Ах ты подраненная моя лебедушка! Ну будет, будет, успокойся. Давай умоемся, выпьем медленными глотками стакан холодной воды и попробуем разобраться. Это ночью все кошки серы, а днем они очень даже всякие.
Спринт или случайная связь.Не грозит никакими осложнениями и последствиями, кроме разве венериных недугов. Если мужскую плоть и душу изобразить в виде двух линий, то получатся параллельные прямые. А они, как ты помнишь из школьного курса геометрии, на малом пространстве не пересекаются. Ни по Лобачевскому, ни по Евклиду.
Близость здесь сродни эпилептическому припадку:
закончился — и никаких воспоминаний, кроме некоторой физической разбитости. Или смахивает на онанистический акт, где у разовой партнерши незавидная роль вспомогательного инструмента, о судьбе и переживаниях которого пекутся не больше чем о пустой таре в кустах у подворотни Слабое эхо докатывается порой до законной спальни лишь в виде беспричинного всплеска нежности Не из-за скрытых угрызений совести Их нет и впомине Просто первые пробы редко бывают удачными, они скорее ранят мужское тщеславие, чем тешат его А тут ты — такая освоенная и понятливая Выигрышное сравнение, целиком в твою пользу И объективно данный тип измены в малых (ну очень малых) дозах даже полезен
Для мужского организма этот краткий рывок в кусты на короткой стоянке международного рейсового автобуса просто необходим Это что-то вроде аптекарских пиявок, которые отсасывали у наших дедушек дурную застойную кровь. В рассудительном обществе для такой прочистки физики и существуют публичные дома с медицинским контролем, тренированным персоналом, полицейским патронажем для профилактики криминогенное™, гарантией сохранения инкогнито клиента Заглянул на красный огонек почтенный отец семейства, быстренько и квалифицированно обслужился — и назад, к жене и детям. Ни тебе антисанитарии, ни прочих сюрпризов и ловушек
Источник повышенной опасности здесь ты сама с уникальной женской способностью раздувать мировой пожар из сигаретной искры. Поэтому ради собственного душевного спокойствия не прилетай ночным рейсом без предупредительной телеграммы, не рвись в чужую квартиру после звонка анонимного доброжелателя, не проводи политику жесткого контроля
Одна дама, страдавшая ревностью в особо крупных размерах, с порога требовала у припозднившегося супругa предъявить орудие любви Легкое покраснение грозило полновесной сценой, хотя в ту пору совесть супруга
была.чиста, как слеза младенца Когда же впрямь завелась подруга, способ ревизии стал поводом для веселого ритуала по приданию жезлу жизни монашеского облика
Правда, есть опасность, что дегустаторство превратится в профессию. Ну, тогда либо смирись, либо спасайся бегством. Бороться с каждой свежей пассией все равно что рубить голову дракону, на месте отсеченной вырастут три новых. Да и при чем тут они, когда дымится у него. Бром в чай тоже не выход. Как правило, бактерия донжуанства — глубоко запрятанный комплекс неполноценности сексуальное фиаско на заре туманной юности, физические дефекты, загнанная в подкорку застенчивость и т д. заставляют рьяно пополнять список любовных побед как доказательство своего суперменства
Астрономическое число любовниц Элвиса Пресли всего лишь следствие его сверхскоростного спуска Легенда рок-н-ролла страдал молниеносной поллюцией. При разовом контакте этот конфуз можно объяснить гиперсексапильностью партнерши, долгим репетиционным постом, кратким промежутком между выходами на сцену, за который надо «давай-давай, детка, мне некогда». При повторном контакте такая аргументация уже не сработает. Вот и полнился донжуанский список со скоростью семяизвержения его создателя, что при несметном количестве фанаток было совсем несложно. А заодно создавался миф о гигантской потенции и сексуальной ненасытности
Что ты можешь? Аккуратно и бережно отыскать болевой узел и попытаться его развязать. Удастся твое счастье, хоть и не гарантированное.
Марафон или хронический роман.Обычно служебный. Обычно партнерша замужем или разведена. Причем семейный опыт таков, что сыта по горло и не рвется из дублеров в основной состав. Это обеспечивает ровное течение связи, без водоворотов и воронок. С обоюдного согласия за ней закреплена автономная территория, границы которой на замке.
Такая связь тянется годами, не пересекаясь с центральной веткой. Это почти второй брак. Внутри мужчины они сосуществуют по принципу телепрограмм. Нажал первую кнопку — и на экране покачивается коброй чья-то голова, грозя исцелить от всех мыслимых недугов. Погрузил палец в соседнюю — и голоногая мисс манит ручкой из призового автомобиля с откидным сиденьем. Там своя свадьба, тут своя свадьба. Жених один, но тренированный: имен не путает, во сне не проговорится. Штирлиц.
Постельные сигналы марафона запеленговываются в начале дистанции. Это, например, резкие перепады настроения. Он либо набрасывается на тебя африканским львом, и вы с диваном только попискиваете от изумления и натиска, либо манипулирует тобой с холодной бестрепетностью гинеколога. В первом случае увертюрой к вспышке страсти может служить вспышка ретроспективной ревности. Эксгумируются захороненные в девичьих архивах флирты и симпатии, да и по закоулкам сегодняшнего дня шарит фонарик — нет ли какой интрижки. Постфактум коитуса возможен приступ раздражительности.
Обе крайности лишь отсвет, проекция закулисных отношений с той, другой. В первой распаляет аналог. Рога чужого мужа прикладываются к собственной голове. Вдобавок незримое присутствие третьей, но не лишней, создает иллюзию шведской тройки. Причина другой крайности — неумение симулировать голод при сытости.
Хуже нет, когда хронический роман вдруг всплывает на поверхность. Не для него — для тебя.
Редкая женщина удержится от слез, скандалов, разборок, всего того, что способно разрушить не только треснувшие, но и самые великолепные отношения между мужчиной и женщиной, причем очень быстро разрушить. В результате равновесие теряется, весы резко кренятся влево: в десяти случаях из одиннадцати мужчина примет сторону атакуемой половины. Они не выносят направленной на них агрессии, особенно женской. Связь обретет второе дыхание, и для законного союза оно может оказаться смертоносным или же будет инсценирован мнимый разрыв до первых же благоприятных обстоятельств, которые не заставят себя долго ждать. В итоге у тебя — седые волосы, депрессия и апатия, у них — свидания, насыщенные и пряные из-за наркотической угрозы разоблачения.
Курсовка или отпускной роман санаторно-курортного пошива.Яне поклонница этого жанра, но и не противница. Вообще за самую плохонькую ширпотребовскую любовь отдам без колебаний всю ненависть мира — и праведную, и неправедную.
Легионы почитателей курсовки заставляют признать за ней некий магнетизм. Как же, как же — лазурные волны, белые пароходы, шампанское «Брют» под виноград «изабелла», «утомленное солнце нежно с морем прощалось «, ночные купания, пятнистые от вдавленной гальки лопатки подруги. В портмоне пухлая пачка купюр между обручальным кольцом и обратным билетом. Никаких тебе долгов. Ни служебных ни супружеских. А главное, никто не окликнет, не опознает, не донесет Покой и воля.
Большинство отпускных связей бурные и краткие как тропический ливень. До вагонной подножки. С первыми тактами колес запрыгнет сердцеед на свою верхнюю полку, потянется, игриво хмыкнет — и сомкнется бархатный занавес. А утром ступит на родной перрон в объятия чад и домочадцев безупречный семьянин с сувенирным крабом, групповым снимком потока и индивидуальным по щиколотку в сероватой пене
Но случаются и проколы. Не у матерых морских волков, а у дилетантов. Это учителя, итээровцы и прочая прослоечная мелкота с придушенным, но не окончательно добитым воображением, со смутной догадкой о своей обкраденности. И вдруг фиеста, магнолии и медузы, и она — продолжение и порождение этого праздника. Ничем не обремененная, легкомысленная, обольстительная, выспавшаяся. Нереида, сирена, сказка братьев Гримм. И пьянеют от первого же глотка свободы. «Воздержание — вещь опасная», — заметил как-то Остап Ибрагимович Бендер и был снова прав
На второй день они знакомятся, на десятый объясняются, на двадцать четвертый вынесен вердикт подать друг другу руки и в дальний путь на долгие года Сестра моя, если твоя половина выкинул такой номер, не ныряй в омут депрессии, не вышвыривай его чемоданы в лестничный пролет. Со взрослыми дядями приключаются детские болезни левизны типа кори или ветрянки. Побредит, потемпературит и очнется. Потому что в уездном городке нереиды та же хрущевка с укомплектованным штатом родни, тот же халатик на спинке стула, те же непролазные будни. А на будущее занеси на скрижали: длительный отдых только вместе. Не искушай его без нужды…
Солнечный удар или просто любовь. Яне стану описывать ее симптомы. Они известны. Единственное, чем ты в состоянии здесь себе помочь, это набраться мужества и не сокращать свою жизнь, перечеркивая прошлое, не превращать бракоразводный процесс в кошмар, после которого позади только пепел и руины.
РЕПЛИКА ИЗ-ЗА БАРЬЕРА (2)
Я знал единственного серафима, который от вручения аттестата до пенсионной книжки хотел и имел исключительно свою жену. Она действительно была восхитительным созданием — шпильки вытащит, головой тряхнет, на грифе бант, капроновые струны «в черно-красном своем будет петь для меня моя. Дали, в черно-белом своем преклоню перед нею главу». В этом месте он всегда опускался на колено и целовал ей ручку. Доцеловал до эпохальной годовщины и развелся. Скоропостижно, по-инфарктному, раз — и навечно свободен. Нет, там не было никаких старческих безумств типа сонной, как лемуры, студентки, племянницы из Могилева, традиционной медсестры. Но как-то в летнем трамвае, не удержав равновесия, ткнулся на секунду носом в чью-то открытую шею. «Шея, — цитирую, — была женской, прохладной, с запахом незнакомых духов и еще чего-то тайного, ночного, невыветренного. И я вдруг понял, что был обманут, что был обделен, что был обворован». Конец цитаты. Теперь живет отшельником и мизантропом. А что толку? Поезд уже ушел.
Фридрих прав, человечество создало институт брака не для сексуального баловства: дети и совместное хозяйство. Теперь спутали грешное с праведным и еще обижаются. Ну не могу, не могу я добровольно приговорить себя к пожизненному заключению в одних объятиях только за то, что когда-то возжелал это тело чуть сильнее остальных. Слишком суровая кара. А она требует.
Очнись, милая — тебе не раскрутить землю в обратную сторону. Нет, не очнется. Конечности ледяные, глаза подернуты куриной пленкой, дышит — не дышит, — нашатырем не пробовали? — дернулась, зарыдала, побежала топиться. — Дорогая, купи на обратном пути хлеба, а то из-за этой гражданской войны алой и белой роз в доме разруха и запустение. Кстати, знаешь, чем она кончилась? Обе завяли.
Пока моя бедная Лиза ищет пруд, могу перечислить несколько классических женских ошибок в ситуации семейного землетрясения. Загибай пальцы.
1. Эксперименты с внешностью. То месяцами не вытряхнешь из халата, ноги небритые, волосы посеченные, нижнее белье от москвошвея. Гром грянул, зеркало треснуло, и с низкого старта на эстафету по полной программе: куафер, визажист, косметолог, ветпевой рынок. Возвращаешься — а в квартире чужая тетка, незнакомая и неинтересная.
Лично я ближе всего был к разводу, когда жена сменила родной хвостик на стильную стрижку и выщипала брови. Это не омолодило (никуда ты возраст по утрам не спрячешь, хоть в холодильнике ночуй), а испортило. Другой овал, другое выражение лица, все, что еще трогало сердце, милые, знакомые черточки, приметы — стерлись, пропали: ты что, мать, совсем спятила?
В результате вместо запланированного ею эротического взрыва — обратный эффект: круглосуточное раздражение и охлаждение. Может, еще пластическую операцию сделаешь? Форму носа изменишь, а заодно и пол. Вот все проблемы и решатся: будем на пару по бабам бегать. Представь, что Мона Лиза к очередному сеансу организовала себе соболиные брови и челку до этих самых бровей. Куда б послал ее вместе с челкой и бровями ренессансный гений? Ну, примерно… С гениями шутки плохи, чуть что не по их — обои без спросу переклеили, чаркой обнесли, денег в долг не дали, собака облаяла, — сядут за стол, запалят черную свечку и сочинят что-нибудь такое, от чего у смирного народа махом снесет крышу и из черного облака этой — как ее? — пассионарности хлынет на беззащитные макушки радиоактивный дождь.
Жило-было себе спокойное племя, пасло скот, сеяло озимые, дети — в люльках, дым над трубой, соловьи — в кустах, падают яблоки, встает солнышко, пахнет сдобой и гречишным медом. Вдруг трехпалый свист — и избы заколочены, хлеба горят, пули свищут. Хруст, хрип, храп — утром очухались, глаза протерли, глянули окрест: е-мое — неподвижный коршун над черной землей и ни страны, ни века. Точно и не было. Как, почему? Никто не в курсе. А гений прикинется чайником и кипит себе на плите. Выключи его, пожалуйста.
Волосы у жены через полгода отрасли, и я к ней вернулся. Фокус в том, что меняться-то надо, но без резких движений. Очень порционно, пядь за пядью, прядь за прядью. Чтоб не испугался, не насторожился — чего это она? Корректным карандашиком, беличьей кистью, шепотом, штрихом, обертоном. И начинать надо после медового месяца, а не перед визитом к адвокату.
2. Сексуальные буря и натиск. У каждой стабильной пары потихоньку складывается свой стиль, своя постельная пластика, свой алгоритм. Почти исчезает импровизация, но ее отсутствие вполне заменяют синхрон и каллиграфичность совместного почерка. Неизбежную монотонность ничем не исправить, а уж внезапным сексуальным остервенением и подавно. Откуда этот пыл, этот внезапный аппетит? Где они были, когда я просил, требовал, грозил, занозил ладони о твое одеревеневшее тело?
Теперь у меня все в порядке. Я хочу тебя ровно столько, сколько ты мне обычно позволяла. Раньше мне этого было мало, теперь вполне достаточно. Что же ты расстраиваешься? Странный вы народ, женщины: упорно добиваетесь чего-то, а добившись, тут же требуете обратного. Зачем ты изображаешь из себя чиччолину, когда тело шелестит обидой, а веки вон как стиснуты, словно в тебя вставляют расширители? Меня-же не обманешь ни искусственными стонами, ни сумасшедшим аллюром.
3 Сеансы ностальгии. С пыльных антресолей, из архивных дебрей добываются пожухлые письма, пигментированные снимки и предлагается турне по святым местам: ты помнишь, Алеша, вот здесь, видишь, v тебя джинсы изолентой заклеены. Это мы с тобой в Сочи, на гору полезли, заблудились, продирались через ежевику. — Что, дорогая? Конечно, помню… еще мело, мело во все концы, во все, понимаешь ли, пределы. Я ничего не перепутал. Был июнь. Мела метель. Тополиная, разумеется. И как в юности вдруг вы уроните пух (ну и рифма — «вдруг — пух»!) на ресницы и плечи подруг, которых у тебя, как в Иванове ткачих. Пух повсюду, в волосах, во рту, в носу, все чихают, слезятся, чешутся. Вредное дерево, хуже анчара. Там все по-честному: ты его не трогаешь — оно тебя. Еще из плодов помаду на экспорт делают. Ты, случайно, не ею пользуешься? Больно цвет какой-то ядовитый.
В итоге сентиментальная прогулка в летних сумерках былого завершается кружением снимков и рыданьями в ванной. Никто ни над кем не издевается. Ты ж не разбиваешь плеер за то, что он не фотографирует, а фотоаппарат за то, что не поет ничьих песен, даже Аллы Пугачевой. Хотя и там и там пленка. Но разная. Наша память устроена иначе, чем ваша. Она предметна и точечна. От целой эпохи после фильтрации может сохраниться лишь бретелька, соскользнувшая с плеча.
4. Жертвенная покорность. Но это ментальные дефекты, их не исправить. Какая иноземка будет выть на стене, вязнуть в болоте, виснуть на острожном частоколе с отмороженными щеками, пока хозяин тешится с половчанками, гоняет по крови азартный хмель, столбит себе место в истории — в общем, реализуется как личность. Надо ему похмелиться — шляпку надела, нарумянила отмороженные щеки, раскрыла пестрый зонтик — и на панель. Поправился; душа вскипела, захотел размяться — дом продала, купила коня, благословила на подвиг, сама детей под мышку — и на паперть. Через век другой возвратился — оборванный, в струпьях, с Интерполом на хвосте. Отскребла, защитила, убаюкала, одеяло подоткнула — и на погост.
Сначала это трогает, потом — бесит. Варианты реакции: чем расплачиваться? унесите, пожалуйста, я ничего такого не заказывал, — и «если она свою жизнь ни в грош не ценит, значит, так оно и есть».
5. Бесконечные слезы. С утра еще не открыла глаз — уже сочатся. — Тебе приснился дурной сон? — Нет, наоборот. — Чего ж ты плачешь? — Потому что проснулась. — Вот и вся логика. Напряжение, как на минном поле: страшно сморгнуть, чихнуть, потерять равновесие. Но какие нервы в состоянии выдержать этот сезон дождей? Если я такой неиссякаемый источник отрицательных эмоций — давай расстанемся! Впору мастерить для спасения ковчег. Ну все, бедные соседи снизу: плакал их евроремонт!
А нет бы вместо всех этих мелодраматических глупостей встать спозаранку, зарядочка, холодный душ, легкий макияж, скворчит яичница, заваривается чай разбудить мужа и подружиться с ним. Стать его сообщницей и наперсницей. Ему ж, бедному, поделиться не с кем:
«— Я этим летом в Крыму познакомился с необыкновенной женщиной…
· Да-да, конечно… Вы правы — осетринка-то нынче была с душком.»
Любовницы-то о женах болтают легко и охотно. Там не надо быть начеку, там позволяют ослабить узел галстука, а где свободней дышится — туда и тянет. Стань сообщницей мужа. Ты же все равно уже знаешь. Оценит и отблагодарит. Даже познакомит. Не отказывайся от такой чести. Прими, угости. Проводи до порога. Обоих. Счастья можно не желать, это лишнее. Когда вернется похвали выбор, сделай — пару сдержанных комплиментов внешности, манерам, чему получится. Вот тут можно промельком, редуцированной гласной и ввернуть какую-нибудь деталь. Она должна быть точной и убийственной, типа «эффектная барышня. Ее не портят даже волосатые ноги. Ну и что ж, что волосатые, зато форма идеальная». Секрет, как верно заметил Бабель, заключается в повороте, едва ощутимом. Рычаг должен лежать в руке и обогреваться. Повернуть его надо один раз, а не два. Этот ювелирный поворот изменит направление точнее сцен, скандалов, сексуальных атак, слез, смен имиджа. Муж и не поймет, чем прокололи воздушный шарик. А он пфуй! — и сдулся.
КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ ЗЕРКАЛ
В сумочке пульверизатор с серной кислотой, в кулаке клок трофейных волос, на лице — этюд в багровых тонах из румян, потеков туши, помады и царапины от уха до подбородка. Ну и видок! Откуда ты, прекрасное дитя? Никак с баррикады? Ах нет, ты выясняла отношения с соперницей. Разобралась, нокаутировала, отвоевала восьмидесяти килограммовый призовой кубок и теперь тащишь его домой на второй раунд.
Там-то врежешь ему от души, выложишь всю правду о нем, а главное — о ней. И где, на какой помойке откопал он эдакое сокровище? Пробы ставить некуда, нормальный мужик не высморкается на нее, не то что… Восемнадцать — и девственница? Знаем мы этих девственниц из молодых, да ранних. Сверстники — невыгодная партия, позарилась на все готовенькое, вот и прикинулась полевой ромашкой. Тридцать и в разводе? Во-во, умный бросил, а дурак подобрал. Сама ушла? Еще хуже. Свое гнездо разорила, а чужого и вовсе не жаль. Кукушка ощипанная, кошка приблудная! А ты, лопух доверчивый, на что польстился?
А лопух доверчивый сидит себе напротив явно невменяемый и кивает китайским болванчиком. В знак ли согласия, в такт ли своим бессовестным грезам — поди разбери! И влетает в его ухо, ближнее к тебе, ведьма на помеле, а вылетает Леда на лебеде. Брек, милая, брек!
Поле любви не боксерский ринт. Скорее шахматная доска. Здесь не превратить силовьим приемом королеву в пешку. А признайся, хотя раскладываешь ее по полочкам и разбираешь по косточкам, а загадка она для тебя. Сфинкс. Чем-то же привюрожила. Он — ладно, его-то знаешь, как свои пять пальцев (см. гл. «Магическая цифра… «). Да и не так больно закрепить ним роль пассивной жертвы. Нет, нет, не он (иначе вовсе нестерпимо), а его подкараулили, завлекли, скрутили связали и вот-вот сожрут. Кто? Она. И клубится в воспаленном мозгу гремучая смесь содомской блудницы, панночки и миледи, по которым плачет осиновый кол.
А теперь махнись с мужем коктейлями, потяни через его соломинку — и замерцают ирисы Маргариты. сверкнут коленки Ло, ошпарит язвительной репликой Кармен. Или без всяких литературных и прочих одежд прильнет и обдаст жаром ждущего тела обычная земная женщина. Она и есть твоя реальная, а не фантасмагорическая соперница. На ней и сосредоточимся. Слепленная из того же песочного теста, с начинкой из той же кастрюли: ранимая и живучая, покорная и стервозная, легковерная и подозрительная, торопливая и терпеливая, как эрмитажная кариатида. Почти ты, с поправкой на масть, возраст и вес. На такую и ориентируйся.
АХИЛЛЕСОВА ПЯТОЧКА
Положим, ты узнала обо всем почти в самом начале. У них медовый месяц, страсги накалены до температуры плавильных печей. Если так — замри и не шевелись. Никогда не пыталась отнять кость у голодного пса? И как? Именно поэтому наберись терпения и дай насытиться. Фаза первой лихорадки длится около полугода. Любые твои доводы и действия разобьются о гранит его… Подожди, но не в полной пассивности.
Никакой муж, даже в самый разгар увлечения, не отказывается от супружеского контакта. Икра икрой, а щи щами. Ты — его повседневность, как послеобеденная сигарета и трико. Набей портсигар леденцами, замени спортивный костюм на тройку — и человек затоскует, затревожится. А постель, она и есть постель, в ней не только еж, но и горсть крошек причинит серьезный дискомфорт. Какую веревочку ты протянешь поперек нее, чтобы сбить с марша, как остановишь конвейер — твоя забота. Фокусов здесь немерено, а в фокусе главное — ювелирность обмана.
Кажется, у Вислоцкой в «Искусстве любви» я обнаружила странный, на мой взгляд, совет: мол, старайся выработать антуражный рефлекс близости. Например, зажгла интимный светильник значит, приглашаешь к игре. Зажгла раз, зажгла два, зажгла тысячу, и уже от одного его мерцания у партнера будут возникать шаловливые мысли. Как у собаки Павлова. Но ночники не раритет, могут оказаться в любом другом доме Человек нанесет визит с самыми невинными намерениями, ну там навестить больную сослуживицу с профсоюзными апельсинами. А там горит бра! Рефлекс включился, апельсины покатились по полу, статья 117 УК РСФСР.
По моим наблюдениям, как раз наоборот — ничго так не прикручивает влево фитилек желания, как штампы. Известно — в чужом сарае и своя жена слаще Почему любовники метят все возможные и невозможные уголки, а брак сужает пространство до постельной площадки?
Нестандартную ситуацию можно создать не только сменой декорации. Одна моя знакомая организовала итальянскую забастовку: все как обычно, кроме финиша — Нет его Всегда достигался без напряжения, а тут вдруг взял и по-английски пропал Почему бог его знает физиология — штука тонкая. Муж забеспокоился — как так, с родной женой не сладит. Прибавилось усердия, и прилежания, в супружеской спальне замаячило пламя азарта. А через месяц его настойчивых трудов она устроила такой фейерверк, что у бедного неделю в мозгу плясали огоньки. За это время любовница как-то сама собой отошла на второй план, а вскоре и вовсе исчезла за горизонтом.
Хроническая форма. Их роман не первой свежести
очень хорошо. Значит, не сегодня-завтра она пожелает закрепить за собой преимущественное право стирать его носки и приводить в чувство после тайной вечери.
Почти каждая женщина плодоносного возраста не прочь обменять прелести свободы на кнуты и пряники неволи. Мужчина мысленно махом обнажает потенциальную партнершу. Женщина же, напротив, примеряет на визави брачную тройку. Для них намек на законные узы подобен свисту татарского аркана за спиной. А уж о перспективе двойной петли — суд и загс — и говорить нечего. С кровью срывать один терновый венец Гименея, к которому, худо-бедно, притерпелся, чтобы тут же напялить другой, — покорней-ше благодарим. Я почти уверена: они и женятся, чтобы оградить себя от атак увы, увы, милые крошки, я уже окольцован, но мой стойкий напарник всегда к вашим услугам.
Заметь, мы неохотно признаемся, что несвободны Мужчина же выставляет паспорт впереди себя как щит
Кроме того, они племя отнюдь не кочевое: узлы, контейнеры, смена транспортного маршрута — ввергает в уныние. И еще. Ничто так не напрягает наших драгоценных возлюбленных, как неотвратимость выбора — блюда ли на ужин, рубашки ли на службу, спутницы ли на жизнь. Ответ на вопрос, поставленный ребром, чаще всего отрицательный. Видимо, срабатывает пра-память о первом роковом согласии, лишившем и ребра и рая. Поэтому отчаянное: или я, или она! — пусть сорвется криком не с твоих, а с ее уст.
Ты думаешь, любовницы из железа и не закатывают истерик? Еще как закатывают: годы катятся под гору, молодость делает ручкой, транзитные рандеву в печенках, а он, видите ли, все колеблется, лежит эдаким былинным валуном на распутье, и не сдвинешь. Подметила, что вечерние немые звонки участились, а муж как-то потускнел и сник, — пора на сцену. Твой выход, милая!
Самые черные календарные дни адюльтера — это праздники: Новый год. Восьмое марта, день рожденья стреноженного возлюбленного. Их отмечают с подругами либо загодя, либо постфактум. Поэтому очень тактично и ненавязчиво плотно сервируй его досуг на это время семейными мероприятиями, от которых не отвертишься, но которые приятны.Как то — покупка подарков, вечеринка у друзей, светский раут у себя дома, концерты, театры и т. д. Чтобы ни щелочки, ни секундочки. Можешь и приболеть, поручив его заботам детей и холодильник (но этот ход лучше приберечь для ее именин, если ты в курсе даты).
Желателен жанр сюрприза, чтобы: ах, дорогая, извини, но обстоятельства… А стол уже накрыт, волосы уложены в парикмахерской, свечи зажжены и бликуют тщательно протертом и наполненном хрустале, капельки духов испаряются с венок на запястье, в грудной ложбинке, с исподу бедер, на кровати — чистое крахмальное белье. Вечер безнадежно испорчен, салаты скиснут, вино выпьется в одиночестве, смешанное с солеными каплями туши. Такое прощают с трудом. Никакие запоздалые извинения и объяснения не извлекут занозы. Тем более случай не первый и (твоими стараниями) не последний.
К женам не ревнуют. А что к ним ревновать, обманутым и нежеланным. Да и любовницу довольно часто уверяют, что с момента ее возникновения к законной половине ни-ни. Предоставь несомненные доказательства обратного. Пусть она обнаруживает на его теле дружеские приветы, радужные и багряные знаки вашего негасимого супружеского желания. Заденет и охладит ощутимо, тем более что ответные весточки не дозволены. А еще полезно перехватить на пороге, под каким бы официальным и благовидным предлогом он ни собирался улизнуть из дома. Перехвати и оттесни в ванную, на антресоли, на скинутые с вешалки пальто. Даже если он действительно собирался на футбольный матч, сама спонтанность может произвести хорошее впечатление. То же самое, но с чувством, с толком, с расстановкой проделай по возвращении. Посмотрим, надолго ли его хватит при поточном методе. Когда любовник приходит на свидание выжатый, эго плохая новость. Короче, добейся, чтобы источник скандалов находился в ее, а не в твоем доме, и тогда лавры победителя — твои.
Но главное все же, мне думается, не это. Главное, постараться полюбить любовь со всем ее приданным, в мажоре и миноре, со штилями и штормами. Ты же предпочитаешь в литературе и кино трагедию розовощекой пасторали. Чужое страдание притягивает и будоражит кровь. А если и к собственному отнестись не как к предательской подножке? Оно же позволило тебе изведать такую гамму переживаний, обострило зрение и слух, растрясло жирок на душе и теле, соскребло ржавчину с эмоций. Лично я всегда благодарна судьбе за эту шоковую терапию. Переиначивая Декарта (он — мужчина, тем более философ, у него свои критерии), утверждаю: я страдаю, следовательно, существую.
· Но ведь больно!
· Ну и что? Боль первый признак жизни.
ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ
Галина Кузнецова, последняя любовь Бунина, жестоко уязвила писателя, покинув его ради… другой. Счастливой соперницей автора «Солнечного удара» и «Темных аллей», нобелевского лауреата, эстета, баловня и барина была Марга Степун, сестра известного философа. Подруги-любовницы не расставались тридцать лет, до самой смерти старшей. Галина тяжело переживала утрату и скончалась через год после Марги. Об этой связи свидетельствуют воспоминания современников и дневник Ивана Алексеевича.
Осенью четырнадцатого года в модной московской гостиной познакомились две поэтессы. Одной был двадцать один год, другой — тридцать лет. Младшая имела юного мужа, маленькую дочь и маленькую книжку стихов с невыветренными запахами детской, где пиратские флотилии, клады, замки с заколдованными принцессами, кружевной платок на конце копья. Старшая имела бетховенский лоб в медном шлеме волос. У младшей горел на скулах деревенский румянец, не побежденный ни уксусом, ни рифмами. У старшей в бледных пальцах дымилась бесконечная папироса. Первая была одета в старинное старомодное платье из розового фая (складки и шелест). Вторую обтягивал черный панцирь. — Марина. — Софья. Осьм-надцатый век смутился. Серебряный век усмехнулся. Дачная лодка перевернулась в русалочьем омуте.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |