-Может быть, - кивнула я и обратилась к Степану, - кто это нарисовал?
-Игорь дал это мне, Игорь говорит, я отдам это Ангелине. Ангелина хорошая.
Я слегка кивала, думая о своем. Мысли копошились в голове, выхватывая то детали нашего с Степаном разговора, то обрывки из прошлого. Наша поездка в Грецию всей семьей, рисунок, рассказ Игоря, сказанная им фамилия, папины мечты путешествовать и опасность, подстерегавшая его в России... Я беспомощно посмотрела на Кирилла, не в силах поверить в приходящие в голову мысли. Он только на мгновенье сделал страшные глаза, и это почему-то вернуло меня в действительность.
-Вот что, Степан, - сказала я, - я заберу тебя отсюда.
-Ангелина заберет меня.
-Но сначала мне надо разобраться с документами и найти папу.
-Папа ждет меня в Питере.
Я замерла на мгновенье, потом кивнула.
-Да, Степан. Папа ждет тебя в Питере.
Я сделала Кириллу знак, он позвал Александра.
-Я скоро приеду, - сказала я Степану, - и все будет хорошо.
-Ангелина хорошая. Она любит меня.
-Да, Степан. Да. До встречи.
Мы выскользнули из комнаты, я все еще держала в руках рисунок Игоря. Почти сразу же вышел Александр.
-Выяснили, что хотели? - поинтересовался у нас.
-Мы можем поговорить с каким-то руководящим персоналом? - спросила я.
-Смотря кого вам надо. Есть наблюдающий его врач, есть заведующая отделением, есть та же Марина Евгеньевна. Что вы хотите узнать?
-Насколько можно доверять его словам? - влез Кирилл. Александр пожал плечами.
-С этим вопросом лучше к врачу.
Врач, высоченного роста бородатый мужчина с круглым животом, оказался на месте. Я, было, подумала, что он в летах, но присмотревшись, поняла, что ему не больше сорока.
-Меня зовут Юрий Алексеевич. Садитесь, - радостным басом сказал он, указывая нам на стулья, - Саша ввел меня в курс дела. Очень интересно.
-Что интересно? - не поняла я.
-Миланский лежит в этой клинике с детства. Я наблюдаю его двенадцать лет. Вы тоже родственница?
-Сестра.
-И тоже не знали о его существовании?
-Что значит тоже?
-Лет семь назад приезжал молодой человек. Оказалось, сводный брат. Очень хотел взять на себя опекунство, в чем и преуспел за короткий срок. Думаю, пришлось немало заплатить, обычно такие вопросы решают долго. В итоге после этого ни разу не появился. Теперь вы утверждаете, что сестра. С братом-то сходство было на лицо, не поспоришь. С вами сложнее. Ну да ладно. Вы как, тоже на часок и пропадете?
-Игорь, это тот человек, что приезжал сюда семь лет назад, погиб через несколько месяцев после этого.
Юрий Алексеевич откинулся в кресле и вздохнул, сменив ухмылку на серьезное выражение лица.
-Извините. Это многое объясняет.
-Ничего страшного. Брат не рассказывал мне о Степане, и остальные тоже. Я нашла в старых бумагах квитанции об оплате и сразу отправилась сюда.
Доктор немного подумал, свернув губы трубочкой.
-И чего вы хотите?
-Я не знаю, - пожала я плечами, - все открывшееся для меня неожиданно.
-Понимаю. Ваш брат тоже поначалу был растерян. Много выспрашивал о психологическом здоровье Степана, пытался понять, как к нему подступиться. Провел тут около недели, пока оформлял бумаги на опекунство. Приезжал каждый день. Степан ему сразу стал доверять. Ваш отец, как я понимаю, рассказывал Степану о вас.
-Да, и я так поняла. Папа умер около двадцати лет назад. Мы ничего не знали о Степане, оплату вносила бабушка.
-Ее я застал. Мы даже как-то поговорили, хорошо так, по-человечески. Она рассказала о Степане.
-Вы можете передать ваш разговор?
-Вы ведь ничего о нем не знаете... Я тоже не назову вам имен. Она говорила, что сын по молодости закрутил роман с девчонкой, та забеременела, но перед родителями побоялись открыться. Девушка уехала к каким-то родственникам в деревню, и там же умерла при родах, а ребенок выжил. Ее отец, само собой, все узнал, но дело постарался замять, потому что был какой-то партийной шишкой, не хотел предавать случившееся огласке. Ребенка оставили в деревне с бабкой. Потом отец ребенка забрал его, тут и оказалось, что у мальчика проблемы в развитии. Было ему тогда уже три года. Полгода возили по больницам, осматривали, врачи поставили диагноз: аутизм. Тут как раз наша клиника открылась, как женщина рассказывала, очень удачно, потому что неподалеку от того города, где она живет. Вот и решили... вроде как тут ему лучше будет, уход надлежащий, лечение, надеялись, поправится. Но увы... - Юрий Алексеевич развел руками. - Вы не думайте, что Степан умалишенный. Вовсе нет. Он очень одаренный, прекрасно рисует, много читает. Просто его восприятие отличается от вашего. Конечно, обычному человеку с ним трудно, мы тщательно следим за его состоянием, и я прямо вам скажу: для него это единственный выход. За ним нужен тщательный присмотр, уход, он может удариться в панику, у него бывают истерики, его эмоциональный фон отличается от наших с вами. Степан должен постоянно находиться под наблюдением специалистов.
Я молча кивала, Кирилл же спросил:
-То, что он рассказывал нам... Насколько можно верить его словам?
-Врать он не будет. Просто не умеет этого. Но у него нарушены пространственно-временные связи. Он может запомнить то, что ему говорят, может повторить, но никогда не скажет, когда произошел разговор. Соответственно, все, что он запомнил за эти годы, он воспроизводит без привязки ко времени, это всплывает у него в связи с ассоциативным потоком или созвучием слов. С названным именем, например. Или каким-то предметом, который упоминался в разных разговорах и запомнился ему.
-Я понял, - Кирилл откинулся на стуле и стал думать дальше.
-Скажите, Юрий Алексеевич, я могу оформить опекунство?
-Почему нет? Ваш брат умер, вы как самый близкий ему человек, а соответственно, и Степану тоже, имеете хорошие шансы.
-Что для этого надо?
-Как минимум, обратиться к тому, кто у нас занимается этим вопросом. Мое дело - пациенты, а не бумажки.
-Не подскажете, к кому обратиться?
-Я вас провожу.
Еще через пять минут мы оказались у следующего человека. На этот раз Кирилл со мной не пошел, оставшись дожидаться в коридоре на диване. Дама лет пятидесяти рассказала мне обо всех тонкостях, вручила список необходимых документов и объяснила, как происходит сам процесс.
-Скажите, - спросила я в конце, - у вас есть документы, с которыми Степан поступил сюда? Его свидетельство о рождении, что-нибудь?
-Все документы хранятся у нас в архиве.
-На них можно взглянуть?
Некоторое время дама размышляла.
-Так и быть, в связи с щекотливостью вашей ситуации... Я могу сделать вам копии.
Еще через сорок минут у нас на руках были копии документов, связанных со Степаном. Пока мы их ждали на диване в коридоре, Кирилл поинтересовался:
-Ты всерьез решила усыновить этого парня?
-Взять опекунство. Я единственный близкий человек, оставшийся у него.
-Или нет, - заявил Кирилл, мы переглянулись.
-Ты думаешь, мои родители... - начала я, но он меня перебил.
-Почти уверен в этом. И твой брат об этом знал.
Я подняла голову к потолку и тяжело выдохнула.
-Не могу осознать это. Тем более поверить.
-Пока и не надо. Для начала надо найти доказательства. Рисунок, который дал тебе этот Степан... Ты его узнала?
-Да, - кивнула я.
-Очередной мозговой штурм от брата?
-Возможно. Поговорим об этом позже.
-Хорошо. Но ты его хотя бы разгадала?
-Позже, Кирилл, позже.
Из больницы мы выходили уже далеко за полдень.
-Поехали поедим где-нибудь, - предложил Кирилл, - заодно посмотрим бумаги и все обсудим.
Я была не против. Минут через пятнадцать мы сидели в небольшом кафе близлежащего поселка. Я таращилась в стену, держа вилку в руке, зато Кирилл активно ел заказанный обед.
-Выглядишь, как сомнамбула, - усмехнулся он, - поешь, а то скоро в обморок грохнешься.
-Есть от чего.
-Не спорю. Знаешь, с тобой сложно соскучиться. Постоянно узнаешь что-то новое.
-Кирилл, - я подняла на него взгляд, - я не могу в это поверить. Мой разум отказывается принять тот факт, что...
-Что твои родители живы и что их смерть спланирована и воплощена ими самими.
Я отложила вилку в сторону и откинулась на спинку дивана, качая головой.
-Но как так? Как они могли так поступить?
-Не все так плохо. Подумай о том, что они живы. Реально живы. А могли быть мертвы. Не думаю, что твой отец решился на такой поступок ради развлечения. Наверняка, ему было тяжело, ведь пришлось оставить своих детей. Но иначе мог умереть он.
-Мама согласилась на это, - я попробовала ухмыльнуться, но губы только жалко скривились, - согласилась бросить нас ради него.
-Не вини ее. Она тоже человек. Возможно, она так сильно любила его, что готова была идти за ним до конца. Уверен, твой отец обо все позаботился. Вы остались с бабушкой, у вас были какие-то сбережения.
-У нас ничего не было! Бабушка продала родительскую квартиру, но этих денег мы так и не увидели... - тут я осеклась и полезла в квитанции. Самый крупный свой взнос бабушка сделала незадолго до смерти, возможно, чувствовала, что болезнь подбирается к ней, или просто боялась, что может что-то случиться... Так или иначе, но вместе с оплатой за следующий год она внесла еще очень крупную сумму.
-Деньги за квартиру, - догадался Кирилл, - она боялась, что внебрачный сын останется без помощи, вот и перевела ему деньги.
-Да. Теперь я уверена в этом. Также понятно, почему из тех денег, что давал ей Игорь, до меня доходило так мало. Лечение и наблюдение в клинике довольно дорогое. Скорее всего, до того, как Игорь стал зарабатывать, она оплачивала его с полученных за квартиру денег.
-Неужто отец ничего не оставил? - задумчиво сказал Кирилл, - возможно, история о спрятанных денежках вовсе не миф. Он, как и твой братец, боялся, что деньги растащат конкуренты, вот и спрятал их...
-Оставив брату подсказку, - усмехнулась я, - какой-то замкнутый круг получается.
-И тем не менее. Когда твой брат уехал от вас, ему надо было на чем-то подняться. Он ведь работал с компаньоном?
-Да, его в тот город и перетащил бывший сослуживец, Уколов.
-Выходит, парни еще в армии о чем-то договорились.
-Серега рассказывал, что у Уколова были деньги, и он взял Игоря в долю.
-За красивые глазки?
-Серега не знает. Они тогда не были знакомы. Но если вспоминать события, то да. После смерти родителей мы с трудом перебивались. Бабушка получала пенсию, Игорь работал после техникума на двух работах. Никаких денег у нас не было, как можно догадаться.
Кирилл немного подумал, скрестив руки на груди, потом вернулся к еде.
-Давай ешь, на тебя смотреть страшно.
-А ты не смотри, - я все-таки снова взяла вилку.
-Иногда приходится. Вот что. Учитывая то, что я знаю о твоем брате, я могу сделать вывод, что он дураком не был. Чем занимался отец, думаю, догадывался, и если тот оставил ему указания, где искать клад, парень вполне мог сообразить: лучше переждать. Пока не утихнут разговоры и разбирательства в смерти отца. Потом он уходит в армию, встречает там этого Уколова, они находят общий язык и решают открыть свое дело. У дружка деньги, как я понимаю, были, и твой брат вполне мог решить: пришло время потрошить наследство отца, и вложил долю в дело.
Это было похоже на правду. По крайней мере, очень логично вписывалось в происходящее вокруг. Тут меня снова накрыла недавно пришедшая мысль, я опять глубоко выдохнула.
-Значит, теперь мы будем искать... - я не могла найти в себе сил произнести это вслух, - будем искать моих родителей?
-Непременно. Я, честно говоря, ожидал разного, но такого... Что ж, зато ясно, зачем твой брат разводил такую таинственность. Он знал, что ваши родители живы, но, понятное дело, ни он, ни они сами не хотели бы, чтобы об этом узнал кто-то еще.
-Но откуда он узнал?
-Вот уж не знаю. Может, вместе с кладом нашел записку, в которой была правда? Сейчас это неважно. Кстати, если верить Степану, то твой отец жил в Греции какое-то время, а брат как раз сливал антиквариат за границу. Они вполне могли наладить семейный бизнес.
Я отбросила вилку с легким возгласом и уперлась лицом в ладони. Все, что говорил Кирилл, было так логично и разумно, все так походило на правду... И при этом было так далеко и нереально.
-Он тоже ничего мне не сказал, - я снова взяла вилку, вернулась к еде и продолжила разговор спокойным голосом, - знал, что мама с папой живы, и ничего не сказал. Столько лет я жила в неведении, а он общался с ними.
-Я думаю, на то была причина. К тому же, это могло быть опасным. Прошло двадцать лет, но стоило тебе только объявиться на малой родине с вопросами, как тебя схватили недобрые ребятишки. Что уж говорить о том, что наружу могла всплыть вся правда? Тогда мало бы не показалось уже и твоему брату. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь. Ты же была сопливой девчонкой, а все происходящее - вовсе не игрушки.
И опять я кивала. После армии наши отношения с Игорем стали непонятными, потом общение свелось к каким-то нелепым разговорам раз в год, а когда он забрал меня к себе... Даже вспоминать не хочется, насколько все было по-дурацки. Я усмехнулась. Отличное слово нашла, чтобы описать свое предательство и смерть брата.
-Эй, - позвал Кирилл, - по глазам вижу, ты опять занялась самоедством. Слушай, успокойся уже. Как видишь, твой брат тоже не сахар. У него секретов было гораздо больше, и они куда серьезней, чем нежелательный любовник. - Я вспыхнула и зло на него посмотрела. - Только не будем сейчас об этом, - выставил он вперед руки, - историю твоей любви и последующей трагедии мы уже слышали. Нужно разбираться с остальным.
-Игорь, решив, что ему грозит опасность, решил все-таки раскрыть правду... Значит, родители должны об этом знать. Должны ждать меня.
-Должны. Только думаю, ждали они тебя значительно раньше. А именно, после смерти брата.
-Что же он, так им и сказал, подозреваю, что меня могут убить? Вы не против, если я тогда Ангелине расскажу правду, и она к вам приедет? Конечно, тогда ладно. И раз уж она поедет, может, Степана с собой прихватит? Да-да, я ее предупрежу. Это же бред.
-Если сверить данные, все поездки он совершил примерно за месяц до гибели. Как раз в это время они с Симагиным начали упорно делить деньги?
-Да.
-Возможно, братец решил перестраховаться на всякий случай. В конце концов, никто не застрахован от случайной смерти. Тебя он любил, хотел о тебе позаботиться. Вот и составил все эти подсказки. Если бы ничего не случилось, он просто мог выкинуть записку из тайника, и все. Никто бы ни о чем не догадался. Думаю, на это он и рассчитывал. Надеялся, что сможет разобраться с ситуацией и выйти из нее живым. Считал, что все контролирует, а в итоге проглядел то, что было у него под носом - его дружок сделал подкоп через сестрицу...
-То есть родители и не догадываются о том, что я знаю, что они живы?
-Есть такая вероятность. Перед отъездом твой отец сказал Степану, что уезжает в Грецию и даже прислал оттуда открытку. Рискованно, конечно, но... Если это правда, то, значит, твой отец надеялся на то, что Игорь найдет его деньги, соответственно, им будет на что жить, и его мать, твоя бабка, сможет оплачивать лечебницу, не раскрывая правды.
-Но почему ей было не рассказать нам? Я даже могу понять, почему папа скрывал его: сначала не хотел портить репутацию, потом было не до того, строил свою бандитскую карьеру... Но бабушка после его смерти... - Тут я осеклась, посмотрев на Кирилла.
-Она знала то же, что и мы, - кивнул Кирилл, - могла догадаться, что ее сын жив. Понимала, что Степан может вызвать интерес у определенных лиц, а он со своей наивностью непременно расскажет, что папа в Греции.
-Бедная бабушка, - покачала я головой, - знать, что твой ребенок жив, но не иметь возможности увидеть, даже не предположить, где он и что с ним...
-Откинем сантименты. Я понимаю твое состояние, но сейчас нужно придерживаться фактов, а мы пока строим все на одних домыслах, только слез не хватает.
-Ладно, рассуждай дальше, - кивнула я.
-Бабуля понимает, что ее сын жив, возможно, даже таким образом оставил ей весточку о себе, кто знает. Естественно, она решает держать все в тайне, по крайней мере, пока у нее есть такая возможность. Игорь тем временем сам вынюхивает правду о них, после чего каким-то образом их находит. Возможно, только возможно, они, действительно, вместе работают. Ясно одно: через какое-то время твои родители возвращаются на родину и поселяются в Питере. Об этом твой брат тоже знает. Думаю, он собирался перевезти к ним Степана, но не успел. Дальше все застопорилось аж на семь лет, пока ты не нашла записку в сейфе брата и не начала поиски снова. Теперь ты знаешь, что твои родители живы и можешь найти их в Питере.
Тут мы снова встретились с ним взглядами.
-Ведь ты из Питера, - сказала я, он усмехнулся, качая головой.
-Ты весьма увлекающаяся особа. То я деньги ищу, то от твоего любовника приехал... Теперь ты решила, что меня послали твои родители?
-Почему нет?
-Объясни мне, с какой стати кому-то вообще меня посылать на такие дела? Я совладелец строительной компании...
-Ну это не основная твоя профессия, - брякнула я, не подумав, и тут же смешалась и уставилась в тарелку. Какое-то время стояла пауза, показавшаяся мне бесконечной. Кирилл рассматривал меня с интересом и усмешкой в глазах. Губы при этом не улыбались, и от этого было страшно. С такой усмешкой в глазах убьют, не поморщившись.
-Какая же у меня основная профессия? - наконец, спросил он. Я кинула на него взгляд, не поднимая головы, но тут же опустила глаза.
-Я не знаю, - сказала негромко, стараясь выглядеть естественно. Удавалось плохо, спина была напряжена до предела. - Просто то, как ты себя ведешь, наводит на мысли, что ты не простой работник строительной фирмы.
-Тебе кто-то что-то напел про меня? Кто? Твой Смирнов?
-Никто мне ничего не пел. Ты обычный преуспевающий бизнесмен, приехавший в маленький город в командировку.
-А ты шлюха из местного кабака.
-Так и есть.
-Ага. Только потом оказывается, что ты сестрица почившего местного авторитета, которую подозревают в том, что она со своим любовником, он же лучший друг брата, сжила последнего со свету ради денег.
Очень хотелось высказать то, что я думаю о нем, но я знала, на это Кирилл меня и провоцирует. Как бы он ни помогал мне, как бы ни заводил речей о высоком, он все равно оставался тем, кем был - наемным убийцей, выполняющим поручения за большие деньги. Поэтому он сколько угодно мог скалить зубы. В отличие от меня. Стоит только заикнуться, что я знаю, кто он, можно смело заказывать могилу, причем настоящую.
-Ладно, - лениво сказал он, - давай-ка посмотрим, что за документы нам дали в этой клинике.
Я торопливо вытащила из рюкзака папку и положила на стол. Кирилл пересел ко мне на диван, но прежде чем достать документы, позвал официанта и заказал кофе.
-Посмотрим, что тут у нас, - задумчиво пробормотал он, вытаскивая бумаги и углубляясь в них. Он касался меня плечом, я чувствовала его запах, испытывая странные ощущения. Его близость волновала. Я кидала на него взгляды, пока, наконец, мы не встретились глазами. Некоторое время он рассматривал меня, я ожидала услышать очередную колкую фразу, но вместо этого Кирилл вдруг быстро наклонился и поцеловал меня. Поцелуй вышел коротким, через мгновенье он уже снова перебирал бумаги, а я сидела, хлопая глазами. Нам принесли кофе, я продолжала сидеть молча. В конце концов, разозлившись то ли на себя, то ли на него, спросила:
-Что там?
-Если идти от начала, то мы видим, что Степана привез в клинику отец, есть свидетельство, подтверждающее его родство. Также есть свидетельство о рождении самого Степана, выдано спустя три года после самого рождения.
-Видимо, отец оформил все документы позже.
-Свидетельство выдано не в вашем городе. Если я не ошибаюсь, километров за сто?
-Примерно, - кивнула я, посмотрев копию документа, - наверное, он оформлял все недалеко от той деревни, куда уехала мать Степана.
-Предполагаешь, это та самая девушка, в которую твой отец бы влюблен до встречи с твоей матерью?
-По истории сходится. Девушка уехала в деревню, чтобы скрыть свое положение хотя бы на время. Потом умерла, а мальчик остался там.
-Надо бы поинтересоваться фамилией, возможно, это фамилия матери.
-Так позвони своему всезнайке.
Кирилл усмехнулся, но за телефоном потянулся. Пока неизвестный выискивал информацию, мы продолжили смотреть документы.
-Тут все ясно, - сказал Кирилл по окончании, - после смерти отца опекунство взяла бабка, потом твой брат. Ничего интересного.
-Тебе мало информации?
-За глаза. Но все это не имеет никакой ценности.
-А что имеет?
-Например, то, что ты вспомнила, когда разглядывала рисунок в больничной палате.
Я усмехнулась, качая головой.
-Не буду терзать тебя долгими историями, - заявила ему, - есть вероятность, что в Греции, если отец, действительно, жил там, он жил под фамилией Хадзис.
Кирилл вздернул бровь.
-Ну и семейка у вас, - хмыкнул после и снова потянулся за телефоном. Дал очередное поручение и получил ответ по предыдущему.
-Смотри, - стал рассказывать мне, положив трубку, - Миланский в вашем городе был известной личностью, я имею в виду, городок, где ты жила с бабкой. При советской власти был партийной шишкой. Овдовел рано, дочь, Анастасию Миланскую, воспитывал один. В порочащих связях, хотя какие они порочащие, если он вдовец, замечен не был. В общем, чистой души и помыслов человек. Твой отец на него работал, закрутил роман с дочкой и пошел вверх по карьерной лестниц, это все нам рассказал Пискарев. Дочь примерно через год после этого умерла, мужик остался один, жену не завел.
-Что он делал в девяностые?
-На рожон не лез. Власть его не интересовала. Купил под шумок пару заводов на честно припрятанные когда-то бабки и в ус не дул.
-А сейчас он?..
-Радуется жизни во все той же деревне, где предположительно родился его внук.
-И ни разу не захотел увидеть его?
-Давай прокатимся туда, и ты сможешь задать ему эти вопросы в лицо.
-Ты серьезно?
-А что? Идти, так до конца. Узнаем, что к чему, и тогда можно смело отправляться в Питер.
-Мне или тебе?
Он рассмеялся.
-Нам обоим. Найдем твоих родителей, я сдам тебя с рук на руки и смогу вернуться к своей работе. Хорошо хоть успел сделать дела фирмы у тебя в городе. Так что возвращаться туда я не вижу смысла. Нас обоих встретят с распростертыми объятьями, но что-то мне подсказывает, что продлятся они недолго.
-А если родители не будут рады мне? - негромко спросила я, отводя взгляд, - ведь все эти годы...
-Не глупи. Твой брат знал, что они живы, и, возможно, поддерживал с ними отношения. Уверен, они держали вас обоих в поле зрения. Даже если у вас там что-то не срастется, они тебя не бросят.
-Ага, - кивнула я, надеясь, что он не заметил моих эмоций. Мне было страшно. Страшно и мучительно больно. Я не знала, смогу ли я сама принять их, принять их поступок. Ведь прошло двадцать лет, я уже не ребенок, все эти годы, когда я росла, становилась тем, кто я есть, их не было рядом. Рядом был Игорь. Мне было стыдно признаться, но факт оставался фактом: если бы пришлось выбирать между родителями и братом, я бы выбрала Игоря. Только никто мне такого выбора не предоставляет. Тут я устыдилась своих мыслей, потому что поняла, насколько не ценю то, что дал мне Господь. А он дал мне семью, спустя семь лет полного одиночества и двадцать лет жизни без родителей, он все-таки вернул их мне. Сердце сжалось в предчувствии возможной встречи, я глубоко вздохнула.
-Что, страдалица, поедем? - как всегда насмешливо спросил Кирилл, расплачиваясь. Я только сгребла документы обратно в папку. - Чего лицо воротишь? - поинтересовался он, приглядываясь ко мне.
-Просто твои шуточки мне надоели.
-Потерпи, недолго осталось. Кто виноват в том, что ты не можешь быть счастливой?
-О чем ты? - кинула я на него взгляд, выходя из кафе.
-Тебе постоянно надо страдать. Жить счастливо и просто радоваться тому, что есть, ты не умеешь. Тебе нужна трагедия, хотя комедию поломать тоже неплохо. Главное, ни в коем случае не дать себе быть счастливой.
-Когда это ты успел сделать подобные выводы?
-Много ума не требуется, - продолжил он, усаживаясь в машину, - у тебя все на лбу написано. Вот скажи, когда ты была счастлива?
Я задумалась.
-До аварии, в которой погибли родители, - сказав это, я усмехнулась.
-А потом?
-Когда мы жили втроем: я, Игорь и бабушка.
-Уверен, это все.
-И вовсе нет... - начала я, но замолкла.
-Продолжай, я слушаю.
-Иди ты, психолог хренов.
-Вот видишь, ты даже сама не отрицаешь. Значит, жили вы втроем, потом что? Он ушел в армию. Ты страдаешь от расставания. Он вернулся, и все стало по-другому. Потом он и вовсе уехал, и ты все годы опять страдаешь. Он забрал тебя к себе, и ты опять страдаешь. Завела любовника, лучшего друга братца, который, узнай об этом, был бы не в восторге. И что? Опять страдаешь, как же так, он узнает, и все сломается. Потом брата убили, и ты опять страдаешь, теперь уже виня себя в его смерти. Сейчас то же. Ты узнаешь, что твои родители живы, но вместо того, чтобы радоваться, начинаешь страдать.
-Ты все сказал?
-Почти. К чему я веду: если ты, наконец, отвлечешься от того, что у тебя все плохо или все не так, как мечталось, и посмотришь по сторонам, то сможешь заметить, что люди вокруг тебя тоже живут, и у них тоже есть дела, радости и печали. Замыкаться в своем страдании - чистый воды эгоизм. Если бы вместо этого ты просто поговорила с братом...
-Хватит! - не выдержала я, - думаешь, я этого всего не понимаю? Понимаю. Прекрасно понимаю. Извини, что я не оправдываю твоих идеалов, но ты сам сказал: терпеть осталось немного. Если совсем в тягость, можешь хоть сейчас свалить в свой Питер.
Некоторое время мы ехали молча, я смотрела в окно, обхватив руками колени, Кирилл - на дорогу.
-Ничего ты не поняла, - сказал он все-таки, качая головой, но я не стала отвечать.
К деревне мы подъехали уже к вечеру.
-Если дедуля не окажется добрейшей души стариком, придется ночевать в машине, - усмехнулся Кирилл, ведя автомобиль по асфальтированной дороге, идущей между домов разных мастей: от старых деревянных застроек полувековой давности до новых особняков за высокими заборами. Возле продуктового магазинчика Кирилл остановился.
-Жди здесь, - кинул мне, сам скрылся за дверью. Вернулся он быстро, минут через пять, с пакетом в руках. Сунул его мне на колени и завел машину. В пакете был сыр в нарезке, хлеб и бутылка воды.
-Магазин работает до десяти, - пояснил мне, - не худо взять еды про запас. Дом Миланского через два поворота налево, по дороге до конца.
-Это тебе продавщица сказала?
-Ага. Милая женщина.
-Не сомневаюсь.
Ехать пришлось недолго, дорога свернула налево, какое-то время мы ехали вдоль поля, с другой стороны дороги были дома. Крайний оказался весьма колоритным: бревенчатый дом с красной черепичной крышей, большой и добротный. Окна мансарды выходят на поле, наверное, отсюда прекрасно наблюдать закат. Кирилл приткнул машину на обочине, мы прошли к калитке.
-Я так понимаю, мужчина не нуждается? - задала я вопрос.
-Конечно, нет. Имея в собственности несколько крупных предприятий в городе, кто бы нуждался?
Возле калитки был звонок, Кирилл нажал на него, раздалась трель, и мы стали ждать ответа. Через пару минут послышались шаги, потом женский голос спросил:
-Кто?
-Мы бы хотели увидеться с Миланским Сергеем Викторовичем, - повысив голос, сказал Кирилл.
-Он никого не ждет.
-Мы знаем. Но дело срочное. Скажите ему, что приехала дочь Корнилова Михаила.
Пару мгновений стояла тишина, потом голос сказал:
-Ждите, - и шаги стали удаляться.
-Уверен, он нас примет, - заметил Кирилл, постукивая пальцами по забору.
-Ты же назвал мое имя, значит, точно примет.
Он рассмеялся, тут снова раздались шаги, заскрежетал засов, дверь приоткрылась, и мы увидели даму лет сорока пяти в домашнем летнем халате и тапках.
-Проходите.
Мы скользнули за дверь, она заперла ее и направилась к дому, мы, естественно, следом.
-Сергей Викторович плохо себя чувствует, - сказала женщина, впуская нас в дом, - он тяжело болен. Болезнь то отступает, то наступает. Днем прихватило, сделали укол, до вечера спал. Так что постарайтесь покороче.
-Мы поняли, - кивнул Кирилл, и нас впустили в большую комнату, хорошо обставленную и отделанную. На кровати под пледом лежал худой старый мужчина с ежиком седых волос на голове. Его лицо и руки были сплошь покрыты рядом широких морщин, общий вид болезненный, но взгляд юркий и живой.
-Заходите, - сказал он негромким хриплым голосом и легонько махнул рукой в сторону кресел, - садитесь. Знал, что рано или поздно кто-нибудь объявится.
Мы устроились в креслах, и Сергей Викторович кивнул женщине:
-Иди, Вера, - та молча удалилась, прикрыв за собой дверь, - это Вера, моя сиделка. Самому мне сложновато стало, а детей нет, позаботиться некому. В прочем, вы сюда не за этим приехали. Говорите, что хотели.
Я почесала лоб, не зная, с чего начать.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |