Вильям козлов. Витька с чапаевской улицы 11 страница

* * *

Витька вернулся к обеду. У Симаковых уже никого не было. Петька сказал, что ребята прячутся в часовне.

Наверное, говорили о нем, потому что, когда Грохотов появился на пороге церквушки, все замолчали.

– У немцев какой-то праздник, – сообщил Витька. – На машинах, на мотоциклах едут в центр. Даже генерал один с крестами. Пока они там орут «Хайль Гитлер!» – мы пулей из города! Я знаю, где можно пройти.

– Тебя... отпустили? – спросил Гошка. Вид у него был смущенный. Буянов только что убеждал ребят, что ждать Витьку бессмысленно, так как он наверняка попался немцам в лапы и сидит за решеткой, если жив. Иначе где он до сих пор может быть? Нужно немедленно выбираться из города.

Тут как раз Витька и появился. Буянов прикусил язык.

– Что же ты меня не разбудил? – с обидой спросил Коля.

– Это была моя ошибка, – сказал Витька. – Я, видишь ли, на других понадеялся...

– Ничего ведь не вышло? – усмехнулся Гошка. – Такие немцы дураки...

– Ты уж лучше помолчи, – посоветовала Алла.

– Гоша, у тебя глаза какие-то странные, – участливо посмотрела на него Люся. – Ты не болен?

– Чушь собачья, – сквозь зубы процедил Гошка. – Я ведь – не ты.

– Если остановят, скажем: идем в деревню к родственникам, – предупредил Витька.

Сашка с трудом водрузил на спину раздутый вещмешок.

Витька взглянул на него, но ничего не сказал.

– Я тут тоже даром время не терял... – ухмыльнулся Сашка.

Уходили из города тем самым путем, вдоль Синей, которым за несколько дней до войны покинули отчий дом. Теперь казалось, что с тех пор прошла вечность.

Выбравшись на волю, свернули к первой деревеньке, которая сиротливо стояла на холме. На другом пригорке – небольшое кладбище со старой бревенчатой церквушкой. Кладбище спряталось под сенью огромных корявых деревьев.

Витька огляделся и повел ребят туда. У часовни свернули на тропинку, заросшую густым цепким кустарником. Деревья заслонили небо, ветви цеплялись за одежду. На могильных холмах – ржавые железные и деревянные кресты. Одни торчали вкривь и вкось, другие упали. У изгороди Витька остановился и три раза свистнул.

Из-за могильных холмов, будто призраки, вышли шесть чернявых бледнолицых мальчиков. Запавшие черные глаза, тонкие шеи в просторных грязных воротниках рубашек.

– Здравствуйте, – сказал старший и улыбнулся. В одном из них они с трудом узнали Солю Шепса. Недавно это был розовощекий полный мальчик, на котором того и гляди треснут короткие штанишки. Сейчас перед ними стояла тень Соли Шепса.

Остальные выглядели не лучше.

– А Соню с мамой увезли куда-то, – сказал Соля. – Мы ждали, ждали, а они так и не вернулись.

Говорил он бесцветным глуховатым голосом. И откуда-то взявшийся на горле кадык двигался, будто Соля проглатывал слова.

– Мы два дня ничего не ели, – сказал высокий мальчишка с широкими, сросшимися на переносице черными бровями, который был у них за старшего.

– Тут кислица растет у изгороди, – сказал Соля. – Мы всю оборвали, а на луг не выходили, как ты говорил... – Он посмотрел на Витьку.

А Витька посмотрел на Сашку, мигнул ему, и они отошли в сторону.

– Развязывай, – сказал Грохотов.

– Что развязывать? – не понял Сашка.

– Не валяй дурака! Развязывай мешок...

– Нам самим жрать нечего! – запротестовал Сашка.

– С твоими талантами мы с голоду не умрем, – усмехнулся Витька.

Сашка, чуть не плача, развязал мешок и достал оттуда круг копченой колбасы. Поглядел на него и засунул снова в мешок.

– Не могу, – сказал он. – Ты понюхай, как пахнет... Витька отобрал мешок и достал оттуда колбасу, сало. хлеб. Когда он снова запустил туда руку, Ладонщиков вырвал мешок, замотал лямками и выпалил, сверкая глазами:

– Ты знаешь, чем я рисковал? Головой! Если бы Симаков меня застукал в кладовке, изничтожил бы, как фашист!

– Они не ели два дня, – сказал Витька. – В чем душа держится.

– А ты хочешь их совсем погубить, – сердито заметил Сашка. – Разве можно с голодухи так много сразу жратвы?

– Не узнаю я тебя, Сашка, – сказал Витька и даже с какой-то жалостью посмотрел на него. – Вроде бы раньше не был таким жадиной?

– Да ну тебя! – огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию. Они сразу оживились, глаза загорелись. Высокий парнишка с широкими бровями взял хлеб, сало и колбасу. Остальные не спускали с него глаз.

– У меня все отобрали, – сказал он. – Дайте, пожалуйста, нож.

Чтобы не смущать их, ребята отошли в сторону.

– Вся эта компания тоже пойдет с нами? – понизив голос, спросил Гошка.

– Мне противно с тобой разговаривать, – отвернулся от него Витька.

Гошка вспыхнул, покосился на Аллу, не слышала ли она, но сдержался.

– Пойдем через деревни, – сказал Витька. – Будем всем говорить, что мы из детдома, мол, дом наш разбомбили, ну мы и пробираемся к родственникам...

К ним подошел высокий мальчишка. Он торопливо проглотил жесткий кружок колбасы и сказал:

– Нам вместе с вами нельзя... Мы будем просачиваться к нашим по одному. Главное – фронт перейти... У меня тетя в Житомире. У Левы сестра в Одессе... Повезет – доберемся.

– Повезет, – сказал Витька.

– По одному плохо, но иначе нельзя. Слишком будет заметно.

– Да, – сказал Витька.

– Я с вами, – подошел к ним Соля. – У меня родственников нет.

– Нас и так много, – проворчал Гошка. – Целый отряд. Соля вопросительно посмотрел на него своими большими выпуклыми глазами.

– Я лишний?

– Не слушай его, – сказал Витька и бросил на Гошку уничтожающий взгляд,

– Вы не хотите, чтобы я с вами пошел? – обвел всех тусклым взглядом Соля.

– Дурачок, – сказала Алла. – Куда же ты без нас?

– Ты пойдешь с нами, – успокоил его Витька. – И давайте больше на эту тему не будем говорить.

– Неужели вы не донимаете: чем нас больше, тем это подозрительнее для немцев? – вскричал уязвленный Витькиным тоном Гошка.

– Что с тобой стряслось? – спросила Алла. – Ты никогда таким не был.

– Не обращай на него внимания, – улыбнулся Соле Грохотов. – Гошку немного контузило при бомбежке...

Пять чернявых, большеглазых мальчишек тихо попрощались и как тени разошлись в разные стороны.

Соля проводил их печальными глазами и судорожно вздохнул.

Перед дальней дорогой состоялось короткое собрание. Люся Воробьева сообщила, что в группе теперь семь человек. Из них пятеро комсомольцы... Гошка внес поправку: он, Витька Грохотов и Алла Бортникова действительно подали заявление в комсомол, но их еще не приняли, обещали принять в новом учебном году, так что они никакие не комсомольцы...

– Нет, мы все теперь комсомольцы, – подытожила Люся. – Я как комсорг класса передаю свои полномочия... – Люся обвела всех взглядом и остановилась на Буянове.

– Я не комсомолец, – пробурчал он.

– Кто же ты тогда? – все с удивлением смотрели на Гошку, но он без всякого смущения ответил:

– Никто. Беспартийный я.

Поднялся возмущенный шум, но Люся несколько раз хлопнула в ладоши и все замолчали.

– Старшим нашей группы будет Витя Грохотов, – громко сказала она. – Есть возражения?

Возражений не было. Даже Гошка, который никогда никому ни в чем не уступал первенства, промолчал.

– Война все переменила, – после продолжительной паузы сказал Витька. Теперь я – комсомолец.

– И я – комсомолка, – сказала Алла. Гошка промолчал.

– Вот чудаки! – усмехнулся Сашка. – О чем вы тут толкуете? Сейчас война, и школу нашу разбомбили! Никто мы теперь, понятно? Беспризорники! Мне даже не верится, что я когда-то сидел за партой...

– Ты всегда был плохим пионером, – заметила Люся.

– Беспризорники, вот кто мы, – повторил Сашка.

– Ты всех в одну кучу не путай, – сказала Алла. – Если война, значит, и жизнь остановилась? И мы уже не люди? Кончится война и снова сядем за парты и будем учиться. Конечно, все. что случилось, страшно... и мы никогда этого не забудем... Но мы люди и не будем ни при каких обстоятельствах терять человеческое достоинство.

– Хорошо сказано, – коротко заметил Коля Бэс.

– Собрание считаю закрытым, – заключила Люся.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРОИСШЕСТВИЕ В СЕЛЕ КОКОРИНЕ

На пути встретилось село, такое же самое, как и десятки других. Стояло оно в стороне от большака и называлось Кокорино. В центре белая церковь с позолоченным крестом. Немцев вроде бы не видно.

Не успели миновать церковь, как из большого, крытого новой дранкой дома вышли три человека с белыми повязками на рукавах. У двоих за плечами карабины, у одного – немецкий автомат.

– Куда, молодцы, эт самое, путь держим? – миролюбиво спросил один из них, самый маленький. Тому, что с автоматом, он и до плеча не доставал.

– Мы, дяденьки, из детдома, – сказал Витька. – После бомбежки отстали от поезда и потеряли своих...

– Из детдома, значит, – сказал человек. – А где, интересно, этот детдом был?

Витька назвал свой город, хотя и не был уверен, что там существовал детдом.

– Развязывайте мешки! – приказал второй, с неприятным длинным лицом. Он был настроен отнюдь не миролюбиво.

Ребята вывернули мешки и рюкзаки наизнанку. Кроме ложек, кружек и зубных щеток, там ничего не было. Сашкин мешок тоже опустел. Последний круг великолепной копченой колбасы съели вчера вечером.

– Нет у них в мешках ничего, Кузьма, – сообщил мужик, который велел развязать мешки.

Длинный Кузьма, он еще не произнес ни слова, был у них за старшего. Лицо у Кузьмы опухшее, вместо глаз – две маленькие щелки. Эти злые щелки недружелюбно ощупывали ребят.

– Как звать? – неожиданно спросил он сиплым голосом Гошку. Тот ответил.

– Володька есть среди вас?

Гошка назвал всех по имени. Володьки не было.

– У Володьки нос перебит, – заметил один из мужиков.

– Я бы его, гаденыша, собственными руками задушил, – сказал Кузьма.

– А мы-то при чем? – буркнул Витька.

– Иди-ка сюда... – ласково поманил пальцем Кузьма. Витька подошел. Мужик поднес здоровенный кулак к самому его носу. – Чем пахнет?

– Табаком, – сказал Витька, глядя ему в глаза. – И луком.

Кузьма вдруг осклабился и тычком двинул мальчишку в зубы.

Витька отлетел в сторону, чуть не свалив Гошку.

– Смертью пахнет! рявкнул Кузьма и вытер кулак о штаны. – А ну, мужики, гоните их в амбар. Унтер ругается, что бездельничаем, вот пусть полюбуется на арестантов....

Мужики отвели их в пустой амбар и заперли.

– Дайте хоть поесть! – попросил Сашка.

– Завтра приедет из комендатуры унтер, он вас, эт самое, накормит, ухмыльнулся мужик.

– Сволочи! – пробормотал Витька, облизывая окровавленную губу.

Это была первая встреча ребят с полицаями, которых немцы стали насаждать в захваченных деревнях и селах. Ребята даже еще и не знали, что этих предателей Родины зовут полицаями.

Витька тщательно обследовал амбар. В темном углу крыша подгнила и виднелось небо. С трудом, обламывая ногти, он вскарабкался по бревнам на перекладину и, расшатав трухлявые доски, выглянул наружу. Полицаи сидели на ступеньках и курили. У самого крыльца железная бочка и шланг.

Если раздвинуть доски, то можно выбраться на крышу, а оттуда спрыгнуть вниз... Правда, высоко, не сломать бы ноги.

В сумерках ребята услышали шорох: кто-то бродил вокруг амбара.

Витька снова взобрался на перекладину и выглянул: к щели приник курносый конопатый мальчишка лет двенадцати.

– Эй, пацан! – негромко окликнул Витька. Конопатый отскочил от стены и стал крутить башкой: он не видел Грохотова.

– Принеси веревку, потолще только... Конопатый наконец увидел его и разинул рот. – Как звать тебя?

– Филька.

– Можешь достать веревку?

– А кто вы такие? Партизаны, да? Попали в окружение? Было в голосе Фильки что-то такое, что заставило Грохотова соврать.

– Ну да, – сказал он. – Партизаны.

– Это вы в Марьином Бору напали на обоз? – сразу оживился Филька.

– Мы им дали жару... – сказал Витька.

– Немцы восемь своих похоронили и трех полицаев из соседней деревни... Ух, бесились! Мы думали, деревню спалят, а всех перестреляют. Как в Добывалове. А вы знаете майора Гору? Ну, который в окружение попал и организовал партизанский отряд? Гору тут все немцы боятся...

– Как же, знаем, – ответил Витька.

– Я тоже хочу к партизанам...

– Вот что, Филька, жми за веревкой, только не попадись им на глаза, попросил Витька, видя что разговорам не будет конца.

– Я через огороды, – сказал Филька.

– Вить, – подал голос снизу Сашка, скажи, чтобы принес поесть... Помираем с голоду!

– Ладно, пошукаю, – услыхал Филька и исчез за амбарной стеной.

Витька сидел на перекладине и смотрел в щель. Полицаи все еще дымили цигарками. В стороне прошли самолеты. Потом вдруг громко закуковала кукушка. Контуры домов стали стираться, кое-где на небе зажглись первые звезды.

– Чего это ты про каких-то партизан заливаешь? – неодобрительно сказал Гошка. – А если он сейчас же этим... с повязками расскажет?

– Нас сразу повесят, – сказал Сашка.

– Не каркайте, – оборвал Витька. – Так уж кругом все предатели...

– Он и так бы веревку принес, если честный парень, – сказал Гошка.

– Вот в этом я сомневаюсь, – ответил Витька и стал расшатывать доски, чтобы расширить щель. Филька не подвел. Он принес веревку и еду.

– Полицаи хлещут самогон, – сообщил он. – Вылезайте!

Это было не так-то просто. Сашка встал на четвереньки, на него взобралась Алла. Краснея от натуги, Ладонщиков стал выпрямляться. Витька, перегнулся, подхватил Аллу под мышки и с трудом втащил. По веревке спуститься на землю не представляло никакого труда. Так же втащили Люсю и Солю Шепса, который настолько ослабел, что не мог подтянуть на перекладине собственное тело.

Гошка и Сашка вскарабкались на стропила без посторонней помощи. Оказавшись на свободе, они хотели без промедления двинуться в путь, но Филя огорченно сказал:

– Неужто так и уйдете? Я думал, ихний дом подожжете. В голосе конопатого Фили было столько разочарования, что Витька заколебался.

– Вообще это идея...

– У них во дворе бочка с бензином и банка с маслом, – сообщил Филя. Мотоциклеты заправляют.

– Давайте рвать когти, – обеспокоенно сказал Гошка. – Они в любую минуту могут прийти сюда.

– Не, они теперь нос не высунут из дома, – успокоил Филя. – Боятся майора Горы.

– С какой стати эти люди заперли нас здесь? – сказал Витька. – И еще неизвестно, что они утром с нами бы сделали...

– Могут и убить, – заявил Коля Бэс. – У них в лицах что-то звериное.

– Двоих наших деревенских повесили, – сообщил Филька. – У комендатуры. Полицаи вешали.

– Кто это такие полицаи? – спросил Витька. – Никогда раньше не слышал.

– Полицаи? – изумился Филька. – Еще хуже немцев!

– Где только немцы таких подонков находят?.. – задумчиво заметил Коля.

– У кого батьки когда-то были раскулачены, кто из тюрьмы вернулся... охотно рассказывал словоохотливый Филька.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Витька. Он вполуха слушал Фильку, думая о другом.

– Я с тобой, – сказал Коля.

– Давай спички, – взглянул Витька на Гошку.

– У меня нет, – ответил тот.

Витька шагнул к нему и похлопал по карманам.

– А это что? – спросил он. Гошка нехотя достал коробок.

– Доиграетесь, мальчики... – буркнул он и отошел в сторону.

– Ждите нас в лесу, – сказал Витька. – Вон у той сосны.

– Полицаи третьего дня дядю Степу застрелили, – стал рассказывать Филя. Нашего председателя. Он мой родной дядя. Сначала били его железным прутом, потом застрелили. Больше всех измывался старшой, Кузьма.

– На этот раз вы меня тоже возьмете, – заявила Алла. Витька взглянул на нее, хотел возразить, но, встретившись с ней взглядом, промолчал.

Когда они вслед за Филей пошли огородами к высокой избе с освещенными окнами, их догнал Сашка.

– Мне эти полицаи тоже не понравились, – сказал он. – И потом, наши запасы кончились...

– Действуй, – усмехнулся Грохотов.

* * *

Они лежали в огороде и ждали. Из дома доносились хмельные голоса, гогот.

– Дверь можно закрыть снаружи? – шепотом спросил Витька.

– Надо в щеколду всунуть гвоздь, – подсказал сообразительный Филя.

– Есть у них харчи? – спросил Сашка.

– В сенях, направо, кладовка, там всякая всячина...

– Погодите закрывать, – сказал Сашка и, достав из-за пазухи скомканный мешок, пополз к крыльцу.

Они видели, как мелькнула его тень, и Сашка исчез в темном проеме сеней.

– Если бы не он, мы давно протянули бы ноги, – шепотом сказал Коля. – А сейчас он конфискует провиант у врага.

– Раньше я не замечал у него этой страсти.

– Забудь о том, что было раньше, – тихо и грустно сказал Коля.

– Ты не прав, – возразил Витька. – Так можно забыть, что мы родились людьми.

– Некоторые уже забыли... Возьми хоть этих полицаев.

– А кто такой Володя? – помолчав, спросил Витька.

– Володька? – улыбнулся Филя. – Он из города... Жил в Семенихе, это в пяти километрах отсюда... Он спер у немца гранату и взорвал склад боеприпасов... Грохнуло, даже у нас слышно было. Полицаи его уже неделю разыскивают... А он разве не в вашем отряде?

– Не до утра же нам ждать, – сказал Витька. – Айда!

Прячась в тени, они подобрались к железной бочке. Витька попробовал открутить металлическую пробку – ни с места. Тогда Коля достал из кармана платок, обернул пробку и стал потихоньку колотить камнем. Пробка подалась.

Филя пошарил под ногами и протянул резиновый шланг. Ведро стояло рядом с бочкой. Витька засунул шланг в бочку и подсосал. Бензин тугой стру„й ударил в рот, Витька ругнулся и стал отплевываться.

Набрав целое ведро, они облили стену дома. И в этот момент в сенях что-то грохнуло и покатилось по полу. В ту же секунду оттуда пулей выскочил Сашка и, волоча туго набитый мешок, бросился в огород.

Стало тихо. Там, за стеной, смолкли голоса. Отворилась дверь, и кто-то вышел. Мальчишки затаились возле бочки. Из шланга бесшумной струей лился бензин. Человек потоптался на крыльце, откашлялся и вдруг – яркая вспышка и автоматная очередь. Стрелявший расхохотался и, громко топоча, ушел в избу.

– Я закрываю, – сказал Витька.

Гвоздя они не нашли. Закрыли дверь на щеколду, вставив в прорезь щепку. Филя принес еще одно ведро с бензином. Коля выплеснул его на крыльцо. Витька выдрал из паза бревен клок пакли, намотал его на палку и вымочил в бензине

– А теперь подальше от дома! – прошептал Витька.

– Дай, пожалуйста, мне? – попросила Алла, она спряталась за колодцем. – Я тебя очень прошу.

Витька на секунду замешкался, потом отдал ей спички, палку и отошел к ребятам. Алла чиркнула спичкой, и факел ярко вспыхнул.

– Бросай! – шептал Витька. – Ближе нельзя! Там кругом бензин!

Алла сделала еще два шага и, размахнувшись, бросила факел на крыльцо. Яркое пламя озарило девочку, стену дома, березу у крыльца. Пряча лицо от жара, Алла мотнулась в сторону. Витька схватил ее за руку.

– За мной! – крикнул он и, больше не таясь, припустил по огородам к лесу.

* * *

Они пробирались вдоль шоссе лесом, опасаясь встречи с немцами или полицаями. С дороги доносилось фырканье моторов, лязг гусениц, немецкая речь. Иногда высоко пролетали самолеты.

– Посмотрите, на дереве белый флаг! – показала Алла, И действительно, на вершине высокой сосны развевалось длинное белое полотнище.

– Там кто-то сидит, – сказал Гошка.

– Не сидит, а висит, – поправил Витька. – Причем вниз головой.

Это был мертвый парашютист. Он висел метрах в десяти от земли. Стропы и разодранный купол оплели ствол и ветви. Тело застряло в развилке.

– У него на пальце перстень, – заметила Алла. – Это не наш. Наверное, немец.

– Надо посмотреть, – сказал Витька.

– Полезешь на дерево? – спросил Гошка.

– Не ждать же, когда он свалится?

Витька подошел к сосне, посмотрел вверх и поплевав на руки, ухватился за нижний сук. Немного погодя, ломая сучья тело упало на землю.

– У него должен быть пистолет, – спустившись вниз, сказал Витька и нагнулся над летчиком. Пистолет оказался под кожаной курткой, на спине. Это был новенький вороненый браунинг с запасной обоймой.

– Найдут у тебя оружие – пиши пропал, – сказал Гошка.

– Лучше, думаешь, выбросить?

– Я бы выбросил.

– Когда сам найдешь пистолет – и выбрасывай, – насмешливо сказал Витька. А я оставлю.

– Лопаты нет, – сказал Коля. – Надо бы закопать... Человек все-таки.

– Какие они люди, – сплюнул Соля Шепс. – Тебя они не стали бы закапывать.

– Я ветками забросаю, – сказал Коля и стал обламывать с молодых елок зеленые лапы.

* * *

Месяц сбоку заглянул в шалаш, и сосновые иголки призрачно засияли. В шалаше было тепло. В одном углу вповалку лежали мальчишки, в другом – Алла с Люсей. У входа звенели комары. И хотя ребята расположились подальше от шоссе, глухой гул моторов явственно доносился сюда. Немецкие части шли и шли на восток.

– Эх, скорее бы к своим попасть... – мечтательно сказал Гошка. – Как началась война, я еще ни разу не выспался как следует!

– Я ничего, высыпаюсь, – зевнул Сашка.

– Нам немцы не давали спать, – сказал Соля. – То прожектором в глаза светят, то палят из автоматов. И так всю ночь.

– Коля, почему наши отступают и отступают? – спросила Алла. – Когда же будет этому конец?

Бэс зашевелился в своем углу, но промолчал. – Я не верю, что немцы смогут победить, – сказал Витька. – Такого еще в России не бывало.

– А татаро-монгольское иго? – спросил Гошка.

– Тогда вся Россия была поделена на отдельные княжества, – вступила в разговор Люся. – А князья все время ссорились, вот татары и воспользовались... А сейчас все республики – одно целое.

– Вот что значит отличница – все знает! – хохотнул Ладонщиков, – Вспомните Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, сказал Коля Бэс. – Наполеон Москву занял, а русские все равно победили.

– Тогда самолетов не было, – проворчал Гошка. – И на голову людям не падали бомбы.

– Пушки-то были, – сказал Коля.

– Тебе-то что, – усмехнулся Гошка. – Ты немецкий знаешь. Ты с ними поладишь, даже если фашисты победят...

Коля завозился на полу, потом сел. Сквозь ветви шалаша пробился голубоватый свет – и очки заблестели.

– Я не люблю драться, – тихо сказал Бэс. – Но сейчас я бы тебе с удовольствием дал в морду.

В шалаше стало тихо. Все ожидали, что Гошка сейчас вскочит и начнет обзывать Колю разными словами. И может быть, придется их разнимать. Но ничего не произошло. Гошка молчал, и это было совсем на него не похоже. А немного погодя послышался негромкий свист. Гошка старательно свистел носом, делая вид, что спит.

– Ну, чего ты разозлился? – зашептала Люся. – Неужели не видишь, что тебя разыгрывают?

– Не вижу, – сказал Коля и, сняв очки. снова лег.

– Скорее бы наши остановили их, – вздохнула Алла. Засопел по-настоящему Сашка, заснула Люся. Не слышно стало Колю в углу шалаша. Гошка все так же, на одной ноте, свистел носом. Алла приподнялась и шепотом спросила:

– Вить, ты спишь?

– Нет.

– Я хочу с тобой поговорить... Выйдем?

Витька бесшумно выскользнул из шалаша. Вслед за ним – Алла.

Гошка сразу перестал свистеть носом.

Ночь была ясной. Месяц плыл над остроконечными вершинами сосен и елей. Голубовато мерцали звезды. Большая медведица, Малая, далекий-далекий Млечный Путь... Может быть, и по нему движутся в бесконечность громоздкие космические механизмы, о которых писал Герберт Уэллс? Так же грохочут моторы и лязгает металл, как на шоссе, которое не знает покоя ни днем, ни ночью. И так же дико и безжалостно агрессивная цивилизация уничтожает мирные народы и целые миры? Или на других планетах человекоподобные существа более разумны?.. Как бы то ни было, а звезды тихо и мирно светили с неба, как и тысячи лет назад, а истерзанная опаленная огнем земля вздрагивала от мощных разрывов бомб и снарядов, хотя с другой планеты она, наверное, выглядела такой же тихой и мирной, как и мириады других планет и звезд.

Алла и Витька сидели на усыпанном иголками мху под толстой сосной. Тонкий комариный писк перерастал в шмелиное гудение, потом в знакомый прерывистый вой. Без огней прошли в стороне самолеты. На восток. Бомбить наши села и города. Нашу землю.

Голубоватый небесный свет лился сверху вниз по толстой косе девушки. Витька сбоку заглянул ей в глаза и чуть заметно улыбнулся: днем бы он ни за что не осмелился так посмотреть на Аллу.

– Я устала, – сказала Алла. – Мы идем, идем, а конца не видно... И потом, что будет с нами? Где-то под Шуей у меня есть родственники, но я никогда у них не была. Я даже не знаю их адреса.

Алла передернула плечами: ночь, хотя и ясная, но прохладная. Витька подумал, что надо бы поближе придвинуться к ней – теплее будет, но не решился. Но тут Алла сама пододвинулась к нему и прижалась плечом.

Витька боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.

–...он ведь не был трусом, – говорила Алла. – Даже не верится, что это он. Я убеждена, что, не будь мы ему нужны, он бы, не задумываясь, бросил нас и ушел. Он боится остаться один. Знает, что без нас пропадет... Гошка Буянов – гроза Чапаевской улицы... Кто бы мог подумать?..

При чем тут Гошка Буянов? Витька старался уловить смысл. Он не хотел сейчас говорить о Гошке. Витьке хотелось вот так, прижавшись к ней, сидеть рядом и слушать лес.

– Что же ты молчишь? – спросила Алла и посмотрела ему в глаза. И сама замолчала.

– С нами со всеми что-то происходит, – облизнув пересохшие губы, сказал Витька. – А хорошо это или плохо, я не знаю.

Дата добавления: 2015-08-28