неожиданно такая уклончивость вызвала боль, и теперь настала очередь Шерлока сбегать в ванную, где, закрыв дверь, он мог малодушно прятаться до тех пор, пока не решит, что делать дальше.
~~~
Джон смотрел на то, как Шерлок выходит из ванной, освещенный отблесками пылающего в камине пламени, игравшими на каждом дюйме его прекрасной обнаженной кожи, и думал, что ему на самом деле следует научиться ненавидеть его за то, что он такой великолепный, идеальный засранец. В голове проносились полузабытые фразы про любовь, потери и то, как один день любви стоит целой жизни после того, как ее потеряешь, но Джон решил, что все они – абсолютная чушь.
Семь лет назад он считал, что утратил все, что можно утратить. А потом в его жизнь ворвался Шерлок, перевернул все с ног на голову, и Джон понял, что до сих пор вовсе не жил. Но вскоре все это снова исчезнет, а пустота разрастется еще больше.
Бросив мимоходом стопку одежды в корзину для белья, Шерлок нырнул под одеяло. Он и не подумал остаться на своей стороне кровати или подождать, пока Джон сам сократит оставшийся между ними фут. Нет, перебравшись через гигантский матрас, Шерлок засунул руку под подушку Джона, в то время как тот просто лежал на спине.
- Иди сюда, - тихо позвал он.
- Шерлок, - запротестовал Джон. Ему хотелось отвернуться, свернуться в клубок и попробовать прекратить терзаться. Порой ожидание боли было даже хуже, чем сама боль. Этот урок был давно усвоен, вырезан и выжжен на теле, а сейчас он повторял пройденное – вот только теперь последствия не зашьешь и не забинтуешь. Ему было <i>необходимо</i> повернуться на левый бок, спиной к Шерлоку, несмотря на то, как разболится от этого плечо; попытаться представить, что пустота уже здесь, и начать с ней свыкаться.
- Доверься мне, - попросил Шерлок. Похоже, за прошедшие дни эта фраза вошла у него в привычку. А затем добавил, - Пожалуйста, - и если Джон еще мог противиться первой просьбе, то бороться против второй не имел никаких сил.
Он придвинулся ближе так, чтобы его футболка касалась бока Шерлока, когда тот вдыхал, но Шерлоку этого было мало. Его рука выскользнула из-под подушки, обвила спину, и Джон подавил инстинктивное желание ударить, высвобождаясь. Давление было мягким, не удушающим, оно подталкивало Джона уступить и продолжать двигаться, пока он не оказался лежащим на Шерлоке.
Джон подумал о том, чтобы запротестовать – слишком уж сильно болело, там, глубоко в груди, чтобы иметь хоть какую-то заинтересованность в сексе, но руки Шерлока невесомо легли ему на поясницу, а сам он посмотрел на Джона с серьезным, задумчивым выражением, заставившим промолчать.
- Ты никогда мне не наскучишь, - тихо произнес Шерлок.
Джон уставился в ответ, пытаясь придумать, что на это сказать, но под внешне простой фразой было скрыто слишком много значений. Он внимательно всмотрелся в лицо Шерлока, изучая его выражение, полускрытое тенью одеяла, укрывавшего спину Джона. Плечо, напряженное под весом тела, уже начало давать о себе знать, и Джон пошевелился, перенося часть нагрузки на правую руку.
Нахмурившись, Шерлок скользнул ладонями вверх по его спине, чуть сильнее надавил между лопаток.
- Ложись, пока сам себе не навредил, - настойчиво потребовал он.
- Я слишком тяжелый, а ты…
- Джон, - вздохнул Шерлок, притягивая его ближе и впервые за все время лишая возможности выбора. И тут же удушающей волной поднялся страх, в ушах тяжело загудела кровь, но ровно за миг до того, как Джон приблизился к пределу, после которого <i>обязан был</i> освободиться любой ценой, руки Шерлока расслабились, размыкаясь.
Словно сквозь облака выглянуло солнце. Джон глубоко вдохнул, едва не давясь воздухом, и почувствовал, как паника начала утихать, точно медленно уходящая по забитой трубе вода. Руки Шерлока скользнули ниже, мягко легли на бедра, принявшись лениво поглаживать их щекочущими круговыми движениями. Джону понадобилось время, чтобы понять, что эти поглаживания совпадают с его дыханием. Он сосредоточился на них, сознательно пытаясь попасть в такт. Джон не знал, что изменилось первым – замедлилось ли его дыхание или движения пальцев – но вскоре он расслабился достаточно, чтобы, медленно сдвинувшись вниз, опустить голову на совершенное, бледное, без единого шрама левое плечо Шерлока.
Тот скользнул верх правой рукой, зарываясь пальцами в волосы Джона. Об удобстве не могло быть и речи – чтобы удержаться на этом, слишком худом, теле приходилось прилагать усилия, к тому же тазовые кости впивались прямо в живот, но Джон не пошевелился. Еще ни разу в жизни у него не было такой близости – ни с кем.
- Я не причиню тебе боли, - произнес Шерлок глубоким и насыщенным вибрирующим голосом, который, казалось, отдавался во всем теле.
Джон закрыл глаза и сжал его плечи. Ощущение пальцев у него в волосах действовало завораживающе.
- Я знаю.
- Но я буду давить на тебя и толкать вперед, пусть и никогда сильнее, чем ты способен выдержать. Обещаю.
Со вздохом пошевелившись, Джон три секунды боролся с рукой Шерлока, пока тот не уступил, выпуская его. Перекатившись на спину в футе от Шерлока, он дернул ногами, чтоб разобраться в обвившихся вокруг них одеялах, и прижал ладони к глазам.
- Ты здесь не для того, чтобы ставить на мне эксперименты.
- Ты не эксперимент, - Шерлок повернулся на левый бок лицом к Джону, скользнул рукой под одеялом, приподняв ткань, прежде чем собственническим жестом положить ладонь на бедро Джона. – Я хочу, чтобы ты был со мной.
Джон напряженно застыл, проваливаясь в прошлое, где выстрел раздавался из ниоткуда, эхом разносясь по лабиринту извилистых улочек и высоких зданий, а все, что ты мог – нырнуть за ближайший угол, так и не зная наверняка, оказался ты с правильной стороны стены, чтобы укрыться от снайпера, или он где-то сзади. Красный крест, отмечая его непринадлежность к солдатам, не давал никакой защиты, и точно так же беззащитен он был сейчас.
- Всегда.
Мысли Джона разбились вдребезги, погружая его не во тьму, а в борьбу с самим собой, борьбу, которую он не мог выиграть, между той его стороной, что хотела поверить, будто это <i>всегда</i> означает то, что он думает – на что надеется – и другой частью, которая искала безопасности в тенях и одиночестве.
Он понимал, что рассчитывать, будто Шерлок таким образом неуклюже предлагает остаться в Канаде, не стоит, но все же хотел вцепиться в эту крошечную надежду, потому что иной вариант был невозможен. Джон не мог поехать в Лондон даже при всем желании Шерлока выманить его туда. Он едва выдерживал в Фэйрлейке больше пары часов, а ведь знал там каждого жителя. Даже поездка в Литтл Прейри оказывалась чересчур сильным испытанием для его самообладания, принося за собой две ночи непрекращающихся кошмаров. Если крошечный городок посреди безнадежного захолустья мог довести его до края, то Лондон просто вгонит в ступор. И он докатится до того, что станет прятаться у Шерлока в подвале, будто какое-то неведомое чудовище, выползающее наружу лишь по ночам, чтобы поесть, и возвращающееся в свое логово прежде, чем кто-то его увидит.
- Джон.
Шерлок выпалил его имя, точно отвесил пощечину. Джон убрал руки от лица, медленно разгибая пальцы. Ладони жгло там, где в них впивались ногти, а в груди горело, словно он задерживал дыхание.
Повернув голову, Джон посмотрел на Шерлока, который чуть заметно шевельнулся, словно приглашая придвинуться ближе.
- Я не могу…
- Нет, пока еще нет, - уверенно согласился Шерлок. Намеренно убрав руку с бедра Джона, он прижал ее к груди над сердцем, там, где складывались в неправильную геометрическую фигуру четыре ожога размером с отпечаток пальца, один из которых был перечеркнут пополам небольшим шрамом, оставшимся после пореза.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 100 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |