Дженни неожиданно рассмеялась, и на щеках у нее заиграли ямочки.
— И дождешься, старый ты негодяй! — Она нагнулась и подняла тяжелое седло. — Смотри, хорошенько заботься о моей золовке, да не забудьте прислать весточку, как найдете Джейми.
Она собралась было седлать лошадь, но тут Мурта сказал:
— Имей в виду, что дома найдешь новую помощницу кухарки.
Дженни посмотрела на него и медленно опустила седло на землю.
— Кого же это? — спросила она.
— Вдову Макнаб, — ответил Мурта медленно и раздельно.
Дженни на минуту замерла; ничто не двигалось, лишь ветер играл ее платком и полами плаща.
— Как? — спросила она наконец.
Мурта поднял седло, положил его лошади на спину и без видимого усилия затянул подпругу.
— Пожар, — ответил он, поправляя ремни стремян. — Увидишь, как будешь проезжать верхнее поле. Зола еще не остыла.
Он подставил сложенные ковшиком ладони, чтобы помочь ей подняться в седло, но Дженни отмахнулась и, взяв в руку поводья, обратилась ко мне:
— Проводи меня до вершины холма, если хочешь, Клэр.
Едва мы отошли от костра, стало очень холодно. Юбка моя отсырела, пока я сидела на земле, и липла к ногам. Дженни наклонила голову против ветра, но мне виден был ее профиль: побледневшие губы свело от холода.
— Это Макнаб выдал Джейми стражникам? — спросила я.
Она медленно наклонила голову.
— Да. Должно быть, Айен узнал… или кто-то еще, это не имеет особого значения.
Был уже конец ноября, День Гая Фокса [10]давно миновал, но передо мной внезапно возникло видение пожара — языки пламени, лижущие деревянные стены и достигающие соломенной крыши, словно знамения Святого Духа. А в доме — чучело, изображение, скорчившееся в золе собственного очага, готовое обратиться в черную пыль с первым порывом холодного ветра, который ворвется на пепелище… Чертовски малое расстояние между справедливостью и жестокостью…
Я увидела, что Дженни вопросительно смотрит на меня, глянула ей в глаза и кивнула. Мы стояли с ней рядом — и по крайней мере на этот раз по одну сторону от зловещей и трудноуловимой черты.
Мы немного задержались на вершине холма; Мурта виднелся темным пятнышком возле огня внизу. Дженни порылась в боковом кармане юбки, потом втиснула в ладонь небольшой кожаный мешочек.
— Это деньги, полученные в квартальный день, — сказала она. — Они тебе могут понадобиться.
Я попыталась отказаться от денег, настаивая на том, что Джейми не захотел бы взять их, потому чтоони нужны для хозяйства, но из этого ничего не вышло: ростом вдвое ниже брата, Дженни была в два раза упрямее него.
Побежденная, я приняла деньги и спрятала их в самый потайной карман своего одеяния. По настоянию Дженни я взяла и маленький кинжал.
— Это Айенов, — сказала Дженни, — но у него есть еще один. Сунь его за край чулка и прижми подвязкой. И не вынимай, даже когда ложишься спать.
Она умолкла, но казалось, что она хочет еще что-то сказать. Так и вышло.
— Джейми говорил, — начала она осторожно, — что ты могла бы… кое о чем мне сообщить. И еще он говорил, что я должна поступать по твоим советам. Ты… хотела бы мне что-то посоветовать?
Мы с Джейми обсуждали необходимость подготовить Лаллиброх и его обитателей к грядущим бедам, связанным с восстанием. Но мы тогда считали, что еще есть время. Теперь у меня времени оставалось самое большее несколько минут, в течение которых я должна была предупредить мою новую сестру, рассказать ей, как защитить Лаллиброх от грядущей бури.
Не в первый раз подумала я, какое это неблагодарное занятие — выступать в роли пророка. Я искренне сочувствовала Иеремии [11]с его сетованиями. И вполне понимала, почему Кассандра [12]не пользовалась популярностью. Но ничего не поделаешь. Стоя на вершине шотландского холма и чувствуя, как порывы осеннего ветра развевают мои волосы и платье, словно одеяния банши, [13]я обратила лицо к темному небу и приготовилась пророчествовать.
— Сажай картофель, — сказала я.
Рот Дженни слегка приоткрылся, однако она тотчас сомкнула челюсти и коротко кивнула.
— Картофель. Так. Ближе чем в Эдинбурге не достанешь, но я пошлю за ним. Много?
— Сколько можешь. Побольше. В горах Шотландии его сейчас не сажают, но будут сажать. Это корнеплод, который хранится долго, и урожай дает больше, чем пшеница. Отведи под него столько земли, чтобы можно было сделать запас. Настанет голод, очень сильный, на целых два года. Если есть земля или другая собственность, которая пока непродуктивна, то есть не приносит дохода, продай все за золото. Начнется война, будет всеобщая резня. Мужчин станут преследовать здесь и по всей горной Шотландии. — Я на минуту задумалась. — Есть в доме убежище священника? [14]
— Нет, дом построен уже после Протектората. [15]
— Нужно устроить такое убежище — в доме или в другом безопасном месте. Надеюсь, Джейми оно не понадобится… — Мне сжало горло при этой мысли. — Но кому-то может понадобиться.
— Хорошо. Это все? — Лицо у Дженни было серьезное и напряженное.
Я благословляла Джейми за то, что он надумал предостеречь Дженни, а ее — за доверие к брату. Она не стала расспрашивать меня, как да почему, она просто взяла все это на заметку, и я была уверена, что она сделает все как надо, в соответствии с моими высказанными наспех советами.
— Да, все. Во всяком случае, все, что мне сейчас приходит в голову. — Я попыталась улыбнуться, но попытка эта показалась несостоятельной даже мне самой.
Дженни это лучше удалось. На прощание она быстро погладила меня по щеке.
— С Богом, Клэр. Мы встретимся снова — когда ты привезешь моего брата домой.
Часть шестая ПОИСКИ
Глава 33 РАССКАЗ ДУГАЛА
Каковы бы ни были пороки цивилизации, мрачно размышляла я, преимущества ее никак нельзя отрицать. Возьмем, к примеру, телефон. Или, скажем, — для этого времени, — возьмем газеты, распространенные в таких крупных центрах, как Эдинбург или даже Перт, но совершенно неведомые в глуши Шотландского нагорья.
При отсутствии таких средств массовой коммуникации новости распространялись с той же скоростью, с какой передвигался человек. Люди в конечном итоге узнавали то, что им надо было, но с опозданием на несколько недель. И поэтому, отыскивая Джейми, рассчитывать можно было лишь на то, что кто-нибудь встретит его и сообщит об этом в Лаллиброх. Зима была на носу, и путешествие в Бьюли становилось невозможным. Обдумывая положение, я сидела и подкладывала хворост в костер.
Куда мог направиться Джейми из того места, откуда он бежал? Конечно, не в Лаллиброх и почти точно — не на север, во владения Макензи. На юг, к границе, где он мог встретиться с Хью Мунро или со своими прежними товарищами-изгоями? Нет, наиболее вероятно, что он все-таки двинулся на северо-восток, по направлению к Бьюли. Но если я сумела вычислить это, то же самое в состоянии сделать и люди из патруля.
Мурта вернулся к огню с охапкой сучьев и сбросил их на землю. Уселся, скрестив ноги, на край пледа, а в остальную часть его закутался от холода. Он посмотрел на небо, по которому быстро бежали облака, то и дело скрывая диск луны.
— Снега пока не будет, — хмуро произнес Мурта. — Он пойдет через неделю, а то и через две. Мы могли бы успеть добраться до Бьюли.
— Вы считаете, что он направился туда? — спросила я, обрадованная тем, что мысли наши совпали.
Маленький клансмен пожал плечами и подтянул конец пледа повыше.
— Трудно сказать. Ему нелегко туда попасть, пришлось бы днем затаиваться и вообще держаться в стороне от дорог. Да и лошади у него нет. — Он задумчиво поскоблил свой щетинистый подбородок, — Мы-то не сможем его найти, лучше дать ему возможность отыскать нас.
— Каким образом? Пускать сигнальные ракеты?
Мурта остался верен себе: какую бы нелепость — с его точки зрения — он от меня ни услышал, он вел себя так, словно я ничего не говорила.
— Я захватил с собой небольшой сверток с вашими снадобьями, — сказал он, указывая подбородком на седельные сумки. — В окрестностях Лаллиброха вас уже знают как лекарку. Надо, чтобы об этом узнали и в других местах. — Он одобрительно кивнул самому себе. — Да, это будет правильно.
Не вступая в дальнейшие объяснения, он улегся, завернулся в плед и уснул, не обращая ни малейшего внимания ни на ветер в деревьях, ни на мелкий дождик, ни на меня.
Довольно скоро я на практике постигла, что он имел в виду. Мы открыто — и медленно — разъезжали по главным дорогам и останавливались возле каждой фермы, в каждой деревне, в каждой деревушке. Мурта делал быстрый обход местного населения, выяснял, кто болен или поранился, и приводил этих людей ко мне на лечение. Врачей в этих местах было мало, ехать к ним далеко, так что почти всегда находился кто-нибудь недужный.
Пока я возилась со своими микстурами и мазями, Мурта на досуге болтал с приятелями и родственниками страдальца, не забывая поподробнее рассказать, какими дорогами мы направляемся в Бьюли. Если случайно оказывалось, что больных нет, мы оставались в том месте на ночь и находили приют в каком-нибудь коттедже или в таверне. Мурта пел для развлечения хозяев и таким образом зарабатывал нам ужин, упорно настаивая на том, чтобы я сохранила все свои деньги, потому что они нам понадобятся, когда мы найдем Джейми.
От природы не склонный к разговорам, он учил меня некоторым своим песням, коротая время, пока мы тащились от одного места к другому.
— У вас приличный голос, — заявил он мне однажды после достаточно успешного исполнения песни «Дови Денс из Ярроу». — Не поставленный, но сильный и верный. Попробуйте еще разок и будете петь нынче вечером вместе со мной. В Лимрее есть небольшая таверна.
— Вы в самом деле думаете, что из этого выйдет толк? — спросила я. — Из нашего путешествия, я имею в виду.
Он поерзал в седле, прежде чем ответить. Не предназначенный от природы к верховой езде, он напоминал мне обезьяну, которую обучили ездить на лошади, но тем не менее к концу дня спрыгивал с седла свеженький как огурчик, в то время как я еле могла стреножить своего коня, шатаясь от изнеможения.
— Да, — сказал он наконец. — Рано или поздно. Вы в последние дни больных осмотрели много, верно?
Это была правда, что я и подтвердила.
— То-то и оно. — Мурта был явно доволен. — Значит, слухи о вашем искусстве распространяются. А нам того и надо. Но мы можем попробовать и кое-что еще получше. Потому вы и споете сегодня вечером. И может… — Он умолк, словно не знал, стоит ли говорить дальше.
— Может — что?
— Может, вы в гаданье разбираетесь, а? — осторожно спросил он, и я поняла, почему он запнулся: он был свидетелем безумной «охоты за ведьмами» в Крэйнсмуире.
— Немножко, — улыбнулась я. — Хотите, чтобы я попробовала?
— Да. Чем больше мы предложим, тем больше народу к нам придет. Молва о нас распространится, в конце концов и наш парень услышит ее. Игра стоит свеч, а? Попробуйте!
— Если это поможет, почему бы и нет?
Мой дебют в качестве исполнительницы песен и гадалки состоялся в тот же вечер в Лимрее и прошел с успехом. Я нашла, что миссис Грэхем была права, когда говорила, что главное — не руки, а лица, именно они открывают вам необходимое. Дают ключ.
Наша известность мало-помалу росла, и уже через неделю люди сбегались приветствовать нас, едва мы въезжали в деревню, а когда мы уезжали, нас забрасывали мелкими монетами и делали нам подарки.
— А знаете, мы ведь и в самом деле кое-чего достигли, — сказала я однажды вечером, пересчитывая заработанные деньги. — Жаль, что поблизости нет театра, мы бы в нем устроили музыкальные представления — фокусник Мурта и его прекрасная помощница Глэдис.
Мурта отреагировал на это замечание со своим обычным упорным безразличием, но то была правда: мы с ним хорошо сошлись. Скорее всего, потому, что цель у нас была общая, — характеры наши являли собой полную противоположность.
Погода все ухудшалась, и мы двигались медленнее, но от Джейми вести так и не приходили. Однажды вечером возле Белладрума, под проливным дождем, мы повстречали цыганский табор.
Не веря глазам своим, я смотрела на пестрые повозки, крытые цыганские телеги, расположившиеся на поляне при дороге. Они выглядели точно так же, как повозки цыган, табор которых каждый год появлялся в Хэмпстед-Даун.
И люди выглядели точно так же: смуглые, оживленные, шумные и приветливые. При звуках, возвестивших о нашем приближении, в окне одной из повозок показалась женская голова. Она оглядела нас, что-то крикнула, и тотчас поляна под деревьями ожила — отовсюду на нас смотрели сияющие улыбками смуглые лица.
— Дайте-ка мне ваш кошелек для сохранности, — сказал Мурта, с мрачным видом наблюдая за приближающимся к нам молодым человеком, который словно и не замечал, что дождь поливает его пеструю рубашку. — И ни к кому из них не поворачивайтесь спиной.
Я насторожилась, но цыгане приветствовали нас бурными телодвижениями и пригласили разделить с ними трапезу. Пахло восхитительно — скорее всего, тушеным мясом, — и я охотно приняла приглашение, хотя Мурта и бормотал сердито, что еще неизвестно, чье это мясо.
Цыгане немного говорили по-английски, гораздо хуже — по-гэльски; объяснялись мы главным образом жестами, прибегая и к некоему жаргону, по-видимому, в основе своей французского происхождения. В повозке, где нас угощали, было тепло и уютно. Мужчины, женщины и дети расселись кто где и ели из мисок, заедая сочное мясо кусочками хлеба. Это оказалась самая вкусная еда, какую мне пришлось отведать за несколько недель, и я наелась буквально до отвала. С трудом набирая в грудь воздуха для пения, я тем не менее подпевала Мурте в самых ответственных местах, предоставив ему вести мелодию.
Наше исполнение было встречено бурными аплодисментами, и цыгане отвечали песней: молодой человек пропел нечто очень жалобное под аккомпанемент дряхлой скрипки. Его пение и игра сопровождались ритмическими ударами в бубен, в который с большой серьезностью била девочка лет восьми.
В своих расспросах по деревням и в коттеджах Мурта был крайне осторожен, но с цыганами говорил совершенно открыто. К моему удивлению, он прямо сказал им, кого мы ищем: высокого мужчину с волосами как огонь и с глазами голубыми как небо. Цыгане, сидевшие вдоль всего прохода, обменялись взглядами, но каждый отрицательно помотал головой. Нет, они его не встречали… Но предводитель, тот самый молодой человек в яркой рубашке, который первым приветствовал нас, знаками дал понять, что пришлет вестника, если им доведется увидеть того, кого мы ищем.
Я поклонилась с улыбкой; а Мурта в свою очередь пообещал соответствующей пантомимой заплатить за такую услугу. Это вызвало одобрительные улыбки, но также и весьма алчные взгляды. Я обрадовалась, когда Мурта заявил, что на ночь мы не останемся, нам надо ехать дальше, спасибо за гостеприимство. Он вынул из споррана несколько монет, позаботившись при этом продемонстрировать, что всего их там жалкая горсть. Раздав монеты и много раз поблагодарив за ужин, мы удалились, сопровождаемые прощальными приветствиями, изъявлениями благодарности и добрыми пожеланиями — во всяком случае, я восприняла их в этом смысле.
Однако в равной мере то могли быть обещания преследовать нас и перерезать нам глотки: Мурта повел себя так, словно подозревал подобный оборот.
Две мили до перекрестка мы проскакали галопом, потом свернули в заросли и сделали хороший крюк, прежде чем снова выехали на большую дорогу. Мурта посмотрел в обе стороны: дорога, над которой навис сырой сумрак, была пустынна.
— Вы и в самом деле считаете, что они гнались за нами? — с любопытством спросила я.
— Не знаю, но, поскольку их по меньшей мере дюжина, а нас всего двое, я решил поступить так, словно они преследуют нас.
Слова его прозвучали вполне резонно, и я последовала за ним без дальнейших расспросов; проделав еще несколько хитрых маневров, мы добрались до Россмура, где и заночевали в амбаре.
Снег выпал на следующий день. Легкий и редкий, он лишь припорошил землю, напоминая муку на полу в мельнице, но на душе у меня стало неспокойно. Тяжело было думать о Джейми, одиноком и бесприютном среди зарослей вереска, вынужденном терпеть зимние бури в одной рубашке и пледе, Которые были на нем, когда его задержал патруль.
Через два дня явился вестник.
Солнце еще стояло над горизонтом, но в скалистых ущельях вечер уже наступил. Под безлистными деревьями лежали такие глубокие тени, что тропу было почти не видно. Из страха потерять вестника в сгущающейся тьме, я шла за ним так близко, что несколько раз наступила ему на длинный подол плаща, который почти волочился по земле. Наконец мой проводник с нетерпеливым ворчанием повернулся и, поставив меня впереди себя, положил мне на плечо тяжелую руку и стал таким образом направлять меня вперед.
Кажется, мы шли очень долго. Я потеряла счет бесконечным поворотам среди нагромождения валунов и завалов бурелома. Шла и надеялась, что Мурта где-то поблизости, хотя бы на расстоянии окрика, следует за нами. Человек, который пришел за мной в таверну, цыган средних лет, ни слова не говоривший по-английски, решительно отказался взять с собой кого-либо, кроме меня, выразительно указав сначала на Мурту, а потом на землю — в знак того, что Мурта должен остаться здесь.
Ночной холод наступал в это время года очень быстро, и даже мой теплый плащ едва-едва защищал меня от внезапных порывов ледяного ветра, который налетал на нас в открытых переходах и на полянах. Я разрывалась между горестными размышлениями о том, каково приходится Джейми в холодные, сырые ночи поздней осени без приюта, и радостным возбуждением при мысли, что снова увижу его. Дрожь то и дело пробегала у меня по спине, но она ничего общего не имела с холодом.
Наконец мой проводник толчком остановил меня, стиснул мое плечо в порядке предостережения, сошел с тропы и исчез. Я стояла терпеливо, для тепла засунув ладони под мышки. Я была уверена, что мой проводник вернется — хотя бы потому, что я ему еще не заплатила. Ветер шуршал в сухих плетях ежевики, словно призрак оленя, мечущийся в страхе перед охотниками. Сырость начала просачиваться сквозь изношенные подошвы моих башмаков.
Мой спутник появился столь же быстро и внезапно, как исчез, жестом призвав меня хранить молчание, так как при его появлении я невольно вскрикнула от неожиданности. Движением головы он велел мне следовать за ним и отвел в сторону голые ольховые ветки, чтобы дать мне пройти.
Вход в пещеру был узкий. На уступе горел фонарь, обрисовывая силуэт высокой фигуры, повернувшейся в мою сторону.
Я бросилась вперед, но, еще не коснувшись его, поняла, что это не Джейми. Разочарование подействовало на меня, как удар в живот; я отступила назад и вынуждена была сглотнуть несколько раз, чтобы отправить обратно горькую желчь, заполнившую горло. Я прижала руки к бокам, втиснув кулаки в бедра, чтобы овладеть собой и заговорить.
— Далековато от ваших владений, вам не кажется? — произнесла я голосом, поразившим меня своей холодной уверенностью.
Дугал Макензи некоторое время наблюдал за моей внутренней борьбой с выражением сочувствия на смуглом лице. Теперь он взял меня за локоть и увел дальше в пещеру. Много тюков было сложено в ее дальнем конце — гораздо больше, чем может увезти одна лошадь. Значит, он здесь не один. Но, какой бы груз ни перевозили он и его люди, ясно, что он не хотел показывать его любопытствующим содержателям гостиниц и их конюхам.
— Это что, контрабанда? — спросила я, указывая на свертки, но потом подумала и сама, ответила на свой вопрос: — Нет, не совсем контрабанда. Груз для принца Чарлза, верно?
Он не потрудился ответить мне; сел на камень напротив меня и положил руки мне на колени.
— У меня новости, — отрывисто произнес он.
Я набрала воздуху в грудь, чтобы успокоиться. Новости… и, судя по выражению его лица, новости плохие. Я снова сделала глубокий вдох и кивнула.
— Расскажите мне.
— Он жив, — сказал Дугал, и самый большой ком льда у меня в желудке растаял.
Дугал наклонил голову набок, наблюдая за мной. Ждет, не упаду ли я в обморок? Этого не произошло, я не потеряла сознания.
— Его схватили возле Килторити, две недели назад, — продолжал Дугал, все еще наблюдая за мной. — Он не оплошал, просто ему не повезло. Накинулся на шестерых драгунов на повороте тропы, и один из них его опознал.
— Его ранили? — Голос мой оставался спокойным, но руки начали дрожать. Я прижала их к телу, чтобы унять дрожь.
— Насколько я знаю, нет, — ответил Дугал, помолчал и добавил: — Он в Уэнтуортской тюрьме.
— Уэнтуорт, — повторила я механически.
Уэнтуортская тюрьма. Возведенная в конце шестнадцатого столетия первоначально как сильная пограничная крепость, она периодически достраивалась в течение последующих ста пятидесяти лет. Теперь эта каменная груда занимала площадь около двух акров и была обнесена стеной трехфутовой толщины из выветрившегося гранита. Но даже в гранитных стенах есть ворота, подумала я. Я подняла глаза, чтобы задать вопрос, и увидела на лице Дугала все то же мрачное выражение человека, которому не хочется что-то говорить.
— Что еще? — спросила я.
Его карие глаза встретились с моими; он не отвел их.
— Его судили три дня назад, — сказал он. — И приговорили к повешению.
Ледяной ком вернулся — в компании с еще несколькими. Я закрыла глаза.
— Сколько времени? — спросила я.
Голос мой звучал словно бы где-то очень далеко, я открыла глаза и постаралась сосредоточить взгляд на огне фонаря. Дугал покачал головой.
— Я не знаю. Наверное, немного.
Мне дышалось уже легче, и я разжала кулаки.
— Тогда нам надо поспешить, — сказала я, все еще спокойно. — Сколько людей с вами?
Вместо ответа Дугал встал и подошел ко мне. Наклонился, взял мои руки в свои и поднял меня на ноги. Уже не выражение сочувствия, а глубокая печаль светилась в его глазах, и это напугало меня куда больше, чем его слова. Он медленно покачал головой.
— Нет, милая, — произнес он мягко, — мы ничего не можем сделать.
В полном ужасе я вырвала у него свои руки.
— Можем! — выкрикнула я. — Должны! Вы сказали, что он еще жив!
— И я сказал, что времени осталось немного, — жестко возразил он. — Парень находится в Уэнтуортской тюрьме, а не в дыре для воришек в Крэйнсмуире! Они могут повесить его сегодня, завтра или на следующей неделе, никаких точных сведений у меня нет, но я знаю, что десять человек ни при каких обстоятельствах не в состоянии взять приступом Уэнтуортскую тюрьму.
— Ах вот как! — Меня снова начало трясти, но на этот раз — от гнева. — Вы этого не можете знать, вы не представляете себе, что можно сделать! Просто не хотите рисковать собственной шкурой и вашей ничтожной… выгодой! — Я показала на тюки в глубине пещеры.
Дугал сцепился со мной, стараясь удержать мои руки, которыми я в неистовстве от горя и гнева колотила его в грудь. Потом, не обращая внимания на удары, он обнял меня, крепко прижал к себе и держал так, пока я не унялась.
— Клэр. — Он впервые назвал меня так, и я испугалась еще сильнее. — Клэр, — повторил он, ослабив объятия, так что я могла теперь видеть его лицо, — неужели вы думаете, что я не сделал бы всего от меня зависящего, чтобы освободить Джейми, если бы видел хоть единственный шанс? Черт побери, ведь это же мой приемный сын! Но шансов нет — ни одного!
Он слегка встряхнул меня, как бы усиливая смысл своих слов.
— Сам Джейми не допустил бы, чтобы я погубил десяток хороших людей во имя пустой авантюры. Вы это знаете так же хорошо, как и я.
Я больше не могла удерживать слезы. Они полились по моим холодным, как лед, щекам; я пыталась высвободиться из объятий Дугала, но он сжал меня еще крепче и с силой привлек мою голову к своему плечу.
— Клэр, дорогая моя, — произнес он почти с нежностью, — мое сердце разрывается от боли за него — и за вас. Уедемте со мной. Я отвезу вас в безопасное место. В мой собственный дом. Не в Леох, — добавил он поспешно, почувствовав, что я дернулась.
— В ваш дом? — медленно проговорила я, и в уме у меня начало зарождаться ужасное подозрение.
— Да, — ответил он. — Не думаете же вы, что я снова отвезу вас в Крэйнсмуир? — Короткая улыбка на мгновение оживила его суровое лицо, но оно тотчас же приняло прежнее серьезное выражение. — Нет. Я увезу вас в Беаннахд. Там вы будете в безопасности.
— В безопасности? — повторила я. — Или в полной беспомощности?
Тон моего голоса заставил его опустить руки.
— Что вы имеете в виду? — уже не тепло, а очень холодно спросил он.
Мне и самой сделалось зябко; я запахнула плащ и отстранилась от Дугала.
— Вы удерживали Джейми вдали от его собственного дома, рассказав ему, что его сестра родила ребенка от Рэндолла, — сказала я. — Вы и ваш любимый братец хотели переманить Джейми в ваш лагерь. Но теперь он схвачен англичанами, и вы утратили возможность контролировать собственность через него. — Я отступила еще на шаг и продолжала: — Вы принимаете участие в составлении брачного контракта вашей сестры. Это вы, вернее, вы и ваш брат Колам настояли, чтобы Брох Туарахом владела женщина. Вы считаете, что, если Джейми погибнет, Брох Туарах достанется мне — или вам, если вы уговорами или силой добьетесь, чтобы я вышла замуж за вас.
— Что? — Он выкрикнул это так, словно не верил своим ушам. — Вы думаете… вы думаете, что все это какой-то заговор? Святая Эгнис! Вы думаете, я вам лгу?
Я покачала головой, держась от него на расстоянии. Я ни на йоту не верила ему.
— Нет, я верю вашим словам. Если бы Джейми не был в тюрьме, вы бы не посмели сказать мне, что он там. Ведь это легко проверить. Я не считаю также, что это вы предали его англичанам — даже вы не могли бы так поступить со своим родственником. Нет. Кроме того, если бы вы его предали и об этом узнали бы ваши люди, они немедленно обратились бы против вас. Они многое простили бы вам, но не предательство по отношению к родному по крови человеку. — Говоря все это, я вдруг вспомнила об одной вещи. — Это вы напали на Джейми у границы в прошлом году?
Тяжелые брови поднялись в изумлении.
— Я? Нет! Я нашел парня умирающим и спас его. Разве это значит, что я хотел причинить ему зло?
Под прикрытием плаща я опустила руку на бедро и потрогала свой кинжал.
— Если это сделали не вы, то кто же?
— Я не знаю. — Красивое лицо выглядело настороженным, но искренним. — Это был один из троих, людей конченых, поставленных вне закона, которые бродяжничали и охотились вместе с Джейми. Все трое обвиняли один другого, докопаться до правды было невозможно, по крайней мере тогда. — Он передернул плечами, и плащ упал с них на землю. — Теперь это уже не имеет значения: двое из этих людей мертвы, а третий в тюрьме. По другому обвинению, но какая, в сущности, разница, не правда ли?
— Я так не считаю, — возразила я, испытывая некоторое облегчение при мысли о том, что, кем бы он ни был, он все же не убийца.
У него не было причин лгать мне сейчас: насколько он знал, я была совершенно беспомощна. Он мог принудить меня к чему угодно. Во всяком случае, похоже было, что он именно так считает. Я покрепче ухватилась за рукоятку кинжала.
Свет в пещере был очень слабый, но я держалась настороже и заметила, как по лицу Дугала скользнуло выражение нерешительности, прежде чем он предпринял свой следующий шаг. Он двинулся ко мне с раскрытыми объятиями, но тотчас остановился, когда я отпрянула.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |