– Я думаю, вы будете в безопасности, миссис Свей. Сейчас под защитой государства находятся тысячи свидетелей.
– Но некоторых из них нашли, верно?
Она произнесла это тихо, и тем сильнее это на него подействовало. Ни Мактьюн, ни Льюис не могли отрицать, что им приходилось терять свидетелей. Все долго молчали.
– Ну что ж, миссис Свей, – наконец сказал Гарри сочувственно, – что вы предлагаете?
– Почему вы не арестуете этих людей? Заприте их где-нибудь. Я хочу сказать, они тут угрожают мне и моей семье, и Реджи тоже, и при этом гуляют на свободе. Что делают эти чертовы полицейские?
– Насколько я понял, миссис Свей, одного вчера уже арестовали. Полиция также разыскивает двух человек, которые сожгли ваш трейлер, двух бандитов из Нового Орлеана – Боно и Пирини, но пока их не нашли. Я правильно излагаю, мистер Льюис?
– Да, сэр. Мы думаем, они все еще в городе. И я хотел бы добавить, Ваша Честь, что прокурор США в Новом Орлеане намеревается в начале будущей недели привлечь Мальданно и Гронка к ответственности за препятствие правосудию. Таким образом, они вскоре окажутся под стражей.
– Но ведь это мафия, верно? – спросила Дайанна.
Любой идиот, читающий газеты, понял бы, что в этом деле замешана мафия. Типичное для мафии убийство с помощью своего человека, из “семьи”, все члены которой были гангстерами в Новом Орлеане вот уже сорок лет. Ее вопрос был наивен, и ответ на него очевиден: да, это мафия – невидимая армия, в которой множество солдат.
Льюису отвечать на вопрос не хотелось, поэтому он ждал, когда это сделает судья. Последовало долгое, неловкое молчание.
Дайанна откашлялась и заговорила громче и увереннее.
– Ваша Честь, когда вы все тут найдете способ полностью защитить моих детей, тогда я помогу вам. Но не раньше.
– Значит, вы хотите, чтобы он остался в тюрьме, – выпалил Финн.
Она повернулась к Финку, сидящему меньше чем в десяти футах от нее, и испепелила его взглядом.
– Сэр, я предпочитаю видеть его в центре для несовершеннолетних, нежели в могиле.
Финк уставился в пол. Время шло. Гарри взглянул на часы и застегнул молнию на мантии.
– Предлагаю снова собраться в полдень в понедельник. Давайте не будем торопиться.
Глава 30
Пол Гронк сидел в кресле авиалайнера на борту рейса 727 из Миннеаполиса в Атланту. Из Атланты он надеялся прямым рейсом долететь до Нового Орлеана, откуда он не собирался трогаться очень долго. Много лет. Несмотря на дружеские отношения с Мальданно, Гронку вся эта чехарда надоела. Если нужно, он мог сломать палец или ногу, изображать гнев и напугать до смерти кого хочешь. Но ему все же не слишком нравилось запугивать малышей и махать перед носом ребенка ножом. Он отлично зарабатывал на своих клубах и пивных, а если Ножу нужна такая помощь, ему следует обратиться к “семье”. Гронк не был членом мафии. Убивать кого бы то ни было для Барри Мальданно он не собирался.
Прилетев сегодня утром в аэропорт Мемфиса, он сделал два телефонных звонка. Первый насторожил его, так как никто не ответил. Тогда он набрал второй номер, запасной, где должно было быть оставлено записанное на автоответчик послание, но и там ничего не добился. Тогда он быстро прошел в кассу, торгующую билетами на северо-западное направление, и заплатил наличными за билет в один конец до Миннеаполиса. Затем подошел к кассе авиакомпании “Дельта” и заплатил наличными за билет до Далласа. Потом купил билет до Чикаго на самолет компании “Юнайтед”. В течение часа он метался по аэропорту, стараясь обнаружить за собой слежку, но ничего подозрительного не заметил и в последнюю минуту вскочил в самолет, летящий в Миннеаполис.
У Боно и Пирини были точные инструкции. Два неудачных телефонных звонка могли означать, что или их замела полиция, или им пришлось спешно уносить ноги. Ни та, ни другая мысль спокойствия не прибавляла.
Стюард принес две банки пива. Всего лишь несколько минут второго – слишком рано для выпивки. Но он нервничал, и вообще, какого черта, где-то уже давно пять вечера.
Теперь Мальданно рассвирепеет и пойдет вразнос. Помчится к дядюшке просить еще бандитов. Они кучей высадятся в Мемфисе и начнут убивать людей. Барри не любил церемониться.
Они подружились в десятом классе средней школы, которым и закончили свое образование. Бросив школу, оба принялись болтаться на улице. Путь Барри в преступный мир был предрешен его семьей. У Гронка все было сложнее. Сначала они занялись торговлей краденым и здорово преуспели. Однако все доходы оказались в руках семьи Барри. Они торговали и наркотиками, занимались букмекерством, организовали бордель и во всех случаях хорошо зарабатывали. Но Гронк наличных почти не видел. После десяти лет такого неравноправного партнерства Гронк заявил Барри, что хочет иметь что-нибудь свое. Барри помог ему купить бар, где танцевали полуголые девки, и кинотеатр, где демонстрировались порнофильмы. Приблизительно в то же самое время Барри начал убивать, и Гронк старался держаться от него подальше.
Но друзьями они остались. Приблизительно через месяц после исчезновения Бойетта они вдвоем неплохо провели время в Акапулько, в доме Джонни Салари, в компании двух стриптизерок. Однажды, когда девицы уснули, они пошли погулять по пляжу. Барри в тот день много пил и был разговорчивее, чем обычно. Только-только его имя было впервые названо в числе подозреваемых. Он хвастался перед Гренком тем, как он убил сенатора.
Могильник в приходе Ляфорш принес миллионы семье Салари. Джонни планировал в свое время сбрасывать там и отходы из Нового Орлеана. Неожиданно на его пути возник сенатор Бойетт. Его действия вызвали поток негативных выступлений в прессе по поводу свалки, и чем больше внимания привлекал к ней Бойд, тем активнее действовал. Он добился начала расследования на федеральном уровне. Он задействовал целую армию специалистов по экологии, которые подготовили тома исследовании, по большей части выступавших против могильника. Он до тех пор надоедал министерству юстиции в Вашингтоне, пока оно не начало расследование относительно вероятности причастности мафии к этому делу. Сенатор Бойетт стал главным препятствием для перспективного начинания Джонни.
Было принято решение убрать сенатора.
Отхлебывая из бутылки виски, Барри со смехом рассказывал, как убил сенатора. Он следил за Бойеттом полгода и был приятно удивлен, узнав, что разведенный сенатор имел слабость к молодым женщинам. Причем к дешевым бабенкам, каких можно найти в борделях и купить за пятьдесят баксов. Любимым его пристанищем была маленькая гостиница на полдороге между Новым Орлеаном и Хоумой, местом, где должна была находиться свалка. Там часто останавливался всякого рода бродячий люд, что в свою очередь привлекало туда молоденьких шлюшек. По-видимому, сенатор был знаком с хозяином и имел с ним свои секреты. Он парковал машину за помойными ящиками, в стороне от покрытой гравием стоянки, где останавливались огромные грузовики и мотоциклы. Входил в гостиницу всегда через кухню.
Со временем сенатор начал наведываться туда все чаще. Он рвал и метал на городских митингах, устраивал пресс-конференции каждую неделю. И получал удовольствие от своих одиноких поездок назад в Новый Орлеан и быстрого секса в придорожной гостинице.
Прикончить его было проще простого, хвастался Барри, когда они сидели на пляже в пенящейся воде прибоя. Он ехал за Бойеттом следом двадцать миль после гневного митинга по поводу свалки и остался терпеливо ждать в темноте за придорожной гостиницей. Когда после коротенького свидания появился довольный Бойетт, он ударил его по голове дубинкой и затащил на заднее сиденье машины. Остановившись милях в четырех у обочины, он четырежды выстрелил ему в голову. Затем завернул тело в мешки и спрятал в багажнике. Ты только представь себе, удивлялся Барри, стащить американского сенатора в темном углу у богом забытого борделя. Бойетт был сенатором двадцать один год, председательствовал во всяческих могущественных комиссиях, обедал в Белом доме, ездил по всему миру в поисках возможностей истратить деньги налогоплательщиков, на него работали восемнадцать помощников и телохранителей, и... трах! – его подловили без штанов! Барри находил ситуацию очень забавной. Одно из самых легких заданий, хвастался он с таким видом, как будто их были сотни.
Полицейский дорожной службы остановил Барри за превышение скорости в десяти милях от Нового Орлеана. Только подумай, рассказывал он, болтаю с полицейским, а у меня еще не остывший труп в багажнике. Они разговорились о футболе, и Барри даже обошелся без штрафа. Но потом он запаниковал и решил спрятать труп в другом месте. Гронк хотел было спросить, где именно, но передумал.
Дело против Ножа было относительно шатким. По показаниям полицейского, Барри находился вблизи места исчезновения. Но не имея тела, невозможно было установить время смерти. Одна из проституток видела человека, напоминающего Барри, в тени на автомобильной стоянке в то время, когда сенатор развлекался. Она в данный момент находилась под защитой государства, но рассчитывать на нее как на надежного свидетеля не приходилось. Машину Барри осмотрели тщательнейшим образом. Ни пятнышка крови, ни волоска, ни ниточки. Главной надеждой обвинения был осведомитель, внедренный в мафию человек, который из своих сорока двух лет двадцать просидел в тюрьме. Но никто не рассчитывал, что ему удастся дожить до дачи свидетельских показаний. В квартире одной из подружек Барри был найден “люгер” 22-го калибра, но опять же, не имея трупа, невозможно определить причину смерти. На пистолете остались отпечатки пальцев Барри. Девица заявила, что пистолет он ей подарил.
Присяжные, как правило, не решаются вынести обвинительное заключение, если у них нет твердой уверенности, что жертва действительно мертва. А сенатор отличался столь эксцентричным характером, что его исчезновение было окружено всяческими дикими слухами и предположениями. В печати даже появилась статья, рассказывающая о его недавних проблемах психиатрического характера и положившая начало широко распространенной теории о том, что у него крыша поехала и он сбежал с малолетней шлюхой. У него были карточные долги. Он слишком много пил. Его бывшая жена подала на него в суд за то, что он надул ее при разводе. И так далее и тому подобное.
У Бойетта было много причин, чтобы исчезнуть.
Теперь же выяснилось, что одиннадцатилетний мальчишка из Мемфиса знает, где он похоронен. Гронк открыл вторую банку пива.
* * *
Дорин за руку отвела Марка в его комнату. Он шел неуверенно, уставясь в пол перед собой, как будто бы только что лицезрел взрыв бомбы в толпе народа.
– Ты в порядке, детка? – спросила она. Морщинки на лбу и вокруг глаз показывали, как она обеспокоена.
Он кивнул и медленно потащился дальше. Дорин быстро открыла дверь и посадила его на нижнюю койку.
– Ложись, полежи, милый. – Она сняла покрывало и подняла его ноги на кровать. Присела перед ним на корточки, заглядывая в глаза в поисках ответа. – Ты в самом деле в порядке?
Он кивнул, но сказать ничего не смог.
– Может, позвать врача?
– Нет, – с трудом выдавил он. – Все нормально.
– Все-таки я позову врача, – решила она. Он схватил ее за руку и крепко сжал.
– Мне просто надо отдохнуть, – пробормотал он. – Вот и все.
Она открыла дверь ключом и медленно вышла, не сводя с Марка обеспокоенных глаз. Когда дверь закрылась и замок щелкнул, он быстро спустил ноги на пол.
* * *
В пятницу в три часа дня знаменитому терпению Гарри Рузвельта пришел конец. Он собирался провести выходные в Озарке, порыбачить с сыновьями. Теперь он сидел на своем судейском месте, с досадой обозревая зал заседаний, все еще переполненный испуганными папашами, ожидающими наказания за неуплату алиментов, и ловил себя на том, что больше думает о возможности подольше поспать завтра утром и холодных горных речках. В главном зале заседаний все еще сидело по меньшей мере два десятка мужчин, и рядом с каждым – либо взволнованная очередная жена, либо подружка. Некоторые привели с собой адвокатов, хотя пользы от них в данной ситуации не могло быть никакой: их клиентов вскоре отправят на выходные работать на специальную ферму за неуплату алиментов. Гарри очень бы хотелось к четырем закруглиться, но вряд ли ему это удастся. Оба сына ждали его, сидя в последнем ряду. На улице стоял джип со всем необходимым снаряжением, и с последним ударом судейского молотка они быстренько выволокут судью из здания и умчат подальше, на берег реки Буффало. Во всяком случае, так они планировали. Им было скучно, но они все это уже неоднократно проходили.
Несмотря на некоторый хаос в зале заседаний – клерки с папками, мечущиеся взад-вперед, адвокаты, перешептывающиеся в ожидании, обвиняемые, предстающие перед судьей и затем выводимые из зала в сопровождении помощников шерифа, – конвейер Гарри Рузвельта работал без сбоев. Он взирал на каждого обвиняемого, журил его слегка, иногда быстренько читал ему нотацию, потом подписывал постановление и переходил к следующему.
Реджи вошла в зал суда и пробралась поближе к клерку, сидящему вблизи судьи. Они с минуту пошептались, причем Реджи показывала какой-то документ, принесенный с собой. Один раз она даже рассмеялась по какому-то поводу. Гарри услышал и поманил ее к себе.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался он, прикрыв рукой микрофон.
– Да нет, с Марком вроде все в порядке. Мне надо вас кое о чем попросить. По другому делу.
Гарри улыбнулся и выключил микрофон. Реджи в своем репертуаре. Все ее дела первостепенной важности и ждать не могут ни минуты.
– В чем дело?
Клерк подал Гарри папку с делом, а Реджи протянула ему постановление.
– Еще одного ребенка зацапали, все этот отдел по надзору, – прошептала она. Правда, ее все равно никто не слушал. Всем было наплевать.
– Кто ребенок? – спросил он, пролистывая дело.
– Рональд Аллан Томас Третий. Больше известный как Томас-путешественник. Его прошлой ночью взяли под стражу и посадили в детский приемник. Мать наняла меня час назад.
– Тут сказано, что он лишен присмотра.
– Вранье, Гарри. Это длинная история, но я уверяю вас, что у этого мальчика хорошие родители и в доме порядок.
– Хочешь, чтобы его выпустили?
– Немедленно. Я его сама заберу, отвезу, если придется, к мамаше Лав.
– И накормишь запеканкой.
– Разумеется.
Гарри пробежал глазами постановление в поставил внизу свою подпись.
– Придется тебе поверить, Реджи.
– Как и раньше. Я там видела Дэмона и Эла. Похоже, им здорово скучно.
Гарри протянул постановление клерку, который поставил на нем печать.
– Мне тоже. Когда я разберусь со всей этой чехардой в зале, мы двинем на рыбалку.
– Удачи вам. Увидимся в понедельник.
– Желаю хорошо провести выходные, Реджи. Проверь, как там Марк, ладно?
– Конечно.
– Постарайся вразумить его мать. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что им стоит положиться на ФБР и программу защиты свидетелей. Черт возьми, они же ничего не теряют, если ФБР начнет задействовать эту программу! Убеди ее, что у них будет надежный зонтик.
– Попытаюсь. Я побуду с ней подольше в эти выходные. Может, к понедельнику все и решим.
– Тогда до понедельника.
Реджи подмигнула ему и отошла. Клерк протянул ей копию постановления, и она покинула зал суда.
Глава 31
В половине пятого в пятницу Томас Финк, прямо с самолета после очередного путешествия в Мемфис, вошел в кабинет Фолтригга. Уолли Бокс, как верный пес, сидел на диване, составляя, как предположил Финк, очередную речь для их босса или сообщение для прессы по поводу ожидаемых обвинительных заключений. Ноги Роя в носках лежали на столе, между щекой и плечом зажата телефонная трубка. Он слушал, закрыв глаза. Весь день был полной катастрофой. Лемонд поставил его в неловкое положение в суде. Рузвельту не удалось разговорить мальчишку. Ох уж эти судьи!
Финк снял пиджак и сел. Фолтригг закончил говорить по телефону и повесил трубку.
– Где повестки Большого жюри? – спросил он.
– Я лично передал их судебному исполнителю в Мемфисе и строго наказал не вручать, пока мы не дадим “добро”.
Бокс покинул диван и сел рядом с Финком. Нельзя допустить, чтобы разговор шел без него.
Рой потер глаза и пригладил волосы. Огорчительно, на редкость огорчительно.
– Так что, по-твоему, мальчишка собирается делать, Томас? Ты там был, видел мать ребенка, слышал ее голос. Что произойдет?
– Не знаю. Ясно, что в ближайшее время мальчишка разговаривать не собирается. И он, и его мать напуганы до смерти. Смотрели слишком много фильмов по телевизору, где мафия разносила осведомителей в клочья. Мать убеждена, что программа защиты свидетелей ненадежна. Она просто в ужасе. К тому же у нее была чудовищно трудная неделя.
– Ах, как трогательно, – пробормотал Бокс.
– Мне ничего не оставалось, как послать повестки, – печально произнес Фолтригг, делая вид, что его это ужасно огорчает. – У меня не было другого выхода. Мы старались быть справедливыми и понимающими. Попросили суд по делам несовершеннолетних в Мемфисе помочь нам с мальчиком, но ничего не вышло. Пора привезти этих людей сюда, на нашу территорию, в наш зал суда, и заставить их говорить. Разве ты не согласен, Томас?
Финн был не совсем согласен.
– Меня беспокоит юридическая сторона. Мальчик находится под юрисдикцией суда по делам несовершеннолетних в Мемфисе, так что я не могу точно сказать, что произойдет, когда он получит повестку.
– Все это так, – улыбнулся Рой, – но ведь суд закрыт на выходные. Мы тут кое-где посмотрели и выяснили, что в этом вопросе федеральный закон выше закона штата, верно, Уолли?
– Думаю, что так. Да, – кивнул Уолли.
– Еще я говорил со старшим судебным исполнителем здесь. Я сказал, что хотел бы, чтобы он послал ребят в Мемфис за мальчишкой завтра, и тот мог бы предстать перед Большим жюри в понедельник. Не думаю, чтобы в Мемфисе стали мешать. Мы также договорились разместить его в отделении для несовершеннолетних в городской тюрьме. Проще пареной репы.
– А адвокат? – снова влез Финк. – Вы не можете заставить ее давать показания. Если она что и знает, то узнала это, представляя мальчика. Так что информация конфиденциальна.
– Мы ее просто напугаем, – отмахнулся Фолтригг. – Они с мальчишкой до смерти перепугаются в понедельник. Тут мы будем руководить парадом, Томас.
– Кстати, о понедельнике. Судья Рузвельт обязал нас явиться к нему в суд в понедельник в полдень.
Рой и Уолли покатились со смеху.
– Ему в понедельник будет очень одиноко, – хихикнул Рой. – Ты, я, мальчишка, его адвокат – все мы будем здесь. Надо же, какой болван.
Финку, однако, было совсем не смешно.
* * *
В пять Дорин постучала в дверь и гремела ключом, пока не открыла ее. Марк, игравший на полу сам с собой в шашки, немедленно превратился в зомби. Он сел на пятки и уставился на доску, как в трансе.
– Ну как ты, Марк?
Марк не ответил.
– Марк, миленький, ты меня беспокоишь. Я все-таки позову врача. Вдруг с тобой случится шок, как с твоим младшим братом.
Он медленно покачал головой и посмотрел на нее скорбным взглядом.
– Нет, со мной все в порядке. Мне надо отдохнуть.
– Съешь что-нибудь?
– Может, пиццы немножко.
– Конечно, малыш. Я закажу. Послушай, милый, у меня дежурство кончается через пять минут, но я накажу Тильде, чтобы она повнимательнее за тобой присматривала, ладно? Ты продержишься до утра, пока я не вернусь?
– Может быть, – простонал он.
– Бедняжка. Нечего тебе здесь делать.
– Я справлюсь.
* * *
Тильда беспокоилась о нем куда меньше, чем Дорин. Но и она заходила к Марку дважды, а во время своего третьего посещения привела гостей. Она постучала и медленно открыла дверь. Марк только-только собрался изобразить транс, как заметил двух крупных мужчин в штатском.
– Марк, эти люди – судебные исполнители из Нового Орлеана, – объявила Тильда.
Марк стоял около унитаза. Комната неожиданно показалась ему крошечной.
– Привет, Марк, – сказал первый. – Меня зовут Берн Дубовски, я заместитель судебного исполнителя. – Говорил он четко и ясно. Типичный янки. Но это было все, что заметил Марк. В руке Дубовски держал какие-то бумаги. – Ты – Марк Свей?
Марк кивнул, говорить он не мог.
– Не бойся, Марк. Мы просто хотим вручить тебе эти бумаги.
Мальчик взглянул на Тильду, ожидая помощи, но она только пожала плечами.
– Какие? – спросил он нервно.
– Это повестка Большого жюри, она означает, что ты должен предстать в понедельник в Новом Орлеане перед федеральным Большим жюри. Тебе нечего беспокоиться, мы придем завтра и отвезем тебя туда.
В животе у Марка заболело, и ноги стали как ватные. Во рту пересохло.
– Зачем?
– Мы не можем ответить тебе на этот вопрос, Марк. Это не наше дело, понимаешь. Мы просто выполняем инструкции.
Марк взглянул на бумаги, которыми размахивал Верн. Новый Орлеан!
– А вы моей маме сообщили?
– Понимаешь, Марк, мы обязаны вручить ей копии этих бумаг. Мы ей все объясним и скажем, что с тобой все будет в полном порядке. Вообще, если она захочет, она может поехать с тобой.
– Она не может поехать со мной. Ей нельзя оставить Рикки.
Судебные исполнители переглянулись.
– Ну, во всяком случае, мы ей все объясним.
– Знаете, у меня есть адвокат. Вы ей сказали?
– Нет. Мы не обязаны ставить в известность адвокатов, но, если хочешь, можешь ей позвонить. У него есть доступ к телефону?
– Только если я ему его принесу, – ответила Тильда.
– Вы можете подождать полчаса?
– Как скажете, – пожала плечами Тильда.
– Так вот, Марк, через полчаса ты сможешь позвонить своему адвокату. – Дубовски помолчал и посмотрел на своего напарника.
– Что ж, всего хорошего, Марк. Извини, если мы тебя напугали.
Они так и оставили его стоять, прислонившегося к стене, чтобы не упасть около унитаза. Он был перепуган до смерти и обозлен. Мерзкая система. Его тошнило от законов, адвокатов и судов, и еще от полицейских, агентов ФБР, судебных исполнителей, газетчиков, судей и тюремщиков. Черт бы их всех побрал!
Он дернул за рулон бумажных полотенец, висящий на стене, оторвал клочок и вытер глаза. Затем уселся на унитаз.
Обращаясь к стенам, он поклялся, что в Новый Орлеан они его не затащат.
* * *
Два других заместителя судебного исполнителя должны были доставить повестки Дайанне, а еще двое – миссис Реджи Лав. Все действия были тщательно скоординированы и должны были произойти приблизительно в одно и то же время. По сути дела, один заместитель судебного исполнителя или даже какой-нибудь безработный бетонщик мог вручить все три повестки в течение часа, никуда не торопясь. Но было намного интереснее задействовать шестерых вооруженных людей на трех машинах с радио и телефонами и провести всю операцию быстро, под покровом ночи, – ну прямо отряд специального назначения.
Они постучали в дверь, ведущую на кухню мамаши Лав, и подождали, пока не зажегся свет и она не появилась в дверях. Она сразу поняла, что пришла беда. Во время кошмара, связанного с разводом Реджи и войной с Джо Кардони, ей приходилось не раз видеть на своем пороге в самое разное время суток людей в темных костюмах. Эти люди всегда приносили неприятности.
– Чем могу вам помочь? – спросила она с натянутой улыбкой.
– Мы ищем Реджи Лав, мэм.
Они и говорили, как полицейские.
– А кто вы?
– Я – Майкл Хедли, а он – Терри Флэгг. Мы судебные исполнители.
– Судебные исполнители или заместители судебных исполнителей? Покажите ваши опознавательные знаки.
Они удивились и одновременно полезли в карманы и вытащили свои бляхи.
– Мы – заместители судебного исполнителя, мэм.
– Вы сказали иначе, – заметила она, рассматривая бляхи через дверную сетку.
Реджи услышала звук закрывающейся дверцы машины, когда пила кофе у себя на балкончике. Теперь она выглядывала из-за угла, разглядывая двух людей, стоящих под лампочкой у дверей. Она могла слышать голоса, но разобрать слова было невозможно.
– Простите, мэм... – начал Хедли.
– Зачем вам Реджи Лав? – Мамаша Лав подозрительно нахмурилась.
– Она здесь живет?
– Может, да, а может, и нет. Что вам надо?
Хедли и Флэгг переглянулись.
– Мы должны вручить ей повестку.
– Какую повестку?
– Могу я спросить, кто вы? – вмешался Флэгг.
– Ее мать. Так куда повестка?
– Это повестка Большого жюри. Она должна предстать перед Большим жюри в Новом Орлеане в понедельник. Мы можем просто оставить ее у вас, если хотите.
– Я на себя такое не возьму, – заявила мамаша Лав, как будто ей приходилось сражаться с судебными исполнителями каждую неделю. – Это ваша обязанность, если не ошибаюсь.
– А где она?
– Она здесь не живет.
Это привело их в раздражение.
– Вон ее машина, – Хедли, кивком показал на “мазду” Реджи.
– Она здесь не живет, – повторила мамаша Лав.
– Ладно, но она сейчас здесь?
– Нет.
– А вы знаете, где она?
– Вы в офисе не искали? Она все время работает.
– Но почему здесь ее машина?
– Иногда ее подвозит Клинт, ее секретарь. Может, они ужинают или еще что.
Они обменялись сердитыми взглядами.
– Я думаю, что она здесь, – неожиданно агрессивно произнес Хедли.
– Тебе платят не за то, чтобы ты думал, сынок. Тебе платят, чтобы ты вручал эти проклятые бумаги, а я говорю тебе, что ее здесь нет. – Мамаша Лав повысила голос, и Реджи услышала ее.
– А мы можем обыскать дом? – спросил Флэгг.
– Если у вас есть ордер на обыск, прошу вас, обыскивайте дом. Если ордера у вас нет, то самое время вам убраться с моего участка. Вы что, забыли о праве собственности?
Оба отступили на шаг назад и остановились.
– Надеюсь, вы не препятствуете вручению федеральной повестки, – угрюмо заметил Хедли. Он старался, чтобы его слова носили зловещий оттенок, звучали угрожающе, но у него ничего не вышло.
– А я надеюсь, что вы не пытаетесь угрожать старухе. – Она уперлась руками в бока, готовясь к обороне.
Они сдались и попятились.
– Мы еще вернемся, – пообещал Хедли, открывая дверцу машины.
– И застанете меня здесь, – крикнула она сердито, открывая парадную дверь. Стоя на маленькой террасе, мамаша Лав наблюдала, как они разворачиваются на узкой улице. Она подождала пять минут и, убедившись, что они действительно уехали, направилась в квартиру Реджи над гаражом.
* * *
Дайанна без звука взяла повестку у вежливого и извиняющегося господина. Она прочла ее при тусклом свете лампы у кровати Рикки. Там не было никаких указаний, только приказ Марку явиться на суд Большого жюри в десять утра по адресу, указанному ниже. Ни намека на то, как он должен туда добраться, ни слова о том, когда он оттуда сможет вернуться, никакого предупреждения насчет того, что будет, если он ослушается или откажется отвечать на вопросы.
Она позвонила Реджи, но никто не подошел к телефону.
* * *
Хотя езды до квартиры Клинта было всего пятнадцать минут, она добиралась до него целый час. Крутилась по городу, потом ехала по окружной дороге в непонятном направлении и, убедившись, что хвоста за ней нет, остановилась на улице, забитой пустыми машинами. Четыре квартала до квартиры Клинта она прошла пешком.
Ему пришлось отменить свидание, назначенное на девять часов, хотя он ждал от этой встречи очень многого.
– Ты уж прости меня, – сказала Реджи, когда он открыл дверь, и вошла в квартиру.
– Да ладно. У вас все в порядке? – Он взял у нее сумку и жестом показал на диван. – Устраивайтесь.
Реджи чувствовала себя у него как дома. Она нашла в холодильнике диетическую кока-колу и присела на стул у бара.
– Ко мне явились судебные исполнители с повесткой Большого жюри. На десять утра в понедельник в Новом Орлеане.
– Но они не вручили повестку?
– Нет. Мамаша Лав их выгнала.
– Значит, вы можете не являться.
– Ага, если они меня не разыщут. Закона, наказывающего за увиливание от вручения повестки, не существует. Мне нужно позвонить Дайанне.
Клинт пододвинул ей телефон, и она по памяти набрала номер.
– Расслабьтесь, Реджи, – посоветовал он и ласково поцеловал ее в щеку.
Он взял какой-то журнал и включил стереопроигрыватель. Реджи говорила с Дайанной, но ей удалось сказать всего три слова, после чего она замолчала и стала слушать. Повестки были разосланы всем. Одна – Марку, одна – Дайанне, еще одна – Реджи. Дайанна позвонила в центр для несовершеннолетних, но поговорить с Марком ей не удалось. Ей сказали, что в данный момент они не могут дать ему телефон. Хоть Реджи и сама была ужасно расстроена, она пыталась уговорить Дайанну, что все в порядке. Она, Реджи, за всем проследит. Пообещав позвонить утром, она положила трубку.
– Они не имеют права забирать Марка, – возмутился Клинт. – Он находится под юрисдикцией суда по делам несовершеннолетних.
– Мне необходимо поговорить с Гарри. Но его нет в городе.
– А где он?
– Где-то на рыбалке с сыновьями.
– Тут дело поважнее рыбалки, Реджи. Давайте разыщем его. Он ведь может остановить это, так?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |