Экзистенциальная психотерапия 35 страница

"Здесь я беззащитен, в этом городе, где не могу читать
вывески... без друзей, с которыми можно поговорить, ко-
роче, без отвлечений. В этой комнате, пронизанной зву-
ками странного города, я знаю, ничто не поведет меня к
более нежным огням дома или другого любимого места. По-
звать? Закричать? Появились бы чужие лица....И теперь,
когда сердце становится ленивым, завеса привычки, удоб-
ная ткань жестов и слов,медленно поднимается и наконец
открывает бледное лицо тревоги. Человек лицом к лицу с
самим собой: я не могу поверить, что он счастлив..."".

В эти моменты глубокой экзистенциальной муки отношения че-
ловека с миром подвергаются глубокому потрясению. Один из моих
пациентов - очень успешный, ориентированный на карьеру служа-
щий - описал такой эпизод, длившийся лишь несколько минут, но
настолько мощный, что впечатление о нем осталось живо и сорок лет
спустя. Это было в возрасте двенадцати лет, когда пациент однажды
лег спать на воздухе; он глядел в небо и внезапно почувствовал себя
отделенным от матери-земли и плывущим среди звезд. Где он нахо-
дится? Откуда пришел? Откуда пришел Бог? Откуда пришло нечто (в
отличие от ничто)? Моего пациента захлестывали переживания оди-
ночества, беспомощности, отсутствия опоры. Мне трудно поверить
в то, что решения, касающиеся всей жизни, могут быть приняты в
одно мгновение, но он настаивает, что именно там и тогда решил стать

таким знаменитым и могущественным, чтобы подобных чувств никогда
больше не возникало.
, Конечно, это переживание пустоты, потерянности, безродности
1нс происходит "извне", оно внутри нас и, чтобы возникнуть, не
>: нуждается ни в каком внешнем стимуле. Все, что требуется - искрен-
ний внутренний поиск. Это прекрасно выражает Роберт Фрост:

Я не боюсь пространства, что зияет
Меж безднами, - звезду не населяет
Народ людской. А бездна так близка:
Во мне пустыня, что меня пугает".

Когда человек попадает в собственную "пустыню", мир внезапно
Остановится незнакомым. Курт Рейнхардт говорит, что в таких случаях:

"...что-то чрезвычайно таинственное вторгается между
ним и знакомыми объектами его мира, между ним и его
собратьями, между ним и всеми его ценностями. Все, что
он называл своим, бледнеет и погружается куда-то, так что
не остается ничего, за что он мог бы уцепиться. Угроза
исходит от ничто (не нечто), и он оказывается один, по-
терянный в пустоте. Когда эта темная и ужасная ночь муче-
ний проходит, человек испускает вздох облегчения и гово-
рит себе: это все-таки было ничто. Он испытал не-
бытие".

Для описания состояния, в котором человек теряет ощущение зна-
IKOMOCTH мира, Хайдегериспользуеттермин "жуть" (Uncanny), со-
ответствующий переживанию "не-домашности". Когда мы (dasein)
рюлностью включены в знакомый мир видимости и теряем контакт со
ICBOHM экзистенциальным местоположением, то, согласно Хайдегге-
1ру, мы находимся в "повседневной" "падшей" форме. Тревога вы-
рюлняет функцию проводника, возвращающего нас через пережива-
ние "жуткости" к осознанию изоляции и небытия.

"Когда человек (dasein) падает, тревога возвращает его
из погруженности в "мир". Будничная знакомость распада-
ется... "Бытие в" переходит в экзистенциальный модус "не-
домашности", Говоря о "жуткости", мы не имеем в виду
ничего другого".

В другом пассаже Хайдеггер утверждает, чти когда человек возвра-
щен из "погруженности в мир" и объекты лишены своего значения,

Перевоя В.Э. Лейбина.

он испытывает тревогу, обусловленную конфронтацией с мировым
одиночеством, безжалостностью и небытием. Таким образом, что-
бы избежать "жути", мы используем мир как средство и погружаемся
в отвлечения, предоставляемые Мауа - миром видимостей. Предель-
ный страх возникает, когда мы встречаемся с ничто. Перед лицом нич-
то нам не может помочь никакая вещь и никакое существо, именно в
этот момент мы испытываем экзистенциальную изоляцию во всей ее
полноте. И Кьеркегор и Хайдеггер любили игру слов с участием сло-
ва "ничто". "Чего человек боится?" "Ничего!"
Итальянский кинорежиссер Антониони был мастером изображе-
ния дефамилиризации. Во многих его фильмах (например, в "Затме-
нии") объекты видятся в окончательной чистоте с примесью холод-
ной таинственности. Они отделены от своего значения, и главная
героиня просто проплывает мимо них, неспособная действовать, в то
время как все вокруг нее деловито движутся, используя их".
Дефамилиризация охватывает не только объекты в мире; другие
сущности, изобретенные, чтобы обеспечивать структуру и стабиль-
ность - например, роли. ценности, руководства, правила, этичес-
кие нормы - точно так же могут быть оторваны от смысла. В главе 5
я описал простое упражнение "разотождествления", в котором инди-
видуумы записывали на карточках ответы на вопрос "Кто я?", а за-
тем в размышлении отбрасывали эти роли одну за другой (например:
мужчина, отец, сын, зубной врач, пешеход, читатель книг, муж,
католик, Боб). Ко времени, когда упражнение было закончено,
индивид отбрасывал все свои роли и начинал сознавать, что бытие
независимо от аксессуаров, что человек существует, как сказал Ниц-
ше, и за "последней туманной чертой испаряющейся реальности"".
Некоторые фантазии, о которых участники рассказали в конце упраж-
нения (например, "бесплотный дух, скользящий в пустоте") очевидно
наводят на мысль, что лишение ролей активизирует у человека пере-
живание экзистенциальной изоляции.
Переживания, возникающие тогда, когда человек остается один и
повседневные ориентиры внезапно утрачиваются, обладают способ-

Хайдеггер говорит об объектах в мире как о находящихся "под рукой" либо "ря-
дом", в зависимости от того, считается ли объект "инструментом" или понимается
как чистая сущность: "Угроза исходит не от самого того, что находится наготове или
под рукой, но скорее от факта, что ни то, ни другое больше ничего не "говорит". Мир.
в котором я существую, потонул в ничтожности. Тревога вспыхивает перед лицом
"ничто" мира. но это не означает, что в тревоге мы переживаем подобие отсутствия
того, что находится рядом в пределах мира. Скорее находящееся рядом предстает та-
ким, как будто не имеет какой бы то ни было включенности в нас, но может проявить
себя в бессодержательной безжалостности. Это подразумевает, что наше озабочен-
ное ожидание не находит ничего, выраженного так. чтобы оно могло понять себя:
оно наталкивается на "небытие" мира.

ностью вызывать чувство жути - чувство не-домашности мира.
Заблудившийся путник; лыжник, внезапно обнаруживший себя не на
лыжне; водитель, который в густом тумане больше не видит дорогу -
в таких ситуациях человека нередко охватывает в страх независимо от
присутствия физической угрозы. Это страх одиночества - ветер, ду-
ющий из собственной внутренней пустыни - ничто, находящегося в
сердцевине бытия.
"Жуткое" несут социальные взрывы, внезапно с корнем вырыва-
ющие ценности, этику и мораль, которые, как мы привыкли счи-
тать, существуют независимо от нас. Холокост, насилие толпы, мас-
совое самоубийство в Джонстауне, хаос войны вызывают в нас ужас,
потому что это проявления зла; но они также потрясают нас содержа-
щимся в них сообщением: ничто в мире не соответствует наши все-
гдашним представлениям; правит случайность; абсолютно все может
1 измениться; все, что мы считали Непреложным, ценным, хорошим,
: может внезапно исчезнуть; твердая основа отсутствует; мы "не дома"
1 здесь, или там, или где-либо в мире.

Рост и экзистенциальная изоляция

Слово "существовать" подразумевает дифференциацию ("ex-ist" =
I "stand out" (выделяться)). Процесс роста, согласно представлению
S Ранка, это процесс сепарации, превращения в отдельное существо.
1 Рост подразумевает отделение: автономию (самоуправление), опору на
{себя, способность стоять на собственных ногах, индиввдуацию, са-
моконтроль, независимость. Жизнь человека начинается со слияния
яйцеклетки и спермы, проходит через эмбриональную стадию физи-
i ческой зависимости от матери в фазу физической и эмоциональной
1 зависимости от окружающих взрослых. Постепенно индивид устанав-
1ливает границы, отмечающие, где кончается он и начинаются дру-
1гие, и начинает полагаться на самого себя, становится независимым
1 и отдельным. Не отъединиться значит не расти, но платой за сепара-
1цию и рост является изоляция.
i В терминах Кайзера, напряжение, присущее этой дилемме, обус-
1ловливает "универсальный конфликт" человека. "Индивидуальное
"становление влечет за собой полную, фундаментальную, вечную и
1 непреодолимую изоляцию". Фромм в "Бегстве от свободы" говорит
; о том же самом:

"Постольку ребенок приходит в этот мир, он сознает,
что одинок, что представляет собой сущность, отдельную

от всех других. Эта отъединенность от мира, подавляюще
сильного и могущественного и часто угрожающего и опас-
ного по сравнению с индивидуальным существованием,
рождает чувство бессилия и тревоги. Пока мы являемся
интегральной частью мира, не сознавая возможностей и от-
ветственности индивидуального действия, нам нет нужды
бояться мира. Становясь индивидуальностью, мы оказыва-
емся в одиночестве и встречаемся один на один с миром во
всех его опасных и подавляющих проявлениях"".

Выйти из состояния межличностного слияния означает столкнуть-
ся с экзистенциальной изоляцией, сопровождающейся страхом и бес-
силием. Дилемма слияния-изоляции - или, как ее обычно называют,
привязанности-сепарации - основная экзистенциальная задача разви-
тия. Именно это имел в виду Отто Ранк, подчеркивая значимость ро-
довой травмы. Для Ранка рождение было символом любого выхода из
погруженности в целостность. Ребенок боится именно самой жизни.
Теперь становится ясно, что экзистенциальная и межличностная
изоляция сложно взаимосвязаны между собой. Выход из межличнос-
тного слияния бросает индивида в экзистенциальную изоляцию. Не-
удовлетворительное существование в слитности, так же как слишком
ранний или слишком неуверенный выход из нее, приводят к тому,
что человек не готов встретиться с изоляцией, сопутствующей авто-
номному существованию. Страх экзистенциальной изоляции являет-
ся движущей силой многих межличностных отношений и, как мы
увидим, важной динамической характеристикой феномена переноса.
Проблема отношений - это проблема слияния-изоляции. С одной
стороны, человек должен научиться быть в отношениях с другим, не
поддаваясь желанию избегнуть изоляции, став частью этого другого.
Но он также должен научиться, будучи в отношениях с другим, не
низводить другого до роли средства, не делать из него орудие защиты
от изоляции. Бьюдженталь, обсуждая проблемы взаимоотнесеннос-
ти, играет на слове "отдельно" ("apart"). Основная межличностная
задача человека состоит в том, чтобы быть одновременно "частью" и
"отдельно". Межличностная и экзистенциальная изоляция представ-
ляют собой этапы друг для друга. Человек должен отъединить себя от
другого, чтобы пережить изоляцию; человек должен быть сам по себе,
чтобы испытать одиночество. Однако именно встреча с одиночеством
в конечном счете делает возможной для человека глубокую и осмыс-
ленную включенность в другого.

По-английски a part of н apart from. - Прим. переводчика.

Изоляция и отношения

Переживание экзистенциальной изоляции порождает в высшей
степени дискомфортное субъективное состояние и, как любую фор-
му дисфории, индивид не может длительное время его выносить.
Бессознательные защитные механизмы проделывают свою "работу",
проворно выводи его из сферы сознательного опыта. Эти защиты дол-
жны работать без передышки, потому что изоляция внутри нас посто-
янно ожидает момента, чтобы стать осознанной. Как выразился Мар-
тин Бубер, "волны эфира рокочут постоянно, но большую часть
времени наши приемники выключены "".
Как человек ограждает себя от ужаса конечной изоляции? Он мо-
жет взять на себя частичную ношу изоляции и мужественно или, ис-
1 пользуя термин Хайдеггера, "непоколебимо" нести ее. Что касается
1 остальной части, человек пытается отказаться от своей обособленно-
1сти и войти в отношения с другим - таким же человеком либо боже-
1 ственной сущностью. Главная защита от ужаса экзистенциальной изо-
1ляции, таким образом, связана с отношениями, и потому мое
1 обсуждение клинических проявлений экзистенциальной изоляции будет
концентрировано на межличностных отношениях. Однако, в отли-
1чие от традиционного обсуждения, принятого в межличностной пси-
1.хологии, я не стану фокусировать внимание на таких потребностях,
1как безопасность, привязанность, самооценка, удовлетворение вож-
1деления или власть, а обращусь к рассмотрению отношений с точки
1зрения смягчения фундаментальной и универсальной изоляции.
1 Никакие отношения не могут уничтожить изоляцию. Каждый из
1нас одинок в существовании. Однако одиночество можно разделить
jc другим таким образом, что любовь компенсирует боль изоляции.
1"Великие отношения, - говорит Бубер, - пробивают брешь в барье-
lpax возвышенного уединения, смягчают его суровый закон и перебра-
1сывакзг мост от одного самостоятельного существа к другому самосто-
1ятсльному существу через пропасть страха вселенной"".
1 Я считаю, что если мы сможем признать ситуацию своей изолиро-
1;ванности в жизни и стойко встретить ее, мы сумеем с любовью обра-
1титься к другим. Если же, напротив, нас захлестнет ужас перед без-
1дной одиночества, мй не станем близки с другими, а вместо этого
1будем бить по ним лишь ради того, чтобы не утонуть в море существо-
1вания. В этом случае наши отношения вообще не будут истинными
отношениями, но лишь расстройствами, неудачами, искажениями
1того, что могло бы быть. Мы не сможем относиться к другим, пол-
ностью воспринимая их как самих себя, как чувствующие существа,
1тоже одинокие, тоже испуганные, тоже созидающие мир домашнос-

ти из теста вещей. Мы станем вести себя по отношению к другим
существам как к инструментам, средствам. Другой, уже не "другой",
а "оно", помещается нами там, внутри нашего собственного мира.
чтобы выполнять функцию. Эта функция прежде всего, конечно, яв-
ляется отрицанием изоляции, но ее осознание слишком близко привело
бы нас к нашему тайному ужасу. Требуется прятать все больше, воз-
никают метафункции, и мы строим отношения, которые обеспечивают
продукт (например, власть, слияние, величие или восхищение), а он
в свою очередь служит отрицанию изоляции.
В этой защитной психической организации нет ничего нового:
каждая объяснительная система поведения основана на некоем ядер-
ном конфликте, замаскированном слоями защитных и скрывающих
динамик. Неудавшиеся "отношения" со своими продуктами, функ-
циями и метафункциями составляют то, что клиницисты называют
"межличностной психопатологией". Я намерен описать клиническую
картину многих форм патологических отношений и обсудить экзистен-
циальную динамику каждой из них. Но чтобы полностью понять, чем
не являются отношения, необходимо сначала постичь, чем они ь
наилучшем случае могут быть.

Любовь, свободная от того,
чтобы нуждаться в другом

Лучший вариант - наличие отношений без нужды друг в друге. Но
как можно любить другого ради другого, а не за то, что другой дает
любимому? Как мы можем любить, не используя, без quid pro quo,
без груза слепого увлечения, вожделения, восхищения или служения
себе? Многие мудрые мыслители задавались этим вопросом, и я нач-
ну с обзора их высказываний.
Мартин Бубер. "В начале - отношение". Так утверждал Мар-
тин Бубер, философ и теолог, чей патриархальный вид, довершен-
ный пронзительным взглядом и густой белой бородой, увеличивал
силу его философских заявлений. Бубер оказал необыкновенное воз-
действие как на религиозную философию, так и на психиатрическую
теорию. Его позиция необычна, поскольку она основывается, с од-
ной стороны, на еврейской мистической школе и хасидизме, а с дру-
гой - на современной релятивистской теории. "В начале - отноше-
ние" уходит корнями в эти традиции. Бубер был частью мистической
традиции, согласно которой каждый индивид - частица Завета; в

0дно вместо другого (лат.).

каждом заключена божественная искра, а вместе они раскрывают
священное присутствие. Следовательно, всех индивидов объединяет
то, что каждый имеет космическую, духовную связь с мирозданием.
Бубер считал, что стремление к отношениям "врожденно", дано
изначально, и полагал, "что в материнской утробе любой человек
знает вселенную (то есть находится в отношениях с ней) и забывает
ее при рождении". У ребенка есть "побуждение" к контакту - изна-
чально тактильному, а затем "оптимальному" контакту с другим су-
i ществом". Ребенок не знает никакого "я", он не знает никакого иного
<состояния бытия, кроме отношений.
: Бубер утверждал, что "человек" не существует как отдельная сущ-
ность. "Человек сотворен между". Есть два основных типа отноше-
ний и, следовательно, два типа взаимосвязи, которые Бубер назвал
1"Я-Ты" и "Я-Оно". Отношения "Я-Оно" - это отношения между
человеком и средствами, "функциональные" отношения, отношения
1между субъектом и объектом, где полностью отсутствует взаимность.
1 Отношения "Я-Ты" - это целиком взаимные отношения, вклю-
1чающие в себя полное переживание другого. Они отличаются от эм-
1патии (рассмотрения в воображении ситуации с точки зрения друго-
ITO), потому что это больше чем "Я", пытающееся отнестись к
ддругому". "Не существует Я как такового, а есть лишь фундамен-
тальное Я-Ты"".
1 "Отношения - это взаимность". Не только "Ты" отношений Я-
1Ты отлично от "Оно" в отношениях Я-Оно, и не только сама природа
отношений Я-Ты и Я-Оно разительно отличается - есть еще более
лубокое различие. Само "Я" в этих двух ситуациях различно. Это не
рЯ", занимающее исключительное положение в реальности, которое
1может решать, устанавливать ли отношения со многими "Оно" или
1"Ты", объектами, присутствующими в поле зрения человека. Нет,
"Я" - это "междувость"; "Я", которое возникает и формируется в
контексте каких-то отношений. Следовательно, на "Я" глубоко вли-
яют отношения с "Ты". С каждым "Ты" ив каждое мгновение отно-
шений "Я" создается заново. При отношении к "Оно" (будь это пред-
мет или личность, превращенная в предмет) человек удерживает от
Контакта какую-то часть себя: изучает "Оно" со многих возможных
1гочек зрения; категоризирует, анализирует, судит и выносит реше-
ние о положении "Оно" в обширной схеме предметов. Но когда че-
рювек соотносится с "Ты", в это вовлечено все его существо, ничего
Невозможно изъять.

"Базисное слово Я-Ты может произнести только все су-
щество человека. Концентрация и слияние в целостное су-

щество не могут быть осуществлены мной, не могут быть
осуществлены без меня. Я нуждаюсь в Ты для становле-
ния; становясь Я, я говорю Ты..",

Если человек соотносится с другим менее, чем всем своим суще-
ством, если он что-то удерживает - например, соотносясь через жад-
ность или предвкушение чего-то взамен, - если остается на объектив-
ной позиции, наблюдателем, и думает о впечатлении, которое его
действия произведут на другого, тогда он превращает встречу Я-Ты во
встречу Я-Оно.
Чтобы быть по-настоящему близкими с другим, мы должны по-
настоящему слушать другого: отбросить стереотипы и ожидания, свя-
занные с другим, и позволить сформировать себя ответом другого.
Проведенное Бубером различие между "подлинным" и "псевдо" слу-
шанием, несомненно, имеет важный смысл для терапевтических от-
ношений.
Чтобы быть в отношениях с другим, не нуждаясь в нем, человек
должен потерять или превзойти себя. Моя любимая иллюстрация от-
ношений Я-Ты - описание Бубером себя и своего коня, относящее-
ся к времени его детства.

"Когда мне было одиннадцать лет, я проводил лето в по-
местье бабушки и деда. Настолько часто, насколько я мог
делать это незаметно, я прокрадывался в конюшню и лас-
ково гладил по шее моего любимого ширококостного серо-
го в яблоках коня. Это было не случайное удовольствие, а
великое, конечно, дружеское и вместе с тем глубоко вол-
нующее действие. Чтобы объяснить его сейчас, начиная с
воспоминания, свежесть которого все еще хранит моя рука,
я должен сказать, что соприкасаясь с животным, я ощущал
именно Другого, огромную непохожесть Другого, которая,
однако, не оставалась чужой, как непохожесть быка или ба-
рана, но позволяла мне приблизиться и коснуться ее. Ког-
да я гладил мощную гриву, иногда чудесно мягкую и рас-
чесанную, в другое время удивительно неухоженную, под
своей рукой я чувствовал жизнь, как будто стихия самой
жизненной энергии граничила с моей кожей - что-то, что
не было мною, конечно, не было похоже на меня, ощути-
мо другое, не просто иное, действительно Другое само по
себе; и тем не менее оно позволяло мне подойти, доверя-
лось мне, стихийно ставило себя со мной в отношения Ты
и Ты. Конь, даже когда я не начинал с того, чтобы сы-

пать для него овес в ясли, очень мягко поднимал свою мас-
сивную голову, слегка прядал ушами, потом тихонько
ржал, как заговорщик подает сигнал, надеясь, что его уз-
нает только участник заговора; я был одобрен. Но один
раз - не знаю, что нашло на ребенка, во всяком случае это
было вполне детское переживание, - меня поразила мысль,
как мне весело гладить, и внезапно я стал сознавать свою
руку. Игра продолжалась, как прежде, но что-то измени-
лось, это уже не было тем же самым. И на следующий день,
когда я, задав обильный корм, погладил голову моего дру-
га, он не поднял головы".

Основной способ переживания Я-Ты - это "диалог", немой или
произнесенный, в котором "каждый из участников имеет в виду дру-
гого или других в их особом бытии и обращается к ним с намерением
установить живые взаимоотношения между собою и ими". Диалог -
это нечто иное, как поворот к другому всем своим существом. Когда
юный Бубер отвернулся от коня, стал осознавать свою руку и то, какое
большое удовольствие доставляло ему поглаживание, диалог исчез,
воцарился "монолог" и "Я-Оно". Бубер назвал этот поворот от дру-
гого "рефлексией". В рефлексии человек не просто "озабочен собой",
но, что важнее, забывает об особом существовании другого.
Виктор Франкл выражает сходную мысль, сожалея о современной
"вульгаризации" идеи встречи". Франкл доказывает, и я полагаю,
группе встреч, "встреча" - на самом деле никакая не встреча, а ис-
ключительно самовыражение, поклонение разряду аффекта, обосно-
вание которого коренится в психологической "монадологии", изоб-
ражающей человека как камеру без окон, существо, неспособное
превзойти себя, не могущее "повернуться к другому". Вследствие
этого акцент слишком часто делается на выбросе человеческой агрес-
сии, на избиении подушки или боксерской груши, на самооценке,
на использовании других для решения старых проблем, на самоакту-
. ализации. Вместо поворота к другому происходят, как сказал бы
Бубер, "монологи, замаскированные под диалог".
Бубер ожидал очень многого в отношениях Я-Ты. Например, од-
нажды его посетил незнакомый молодой человек, который якобы
пришел поговорить. Позже Бубер узнал, что у незнакомца была скры-
тая цель, что он был "приведен судьбой" накануне критически важ-
ного личного решения. Хотя Бубер обошелся с ним дружелюбно и
внимательно, он ругал себя за то, что "был тогда не в духе" и "не
сумел догадаться о вопросах, которые человек не задал"". Но всегда

ли возможно обратиться к другому с такой глубиной? По-видимому,
нет, и Бубер подчеркивал, что хотя отношения Я-Ты и представляют
образец, к которому человеку следует стремиться, осуществляются они
лишь в редкие мгновения. Человеку приходится жить главным обра-
зом в мире Я-Оно; живя исключительно в "Ты"-мире, мы сгорели бы
в белом пламени "Ты".

" [Оно-мир - это] мир, в котором человек должен жить
и при этом может жить комфортно....Моменты "Ты" воз-
никают как странные лирико-драматические эпизоды. Их
обаяние может соблазнять, но они втягивают нас в опасные
крайности....Человек не может жить в чистом настоящем (то
есть в Я-Ты], это поглотило бы его... и со всей серьезнос-
тью правды слушай {то есть будь в Я-Ты], потому что вне
этого человек не может жить. Но кто живет только в этом,
тот не человек".

Эта мольба о равновесии вызывает в памяти известный афоризм
Рабби Хиллела: "Если я не за себя, кто будет за меня? А если я толь-
ко за себя, кто я?""
Я так широко процитировал Бубера потому, что его формула от-
ношений любви без нужды друг в друге емкая и выразительная. И я
не могу расстаться с ним, не прокомментировав явного несоответствия
между фундаментальным местом, которое я отвожу экзистенциальной
изоляции, и утверждением Бубера, что человек не существует как
"Я", а является "творением междувости". Поскольку Бубер придер-
живался точки зрения, что основной модус человеческого существо-
вания обусловлен отношениями, в своей системе он не признал бы
экзистенциальной изоляции. Он возражал бы против моего утверж-
дения, что изоляция является фундаментальным аспектом нашей эк-
зистенциальной ситуации, еще более энергично он возражал бы против
того, что я в этой дискуссии использую его работу.
Тем не менее позвольте мне обратиться к важному сновидению, с
которого Бубер начал свою работу "Между человеком и человеком" -
повторяющемуся сновидению, посещавшему его всю жизнь, иногда
с интервалами в несколько лет". Сновидение, которое Бубер назвал
"сон о двойном крике", начинается с того, что он оказывается один
"в огромной пещере, или в строении из грязи, или на опушке гиган-
тского леса, и я не могу припомнить, чтобы когда-либо видел что-
то подобное". Затем происходит нечто необычное, например, живот-
ное рвет плоть его руки, а потом:

"Я кричу....Каждый раз это один и тот же крик, нечле-
нораздельный, но подчиненный строгому ритму, поднима-
ющийся и падающий, разбухающий до такой полноты, ка-
кой мое горло не могло бы вынести, если бы я бодрствовал,
долгий и протяжный, весьма протяжный и очень долгий,
крик-песня. Когда он заканчивается, мое сердце перестает
биться. Но затем где-то вдалеке другой крик оплакивает
меня, другой и одновременно тот же самый, тот же самый
крик, изданный или спетый другим голосом".

Ответный крик - решающее событие для Бубера:

"Когда ответ заканчивается, ко мне во сне приходит под-
линная уверенность, что теперь это произошло. Больше
ничего. Только это и именно так - теперь это произошло.
Если пытаться как-то объяснить - это значит, что проис-
ходящее, которое дало возможность возникнуть моему кри-
ку, произошло реально и несомненно только теперь, с вос-
соединением".

Согласно Буберу, основной модус человеческого существования
обусловлен отношениями, и в его сне, о котором он рассказывает как
о видении, открывающем истину, существование начинается с воз-
никновения отношений - ответного крика. Однако запись сновиде-
1 ния вполне можно интерпретировать иначе. Человек вначале - не в
отношениях, а один в наводящем ужас месте. Человек подвергается
нападению, и он испуган. Он кричит и в предчувствии ответа его
1 сердие перестает биться. Сновидение говорит мне о глубокой изоля-
1 ции и наводит на мысль, что наше существование начинается с оди-
t некого крика в тревожном ожидании ответа.
i Абрахам Маслоу. Абрахам Маслоу, умерший в 1970 г., оказал ог-
1 ромное влияние на современную психологическую теорию. Его боль-
1 ше, чем кого-либо другого, следует считать прародителем гуманисти-
ческой психологии - области, которая, как я говорил в начальной
главе, во многом пересекается с экзистенциальной психологией. С
: моей точки зрения, Маслоу предстоит быть множество раз открытым
вновь, прежде чем богатство его мысли будет усвоено во всей полноте.
Одно из фундаментальных положений Маслоу состоит в том, что
основная мотивация индивида сориентирована либо на "восполнение
дефицита", либо на "рост". Он считал, что психоневроз - это де-
фицитарная болезнь, порожденная недостатком удовлетворения, на-
чиная с ранней стадии жизни, определенных базовых психологических

Дата добавления: 2015-08-27