Но не все дети выглядели чистыми и ухоженными. Наталья Павловна Снегульская говорила нам, что.было очень много детей бездомных: «Они по подвалам жили и ходили просить милостыню — каждый день приходили. Потом их постепенно собрали. Но они почему-то не хотели идти в детский дом. Были голодные, худые, страшные».
Домашние дети и бездомные были обречены ежедневно искать себе пропитание. Одним из распространенных способов заработка была торговля. Валентина Ивановна Цапенко хорошо запомнила кенигсбергские «толкучки» тех лет, а на них — немецких детей от трех лет и старше с пачками открыток или другой мелочью в руках.
Девочек часто брали няньками к маленьким детям в советские семьи, как правило, офицерские. Или в домработницы. Хотя и не этот мотив, как считает Исаак Менделеевич Ф и ш б е й н, был главным:
— Немцев было жалко. Слезы текли, глядя на них. Мы даже взяли к себе немецкую девочку лет четырнадцати-пятнадцати. Матильдой ее, кажется, звали. Она нам помогала по дому, но мы взяли ее не в работницы, а из чисто гуманных соображений. Одели ее как следует. В Литву посылали за продуктами, за вещами. Она два раза ездила, а в третий раз не вернулась.
Сколь тяжелой должна быть жизнь, чтобы ребенок добровольно соглашался уходить из семьи, родного дома! Об этом история, рассказанная Раисой Кузьминичной Ежковой из Светлого:
— Вот помню, когда мы корову купили, гнали ее к себе на хутор. Уже поздно было, да еще дождь начался. Мы в один дом постучались,
попросились переночевать. Нас не пустили. В другом тоже отказали. Я в третий стучусь. Нас приглашают. А там немцы жили. Я говорю мужу Ивану: «Это же немцы». — А он: «Ну и что?» Зашли мы к ним. Они корову в сарай поставили, печку-буржуйку растопили. У них окна были кирпичом заложены. Хозяйка несколько кирпичей взяла, нагрела на печке, нам под ноги поставила. Мокрое белье с нас сняла, сушить повесила. Завернула нас во что-то. У нее дочери были, а муж на фронте погиб. Потом мы пошли с ней в сарай, и она научила меня корову доить. А потом молока нагрели и попили. Младшая дочка, ей лет двенадцать было, все с нами просилась: «Дядя Ваня, возьмите меня с собой. Я вам всё- всё делать буду, и по дому убирать, и за коровой, только возьмите». По- русски хорошо говорила. Он ее спрашивает, откуда она русский язык знает. Оказывается, она у офицера какого-то жила, за ребенком ухаживала. Я говорю, давай возьмем ее. Где четверо есть, там пятому мебто найдется. А Иван отвечает: нет и всё. Старшая дочь у них ничего по- русски не понимала, а младшая провожала нас утром долго, хотела с нами.
Посильную работу для ослабевших подростков найти было трудно, оставалось самое унизительное, последнее средство*.*—• просить подаяние.
— Сначала ходили по домам и предлагали дров нарубить, воды принести или напрямую просили. Мы, конечно, отказывались от помощи и кормили, М* рассказывает Вера Алексеевна Амитонова/.^ Ходили одни и те же. Причем, как узнала, у них даже территория города была поделена, где просить. Смотрю, большой мальчик бьет маленького. Я спрашиваю: «За что?» —- Оказывается, тот зашел на чужую территорию. Я тогда вынесла обоим супа и хлеба, поставила на скамейку и говорю: «Ешьте и не деритесь».
На фоне таких проблем кажется необычным тот факт, что советские власти приложили немалые усилия по созданию системы образования для немецких детей. Надежда Дмитриевна Макушина переселилась в Кенигсберг из Ряжска вместе с мамой, преподавателем немецкого языка, которая была командирована министерством просвещения для организации немецких школ. Она рассказывает:
— По области было 56 немецких школ. Учителей брали из немцев. Конечно, никакого образования у них специального не было, но главное, чтобы они не были членами нацистской партии. Проходили они курсы несколько месяцев и направлялись на работу. Директорами были только наши, они порой обижали немецких учителей, но облоно их за это очень строго наказывало, одного директора даже уволили. Был среди этих немцев-учителей один бывший подпольщик-коммунист. Мама его очень уважала.
Первый эшелон с группой переселенцев из Московской области отправляется в Калининград. Сентябрь 1946 г. Фото Г. Зельма из журнала «Огонек». |
Советская артиллерия двигается на запад мимо трупов немецких солдат. Восточная Пруссия. 1944 г. (подпись к фотографии сделана автором снимка). Рос. гос. архив кинофотодокументов, г. Красногорск Московской обл. (РГАКФД) |
Верблюжьи упряжки в Восточной Пруссии. 1945 г. Гос. архив Калининградской обл. (ГАКО) |
Советские люди возвращаются на родину из немецкого плена. Восточная Пруссия. 1945 г. Фото В. Н. Минкечича (подпись к фотографии сделана автором снимка). РГАКФД |
Фильтрационный пункт для советских репатриантов, возвращающихся из Германии на родину. Восточная Пруссия. 1945 г. Фото В. Н. Минкечича. РГАКФД |
Руины центральной части Кенигсберга. 1945 г. ГАКО |
|
Руины Кенигсберга у реки Прегель. 1950-е гг. ГАКО |
Королевский замок в Кенигсберге. 1950-е гг. ГАКО |
Одна из улиц г. Инстербурга. 1945 г. РГАКФД |
Семья колхозника В. В. Старова в своем доме. Колхоз «Победа» Приморского района. 1950 г. ГАКО |
|
выпечка хлеба на хлебозаводе Ш 1 в Калининграде. 1946 г. ГАКО |
Рыбаки колхоза «Заря коммунизма» ведут лов салаки в Кур1 |
|
 |
Выпечка хлеба на хлебозаводе N9 1 в Калининграде. 1946 г. ГАКО |
ГАКО*0 К0ЛХ03а "Заря коммунизма» ведут лов |
салат в Куршской |
заливе. |
Рыбалка в Куршском заливе в конце 40-х гг. КОИХМ |
Сельский праздник. 1949 г. КОИХМ |
Подвоз кирпича на строительство. Поселок Рыбачий на Куршской косе. 1948 г КОИХМ |
Уборка первого урожая в Гурьевском районе. 1946 или 1947 г. ГАКО |
Уборка хлеба в совхозе №10 Озерского района. 1949 г. ГАКО |
Районная сельскохозяйственная выставка в г. Зеленоградске. 1949 г. ГАКО |
Собрание работников совхоза №10 Озерского района по вопросу о быстрейшем проведении сенокоса. Выступает парторг Д. И. Гордиенко. 1949 г. (подпись к фотографии сделана автором снимка). ГАКО |
_± |
Работы по расчистке завалов в Калининграде. Вторая половина 40-х гг. ГАКО |
^уденты пединститута на работах по расчистке руин Калининграда. 1948 г. 'АКо |
Разборка разрушенных зданий Калининграда на кирпичи. Вторая половина 40-х гг. ГАКО
Воскресник по благоустройству г. Калининграда. 1950 г. ГАКО |
|
|
Агитпункт № 7 Нахимовского избирательного участка по выборам в местные советы. Декабрь 1947 г. ГАКО |
Праздничная колонна Калининградского морского торгового порта на Первомайской демонстрации. 1947 г. ГАКО |
В. В. Щербаков,* первый секретарь В. Е. Чернышев, один из первых обкома ВКП(б) в 1947-1951 гг.ГАКО руководителей области, с 1951 г. первый секретарь обкома ВКП(б) ГАКО |
#
|
|
Праздничные демонстрации в городах и поселках области. Конец 40-х - начало 50-х.гг. КОИХМ
Праздничные демонстрации в городах и поселках области Конец 40-х - начало 50-х гг, КОИХМ |
Городская доска почета в Калининграда. |
|
Глава 10. КУЛЬТУРА. ОБРАЗОВАНИЕ. РЕЛИГИЯ |
Тдагф Красной Армии * Ктпиминарядв 1946 ш, ГАКО |
|
Немецкое население, намеривавшееся эвакуироваться вглубь Гэрмании, возвращается по своим домам. 2 марта 1945 г. Фото Э. Евзерихина (подпись к фотографии сделана автором снимка). РГАКФД
Немецкие военнопленные на улицах Кенигсберга. Апрель 1945 г. ГАКО |
«В 46-47 учебном году на территории бывшей Восточной Пруссии функционировало 44 школы для немецких детей, из них: 8 семилетних, 36 начальных (4927 учащихся). Все учителя (150 человек) прошли месячные курсы при Калининградском облоно. В школах преподавались все учебные предметы, исключая географию, историю. Программа по родному языку была составлена на основе Берлинской программы. Преподавание велось на немецком языке».
Из отчета Калининградского облоно за 1946/1947 учебный год.
ЦГА РСФСР. Ф. 2306. Оп. 71. Ч. 1. Д. 829. Л. 82-83.
Немецкие школы, как правило, располагались отдельно, но были и смешанные. Анна Федоровна Черкашина училась в школе № 6, где существовало два параллельных немецких класса. Там были свои преподаватели, а русский язык относился к числу обязательных предметов. Где школ не было или, может быть, они не устраивали родителей, — дети собирались вечерами у кого-то на квартире и обучались по своим программам. Об этом рассказала жительница Краснознаменска Прасковья Ивановна Кото в а.
Нашим собеседникам мы часто задавали вопрос, как складывались отношения между советскими и немецкими детьми. Ответы были разными. Некоторые убеждены, что контактов почти не было, мешал языковой барьер. Вспоминались конфликтные ситуации: «Немчурят наши мальчишки ловили и били. Били толпой, и я всегда плакала. А у меня была подруга-немка. Она говорила: «Ты — Маргарет, я — Маргарет» (Маргарита Павловна Алексеева). Галина Павловна Р о м а н ь связывает детские отношения с позицией взрослых:
— Если взрослые были между собой в нормальных отношениях, то и мы, дети, тоже дружили. По соседству с нами жила немка Эмма с дочкой моего возраста. Мы с ней постоянно играли в куклы. Я любила к ним ходить. Тетя Эмма шила, у них было много различных лоскутков, коробочек. Я с удовольствием посещала их дом. Когда они уезжали, тетя Эмма подарила мне большую коробку с лоскутками. Она долго у меня потом хранилась как самый бесценный подарок. Но были в наших детских отношениях и другие настроения. Наши мальчишки, идя из школы, набирали полные портфели камней и с криками «Бей фашистов!» бросали в немецких мальчишек. Немецкие дети обычно по одному не ходили, всегда группой. Но, в отличие от наших, они никогда никого не задевали. Даже если я шла одна, никогда меня не трогали. Проходили мимо, даже внимания никакого не обращали.
14 Заказ № 36
Несмотря на случавшиеся конфликты и ссоры, большинству переселенцев запомнился вполне мирный «детский интернационал».
— Дети очень быстро стали понимать друг друга, — рассказывает Анна Федоровна Черкашина. — И русские ребята легко обучались немецкому языку, многие говорили на двух языках. Приходили домой и лопотали по-немецки. Многим родителям это очень не нравилось. Мой отец ругал младших братьев и сестер за то, что очень много дома говорят по-немецки.
Так было в Кенигсберге. В сельской местности отношения, похоже, были еще раскованней, как свидетельствует Анна Александровна Г у - л я е в а из поселка Рожково Гурьевского района:
— Дети есть дети. Они всегда быстро находят контакт. Мой сын Юра, а также дети соседей дружили с немецкими детьми. Юра иногда приводил их домой, просил, чтобы я им дала молочка, потому что они голодные. Я сажала всех вместе за стол. Он с немецкими детьми и на рыбалку ходил, и играли, и картошку мороженую на поле копать ходили. Для них как будто и войны не было. Может потому, что мой сын был еще маленький?
Отношения между взрослыми
Беседуя с первыми переселенцами, мы неизменно задавали вопрос о взаимоотношениях между ними и оставшимися здесь местными жителями. Ответы были разными. Иногда люди говорили, что с немцами они не общались и «никак к ним не относились». Иногда подчеркивали негативное отношение: «Зло на них было. Даже глядеть на них не хотели, не то что разговаривать» (Нина Николаевна Дудченко, поселок Железнодорожный). Подобные же чувства испытывала и Татьяна Семеновна Иванова из поселка Маршальское: «У нас немцы работали везде, где бы их ни поставили, и работали хорошо. Но я на них не могла спокойно смотреть: перед глазами вставало лицо расстрелянной гитлеровцами матери».
Такие чувства понятны, но преобладали все-таки другие настроения. «Они же не виноваты, что война была. Всем досталось. Мою мать немцы и под расстрел водили, и наган на нее наставляли. А она к немцам хорошо относилась. Нам объясняли, что фашисты — это одно, а немцы не все фашисты», — говорит Лариса Петровна Амелина.
Петру Яковлевичу Немцову запали в душу испуганные лица жителей Кенигсберга в 1945 году:
— Они в таком подавленном состоянии и были потому, что их напичкали разными «страстями-мордастями». Геббельсовская пропаганда
говорила, что русские Иваны будут их резать, вешать, убивать и т. д. Так что они были напуганы. Но потом, когда посмотрели, что отношение к ним лояльное, нормальное, человеческое... Ведь наши люди понимали, что немцы — тоже люди, дети особенно, женщины, они ведь безвинные.
Почти все рассказчики отмечали вежливость и предупредительность немцев к советским гражданам, но не все верили и искренность такого отношения.
— Такие любезные — прямо в душу влезут, но им-то в душу не заглянешь, — это мнение Марии Николаевны Токаревой из Калининграда.
Подобные мысли приходили в голову и многим другим. Тем более, что истинное отношение, иногда совершенно случайно, все же прорывалось. О таком случае рассказала Вера Алексеевна Амитонова:
— Однажды мой папа шел по улице с врачом-евреем, который хорошо говорил по-немецки. Сидит на скамейке старушка-немка, с ней мальчик лет десяти. Она и говорит мальчику: «Вот запомни, это один из них убил твоего отца». Тогда врач говорит ей: «Я еврей из Киева. Нас было пятнадцать родственников, остался я один, выходит, его отец убил всех моих? Это я должен ему сказать?»
Мария Ивановна Макеенко работала в военном совхозе Черняховского района, где большинство составляли немцы. Жили, по ее словам, очень дружно, ходили друг к другу в гости. Мария Ивановна даже научилась говорить по-немецки. Она стала невольной участницей еще одной языковой стычки: «Однажды стоим с одной немкой около железнодорожного полотна, мимо идут эшелоны на восток. Она думала, что я по-немецки не понимаю, и высказалась со злостью: “Все г...но немецкое везут в Москву”. А я ей тут неожиданно ответила: “А когда ваши всё русское вывозили, ты не замечала?” Она смутилась и покраснела».
Однако бывало, что дело не ограничивалось одними разговорами, а принимало довольно крутой оборот. Семья Раисы Сергеевны Г а р г у н в то время находилась в поселке Поречье Гурьевского района. Рядом с их домом стоял особняк, где жила немецкая семья с пятью детьми. Отношения были самыми добродушными, дети вместе играли: «А уехали соседи, на следующий день их дом взлетел в воздух. Не захотели оставлять — часовую мину поставили. Хорошо, что никто не пострадал».
Конечно, такие случаи были чрезвычайно редки. Большинство переселенцев до сих пор убеждено, что крупных преступлений немцы не совершали.
«25.12.46 года в 7-м районе по ул. Регенштрассе дом 40 в 2 часа ночи немец проник в квартиру полковника 11 Гвард. Армии Порнова, стал собирать вещи в узел и с вещами пытался через окно скрыться, где и был убит из пистолета полковником Порновым, при осмотре трупа до- кументов не обнаружено. Фамилия, Имя и Отчество убитого немца не установлено, возраст 16-17 лет. Труп направлен в морг».
Из сводки происшествий по городу Калининграду за 1946 год
(фамилия изменена).
ГАКО. Ф. 237. Оп. 1. Д. 2. Л. 77.
Беседуя с переселенцами, мы заметили, что отчуждение и неприязнь к местным жителям возникали главным образом тогда, когда отсутствовало или было ограничено непосредственное общение. И наоборот, если люди жили или работали вместе, складывались отношения вполне дружелюбные.
Вот свидетельство Эммы Федоровны Беженовой из города Светлого:
— Рядом с нами жила одна немецкая семья: фрау Марта (мы звали ее тетя Марта), ее мама и сын Гангчурген. Муж Марты погиб на фронте. А этажом выше жили две пожилые немки. Отношения наши с ними были самые теплые. Марта и ее мама связали для нас с сестрой рукавички и носки, давали продукты, хотя сами жили нелегко, — они нигде не работали и питались прошлыми запасами. Часто по вечерам мой отец играл на баяне (он дошел до Берлина и знал несколько немецких фокстротов), тогда эти пожилые немки и другие приходили к нам танцевать. Жизнь немного скрашивалась. Мачеха порой обижала нас с сестрой, но тогда Марта забирала нас к себе и очень сочувствовала. Часто мы с Гангчургеном рассматривали большую красивую книгу с картинками — детскую Библию. Марта объясняла мне сюжеты картинок, рассказывала про Иисуса Христа. Вообще немецкое население было очень религиозно. На праздники, особенно Рождество, устраивали гадания.
Подобные бесхитростные истории, пожалуй, лучше всего подтверждают давно известную истину, что несмотря на войну и какие-то чрезвычайные обстоятельства, люди в душе своей сохраняют человеческие чувства.
Николай Васильевич Купчин из Маршальского и его жена были знакомы с немкой Хильдой. «Однажды, когда я был в командировке, моя жена заработалась так, что забыла, что у нее в тот день — день рождения. И вот Хильда пришла вечером к моей жене, напомнила, что у нее праздник, и подарила ей кувшин и три чашки».
У Прасковьи Ивановны Котовой, когда она жила в поселке Тол- стово Краснознаменского района, соседкой по дому была фрау Ружат — бухгалтер в местном совхозе:
— Во время бомбежки фрау Ружат потеряла четырехлетнего сына, и старшего тоже потеряла, но он потом нашелся в Германии и прислал ей письмо. Она жила с дочерью — большая уже девочка была. Мы с ней очень дружили. Бывало, стучит она мне через стенку: «Паша, ком е шнапс тренькать!» Это значит она вернулась с базара и приглашает меня выпить.
Совместные застолья были не такими уж редкими явлениями. «Бывало, выпивали вместе, — вспоминает Александр Николаевич Игнатьев из поселка Кострово. — Но они пили мало. Да ведь тогда и мы не пили, как сейчас. Тогда пьянки такой после войны не было».
«Проживающие в районе 8-й районной комендатуры немцы Прайс и Шварцельмюллер на протяжении 1,5 месяцев занимались в своих квартирах самогоноварением, что строго запрещено Советскими законами. Проверкой установлено, что Прайс и Шварцельмюллер начали изготовлять самогон с разрешения нач. ком. отдела Гражданского управления 8-го района мл. л-та Биктеева. При этом два других офицера, работники того же Гражданского управления, капитан Коростяков и л-т Григорьев, зная о самогоноварении в указанных квартирах, не приняли мер к его прекращению, а систематически покупали этот самогон». Из приказа по временному гражданскому управлению 0В0 от 5 февраля 1946 года. ГАКО. Ф. 332. Оп. 1.Д.2. Л. 33. |
Нашим переселенцам вообще нравилось, что немцы умели отдыхать: «Отработают свое, солнце еще не закатилось, они — свободные, отдыхают: молодежь на велосипедах катается, дети в мяч играют» (Вера Власовна Волкова, г. Г вардейск). Агния Павловна Б у с ел ь, когда жила в Правдинском районе, любила по выходным ходить на водохранилище: «Сюда собирались целыми семьями немцы. В котелках варили уху. Пели песни, разговаривали. Я, откровенно говоря, завидовала их семейной идиллии. Мы отдыхать не умели».
Случались и общие развлечения. Повсеместно устраивались танцы. Молодежь, похоже, не очень интересовалась, кто какой национальности. Самой знаменитой танцевальной площадкой в Калининграде был «Немецкий клуб», располагавшийся за нынешним диспансером на Барнаульской улице. Там бывал и Юрий Николаевич Трегуб:
— В клубе собиралась немецкая молодежь, девушки, парни. Они принимали нас неплохо, дружелюбно. Не припомню, чтобы там случались драки. И мы к немецкой молодежи относились хорошо. Танцевали с немками-девушками под аккордеон, на котором играл немецкий парень. И девушка-немка пела немецкие песни. Это были фокстроты и танго. Еще немцы танцевали свои народные танцы, но они нам не нравились, мы требовали знакомую музыку — фокстрот, танго, линду. Приглашали немецких девушек. Они не отказывались танцевать с нашими ребятами. Немецкие парни к этому относились спокойно. Из немцев было больше девчат, чем парней. Немецкие девушки были очень привлекательны, симпатичны.
«По Вашему приказанию в феврале месяце 1946 года были созданы: Центральный немецкий клуб Кенигсбергской области и районные немецкие клубы. При центральном клубе был создан театр с труппой немецких артистов, антифашистская школа, редакция радиовещания на немецком языке и редакция по печатанию изданий на немецком языкё, а с 20 мая 1946 г. и джаз-оркестр. Первого мая была проведена демонстрация немецкого населения и митинг в гор. Кенигсберге с участием 3600 демонстрантов». Из письма и. о. начальника центрального немецкого клуба гв. капитана Когана начальнику областного гражданского управления от 6 июня 1946 года, ГАКО. Ф. 298. Оп. 4. Д. 2. Л. 7-72. |
— Немецкая газета была создана по решению ЦК партии, а руководство ею осуществлял обком. На титульном листе газеты было написано: «Новое время. Газета для немецкого населения Калининградской области. Выходит два раза в неделю». По формату она равнялась половине «Калининградской правды», то есть печаталась на одном листе с двух сторон. В редакции работало шесть советских сотрудников и четверо немецких (переводчик с русского языка на немецкий, машинистка,
два корректора). Из числа немцев газету обслуживали также рабочие типографии: наборщики вручную, верстальщик, печатники на плоской машине. Главной задачей газеты было информировать немецкое население о событиях в области, в Советском Союзе и за рубежом, знакомить с советской страной, ее республиками, законами, экономикой и культурой. Печатались и все необходимые официальные материалы. Вообще «Нойе Цайт» делалась по типу большинства газет того времени. В каждом номере печаталась передовая статья на актуальную тему, подборка о том, как идет работа на предприятиях, в сельском хозяйстве, по восстановлению жилья. Помещались выступления самих немцев о том, как они выполняют план, сколько зарабатывают. Некоторые немцы проявляли себя даже как рационализаторы. Лучших рабочих поощряли денежными премиями или талонами на обувь, отрезами на платье.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
