А… Нет, подыскиваю подарок. – Я бросила на хозяина магазина удивленный взгляд.
Подарок? Что ж… - он задумчиво почесал подбородок. – Для кого, если не секрет?
Для друга. – Я тут же отвела глаза, возвращаясь к какой-то симпатичной безделушке на нижней полке.
Для друга ли? – дедушка проворно усмехнулся и, выйдя из-за прилавка, подошел чуть ближе ко мне.
Для особенного друга. – Уточнила я, продолжая гладить каштановые косы симпатичной куклы с потертым носом.
Очень хорошо. Как мало сейчас людей, которые ищут подарки особенным людям в таких местах. – Он тяжело вздохнул. – Девушки твоего возраста все больше стремятся потратить баснословные суммы на кофты, часы и какие-то другие бесполезные безделушки для своих любимых. Им кажется, будто ценность подарка в его цене.
Их можно понять. Но Ему нельзя подарить просто часы или просто кофту.
Он настолько особенный? – дедушка взглянул на меня и тепло улыбнулся.
Да. Он может показаться очень уверенным в себе, сильным, безупречном во многом, но… Он все время какой-то грустный, я чувствую, что ему одиноко. Все время одиноко. И нет на этой земле ни одного человека, который мог бы утолить его одиночество. И мне этим человеком никогда не стать. – Я говорила так, словно мы с этим дедушкой давно знакомы, без стеснения, откровенно, ничего не утаивая.
Хм… Большое видится на расстоянии.
Что вы имеете ввиду? – я оторвала свой взгляд от печальной куклы и перевела его на пожилого хозяина магазина, который, в свою очередь, присел на корточки рядом со мной, разглядывая все ту же игрушку.
Я хочу сказать, что истин бесконечно много. И то, что является правдой для тебя, может стать самым настоящим кошмаром для него.
Я не смогла ничего ответить. Я боялась слов, вроде этих. Они внушают тебе надежду, дают возможность помечтать, и, в конце концов, вынуждают жестоко лгать самому себе. Мне этого не надо было. Правда всегда лучше. Пусть горькая, но за последние месяцы я научилась ценить то, что имею, не оборачиваясь на то, чего мне в действительности хотелось бы.
А знаешь, я думаю, у меня есть кое-что подходящее для твоего человека. – Дедушка торжественно поднял палец вверх и вновь скрылся под прилавком, шибурша там чем-то. – Вот!
Он поднялся с бревенчатого пола, держа в руках странную черную коробку и попутно отряхивая с себя сгустки серой пыли. Я поднялась и подошла к продавцу, не без любопытства поглядывая на странный предмет в его руке.
Что это? – Спросила я.
Это шкатулка. Красивая, правда?
Он протянул мне небольших размеров деревянную шкатулку, покрытую новым блестящим темно-коричневым лаком. На месте, где она открывается, была красивая железная кройка с почти новой отделкой и необычными узорами. Однако, стоило мне ее открыть, как я сразу поняла, что имел в виду дедушка под словом «подходящее».
Шкатулка тихо скрипнула, и внутри нее зазвучали звуки красивой, но очень грустной мелодии, сопровождаемой едва слышным редким скрежетом механизма, словно ему было много десятков лет.
Бахрома, где стоял тот самый маленький серый аппаратик, издающий звуки и заводящийся вручную, была покрыта пылью, через которую едва-едва виднелся красный цвет.
Музыка продолжала литься, и мне начинало казаться, будто я слышу ее не в первый и не во второй раз. Знаете, бывают такие мелодии, которые кажутся грустными, но в них и есть вся жизнь. От рождения, до любви и смерти. Грусть, наполненная радостью и счастьем, воспоминаниями и мечтами. Казалось, будто она рассказывают историю жизни одного человека. Прошлое, наполненное яркими красками, которое уже сейчас навевает дикую грусть, словно этого человека, который когда-то был счастлив, уже и вовсе нет.
Она прекрасна. – Тихо прошептала я, крепко держа шкатулку в своих ладонях.
Ему понравится?
Да… Я уверена.
***
Я стояла на автобусной остановке с большими сумками наперевес, дожидаясь хоть какого-нибудь транспорта. Дело близилось к вечеру, и в ногах чувствовалась сильная усталость. Мои мысли витали где-то далеко, исполняя внутри себя аккомпанемент в виде той самой мелодии.
Ах, простите. – Сказала девушка, случайно задев меня плечом. Ее голос показался мне знакомым.
Я обернулась и, к своему удивлению, увидела Кристину. Ту самую Кристину – модель, к которой так требователен был Жак. Она была все такой же стройной и высокой. На лице ее играла сияющая улыбка, красиво сливающаяся с белоснежным цветом кожи.
Кристина? – удостоверилась я.
Постой, ты Софи, верно? – она улыбнулась еще шире и развернулась ко мне всем телом.
Да, не ожидала тебя увидеть. Как работа?
Ты о работе модели? – я удивленно смотрела, как сменяются выражения ее лица, придавая все новые и новые оттенки всем ее словам. – Все отлично, скоро еду в Париж. Портфолио, которое сделал мне Жак… Знаешь, оно просто потрясающее.
Верю, он отличный фотограф. – Я опустила глаза, испытывая в тайне несравненную ни с чем гордость. – Хотела бы я посмотреть на твои снимки.
Ха? А почему нет? У тебя есть свободный часик? – девушка буквально расцвела от моего желания увидеть ее портфолио.
Да, думаю, есть.
Как насчет одного кафе неподалеку? Там работает мой друг, так что, я думаю, нам сделают неплохую скидку. – Кристина кокетливо подмигнула мне, и я просто не смогла сдержать ответную улыбку.
Отлично, давай.
Я совершенно забыла об автобусе и двинулась вместе с Кристиной вдоль аллеи по направлению к крупной бежевой вывеске с бордовым обрамлениями по краям рамы. Девушка мелодично рассказывала мне обо всех своих приключениях после нашего знакомства. О том, как она познакомилась с одним певцом, или о том, как старательно она искала себе жилье в Париже или о ее собаке Люси, которая терпеть не может лед.
Признаться, кафе не было похоже на обыкновенное кафе. Скорее, ресторан с гардеробной при входе и статным дедулей, который выдает вам номерки. Я даже почувствовала себя неловко, перетаптываясь с место на место около бордового расстеленного на ползала ковра.
Официант проводил нас к небольшому столику в углу зала и оставил два огромных меню в темном кожаном переплете. Оттенки этого ресторана были очень классическими, напоминали мне Америку пятидесятых годов. Коричневые, зеленые, темно-бордовые оттенки мебели и прочих декоративных элементов.
Мне не терпится показать тебе свои фотографии. – Девушка достала из сумки огромную папку, по размерам совпадающую с тем самым меню.
Мне показалось странным, что девушка тут же перелистнула ее на самую середину, но уже через миг я поняла, в чем же было дело, и чьи именно фотографии она хотела мне показать. В них читался его почерк, его стиль.
Она комментировала каждую: «Эту он сделал в июле на природе». «Эта была сделана в какой-то студии на Арбате». «А вот эта вообще случайно вышла!». Ее речи не казались мне хвастливыми. Они были приятны только потому, что она говорила от чистого сердца о деле, что не оставляет ее равнодушной.
А вот эта? – я узнала кабинет Жака на заднем фоне фотографии, где стояла Кристина.
А эта… - ее улыбка стала печальной, а прежняя радость покинула взгляд. – Он сказал, что ее не стоит помещать в портфолио, но мне она особенно дорога. Жак сделал ее в последний наш с ним день. Это было чуть позже на той же неделе, когда мы с тобой познакомились. – Я заметила, как тихо подрагивает ее губа.
Кристина начала плакать. С ее глаз скатывались крупные слезы, которые обычно бывают от настоящей горькой обиды, от разбитого сердца и преданных надежд. Руки Кристины невольно накрыли ее лицо, и она отвела уставший измученный взгляд подальше от этой самой фотографии.
Софи, мне некому было это рассказать. У меня нет подруг или знакомых, нет ни одного человека, который смог бы выслушать меня. Я… В тот день мы переспали.
Мое сердце упало. Как бы обыденно это не звучало, но это так. Все мое естественно мигом перенеслось в пятки, покидая голову, глаза, кожу, сердце… Я в тот момент стала словно наблюдателем собственной жизни, не имеющим с ней ничего общего.
Я его заставила, думала, мне от этого легче будет. Мол, мой первый раз случится с небезразличным мне мужчиной. Но, Софи, нет на свете хуже пытки, чем спать с человеком, который тебя никогда не полюбит. Все это глупости и вздор, что в постели человек принадлежит только тебе и тебе одной… Никогда он мне не казался таким далеким, как в те бесконечные минуты. – Она вновь заплакала, роняя слезы на деревянный стол.
В ее словах было столько горечи и обиды, что я невольно прониклась к ней. Я не могла ее винить и не могла злиться, не могла обижаться и жалеть себя. В тот момент передо мной сидела девушка, по уши влюбленная и очень юная. Через несколько дней она улетит в Париж, и, вероятно, сюда больше никогда не вернется, оставляя позади человека, который не дал ей ни капли доброты взамен на всю теплоту ее слов и поступков.
мелодия шкатулки - Ólafur Arnalds – Near Light
========== Глава 28 "Все мы когда-нибудь делаем такой выбор" ==========
<i>— А когда перестанет болеть разбитое сердце?
— Не скоро, мой друг. Сперва уйдет надежда, а вместе с ней и боль.
— Я думал, надежда умирает последней?
— Значит, боль остается навсегда.
Элджернон Флауэрс, "Монолог в четырех стенах"</i>
_______________________________________________________________________
Фотоаппарат, тетрадка, толстовка, резинка для волос, книга, фонарик. Софи, я не поняла, где сексуальное белье?! – возмущалась Лина, перекапывая сумку, которую я собрала для поездки.
Лина, мы едем на один день. Вечером я уже буду дома. – Не без улыбки ответила я подруге, складывая зверски вытащенные Линой вещи обратно.
И что? Это загородный дом. Тут не надо быть очень догадливой, чтобы понять, зачем тебя пригласили.
Там будет целая команда осветителей, визажистов, моделей и разных других помощников. Жаку не будет до меня совершенно никакого дела.
Ну конечно. – Лина закатила глаза и вновь вытащила мою толстовку. – Ты правда наденешь этот балахон?
Лина, это работа.
Я сдаюсь. – Девушка тяжело вздохнула и в полном бессилии откинулась на мою кровать. – Софи, помнишь, я рассказывала тебе, что Давид позвал меня гулять тогда?
Тот прелестный одиннадцатиклассник? Помню, кажется, ты говорила, что ваше свидание было до ужаса скучным. – Сказала я, продолжая удалять с фотоаппарата залежавшиеся ненужные снимки.
Да, и вправду скучным, но… На днях я сама предложила ему попробовать еще раз. – Голос Лины не был грустным, скорее усталым, изнеможенным.
Что? – я повернулась к подруге лицом и удивленно вскинула брови. – Но тебе ведь нравится Сергей Владимирович.
Да, забудь о нем. Считай, что он мне никогда не нравился. Такое странное чувство… Я ведь вижу, как смотрит на меня Давид. С улыбкой, с замиранием. Я, наверное, так же и на историка нашего пялюсь. Только вот испытывать этот взгляд самой и испытывать этот взгляд на себе – две абсолютно разные вещи. – Не поднимаясь с кровати, Лина повернула голову в мою сторону. – Софи, любить или быть любимой. Все мы когда-нибудь делаем такой выбор.
Лина… - я не находила нужных слов, и потому могла лишь безмолвно погладить подругу по рыжим, струящимся волосам. – Думаешь, так будет правильно?
Так будет безболезненно, так я буду счастливой.
Сломленная. Есть какой-то порог для каждого человека. Порог, до которого ты будешь терпеть и бороться из последних сил, разбивать свои чувства на мелкие осколки и с улыбкой продолжать верить. А потом ты и сам не заметишь, как устал, как подгибаются колени, как губы складываются в ровную линию, а глаза теряют прежний блеск. Ты сдаешься. Выбираешь, как будет проще. И ведь тебя нельзя за это судить. Ты боролся, ты плыл к мечте, просто утонул по дороге.
Давид – хороший парень. – С улыбкой произнесла я.
Да, ты права, он отличный. – На лице Лины вновь появилась улыбка, пусть не без печали, но зато с гордостью.
Софи! – из кухни послышался голос моей мамы. – Макс будет через десять минут, закругляйтесь там.
Хорошо! – ответила я и упала на кровать рядом с Линой. – Как же я его ненавижу.
Крепись, не поддавайся на его жалкие провокации. – Подруга засмеялась, и я не смогла сдержать довольную улыбку.
Пролежав в беспамятстве еще с минуту, а потом все-таки найдя силы подняться, мы стали собираться. Лина подхватила свою сумку с моего кресла, стоящего в углу и, попрощавшись, вышла из квартиры, спеша домой.
Тридцатое декабря. Важный день. Школы уже нет, весь город замирает в томном ожидании праздника. Яркие огоньки на вывесках и витринах всех магазинов, куда-то спешащие люди и мама с папой, уже начавшие готовить что-то на кухне.
Я посмотрела в окно: за ним все так же уже третий день подряд безостановочно шел снег, превращающий дороги и улицы в сплошные сугробы. «Надеюсь, нога Макса крепко застрянет в одном из них!» - злобно издало мое внутреннее я. Но желание, к сожалению, не сбылось, в дверь тут же позвонили.
Я открою. – Равнодушно буркнула я так, будто в квартире было много желающих это сделать.
Ручка двери скрипнула, и на пороге показался Макс, стряхивающий с блондинистых волос крупные снежные хлопья. Он был в огромной серой куртке-аляске, темных джинсах и кожаных невысоких сапогах.
Привет, ты просто не представляешь,какой там снегопад. – Сказал человек «вечной улыбки».
Да, я уж из окна вижу. Проходи.
Раздевшись, Макс забежал на кухню и поздоровался с моими родителями. Надеясь побыстрее закончить все это, я вместе со своим репетитором направилась к себе в комнату и одним движением руки свалила кучу ненужных мелочей со стола на стоящую рядом кровать. Ручки, тетради, открытки: все полетело прочь, освобождая место для скучных учебников Макса.
Да у тебя вся комната вещами завалена, куда-то собираешься? – придвинув еще один стул, спросил Макс.
Ага, Жак пригласил меня поучаствовать в новогодней фотосессии за городом. – Равнодушно ответила я.
А… Ясно. – Я заметила, как волна удивления пробежала по его лицу. – Знаешь, я должен извиниться.
За что? – тут уж та самая волна накинулась и на меня.
Я так о нем говорил, даже не видя его в лицо ни разу, а он пришел к твоим родителям и беспокоился о твоем будущем, как я понял. Просто, какие бы там у вас отношения не были, он, вроде, хороший парень. – Макс говорил это, не смотря мне в глаза, словно смущался.
Мама говорила мне, что я всегда очень быстро прощаю людей. И вправду, не могу я на них подолгу злиться. Любая обида кажется мне несущественной. И теперь, когда Макс ни с того, ни с сего, извинился передо мной, я почувствовала облегчение. Пожалела о том, что когда-то думала о нем плохо.
Все нормально, Макс. Мне даже немного приятно, что ты беспокоился.
Хах, правда? По твоему выражению лица мне так не казалось. – Он засмеялся и закатил глаза, изображая вечно недовольную меня.
Я тоже не могла уже сдерживать смех, хотя где-то глубоко внутри себя чувствовала, что Макс всегда был немного прав. Ведь Жак не был хорошим парнем, и некоторые его поступки продолжали в глубоком одиночестве гнить внутри меня, скрытые за счастливой улыбкой и радостным смехом. Я так никому и не рассказала о том, что узнала от Кристины. Мне кажется, что я сама для себя это окончательно не приняла. Просто отложила, просто решила забыть.
Мы сидели с Максом в моей комнате. Желтый свет лампы освещал наши лица, за окном падал густой вечерний снег, и почему-то было так тепло в его компании, будто и не было между нами никаких разногласий, будто теперь все будет по-другому.
__________________________
кому интересно, в последнее время моими идейными вдохновителями стали: Ilya Beshevli – Beautiful Image и Ilya Beshevli – soon.
========== Глава 29 "Сбежавшие" ==========
<i>Нравилась мне эта странная любовь. Я в ней такая красивая была.
Составитель Марта Кетро "Вдохнуть. и! не! ды!шать!"</i>
_____________________________
Я вышла из подъезда своего дома, морщась перед утренним морозом последнего дня этого года. Не послушавшись своей подруги, я надела плотный пуховик, под которым скрывалась моя толстовка и длинные кожаные сапоги.
В какой-то мере мне казалось, будто я нарочно не хочу выглядеть перед ним красивой. Нет, даже не так. Мне было все равно, как я выгляжу. Пусть за эти несколько дней я и смогла спрятать обиду глубоко внутри себя, она, несмотря ни на что, продолжала давать о себе знать – мой голос, когда он звонил мне договориться о месте встречи, то, как я намеренно избегала его фотографию, и то, как я спрятала его подарок за штору на моем окне.
Вдалеке показалась знакомая мне черная машина, вырулившая из-за угла на нашей улице. Она остановилась прямо передо мной и из нее вышел тот, чье лицо я, возможно, была не готова встретить.
«В тот день мы переспали», - послышались слова Кристины в моей голове, как только я смогла разглядеть его лицо за стеной спадающего с неба снега. Жак почему-то перестал казаться мне обычным Жаком. Проводя вместе со мной время, он казался близким, простым, легким; временами я просто забывала то, сколько женщин у него было и что его прошлое могло быть не столь радужным в сравнении с настоящим.
Привет. – Он легко улыбнулся и, наклонившись ко мне, поцеловал в щеку.
Да, привет.
Я постаралась натянуть на свое лицо улыбку, но она едва ли была таковой.
Ты собрала с собой целую сумку? – он удивленно вскинул бровь.
Да, там фотоаппарат, книжка, еще одна толстовка на всякий случай.
Ладно, поехали, моя предусмотрительная.
Раньше мне было бы приятно это короткое «моя», но сейчас губы даже не дрогнули.
Мы сели в машину, и зимняя резина завизжала по тротуару, наполненному густым слоем снега.
Из-за сильного снегопада добираться будем долго. Вся Москва завалена, что уж говорить о загородных дорогах. – Выезжая на шоссе, оповестил меня Жак. – Да что с тобой? Ты не заболела? – Он легонько коснулся тыльной стороной ладони моего лба.
По коже пробежали холодные мурашки, напоминая о том, насколько небезразлично было мое равнодушие. Я бросила на его лицо еще один взгляд, напоминая себе о том, что он все тот же Жак, но что-то томило меня и не давало чувствовать его, как всегда.
Нет, я в порядке. – Просто…
Передо мной был выбор. Именно в ту минуту я могла выложить ему все, как есть. Рассказать о том, как встретила Кристину, и что именно она мне рассказала. Я бы, наверное, не сдержала слез, повышая голос от слова к слову все сильнее и, в конечном итоге, попросту бы испортила этот день, а, может, и отношения вовсе. Передо мной был выбор, и я выбрала молчать.
Просто я волнуюсь перед фотосессией. – Улыбка скользнула по моему лицу, и я заметила в глазах Жака заметное облегчение.
Не волнуйся, я буду рядом. – Держа одной рукой руль, второй он потрепал меня по светлым волосам, и я почувствовала, что все забыла.
Я решила просто забыть. Просто улыбнуться и дать ему понять, что я счастлива. А где-то глубоко внутри себя молиться: «Пожалуйста, пусть он никогда об этом не узнает, пусть я и дальше буду слегка беззаботной и простой в его глазах. Я ведь ему такой нравлюсь».
***
Шли долгие минуты. Городские пейзажи все чаще разбавлялись белыми деревьями, и я начинала чувствовать себя все более и более легко. Мне казалось, будто я и он бежим вместе. Бежим от всего в совершенно другой мир, не собираясь никогда возвращаться.
Машина остановилась под одним из мостов на стоянке, перед красным кирпичным зданием.
Будешь кофе? – спросил у меня Жак, собираясь выйти.
Это что, Макдональдс? – спросила я с удивленным выражением лица, вглядываясь в здание за окном.
Да, ты голодная?
Нет, просто не думала, что ты ходишь в такие места. – Я невольно прыснула от смеха, представляя статного Жака в очереди за гамбургером и молочным коктейлем.
Как видишь.
Хорошо… Тогда я хочу молочный коктейль и картошку фри с сырным соусом. – Серьезным тоном сказала я, глядя Жаку в глаза.
Ты серьезно собираешься есть? – видимо, та серьезность, с которой я говорила о еде, насмешила его, заставив дрогнуть уголки губ.
Да, это же фастфуд, как тут можно не есть?! – не сдержавшись, я рассмеялась, прикрывая смущенное лицо руками.
Ты неисправима, ладно, подожди меня здесь, скоро буду.
Он вышел из машины и, отойдя на небольшое расстояние, запер меня в ней кнопкой на ключе, я только и смогла, что состроить недовольную мину на этот его жест.
Не зная, куда себя деть, я минут десять просидела в машине, думая о всяких незначительных мелочах, однако, они настолько заняли меня, что я совершенно не заметила, как Жак вернулся в салон.
Держи. – Он протянул мне бумажный пакет со знакомой красной буковкой «М» на ней.
Ура-а-а! – протянула я, доставая оттуда свой молочный коктейль и среднюю упаковку картофеля.
В руках Жака был картонный стаканчик с кофе, который, по моему мнению, смотрелся как-то странно на его фоне.
Пока не забыл. – Поставив стакан в подставку, Жак потянулся за каким-то пакетом, стоящим позади его сиденья.
Что там?
Жак без слов передал мне красивый подарочный пакет. Не понимая, в чем дело, я тут же заглянула туда и увидела новенькую коробку с зеркальным фотоаппаратом.
Ты купил себе подарочек на Новый Год? – отпивая коктейль, поинтересовалась я.
Тебе.
Что мне?
Это твой подарок.
Что?! – услышав слова Жака, я закашлялась.
Ты много фотографируешь, тебе пора переходить на зеркальные фотоаппараты. Я выбрал этот, потому что он не очень сложный в использовании и имеет хорошие характеристики. – Жак улыбнулся и достал коробку из пакета, пока я пыталась оправиться от шока.
Мои глаза радостно заблестели и просто не знали, куда себя деть. Благодарный взгляд метался от коробки к Жаку и снова к коробке. Не выдержав, я отставила стакан в сторону и кинулась Жаку на шею, совершенно не волнуясь ни о картошке фри, ни о кофе в его руке.
Софи, ты меня задушишь. – Скрипящим голосом сказал он, но все равно нежно придерживал меня за талию.
Спасибо-спасибо-спасибо! – повторяла я снова и снова.
Ослабив хватку, я приблизилась своим лицом к его лицу и поцеловала. Впервые я целовала его сама. «Поцелуй со вкусом кофе, мило», - думала про себя я, не имея возможности сдержать счастливую улыбку.
Жак только нежно ответил на мой поцелуй, так же, как и я, слегка приподнимая уголки своих губ. Тот момент еще на очень долгое время остался в моей памяти. Я и Жак, бегущие от всего мира и обнимающиеся в машине, пока кругом холодный заваленный снегом лесной мир. Мы тогда позабыли обо всем – о городе, о прошлом и о картошке, рассыпанной по всему салону. На губах был неловкий привкус кофе и счастливого будущего.
========== Глава 30 "В предвкушении" ==========
<i>И любовь, не забавное ль дело?
Ты целуешь, а губы как жесть.
Знаю, чувство мое перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
С. Е. Есенин</i>
_______________________________
Я заметила, что машин становилось все меньше, и густые сугробы теперь напоминали огромные пласты вечной мерзлоты. От городских пейзажей не осталось ровным счетом ничего. Даже как-то странно было ехать в этой машине на скорости девяносто километров в час по этим диким дорогам.
Последний поворот и мы на месте. – Сказал Жак, заметив мою явную усталость.
Машина завернула на небольшую дорогу, по бокам которой образовывался туннель из многолетних хвойных. Я с замиранием сердца смотрела, как стволы деревьев на скорости сливаются в единое, образуя самую настоящую крепость.
В конце дороги была развилка, и передо мной открылось большое замерзшее озеро. Жак намеренно приостановил машину и с улыбкой наблюдал за тем, как я ошарашено пытаюсь подобрать слова.
Такое чувство, что за два часа дороги в другой мир попали, – в изумлении сказала я.
Это частная территория. На берегах этого огромного озера расположено в общей сумме не больше семи домов. Думаю, у людей, которые тут живут, создается впечатление, будто они одни во всем свете.
Да, наверное, ты прав. Не хотела бы я жить тут постоянно одна.
А с кем-то? – он перевел на меня свой хитроватый взгляд. – Вечность с одним человеком смогла бы в такой глуши прожить?
Я даже слегка опешила от такого настроя Жака. Ему не были свойственны слова романтического характера. Мне иногда казалось, будто он из тех людей, что живут исключительно разумом, а сердце для них запертое неизведанное и ненужное.
Да, смогла бы. И не только в такой глуши. Знаешь, просто, - я запнулась, боясь говорить дальше, - просто мы ехали с тобой в машине два часа, мало говорили и большую часть времени слышали только двух дребезжащих по дороге колес. Но мне этого было достаточно. Я могла бы так ехать еще много-много дней.
Сказанное мной было очень наивным, детским, инфантильным в какой-то мере. Но лицо Жака не скривилось от недовольной гримасы, а, наоборот, наполнилось приятной теплотой, которая казалась даже странной в этот холодный день.
Я все не могу понять, взрослая ты или ребенок, – Жак положил свою ладонь на мою щеку, и я сама не заметила, как подалась ей на встречу.
А я все не могу понять, что ты за человек, - необдуманно произнесла я.
Мои слова на секунду смутили его. Он высоко вскинул брови и замялся в словах, смотря куда-то через озеро. Казалось, будто ему есть, что ответить мне, но он не уверен, будет ли это правдой.
Через секунду он все же посмотрел на меня, улыбнулся и, ласково потрепав по волосам, нажал на педаль газа, сворачивая в сторону одного из домов.
Мы остановились перед большим двухэтажным коттеджем, стоящим у самого берега белого ледяного озера. Дом напоминал огромную бревенчатую избу с большими окнами и массивным крыльцом, вдалеке виднелась светлая деревянная пристань, усыпанная снегом, и несколько машин, припаркованных у самых деревьев.
Не дожидаясь команды своего спутника, я буквально выпрыгнула из машины и стала радостно улыбаться каждой спадавшей с неба снежинке. Отчего-то было приятно оказаться так далеко от дома, в таком красивом месте.
Водительская дверь также хлопнула, и я не заметила, как сзади ко мне подкрался Жак. Он опустил свою руку мне на плечо, и я тут же выпрямилась по струнке, принимая серьезное выражение лица. Мы двинулись к дому.
Все еще волнуешься? – поднимаясь на крыльцо, спросил у меня Жак.
Нет, наоборот, я в каком-то предвкушении. Я так рада, снова увижу, как ты работаешь, – я еле-еле сдерживала счастливую улыбку, прижимаясь к человеку, который был рядом.
Мы постучали в прозрачную дверь с пластмассовыми рамами, и нам тут же ее открыл высокий парень с забавными длинными коричневыми дредами.
Сколько лет, сколько зим, - произнес незнакомец, пожимая руку Жака.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |